висел на  хвосте,  а  моя  машина  новизной
похвастаться не могла.
   Мы вылетели на проспект, движение здесь было оживленное, и я решила,  что
вряд ли мои преследователи предпримут решительные действия:  слишком  людно,
слишком велика вероятность привлечь внимание милиции, а что-то  подсказывало
мне, что милицию они не жалуют.
   Лавируя между машинами и выигрывая друг у  друга  секунды,  мы  пролетели
проспект, я свернула в сторону вокзала,  надеясь  оторваться  от  "Порше"  в
лабиринте улиц, сплошь состоявших  из  частных  домов,  и  вот  тогда  вновь
зазвучали выстрелы. Я сцепила зубы, стараясь выжать из  старой  "Волги"  все
возможное, свернула в узкий переулок и заорала: прямо на меня летел "КамАЗ",
я  ушла  влево,  прочертила  бортом  по  забору  и  только  чудом   избежала
столкновения. Не успела я прийти  в  себя,  как  услышала  за  спиной  скрип
тормозов, страшный грохот,  а  затем  и  взрыв,  затормозила,  выскочила  из
машины, уже зная, что увижу. "Порше" полыхал, задняя дверь была  распахнута,
в стороне от машины лежал человек, то ли его выбросило из кабины, то  ли  он
сам успел выпрыгнуть, не ясно, но признаков жизни он  не  подавал.  Водитель
"КамАЗа" выбрался из своей машины. Он дико озирался и  пытался  понять,  что
произошло, правая его рука висела плетью, рубашка залита кровью, он  потерял
один ботинок и бессмысленно водил ногой по земле, точно  искал  его.  Увидев
меня, пробормотал испуганно:
   - Здесь движение одностороннее.
   - Я вызову "Скорую", - ответила  я,  подходя  к  "Порше",  насколько  это
позволяло пламя, водитель и один из парней, что сидел  сзади,  скорее  всего
мертвы, вытащить их не представлялось возможным, так что лучше считать,  что
умерли они  раньше;  чем  машина  загорелась.  Я  бросилась  к  человеку  на
асфальте, перевернула его на спину, он открыл глаза, посмотрел мутно.
   - Кто тебя послал? - спросила я.  Взгляд  его  стал  осмысленным,  парень
улыбнулся разбитыми губами и прошептал:
   - Сдохни, сука.
   - Только после тебя, - улыбнулась я в ответ,  он  попробовал  ещ„  что-то
сказать, но не смог. Я торопливо обыскала его: никаких  документов,  карманы
абсолютно пусты.
   - Ты чего делаешь? - крикнул водитель "КамАЗа", шок у него уже прошел,  и
он начал соображать.
   - Ищу документы, - ответила я и поспешно покинула переулок. Навстречу мне
уже бежали две бабки  и  человек  пять  мальчишек.  Задерживаться  здесь  не
стоило.
   На  соседней  улице  был  магазин,  используя  витрину  как  зеркало,   я
попробовала установить, как выгляжу, и успокоилась: гражданам, завидев меня,
не  из-за  чего  было  вопить  "караул".  Из  соседнего  переулка  появились
"Жигули", я махнула рукой, и молодой водитель остановился.
   - На площадь Победы, -  стараясь,  чтобы  улыбка  выглядела  естественно,
попросила я.
   - Садитесь?  Живете  здесь?  -  Мужчина  оказался  из  разряда  любителей
поболтать.
   - Нет, к подруге приезжала.
   - А я вот к теще. А  тут  авария.  Иномарка  в  "КамАЗ"  влетела.  Улочка
чутошная, движение одностороннее, кругом знаки, а им все по фигу. Три трупа.
И парень с "КамАЗа" пострадал, говорит, вылетели навстречу сначала  "Волга",
а потом эта иномарка, точно за ними черти гнались.  Таксист  смылся.  Идиот,
как будто его не найдут. Только хуже сделал, хотя, может, тачку-то угнали.
   Я поняла, что монолог этот будет бесконечным, на счастье, мы уже  выехали
на площадь Победы, я расплатилась, покинула  машину  и  стала  приставать  к
прохожим с намерением выяснить, где находится улица Школьная.  Никто  толком
не знал. Проще остановить такси, но для начала следовало решить, хочу  ли  я
попасть на  эту  Школьную?  По  телефону  мне  намекнули  на  добрососедские
отношения, но через несколько минут после  этого  обстреляли.  Что-то  такое
звонивший говорил про человека по имени Искандер (хотя, может, это  вовсе  и
не имя). Он меня ищет, пылая праведным гневом (насколько он праведен, судить
не берусь, сведений нет), если допустить, что ребята на "Порше"  люди  этого
Искандера или один из них сам Искандер, тогда предупреждение  мужчины  очень
кстати, и чем скорее я с ним увижусь, тем полезнее для меня. Однако  сказать
можно что угодно. Очень может быть, меня  просто  выманили  из  дома,  улица
Школьная в природе не существует, а если и существует, то меня там никто  не
ждет. "Отчего бы тебе не проверить свои догадки?" - хмыкнула я и  остановила
такси.
   Улица Школьная начиналась почти от самой железной дороги. Я спустилась  к
переезду, впереди виднелся элеватор, справа березовая  роща,  небольшая,  но
очень красивая, так и просится на картину.  Еще  дальше  тянулись  кирпичные
гаражи, а вот слева начиналась нужная мне улица: четыре дома с одной стороны
и пять с другой, на вид  нежилые,  строительство,  судя  по  всему,  ещ„  не
закончилось.
   У ближайшего ко мне дома двое мужчин  что-то  мастерили,  устроившись  на
корточках. Прошел грузовой поезд, от грохота  закладывало  уши.  Странная  у
людей фантазия строить дома в подобном месте,  но  как  бы  то  ни  было,  а
строили их люди не бедные, все девять домов двухэтажные,  с  мансардами,  за
крепкими заборами. Там,  где  работали  мужчины,  на  калитке  краской  было
написано "дом ј I", следовательно, пятый -  тот,  что  самый  последний.  Он
стоит на отшибе, грохот от железки  такой,  что  только  держись,  в  общем,
идеальное место для того, чтобы свернуть кому-то шею, например, мне.
   Не таясь, я прошла  к  пятому  дому  и  толкнула  калитку,  сваренную  из
металлических прутьев, она была заперта. Я поискала  что-нибудь  похожее  на
звонок, таковой отсутствовал.
   - Эй, - крикнула я. - Хозяева, есть кто дома? -  Мне  никто  не  ответил.
Выходит, меня не ждали. Очень интересно.
   Я пошла вдоль забора и, обойдя дом по кругу, вновь вернулась  к  калитке.
На этот раз она была распахнута настежь и слегка поскрипывала. Я усмехнулась
и направилась по выложенной плиткой дорожке к крыльцу. На двери был приколот
клочок бумаги со словами "Добро пожаловать".
   - Придурки, - вздохнула я, открыв дверь. Просторный холл, слева  лестница
на второй этаж. - Привет, - крикнула я. - Что дальше?
   Мне никто не ответил, я прошлась по первому этажу, он был пуст,  двери  в
несколько комнат отсутствовали, пол до конца не  настелили.  По  лестнице  я
поднялась наверх и огляделась: стройматериалы, голые стены, мусор.  Но  если
на двери висела эта дурацкая записка, значит, здесь меня все-таки  ждали.  Я
спустилась в холл, устроилась на полу слева от окна, вытянула ноги,  положив
пистолет под  рукой.  Где-то  скрипнула  дверь,  раздались  шаги,  несколько
человек спускались по лестнице. Я  расслабленно  ждала,  испытывая  странное
удовлетворение, наконец-то я узнаю?
   Первым я увидела мужчину лет сорока: высокий, худой, в светлом костюме  и
белоснежной футболке, щетина и темные очки, длинные волосы собраны в  пучок,
он усмехнулся и снял очки, точно для того, чтобы я могла рассмотреть его как
следует. Конечно, я сразу же его узнала: Эдуард Витальевич, врач-психиатр, к
которому меня неоднократно возил Андрей. Но в настоящий момент  меня  больше
занимали двое молодцев за его  спиной,  подтянутые,  крепкие,  с  одинаковым
отсутствующим выражением на лицах, одного  взгляда  было  достаточно,  чтобы
опознать в них ребят, которые посетили лесной домишко после моего  похищения
из психушки. Я положила руку на пистолет, а Эдуард Витальевич хохотнул:
   - Брось, Ксения, здесь все свои. Веди себя  прилично.  Я  правильно  тебя
назвал? Впрочем, это не важно. Важно другое: мы  встретились.  Как  ты  себя
чувствуешь?
   - Кончай трепаться, - вздохнула я, - и скажи что-нибудь путное.
   - Конечно. Ближе к делу. Похвальное стремление, хотя в нашем случае?
   - Где мой муж? - спросила я, сообразив, что сотрясать воздух он может  до
бесконечности.
   - Муж? - Он засмеялся. - Муж? здесь, по  соседству.  С  нетерпением  ждет
встречи. Только стоит ли торопиться? Он уверен, что у тебя  отшибло  память.
Что-то там замкнуло в твоих мозгах. Если честно, я  всегда  сомневался,  что
они у тебя есть. У тебя и твоего папаши. Сладкая парочка?
   - Что ты знаешь о моем отце? Где он?
   - Отец? - Эдуард Витальевич вроде бы удивился. - В  раю,  надо  полагать.
Хотя как он туда прошмыгнет, для меня загадка, но сам-то он был убежден, что
на том свете ему уготовано теплое местечко. Честно говоря,  я  ему  от  души
этого желаю. Рай мне  не  светит,  а  меньше  всего  хотелось  бы  ненароком
столкнуться с твоим родителем. Ты ведь знаешь, что он был за тип?
   - Не знаю, - ответила я. - Расскажи мне.
   - А-а, эти игры с памятью. Неужели ничего не помнишь? Надо же?  А  ребята
Искандера сыграли в ящик, совсем как в старые времена.
   - Люди на "Порше"? Это ребята Искандера?
   - Вот видишь, мозги у тебя не совсем отшибло, а если немного напряжешься,
вспомнишь и главное, ради чего я так трепетно ждал встречи с  тобой.  Ответь
на один вопрос, только на один, и мы простимся навеки, разойдемся как в море
корабли, у тебя полно врагов, зачем тебе усложнять себе жизнь?
   - И что это за вопрос? - полюбопытствовала я.
   - Маленький такой вопросик. - Он засмеялся, но глаза его смотрели  зло  и
настороженно. - Где они?
   - Кто? - хмыкнула я.
   - Саша, - не поворачивая головы, окликнул тип в светлом костюме. То,  что
он никакой не Эдуард Витальевич, я уже поняла. - Прострели-ка  ей  ногу  для
убыстрения процесса.
   Рука парня молниеносно взлетела, но я выстрелила раньше. Его отшвырнуло к
стене, другой парень метнулся за дверной  косяк,  а  разговорчивый  сложился
пополам от неожиданности, я выстрелила ещ„ раз, помня, что у  меня  осталось
только два патрона, перекатилась к  соседней  стене,  вскочила  на  ноги  и,
закрывая лицо локтем, выпрыгнула в окно. "В  который  раз",  -  мелькнуло  в
голове. Светлый костюм и один  из  твердолицых  пришли  в  себя  и  кинулись
следом, разделившись: первый побежал к входной  двери,  второй  бросился  за
мной в окно. У калитки светлый пиджак окажется раньше,  но  перелезть  через
забор, имея за плечами преследователя, я не смогу, значит, все же калитка. Я
вывернула из-за угла дома, и сердце ухнуло вниз: в калитку входил мой муж.
   - Андрюша! - заорала я, бросаясь на тропинку,  сообразив,  что  Андрей  в
этот момент - отличная мишень для  преследователей.  Дверь  за  моей  спиной
распахнулась,  а  я  продолжала  бежать,  уши  заложило,   и   время   будто
остановилось, я, ожидая выстрела в спину, закричала:
   - А-а? - И успела схватить Андрея за руку, толкнула его плечом, чтобы  он
оказался за кирпичным столбом калитки, и уже поверила, что нам повезет,  как
вдруг он выбил из моих рук пистолет, левой рукой ударил меня по лицу с такой
силой, что я, не удержавшись на ногах,  упала  на  землю,  Андрей  навалился
сверху.
   -  Быстро  шприц,  -  рявкнул  он,  стиснув  мои  руки  над  головой.   -
Предупреждал же вас, придурки?
   Подоспевший парень сел на мои ноги,  а  Эдуард  Витальевич  опустился  на
колени, держа в руке шприц. Я отчаянно  взвыла  и  попробовала  вывернуться.
Андрей ударил меня локтем, все поплыло перед глазами, потом я  почувствовала
укол в шею, и через секунду мной овладела полнейшая апатия.
   Точно со стороны я видела, как из дома появился  парень,  которого  звали
Саша, зажимая окровавленное плечо  ладонью,  как  его  напарник  подогнал  к
калитке машину, меня подняли и, точно мешок, поволокли к ней.
   - Надень наручники, - сказал Андрей, шедший впереди. - И свяжи ей ноги.
   - Да брось, Стас, - хмыкнул Эдуард Витальевич. - Это же просто баба.
   -  Это  взбесившаяся  крыса,  и  она  по-настоящему  опасна.  Можешь  мне
поверить, я несколько раз имел с ней дело. От предпоследней нашей встречи  у
меня шрам через всю башку. - Наручники щелкнули на моих руках, меня швырнули
в багажник и Андрей спросил:
   - Она чего-нибудь соображает?
   - Соображает, -  удовлетворенно  кивнул  Эдуард  Витальевич,  покосившись
через плечо. - Только двигаться не может. Ну что, детка, добро пожаловать  в
ад.
   - Какого черта у не„ не  связаны  ноги?  -  разозлился  Андрей,  впрочем,
называть его так не стоило, дружки, обращаясь к нему, говорили "Стас".
   - Кончай психовать, она и руки не поднимет.
   - Слушай, я лично наблюдал за тем, как эта тварь уделала  троих  мужиков,
которые всерьез считали себя крутыми. Надо  учиться  на  чужих  ошибках,  ты
понял, Эдик?
   - Конечно-конечно. - Эдуард Витальевич, который сейчас был одет в шорты и
пеструю рубашку, согласно кивнул. - Сделаем все, что скажешь,  лишь  бы  она
заговорила.
   - Заговорит. Только подходить к ней близко не советую.
   - Она сломала шею одному из тех парней, -  послышался  голос  из-за  моей
спины. - И это при том, что была связана по рукам и ногам. Умудрилась как-то
освободиться и сбежать.
   - Сломать человеку шею ей ничего не стоит, - ответил мой бывший муж, сидя
в кресле со стаканом в руках, кусочки льда бились о стенки, а я поняла,  как
хочу пить. - А в остальном? думаю, все было проще: бедный  парень  не  знал,
кто перед ним, и решил потрахаться, вот и сыграл в ящик. Я не собираюсь  вас
запугивать, просто хочу, чтобы вы помнили: она очень  хитра,  изворотлива  и
опасна, держите ухо востро и не стойте к ней спиной.
   - Пора бы ей очнуться, - заметил Эдик, подошел ко мне  и  приподнял  одно
веко. - Всадили ей лошадиную дозу.
   - Ничего, оклемается, - порадовал его муж, а я решила, что  мне  в  самом
деле пора оклематься и для начала узнать, что происходит, то есть кое о  чем
я, конечно, догадывалась, но не худо было бы уяснить, что им от меня надо.
   То, что мужчина, которого я полгода считала своим мужем, теперь  называет
меня не иначе  как  тварью,  наводило  меня  на  невеселые  мысли.  Я  стала
наблюдать за ним, очень осторожно, чтобы он не заметил, что я пришла в себя.
Конечно, это Андрей, если у  того  не  было  брата-близнеца,  разумеется.  И
все-таки человек, который в двух метрах от меня пил мартини,  совершенно  не
походил на моего мужа, по крайней мере я никогда не видела у  Андрея  такого
выражения лица, а главное - глаз. Глаза, которые пристально следили за мной,
были глазами зверя, и я сразу  поняла:  из  всех,  кто  находился  сейчас  в
комнате, он мой самый опасный враг.
   Комната была без окон (должно быть, помня мою страсть покидать  помещение
через окно, Андрей, то есть Стас, е„  и  выбрал),  почти  пуста,  не  считая
нескольких кресел, небольшого дивана и металлического стула,  к  которому  я
была привязана в настоящий момент, щиколотки к ножкам стула, руки скованы за
его спинкой. Что находится сзади, я видеть не могла, но там точно  был  один
из парней, я слышала, как он ходит, что-то переставляет.
   В поле моего зрения появился столик на колесах,  краем  глаза  я  увидела
шприцы, ампулы на марлевой салфетке.
   -  Все  готово,  -  сказал  мужской  голос,  в  памяти  что-то  вспыхнуло
мгновенным узнаванием, это уже  было  когда-то:  яркий  свет,  этот  столик,
настойчивый голос? Стас отставил стакан в сторону, резко поднялся  и  шагнул
ко мне.
   - Открой глаза, - сказал он.
   Я открыла и подняла голову,  его  лицо  было  совсем  рядом,  и  сомнения
окончательно меня покинули: человек напротив мой муж, Андрей Шульгин.
   - Так-то лучше, - сказал он.
   - Кто ты? - спросила я, язык был слишком большим и едва помещался во рту,
слова давались мне с трудом.
   - Я? - Он усмехнулся. - Какая разница. Главное, чтобы ты поняла: забудь о
своих фокусах и подумай о том, как спасти свою шкуру.
   - Звучит многообещающе. Ты мой муж? - Он засмеялся:
   - По-твоему, я спятил? Нет, слава богу, я тебе чужой  дядя.  Но  если  ты
хочешь узнать, жил ли я рядом с тобой эти полгода - то да, было дело?
   - Я не верю, - покачала я головой.
   - В каком смысле? А-а? кажется, понял. Да, любить тебя было нелегко,  это
все равно что ложиться с гремучей змеей, но я справился. Ставки, знаешь  ли,
высоки.
   - Расскажи мне о ставках, - попросила я, а он разозлился:
   - Кончай валять дурака. Я уже все объяснил: тебе ничего не  светит.  Либо
ты расскажешь, где они, либо сдохнешь, причем подыхать будешь долго и  очень
мучительно, об этом я позабочусь.
   - Если ты в самом деле жил со мной, то должен знать: я  ничего  не  помню
после этого выстрела в голову.
   Он неожиданно засмеялся, Эдик, поднявшись с кресла, шагнул ко мне.
   - Что я говорил? - повернулся к нему Стас. - Она все помнит.
   - Я ничего не помню, - устало повторила я.
   - Серьезно? А откуда ты знаешь про этот выстрел? Ты  вроде  бы  попала  в
аварию?
   - Я ходила к врачу, ты же знаешь. Он смотрел мой снимок и сказал, что  ни
о какой аварии не может быть и речи, это пулевое ранение.
   - Точно, деточка. Только с  какой  стати  я  должен  тебе  верить?  Врач,
который штопал тебе дыру в башке, говорил, что скорее всего  ты  не  сможешь
двигаться, до конца дней своих останешься парализованной, и все такое, а  ты
очень резво заскакала. Может, ты просто дурака валяешь? Ты зачем-то пошла  в
больницу, без конца меня выспрашивала, это ведь неспроста.
   - Я пыталась что-нибудь вспомнить?
   - Мы тебе поможем, не волнуйся.
   - Пошел к черту, - сказала я,  а  он  меня  ударил.  Ударил  не  особенно
сильно, но я  почувствовала  страшную  боль,  потому  что  знала  наверняка:
единственный человек, который был мне дорог, действительно мой враг.
   - Еще раз ударишь, - вздохнула я, - не скажу ни слова. -  Он  замахнулся,
но Эдик перехватил его руку.
   - Успокойся, черт тебя возьми. Мы не для этого ждали год?
   - Год, - передразнил Стас. - Тебе легко говорить, а  у  меня  он  шел  за
десять, мне молоко надо было давать за вредность.
   - Говорить при нем не буду, - заявила я, - пусть проваливает.
   - Говорить ты будешь, - хмыкнул Стас, устраиваясь в своем кресле.  -  Нет
такого человека, который в определенных условиях не заговорил бы.  Тебе  уже
сделали предложение: ты говоришь, где они,  и  возможно?  Возможно,  у  тебя
будет шанс остаться в живых.  Хорошо  тебя  зная,  уверен:  ты  этим  шансом
сумеешь воспользоваться.
   Я повернулась к Эдику:
   - Что бы ни болтал этот придурок, реальность выглядит  так:  я  абсолютно
ничего не знаю ни о себе, ни о своей  прежней  жизни.  Все,  что  я  знаю  о
событиях полугодичной давности, я знаю от него.  Если  вы  хотите,  чтобы  я
отвечала на ваши вопросы, вам придется кое-что мне объяснить.
   Они переглянулись.
   - Объясни ей, - с издевкой сказал Стас и противно засмеялся.
   - Хорошо. - Эдик был очень спокоен и наверняка гордился своей  выдержкой.
- Что ты хочешь узнать?
   - Все, - ответила я. - Кто я, что делала раньше, кто вы и что вам от меня
надо.
   - Ах вот даже как? Что ж, начнем.  Как  тебя  зовут  в  действительности,
понятия не имею. Сама ты называла себя Ксенией, фамилий наберется дюжина, но
скорее всего все они чистая липа. Твой отец вроде бы учился  в  Москве,  что
похоже на правду, сам то ли алжирец, то ли палестинец, то  ли  ещ„  какая-то
мразь. Твоя мамаша обожала цветных, и в результате  на  свет  появилась  ты.
Папа вскоре отбыл из страны, а мама, наверное, решила, что ты для не„ обуза,
и сплавила тебя к бабушке, куда-то в тьму-таракань, где ты  и  жила  лет  до
восьми. - Он говорил, насмешливо ухмыляясь, а я слушала,  чувствуя  странное
волнение, и понимала, что он говорит правду. Перед глазами мелькали какие-то
картины: дом в деревне,  колокольня,  чей-то  голос  звал  "Ксюша",  но  все
мелькало так быстро и словно в тумане, я  не  успевала  разглядеть,  уловить
суть? - То ли твоя мать умерла, то ли бабка скончалась, то ли  папаша  ни  с
того ни с сего проявил родственные чувства, но одно несомненно:  примерно  в
возрасте восьми лет он забрал тебя к себе, и ты  выросла  хорошей  девочкой,
вполне достойной своего родителя.
   - Кто был мой отец?
   - Тебя интересует имя? У него их с десяток, это у вас  наследственное.  В
трех странах его приговорили к смертной