Лора,  она  же  такая  аккуратная  и
правильная. Прическа - волосок к волоску, костюмчик без единой морщинки.  Ни
пылинки в доме, с мужем (говорят)  едва  ли  не  на  "вы".  Лора  -  образец
добропорядочности! Она не живет, а подает  пример  своим  детям,  следит  за
каждым своим словом, оценивает каждый свой поступок. Все у нее расписано  по
часам, все распланировано, все продумано. Ей надо  бы  родиться  в  немецкой
семье. Немцы пришли бы в восторг от такого педантизма.
   И на этот педантизм наложен густой слой татарских  традиций.  Я  слышала,
что Лора выходила замуж по всем мусульманским правилам: как  положено,  была
засватана еще ребенком и даже глядеть не смела на других парней.
   И вот такая Лора клянется  своими  детьми,  утверждая,  что  не  спала  с
Германом, но при этом знает о его первой  страсти.  Как  такое  возможно?  И
почему она так занервничала? И почему потом успокоилась? И почему  с  обидой
защищала Германа, будто он ее собственный муж?
   Уф, голова идет кругом!
   "Да-а, - с изумлением подумала я, - интересные у Алиски подруги. То,  что
она тщательно годами скрывает, знают все  поголовно.  И  знаниями  этими  не
спешат друг с другом делиться. Черт голову сломает в таких отношениях!"
   Не найдя ответов на свои вопросы, я отправилась к Нюре.
 
ГЛАВА 19 
 
   С Нюрой я тоже ловко беседу повела. Только она сразу  же  приуныла,  даже
древнегреческой  мифологии  не  снесла.  Когда  же  дошло  до  политического
вопроса, Нюра и вовсе сдала. Начала подремывать  прямо  у  меня  на  глазах.
Встрепенулась  лишь  на  немецкой  философии.  Встрепенулась   и   забросала
вопросами.
   - Что? - закричала она. - Шоп энд Гауэр? Магазин, что ли,  новый?  Почему
не знаю? И там есть что-то приличное? Ты там была?
   - Шопенгауэр не магазин, а философ, - пояснила я, отчаявшись дождаться от
нее "бочки Данаид".
   - Фии, - приуныла Нюра. - Скучная ты сегодня какая-то.
   "Алиска явно перемудрила, - подумала я. - Нет у  Нюрки  никакого  желания
блистать умом. Она блещет исключительно престижем".
   Признаться, за этими светскими беседами я изрядно подустала, да  и  время
было позднее, поэтому очень мне  хотелось  вернуться  к  Алисе,  прилечь  на
диванчик  с  чашечкой  травяного  чая,   послушать   музицирующую   Симочку,
посплетничать с Маргушей...
   Ах, все это весьма приятно, но во всем люблю систему.
   "Раз взялась, - решила я,  -  значит,  должна  довести  начатое  дело  до
конца".
   Пришлось  отправиться  к  Фаине,  поскольку  ее   единственную   еще   не
тестировала.
   Созвонившись с Фаиной,  выяснила,  что  она  в  своей  клинике.  Свет  не
ближний,  так  что  времени  на  раздумья  хватало.  Можно  сказать,  что  я
пригорюнилась, хоть и не часто со мной такое бывает. Весь день,  с  утра  до
вечера, провела в беседах с подругами Алисы, а результат нулевой. Даже хуже,
теперь я уверена была,  что  никто  из  них  не  писал  анонимок.  И  почему
обязательно они? Мало  ли  кто  мог  их  состряпать:  знакомые,  сослуживцы,
родственники, наконец.
   Безнадежное дело.
   С этой мыслью я вошла в кабинет Фаины.  Каково  же  было  мое  изумление,
когда она, увидев меня, закричала:
   - Мархалева! Черти тебя  дери!  Опять  заявилась  воду  в  ступе  толочь!
Разговоры с тобой - "бочка Данаид", все в песок, все бесполезно!
   Не стоит, думаю, говорить,  что  я  остолбенела.  Сокрушительным  смерчем
пронеслись мысли, оставив в голове пустую и бескрайнюю равнину. И  в  центре
этой равнины вопрос: "Зачем Фаина писала анонимки?"
   - Фаня, зачем ты писала анонимки? - не узнавая своего голоса, спросила я.
Фаина, как водится, заржала.
   - Мархалева, иди к бесам! - пробасила она, демонстративно надевая очки  и
утыкаясь в какой-то журнал. - У меня сегодня ночное дежурство, значит,  есть
возможность поработать, так что отвали.
   Я обрадовалась:
   - Не отвалю, будем дежурить вместе. Фаина и ухом не повела,  вся  ушла  в
журнал.
   - Фаня, - спросила я, - Лора могла переспать с Германом?
   - Запросто, - буркнула она, вставая из-за стола, набирая воды в чайник  и
попутно включая компьютер.
   - А Карина?
   - Запросто.
   - А Нюра?
   - Запросто, - Фаина вернула чайник на подставку и спросила:
   - Кофе будешь?
   - Буду. А ты?
   - И я буду, - кивнула она.
   - Нет, я о другом спрашиваю: ты могла бы переспать с Германом?
   - Запросто, - машинально ответила Фаина, уставившись в монитор.
   - Нет, - сказала я, - Лора спать  с  Германом  не  могла,  она  поклялась
детьми. И ты спать с Германом не могла, его с  тобой  не  уложить  и  черту.
Значит, остаются или Нюра или Карина.
   Фаина отвлеклась наконец  от  журнала  и  монитора,  пристально  на  меня
посмотрела и спросила:
   - Мархалева, мне что, медбратьев вызывать? Или ты сама уйдешь?
   - И не мечтай, Фаня, - ответила я, - не покину твоих чертогов,  нигде  не
чувствую себя так хорошо, как в твоем дурдоме. К тому же еще и кофе не пила.
   Она осуждающе покачала головой и удрученно пробасила:
   - Неужели вся ночь псу под хвост? Ну,  Мархалева,  ну  че  пристала?  Как
банный лист к заднице. Нет мне покоя от тебя.
   - Фаня,  какой  покой?  Рушится  моя  личная  жизнь,  а  вы  лишили  меня
возможности ее наладить.
   - Налаживай, кто тебе не дает? - искренне удивилась Фаина.
   - Ага, только о том и мечтаете, чтобы я уехала. Сразу же отравите Алиску.
Знаю, ее травишь не ты, но помоги мне найти отравительницу. Это в  твоих  же
интересах.
   Признаться, я думала, что Фаина про интересы начнет  расспрашивать  меня,
какие, мол, ее интересы и откуда они  взялись,  она  же  озадачилась  совсем
другим вопросом.
   - Почему ты решила, что травлю не я? -  с  необъяснимой  обидой  спросила
Фаина. Я без запинки солгала:
   - Потому что ты хороший человек. Фаина вдруг взорвалась. Она  бухнула  по
столу кулаком (чашки так и подпрыгнули) и заорала:
   - Мархалева, прекрати хамить! Ты мне надоела! Иди к Лоре или Карине,  что
я, крайняя?
   И тут меня осенило. Фаня написала анонимку, а Нюрка была первая  страсть,
поэтому-то она и помнит радость Фаины. Еще бы не помнить, у них  с  Германом
роман, а тут эта анонимка. Алиска  лезет  в  петлю,  Герман  бросает  Нюрку,
естественно, рассказывая обо всех своих несчастьях. Так все  просто!  Почему
раньше не догадалась?
   Но тогда получается, что не Нюрка  травит  Алису.  И  не  Лора.  Остается
Карина. Она, кстати, тоже знает про анонимку.
   Ха! Карина! Теперь понятна ее истерика.
   Я приблизилась к Фаине и зловеще прошептала:
   - Не вздумай отпираться, ты писала анонимку. Герман влюбился в Нюрку,  ты
случайно узнала и от зависти настрочила анонимку.
   - Чушь! - пробасила Фаина и радостно заржала. - Чушь!
   Складывалось впечатление, что мои домыслы не просто веселят ее.
   "Да она ликует! - озарило меня. - Ликует! Но почему?"
   Демонстрируя презрение, я продолжила:
   - Потом Герман вновь вспыхивает страстью, он опять безумно влюблен...
   - В кого? - с издевательской ухмылкой перебила меня Фаина.
   Я слегка растерялась:
   - Возможно, в Карину...
   -  Чушь!  Мархалева,  все  чушь,  у  тебя  скудная  фантазия  и   никакой
оригинальности. Ты дура. Не завидую твоим читателям.
   Легко представить, как я взбесилась. Сама-то  я  своим  читателям  всегда
завидовала - у них есть я, умница и красавица. А вот  у  меня  почти  никого
нет, во всяком случае тех, что у меня есть, - всегда  мало.  Какая-то  Фаина
издевается, корчит из себя...
   - Да знаешь ли ты, глупая, самодовольная корова, - в ярости закричала  я,
- что смерть Алиски будет на твоей совести!
   Фаина перекрестила меня и себя. Потом зачем-то осенила крестным знамением
журнал и компьютер.
   - Тьфу на тебя, Мархалева, тьфу,  -  пробасила  она.  -  Нельзя  говорить
такое, побойся черта.
   - Может, бога? - поинтересовалась я.
   - И бога. Побойся бога, не шути  с  чертом  и  иди  себе  спать.  У  меня
дежурство.
   - И не надейся! Спать я не пойду до тех пор, пока не  узнаю,  кто  травит
Алису.
   Фаина опешила:
   - Почему ты об этом обязательно в моем кабинете хочешь узнать?
   - Потому что от тебя  начинаются  все  мои  логические  цепи.  Ты  писала
анонимку, значит, знаешь, кто первая  страсть  Германа.  Та  страсть,  из-за
которой вешалась Алиса.
   - Знаю, - призналась Фаина, - но тебе не скажу. О,  вода  кипит.  Сколько
тебе ложек сыпать?
   - Если кофе, то одну, если сахара, то две, -  ответила  я  и  без  всяких
оснований заявила:
   - Знаю, почему не скажешь.
   - Почему? - Фаина сердито придвинула ко мне до краев наполненную чашку.
   Я сделала глоток - кофе был недурен.
   - Знаю, почему ты не хочешь говорить, с кем был роман у Германа.
   - Знаешь, так говори.
   - Я тоже не скажу, а почему, знаешь?
   - Потому что ты дура, - брякнула Фаина.
   Изматывающие интеллектуальные беседы  с  подругами  Алисы  наложились  на
позднюю ночь не самым лучшим образом.
   "Чем занимаюсь? - подумала я. - Там, в Москве, Евгений спит с Юлькой, а я
здесь, в Питере, выколачиваю исповедь  из  этой  придурочной  Фаины.  Вместо
того, чтобы отобрать Евгения у Юльки и самой с ним спать!"
   Нервы мои сдали.
   - Почему ты мне ничего не скажешь? - завопила я. - Да потому, что  Герман
тебя не замечает! Потому что ты жалкая уродина! Потому что ты не  мужик,  не
баба и не гермафродит! Потому, что тебе только и осталось, что любезничать с
психами да анонимки строчить!
   Фаина побледнела и словно окаменела. Такой я не видела  ее  никогда.  Еще
бы, такого ей никто никогда и не говорил, по.тому, что все именно так о  ней
и думают.
   - Мархалева, ты не того? - прохрипела она и закашлялась.
   Полезла в  ящик  стола,  накапала  в  мензурку  каких-то  капель,  залпом
опрокинула их в рот, нервно закурила. И все это в напряженном молчании.
   - Вот что, Мархалева, - наконец заговорила она, - ты и в самом деле дура.
Все твои версии ни в какие ворота не лезут. Потрачу свое драгоценное  время,
но лишь для того, чтобы ты поняла...
   - Хорошо-хорошо, уже поняла, что я дура, - поспешила заверить я, - только
поскорей расскажи все, что знаешь.
   - Лора никогда не пыталась завладеть Германом, - глухо пробасила Фаина. -
Она вышла замуж раньше, чем Герман женился на Алисе.
   - Да, она отпадает, потому что детьми уже поклялась, что не спала с мужем
Алисы.
   - Герман гулял на свадьбе Лоры. Карина с Германом спала, но до того,  как
он познакомился  с  Алисой.  Насколько  я  знаю  Карину,  никогда,  -  Фаина
угрожающе повысила голос, - слышишь, Мархалева, она никогда!..
   - Слышу, Фаинька, слышу, - боясь шевельнуться, прошептала я.
   - Никогда Карина не возвращалась к тем, с кем у нее был  роман,  -  пыхая
дымом, продолжила Фаина. - Вряд ли для Германа она  сделала  бы  исключение.
Тем более что он муж ее подруги.
   - Но она призналась, что знает про анонимку.
   - Правильно, я сказала ей, что Алиска получила какую-то анонимку.
   - Зачем?
   - Думала возбудить любопытство  Карины,  думала,  что  она  отправится  к
Алиске  выпытывать.  Я  хотела   таким   образом   получить   информацию   о
внутрисемейных делах Алиски. Карина же благородно себя повела. Уверена,  она
до сих пор не подозревает, о чем шла речь в  той  анонимке.  В  ту  дурацкую
анонимку Карина даже не поверила, потому что  в  отличие  от  некоторых  она
склонна к порядочности и чистоплотности в дружеских отношениях.
   Я возликовала:
   - Выходит, я была права, первая страсть  Германа  Нюрка?  Поэтому  она  и
знает про анонимку.
   И вот тут-то Фаина заржала, выпустила мне в лицо клуб дыма и изрекла:
   - Черта с два! Первая страсть я! И про анонимку  Нюрка  ничего  не  может
знать, поскольку и анонимку писала я.
   Легко представить, как мне было тяжело. Все версии разом разрушились. Мои
бедные мозги вспухли под грудой обломков,  я  пыталась  собрать  их  хоть  в
какую-нибудь жалконькую логическую цепь - безрезультатно.
   "Разве могут быть цепи с этой придурочной?" - с отчаяньем подумала я.
   - У нас был роман, - пробасила Фаина.
   - Врешь! - воскликнула я. - Не мог Герман на тебя польститься!  Она  была
горда.
   - Как видишь, мог. Он любил меня, когда я того хотела. Сотни  Германов  и
теперь будут у моих ног, если только пожелаю. Жалко тратить время на  амуры,
Мархалева. Жизнь коротка, а так много надо успеть.
   И Фаина махнула рукой, мол, все равно ты не  поймешь  моих  чаяний,  одни
глупости у тебя на уме.
   Зря она со мной так. Я ведь тоже не дура и среди  моих  глупостей,  между
прочим, не так уж и много мужчин. Вся в творчестве и на любовь  плюю.  Фаина
права, и в самом деле, зачем мне этот Евгений? Пускай остается у Юльки!
   Бог  знает  почему,  но  я  прониклась  к  Фаине  истинной,  неподдельной
симпатией. Прониклась и сказала:
   - Фаня, зря думаешь, что не понимаю тебя. И привлекательность  ты  потому
потеряла, что в одних только психов влюблена. Нет, я тебя не  осуждаю,  сама
такая. Разве все мои мужья хоть чем-то отличаются  от  твоих  психов?  Фаня,
ничем, это я тебе компетентно говорю. Вот  из  кожи  вон  и  лезу,  лишь  бы
нравиться этим дебилам. А зачем? Зачем?
   Фаина впервые в жизни с интересом посмотрела на меня.
   - Мархалева, ты здорова? - спросила она. Я отмахнулась:
   - Здорова, а толку-то? Всю жизнь положила к ногам  каких-то  ничтожнейших
мужичишек, мужичоночков, мужинечков. Блин!
   - Зря стараешься, -  посочувствовала  мне  Фаина.  -  Их  ничтожества  не
передать словами. Мужчина создан  только  для  осеменения,  в  остальном  он
полный профан - одно самомнение.
   - Самонадеянность и зазнайство, - добавила я. - В наш век, когда  тяжелый
труд взяли на себя роботы, про мужчин вообще можно забыть, потому  что  мир,
придуманный их мозгами, не устраивает никого. Бардак и  войны.  Что  бывает,
когда жена уезжает на отдых или в командировку, а муж остается дома один?
   - Пьет, скотина, и жене изменяет, - без  запинки  отрапортовала  Фаина  и
добавила:
   - А дети брошены и корова недоена.
   - Точно! - согласилась я. - Вот то же самое происходит и с нашей страной!
Бабы, правда, никуда не уехали, но все еще хуже, - они вообще не у дел!  Вот
скажи мне, какого черта я всю жизнь гордилась своей красотой? Тебе нужна моя
красота?
   - Мне она до лампочки, - призналась Фаина. - И твоя и своя.
   - Точно! Фаня, ты до  безобразия  права!  Значит,  я  мучила  себя  своей
красотой ради этих уродов? Ради этих никчемных мужчин? Загнали баб на кухни,
а сами черт-те что с этим миром творят!
   Фаина уже с восхищением посмотрела на меня и изрекла:
   - Мархалева, тебе надо идти в политику. Выставляйся! На первых же выборах
я за тебя проголосую.
   - И не прогадаешь, - пообещала я. - Кстати,  а  зачем  ты  послала  Алисе
анонимку?
   Фаина не ожидала вопроса и едва не подавилась дымом, который она как  раз
жадно втягивала в себя. Прокашлявшись, она сказала:
   - Мархалева, я, как и ты, тоже дурой когда-то была.  Мучила  меня  давняя
любовь, а тут Герман за медицинской помощью обратился. Алиска послала его ко
мне с бессонницей. Честно же ей  говорила,  что  я  психиатр,  а  ему  нужен
невропатолог. Не поверила, вот и виновата сама. Я  врач,  Герман  пациент  -
куда нам было деваться? Произошла эта самая, как вы говорите, любовь.  Тьфу!
Будь она неладна!
   Я сообразила, что откровенничает Фаина  уж  слишком  охотно,  но  говорит
совсем не то, что мне нужно. Так может продолжаться и до утра, а у меня  еще
куча вопросов. Пришлось ее перебивать, хотя слушать было очень интересно.
   - Это понятно, - сказала я, -  у  вас  был  роман,  но  зачем  ты  Алиске
анонимку писала, да еще буквами, вырезанными из газет?
   - Не своим же почерком писать, - усмехнулась Фаина. -  А  писала  потому,
что еще дурная, молодая была, хотела с  Алиской  женской  силой  померяться,
решила Германа к себе перетянуть. Думала: Алиска об  измене  мужа  узнает  и
выгонит его, а я подберу.
   - А она вешаться вздумала, - продолжила я.
   - Да-а, а Герман испугался и бросил не Алиску, а меня. И  слава  богу,  -
заключила Фаина. - Позже я поняла, что не в семейной жизни счастье.
   Готова была с ней согласиться, но меня волновал другой вопрос.
   - Зачем же ты вторую анонимку написала? - поинтересовалась я.
   Фаина, собиравшаяся со смаком затянуться дымом, так с недонесенной до рта
сигаретой и застыла.
   - Какую вторую? - спросила она. - Больше я анонимок не писала. Да  и  про
Германа забыла. Уже и не помню, когда его последний раз видела.
   - Что так? - удивилась я.
   - Мархалева, - рассердилась Фаина, - будто не знаешь сама. Я и  Карина  -
незамужние, а Лора, Алиска и Нюрка семьями не дружат. Лора вообще терпеть не
может, если к ней в гости случайно  завернешь.  Такую  мину  скроит,  что  в
другой раз и задумаешься, стоит ли заходить. Чаще встречаемся на нейтральной
полосе. Иногда у Алиски, но в отсутствие  Германа.  Вот  такие  мы  хреновые
подруги.
   "Может, это и правильно", - подумала я,  вспоминая,  как  ловко  Тамарка,
Роза, Тося, Лариса и Маруся превратили мою квартиру в проходной двор.
   Хорошо хоть Юлька от этой компании отвалилась, да и  то  благодаря  моему
Евгению.
   Не правильно истолковав мою задумчивость, Фаина спросила:
   - Не веришь?
   - Верю, - ответила я, - но кто же тогда вторую анонимку написал?
   Фаина решительно затушила в пепельнице сигарету и сказала:
   - Вот здесь ничем не могу тебе помочь. Да  и  так  ли  это  важно?  Какая
разница, кто анонимку писал?
   - Мне важно, - произнесла  я,  поднимаясь  из  кресла  и  сомнамбулически
двигаясь к двери.
   Признаться,  Фаина  своим  рассказом  меня  огорошила.   В   голове   все
перемешалось, к тому же страшно хотелось спать.
   - Куда ты? - спросила Фаина.
   - К Алисе, - ответила я. Она усмехнулась:
   - Посмотри на часы, мосты давно разведены. На Васильевский только  вплавь
попасть можно. Хочешь, ложись на диванчик, вздремни  пару  часов,  а  там  и
движение откроется.
   - Спать в дурдоме? Нет уж, лучше пойду в свою машину.
   - Как знаешь, - пожала плечами Фаина. - Вольному воля.
   Я уже  взялась  за  дверную  ручку,  но  вспомнила,  что  надо  бы  Фаину
предупредить, надо бы сказать  ей,  что  нет  смысла  передавать  содержание
нашего разговора Алиске - бедняжке и без того плохо.
   Открыла рот, но Фаина меня опередила.
   - Ты вот что, Мархалева, - смущенно  пробасила  она,  -  ты,  знаю,  баба
умная, так что Алиске не надо... Ну зачем ей знать?
   - Абсолютно незачем, - с облегчением согласилась я. - Ни Алиске, ни  всем
другим.
   Я вышла из кабинета Фаины и,  растерянная,  шла  по  пустынному  коридору
психушки.
   "Какая-то странная, загробная здесь тишина,  -  подумала  я.  -  Впрочем,
ночь, и психи давно спят. Но что  я  сегодня  узнала!  Герман  любил  Фаину!
Трудно, очень трудно в это поверить. Но, несомненно, Фаина  сказала  правду.
Зачем ей врать? Тогда возникает вопрос: кто писал вторую анонимку? И зачем?"
   С этими мыслями я вышла на лестничную площадку. Чувствовала себя кое-как:
почему-то ноги не несли меня, а голова кружилась.
   "Однако как я впечатлительна, - подумала я, опираясь на перила  лестницы.
- Да и любой впечатлится. Шутка ли сказать: Герман и Фаина. Невероятно.  Как
причудливы порой вкусы Мужчин. Но надо признать, что время я потратила  зря.
Ничего не узнала. Кто травит Алису? - вот в чем вопрос".
   За моей спиной раздался слабый шорох, словно кто-то крался по  скользкому
линолеуму коридора. Я испугалась, хотела оглянуться, но чьи-то сильные  руки
схватили меня за щиколотки, тело мое потеряло равновесие, и я полетела вниз.
С третьего этажа!
 
ГЛАВА 20 
 
   Летела я, казалось, вечность. Мужественно и безмолвно. Поражаюсь скорости
своих мыслей - чего только не пронеслось в голове. Конечно, со всеми родными
и близкими я простилась в первую очередь, хоть и не до конца поняла, что  со
мной произошло. Простилась и приготовилась к  храброй  встрече  с  кафельным
полом, приближающимся с неотвратимостью рока. Пол  приближалс