у нее".
   И я позвонила Марусе. Она похлеще Тамарки удивила меня.
   - Старушка, епэрэсэтэ! - возмутилась Маруся. - Я прямо вся сейчас  упаду!
Герман и Тамарка? Не верю! И даже слышать о том не хочу!
   - Но ты же сама их познакомила, - напомнила я. - Неужели забыла?
   Маруся  не  ответила,  ей  было  не  до  меня.  У  нее  происходила  своя
напряженная работа: мысли множились, как кролики на воле.  Слава  богу,  она
посвятила меня в результат этих трудов.
   - Старушка, - закричала  Маруся.  -  Я  прямо  вся  поняла,  где  Тамарка
познакомилась с Германом. Помнишь, она в Мексику ездила? А ты еще  хвастала,
что  Алискин  Герман  не  вылазит  оттуда,  ведь  его  папа  там  работал  в
посольстве?
   - Да.
   - Вот там, в Мексике, они и снюхались. Да-да, сейчас припоминаю,  Тамарка
что-то зачастила ко мне тогда, все выспрашивала  про  Алиску.  Любопытно  ей
было, а подъезжать к тебе она не решалась.
   "Еще бы, - подумала я, - все боятся силы моего ума.  Однако  что  же  это
творится? За моей спиной у моих же подруг идет своя интенсивная жизнь, а я и
не в курсе?"
   Естественно, в связи с этим возникла настоятельная потребность  позвонить
Евгению. Если в течение десяти минут узнаешь Такие  интересные  новости  про
свою лучшую подругу, про мужа другой лучшей подруги и  все  это  от  третьей
лучшей подруги, то кто ж тогда знает, какие сюрпризы преподнесет родной муж?
Признаться, многого уже ждала.
   И Евгений меня не разочаровал. Преподнес сюрприз,  раскрыл  тайну  своего
неожиданного возвращения.
   - Сима зря убеждала в обратном, - бушевал он, - тебе плевать на меня,  на
семью, на сына! Я оторопела:
   - Какая Сима? В чем это она тебя убеждала? Евгений еще больше осерчал:
   - Какая Сима? Будто  не  знаешь.  Сима!  Соседка  Алиски.  Сама,  небось,
подговорила ее, вот она плетушки и плела. А я, как дурак, поверил, вернулся,
ждал.
   Тут мне сделалось дурно:
   - Да в чем я подговорила ее? Что она тебе плела? Говори сейчас же!
   -  Сама  знаешь,  что  плела.  Каждый  день  мне  звонила.  Все  донимала
рассказами о том, как ты  меня  любишь,  как  страдаешь.  Все  брехня!  Ваши
бабские интриги. Одного не пойму, зачем  тебе  нужно  за  нос  меня  водить?
Садистка ты, что ли? Или мазохистка?
   Вот какие у него проблемы - садистка я или мазохистка! Меня же  волновали
проблемы другие.
   - Женя, толком скажи. Когда Сима тебе  звонила?  Откуда  она  твой  номер
знает?
   - Об этом я тебя должен  спросить!  -  рявкнул  Евгений.  -  Все!  Ухожу!
Надоело ждать, когда ты вспомнишь наконец и обо мне.
   - Женя, милый, скоро приеду! - закричала я, но крик мой прозвучал  гласом
вопиющего в пустыне.
   Мой муж уже не слушал меня. Он отправился к Юльке. Я окоченела  от  этого
всего, остолбенела, оцепенела, окаменела и бог знает что еще.
   Не знаю, долго ли я сидела в прострации... В голове образовалась пустота,
но не от отсутствия мыслей, а от сумасшедшего их переизбытка.
   "Как же так? - поражалась я. - Эта Симочка, эта аферистка, травит  Алиску
буквально у меня под носом. Я же бегаю  за  Нюрками,  Лорками,  Каринками  и
Фаинками, ворошу старое белье. Даже Тамарку уже вывела на чистую  воду...  А
зачем? Чтобы Симочка спокойно продолжала творить свое черное дело?"
   Очень обидно было признавать, что какая-то  девчонка  так  легко  меня  -
тертый калач - вокруг пальца обвела. И как  затеяла?  Простенько!  Не  особо
утруждая себя. На живую нитку интригу собрала, а я так  легко  купилась!  Со
всех ног кинулась в чащобах прошлого искать то, что располагалось у меня под
носом.
   Ох, как я была зла. Зла на всех. Особенно почему-то на Германа.
   "А этот Герман? - со скрежетом зубовным  думала  я.  -  Этот  престарелый
ловелас! Мышиный жеребчик! Бросился в роман с юной соседкой, как саврас  без
узды. И до чего дошел - Алиску побоку! А сама Алиска?  Где  были  ее  глаза?
Такую змею на груди пригрела!"
   Я помчалась к Симе. По странному стечению обстоятельств, входя в подъезд,
встретила соседку, живущую этажом ниже.
   - Софья Адамовна, - воскликнула она, - как здоровье Алисочки?
   Я мысленно обругала язык Марго, оповестивший уже весь дом о  недомоганиях
Алисы. Однако тут же выяснилось, что я не права - язык Марго  здесь  ни  при
чем.
   - Очень она нас напугала, - пожаловалась соседка, имея в  виду  Алису.  -
Когда Симочка прибежала ко мне, я даже струхнула.
   Я удивилась:
   - О чем вы? Не пойму.
   - Ну как же, - расстроилась соседка, - говорю о том дне,  когда  Алисочка
потеряла сознание. Мы с Симочкой вдвоем тащили бедняжку на себе. С виду  она
стройненькая, но такая тяжелая. Еле дотащили.
   Теперь я совсем ничего понять не могла и, слегка досадуя, воскликнула:
   - Почему? Почему тащили? Соседка всплеснула руками:
   - Потому что мужчин не было на этаже, вот Симочка меня и попросила помочь
перенести бедняжку к себе. Не лежать же Алисочке одной в квартире.
   Наконец до меня дошло, что речь идет о  том  дне,  когда  я  приехала  из
Москвы и застала Алису в квартире Симочки. Но я  полагала,  что  Алиса  туда
своими ногами пришла, теперь же выясняется, что  ее  тащили.  Разве  это  не
удивительно?
   - Неужели Симочка не могла остаться с Алисой в ее квартире?
   - Не могла, - ответила соседка,  сердобольно  качая  головой,  -  Симочка
ждала важного звонка из-за границы, а  Алисочка  потеряла  сознание.  Вот  и
пришлось ее к Симочке тащить.
   Простившись с соседкой, я укрепилась во мнении, что Алису травит Сима.
   - Скажи мне, дорогая, - воскликнула я, входя в ее квартиру, - а  сама  ты
была в Мексике? Сима побледнела.
   - Почему ты спрашиваешь? - испуганно вскричала она. - С какой стати?
   - Да потому, что в моей голове возникли вопросы, которые давно пора  тебе
задать. В общем-то, и без них все очевидно, но все  же  спрошу.  Помнишь,  я
приехала из Москвы и застала умирающую Алиску в твоей квартире?
   Сима сразу успокоилась.
   - Конечно, помню, - ответила она. - Я не могла  у  нее  сидеть,  я  ждала
звонка, потому и попросила соседку помочь. Мы перетащили Алису ко мне.
   - А какой смысл тащить ее, бесчувственную,  прибегая  к  помощи  соседки,
когда всего лишь достаточно было захватить с собой трубку?
   Я сняла с подставки трубку радиотелефона, грозно потрясла ею в воздухе  и
вернула на место.
   Симочка растерялась.
   - Я ждала звонка, ждала звонка, - севшим голосом лепетела она.
   - Правильно, ждала звонка. Вот и ждала бы его в Алискиной квартире. Зачем
было ее, умирающую, к себе тащить?
   - Но я боялась! Мне там страшно! - закричала Симочка. - Алиска чахнет,  а
от чего? Никто не может сказать! Неужели ты не  чувствуешь,  там  происходит
что-то странное? Марго права, там живет нечистая сила! Там стены дышат.  Там
раздаются стоны. Даже я  черных  человечков  вижу.  Честное  слово,  всерьез
подумываю: не показаться ли психиатру.
   Она разрыдалась.
   "Что за артистка? - удивилась я. - За кого она меня принимает?"
   Рассердившись, я закричала:
   - Ты мне человечками зубы  не  заговаривай!  Признавайся,  зачем  Евгению
моему звонила?
   Симочка испуганно отшатнулась. Однако в руки взяла себя  быстро,  вытерла
слезы и спокойно ответила:
   - Хотела вас помирить.
   Мне стало смешно. Кого она провести хочет? Она же против меня ребенок.
   - Добрая? - ехидно поинтересовалась я, - Всем добра  желаешь?  Германа  у
Алиски умыкнула и святую из себя строишь?
   Симочка побледнела, нервно глянула на часы. Было  очевидно,  что  она  не
решается прекратить разговор, хотя о том лишь и мечтает, как бы  выпроводить
меня поскорей.
   Конечно же, я осталась, было что ей сказать. Не скупясь на подробности, я
поведала, как Симочка встретилась с Германом в Мексике и как он посмотрел на
нее совершенно другими глазами. Ведь в Мексике только и открываются  у  него
глаза.
   Вернувшись в Питер, он понял, что на этот раз слишком увлекся. Соседка  -
это не Тамарка, живущая в Москве. Герман испугался и снова в Мексику  удрал.
Симочка же поняла, что бросить Алису он вряд ли отважится, и решила немножко
делу помочь. Но как она дерзнула, как пошла на такое преступление? Герман же
не дурак!
   Все это я ей и выложила.
   - Вот именно! - обливаясь  слезами,  воскликнула  Симочка.  -  Герман  не
дурак. Он сразу понял бы, что Алиса умерла от отравления. Нет,  не  такая  я
глупая, как ты думаешь. И вообще, у меня жених есть. Я его люблю.
   Телефонный звонок оборвал  ее  откровения.  Ужас,  появившийся  в  глазах
Симочки, придал мне ту необходимую  скорость,  которая  позволила  опередить
хозяйку квартиры. Перед самым ее носом я схватила трубку и жадно прижала  ее
к уху. Герман! Я сразу узнала его голос.
   - Малышка, это опять я, - нежно сказал он. - Нам надо поговорить.
   Симочка стояла, объятая ужасом. Но я  не  стала  разоблачать  Германа,  а
передала трубку ей, прошептав:
   - Поговори, я, так и быть, подожду. Она благодарно кивнула,  нерешительно
взяла трубку и... нажала на клавишу отключения.
   - Почему ты не стала с ним говорить? - возмутилась я.
   - Он мне звонит, - грустно сообщила Симочка. - Все время звонит,  но  мне
нечего ему сказать. Я его не люблю. У меня есть жених...
   Ее прервал новый телефонный звонок. Симочка одними глазами попросила меня
не трогать телефон, но я не послушалась.
   - Малыш, ты снова не хочешь меня слышать? - взволнованно спросил  Герман.
Симочка опять прервала разговор.
   - Не надо, - попросила она. - Он сказал, что не вернется из Мексики, если
я не соглашусь стать его женой. А как я могу согласиться, если не люблю его?
К тому же Алиса моя подруга...
   Я была изумлена:
   - Зачем же ты  голову  ему  вскружила?  О  чем  ты  думала,  когда  роман
закручивала? Симочка понуро пожала плечами:
   - Тогда все было не так... Тогда я еще не встретила своего жениха,  тогда
с Алисой еще дружна не была, даже не подозревала о ее  существовании.  Мы  с
Германом случайно встретились в Мексике. Там жизнь похожа на  сказку.  Я  не
знала, что он женат, и вообще, мне показалось... - Она вздохнула:
   - Но все прошло, прошло, а Герман не хочет с этим смириться. Я прозрела:
   - Значит, эту  квартиру  Герман  купил  только  из-за  тебя?  Чтобы  быть
поближе? Симочка снова вздохнула:
   - Да, и сделал глупость. Когда я увидела, какая добрая и хорошая  у  него
жена... Сразу поняла... Это так некрасиво... Наши с ним отношения...  С  тех
пор пытаюсь порвать, но Герман не унимается. Уже  не  знаю,  что  делать,  я
похудела, извелась... Соня, ты ведь не скажешь Алисе? Честное слово, я с ума
сойду! Даже не знаю, как после такого предательства смотреть ей в глаза. Она
же, как ребенок. Ой, Соня, не могу!
   И Симочка заплакала.
   - Ничего Алисе не скажу, - успокоила я ее. - За эти  дни  столько  всяких
секретов узнала, что Алисе их не переварить.  Рассказывать  начну,  бедняжка
точно сойдет с ума. У самой уже голова идет кругом.
   Симочка роняла слезы, глядя на меня с благодарностью и надеждой.
   - Соня, а мне как быть? -  спросила  она.  -  Я  уже  квартиру  собралась
менять.
   - Даже так?
   Она с жаром воскликнула:
   - Соня, клянусь, мне чужого не надо! Германа я не люблю. Сама же  видела,
я с ним даже разговаривать не хочу.
   И видела, и слышала. Бесспорно, она не лгала, я же зашла  в  тупик.  Если
Симочка говорит правду, то кто же тогда травит Алису?
 
ГЛАВА 29 
 
   Алисы дома не оказалось. Растерянная, я уселась в холле, на  ее  стильный
диванчик, и призадумалась.
   "Кто травит Алису? И, главное, как?" - эти вопросы не давали мне покоя.
   Круг друзей и знакомых  ограничен.  Все  на  виду,  и  всех  я  тщательно
перебрала. Лишь Герман и Марго остались.
   "Марго? - с сомнением подумала я. - Зачем? Не вижу мотива. Тогда  Герман?
Он один остается".
   По спине  пробежал  холодок.  Герман  травит  Алису,  чтобы  жениться  на
Симочке? Ужас какой! Нет, я, конечно, слышала о подобном, но чтобы вот  так,
самой, нос к носу столкнуться с женоубийцей!
   "Но как? Как он ее травит? Он в  Мексике,  Алиса  в  Петербурге..."  -  я
почувствовала растерянность.
   С отравлением ясно лишь одно, смогла все же констатировать  я:  яд  не  в
еде. Мы с Алиской одними йогуртами уже питаемся. Да и как  Герман  умудрился
бы еду отравить?
   Я перебрала все известные мне способы отравлений, но так ни на  каком  из
них и не смогла остановиться.
   "Квартира, - осенило наконец меня.  -  Ее  нужно  бы  еще  раз  тщательно
осмотреть. Возможно, Герман подложил какое-то отравляющее вещество. Летучее.
Оно постепенно притравливает Алису, а убийца отсиживается  себе  в  Мексике.
Дожидается результата. Кстати,  я  в  последнее  время  тоже  чувствую  себя
неважно... И какие-то странные здесь мне снятся сны..."
   Из оранжереи  спустилась  Марго,  держа  в  руках  цветочные  контейнеры.
Грустно сообщила:
   - Последние крошки додохли. Только эти вот красавчики и остались. Но зато
как пышно они расцвели. Алиска приказала их в спальню поставить.
   Марго    протянула     мне     ящичек     с     бархатными     фиалочками
завораживающе-необычного черного цвета. Я потянулась к ним носом, но тут  же
с отвращением отпрянула.
   - Фу, гадость какая! Как же их в спальню ставить? Алиса их  хоть  нюхала?
От них же падалью несет.
   Марго удивилась:
   - Да ну? А мне кажется, розой пахнут. И жасмином. И сиренью. И гиацинтом.
   - Какой розой? - возмутилась я. -  Каким  жасмином?  Запах  разложившейся
плоти. Не удивлюсь, если эти невинные цветочки окажутся хищниками.
   - Да, да, - оживилась Марго, - я заметила: в  оранжерее  исчезли  мухи  и
комары. Это меня заинтересовало:
   - Да? Ну тогда и в самом деле отнеси их в спальню. Комары ночью прям-таки
лютуют. Так и быть, отнеси  в  спальню,  только  от  моей  кровати  подальше
поставь Кстати, а куда делась Алиса?
   Марго немедленно принялась ругаться.
   - Слышать про нее не хочу! - закричала она. - Бледная! Круги под глазами!
Еле ноги таскает, а по магазинам шляться силы нашла.
   Меня захлестнула обида:
   "Что же это она меня с собой не взяла? Впрочем, и я уже еле ноги  таскаю.
И кружится голова. И сухость во рту. Не до магазинов..."
   Словно услышав мои мысли. Марго сказала:
   - Чайку пойти выпить, что ли? Вроде не ела соленого ничего, а все  пью  и
пью. Сухость во рту такая. И Алиска  пьет  как  сумасшедшая.  Нет,  освятить
нужно квартиру. Сделано здесь! Сде-ла-но. Хвороба от нее у меня, от квартиры
этой. Завтра же пойду к попу.
   Я слушала Марго,  не  очень  понимая,  о  чем  это  она.  Как-то  странно
кружилась голова, и перед глазами скакали черные точки.
   - Маргуша, убери эти удушливые цветочки, - попросила я. -  Дурно  мне  от
них.
   Я ткнулась носом в фиалку,  проверяя,  не  ошиблась  ли,  не  возвела  ли
напраслину на не повинные ни в чем растения. К  точкам  тут  же  прибавились
мухи с серебряными крылышками. И звездочки.
   "Скоро человечков видеть начну", - рассердилась я.
   И тут меня осенило.
   "А не в этих ли цветочках дело? Что там ботаник говорил? Фиалка  свободы?
Кстати, что-то нет ее, а ведь сегодня еще здесь, в холле, была".
   - Маргуша, - спросила я, - куда подевались те коричневые цветочки?
   - В оранжерею их отнесла, а эти, черные, спускаю.  Как  раз  расцвели,  -
просветила меня Марго. - А в чем дело?
   - Да вот думаю, не выбросить ли их нам, пока Алиса не  вернулась?  Что-то
не нравятся мне они. Лицо Марго отразило яростный протест.  Стало  очевидно,
что со стороны Алисы мое предложение встретило бы гораздо меньше возражений.
   - Что? - завопила Марго. - Мои цветы?! Выбросить?  Я  их  так  холю,  так
лелею! Софья Адамовна, креста на тебе нет!
   - Холишь? Лелеешь? Дай-ка я на них посмотрю. Много их там еще у тебя?
   И я отправилась в оранжерею. Подъем дался мне не легко.
   "Никогда раньше не замечала, - с трудом переставляя ноги, подумала  я,  -
какая крутая здесь лестница".
   Марго, устремившаяся за мной, видимо, поднималась с таким  же  трудом,  -
кряхтела безбожно. В мастерской она взмолилась:
   - Ой, Софья Адамовна, погоди.  Давай  передохнем  маленько,  а  уж  потом
поднимемся в цветник.
   - Давай, - согласилась  я,  присаживаясь  в  любимое  кресло  Алисы  и  с
интересом рассматривая снятую с  мольберта,  отставленную  в  угол  картину.
Работа была еще не закончена.
   Туман в голове не помешал мне оценить произведение по  заслугам.  Картина
завораживала техникой исполнения и сложностью замысла. Это было одно из  тех
полотен, которые привели меня в  восхищение.  Странный,  загадочный  пейзаж,
рождающий любопытство и тревожный трепет.
   Из  сумрака,  наполненного  лунным  светом,  выступали  руины   храмового
комплекса, виденного мной где-то в другой жизни, в каком-то ином времени.
   Словно  неведомая  сила  взметнула  меня  в  черное  поднебесье.  Оттуда,
бесстрастно и величественно, взирала я вниз на каменные сооружения.
   Я все видела в этом лунном сумраке. Все отчетливо различала.
   Я все знала и все видела. Страшная тайна покоилась где-то в недрах  камня
рядом с Великой гробницей. Я знала это, но не смогла бы сказать, откуда...
   "Великая гробница, - с удивлением подумала я, - нет никаких сомнений, что
это не жилье, не храм, а именно гробница..."
   С  огромным  трудом   мне   удалось   стряхнуть   оцепенение,   навеянное
удивительной картиной Алисы. Я отставила полотно в сторону и  потянулась  за
другим, тем, что стояло рядом, у стены, натянутое на подрамник.  Эта  работа
была уже покрыта лаком. Она поражала реалистичностью и глубиной  исполнения,
как и прежняя. На этот раз кисть художницы воссоздала на холсте  тропический
полдень. Картина дышала жаром раскаленного дня. Крупным  планом  надвинулись
на меня разрушенные, свергнутые с высоты барельефы  со  странными  лицами  с
чуть раскосыми глазами и вывернутыми губами. Из хаоса  каменных  обломков  в
небо вознесся древний храм. Базальтовые  колонны,  прижатые  одна  к  одной,
образовывали массивное каре, перекрытое тяжелыми гранитными плитами. Мрачный
камень четким силуэтом врезался в побелевшее от зноя небо.
   Я вновь перевела взгляд  на  лица  с  барельефов,  притягивавшие  к  себе
бесстрастной необычностью. Творения древних скульпторов лежали  разбросанные
по ковру из черных и коричневых цветов. У самого края картины,  на  переднем
плане,  цветы  оказались  прорисованными  так  четко  и  тщательно,  что   я
вскрикнула, узнав их.
   - Марго! - спросила я, - посмотри, Алиса тут цветочки нарисовала. Это  не
те, черненькие, что ты вырастила?
   Подошедшая Марго  без  всякого  трепета  вгляделась  в  тревожное,  почти
магическое полотно Алисы. Присмотревшись, она согласилась:
   - Да, те, что намалеваны левее - коричневые, а те, что  в  самом  углу  -
черные. Точно, наши цветочки.
   "Боже мой! - ужаснулась я. - Да этот храм я  во  снах  своих  видела.  Не
припомню только, до того, как нашла картины  Алисы,  или  после.  Чертовщина
какая-то..."
   Я мучительно пыталась припомнить, но Марго помешала.
   - Пошли в оранжерею, - сказала она, - а то пить хочу, спасу нет.
   Мы поднялись в оранжерею, превратившуюся в кладбище  цветов  и  хранилище
пустых горшков.
   Кое-где торчали засохшие ветки, и отовсюду веяло запустением.
   Я ахнула:
   - Да здесь настоящий мор!
   - Видишь, что делается, - пожаловалась Марго.  -  Все  растения  погибли.
Хвороба какая-то на них напала. Я уже и к агрономам их носила,  и  землю  на
проверку таскала, и на вредителей исследовала.
   - И что? Нашли что-нибудь? Марго скорбно покачала головой:
   - Ничего. Только эти фиалки и живут. Ничего им не делается. Цветут  себе.
И вот еще  что  заметила:  как  коричневые  фиал  очки  отсюда  унесла,  так
остальные  цветочки  сразу  погибли.  А  черные,  наоборот,  обрадовались  и
зацвели.
   Я удивилась:
   - Унесла? Коричневые? Фиалки свободы?
   - Уж не знаю, как их называть, - отмахнулась Марго. -  Но  заметила,  что
они лечебные. Дышится от них легко и ломота в костях проходит. Еще  молиться
около них хорошо, всякая