й магазин и купив кое-что из
продуктов, я вернулась в  квартиру,  проверила  телефон,  он  работал,  а  я
покачала головой, заметив вслух:
   - Людям надо верить. - Затем легла на кровать и уставилась в потолок.  Не
могу сказать, что он чем-то особенно привлекал меня, просто хотелось немного
расслабиться и подумать. Первое, что надлежало сделать: спрятать деньги. Два
веселых приятеля  могли  здесь  появиться,  несмотря  на  свое  обещание,  и
свистнуть деньги, второе - следовало позвонить в поликлинику и узнать, когда
прием у Евгения Сергеевича, он хотел поговорить со мной  о  черепно-мозговой
травме, которая его чем-то заинтересовала. Сейчас самое время: с  чего-то  я
должна начать свои поиски, почему бы не с беседы с лечащим врачом?
   Я придвинула к себе телефон и, не вставая с постели, позвонила -  Евгений
Сергеевич будет с двух часов. Отлично. Теперь  деньги.  С  кровати  все-таки
пришлось подняться, я ещ„ раз  прогулялась  по  квартире  и  убедилась,  что
устроить надежный тайник здесь невозможно,  вышла  на  лестничную  площадку,
прикидывая, не подняться ли на чердак, но  тут  приметила  дверь  в  подвал.
Подвал для таких целей ничуть не хуже чердака, к тому же  подвалы  для  меня
привычнее.
   Подвал был огромным, гулким и почти  пустым.  Я  нащупала  выключатель  у
входа, вспыхнул свет, но и без того  в  подвале  было  довольно  светло,  по
фасаду располагались несколько маленьких окошек, два из  них  были  заткнуты
какой-то ветошью, зато через остальные пробивались  солнечные  лучи.  Жильцы
подвалом не пользовались, во дворе стояли  шаткие  сараюшки,  наверное,  для
хозяйственных нужд. Очень скоро я обнаружила идеальное место для тайника,  в
стене за трубой была ниша, в  настоящее  время  заваленная  всяким  мусором.
Сморщив нос, я отодвинула его в сторону, сунула пакет с  долларами  в  самый
низ и вернула мусор на его  законное  место,  после  чего  покинула  подвал.
Теперь следовало решить, что делать с кассетой. Я не  отдала  е„  Рябову  по
одной причине: боялась. Не за себя,  конечно,  а  за  Андрея.  Кто  он,  мне
неизвестно, но, если человек живет под чужим именем, интерес милиции ему без
надобности. Я повертела кассету в  руках,  подумала  и  сунула  за  батарею.
Кассета вряд ли привлечет внимание хозяина квартиры.
 
*** 
 
   Ровно в два я входила в здание поликлиники, некоторое время  наблюдая  за
центральным входом из соседнего парка.  Как  будто  ничего  подозрительного.
Впрочем, для того,  чтобы  держать  поликлинику  под  присмотром,  вовсе  не
обязательно болтаться у входа.
   Напротив тридцать восьмого кабинета ожидали своей очереди двое  мужчин  и
женщина, я  терпеливо  сидела  в  течение  часа.  Наконец  женщина  покинула
кабинет, кивнула мне, приглашая  войти,  и  я  вошла,  отметив  с  некоторым
удивлением, как сильно забилось сердце.
   - Здравствуйте, - громко сказала я, Евгений Сергеевич  поднял  голову  от
бумаг, взгляд его стал растерянным,  а  я  машинально  посмотрела  на  окно.
Окошко подходящее, но здесь третий этаж, ужасно не хотелось бы  выпрыгивать?
Медсестра за соседним столом пробормотала:  "Здравствуйте",  не  обращая  на
меня никакого  внимания,  и  продолжала  что-то  писать.  Евгений  Сергеевич
вздохнул и сказал мне:
   - Присаживайтесь. - Я села спиной к медсестре. - Таня, я вас просил найти
карту Панкратова?
   - Да, Евгений Сергеевич, е„ в регистратуре нет и?
   - Возможно, она у завотделения или в терапии?
   Девушка встала  и  отправилась  искать  карту,  не  демонстрируя  никаких
эмоций.
   - Я никого не убивала, - сказала я, как только за ней закрылась дверь.
   - Надеюсь. У меня были из милиции.
   - И что вы им сказали?
   - Правду, разумеется.
   - Правда - это здорово, - усмехнулась я. - Так что вы им сказали?
   - Что вы обращались ко мне по поводу головных  болей?  Впрочем,  все  это
было в вашей карточке? Они задали несколько формальных вопросов, а я на  них
ответил?
   - Формально?
   - Зачем вы пришли? - откинувшись на спинку стула и глядя на меня  немного
сердито, спросил Евгений Сергеевич.
   - Вы мне звонили. Помните? Хотели поговорить. Мне показалось, у вас  было
что сказать, иначе звонить не стоило, верно?
   - Верно. - Он немного помолчал, разглядывая свои руки, затем заговорил  с
видимой неохотой:
   - В прошлую нашу встречу я  спрашивал  вас  об  аварии?  так  вот,  очень
сомневаюсь, что она была?
   - Не было аварии? - задала я вопрос только для того, чтобы заставить  его
говорить побыстрее.
   - Вне всякого сомнения, пулевое ранение в голову. Вас это не удивляет?  -
хмуро усмехнулся он.
   - Нет, - честно ответила я. - С момента последней нашей встречи произошло
столько всего, что удивить меня трудно.
   - Понятия не имею, как вы остались живы, это просто чудо.
   - Чудес не бывает, - вздохнула я.
   - Что? - Он опять нахмурился.
   - Если я осталась жива, значит, это кому-то очень нужно?
   - Вы подразумеваете бога? Что ж, в этом есть  свой  резон,  после  такого
ранения не только не просто остаться в живых, но и жить полноценной жизнью -
это действительно дар небес.
   - А может, и не дар. Может, это кара. Как посмотреть.  В  этом  мире  все
относительно.
   - Вы изменились, - вдруг заявил он. - Вы очень изменились.  Даже  внешне.
Что произошло?
   - Я узнала, что я умерла в возрасте восьми  лет,  что  мои  отец  и  мать
таковыми вовсе не являются, что мой муж год назад исчез где-то в Белоруссии?
Я не знаю, кто я, помогите мне?
   - Помочь? - Он едва не лишился дара речи.
   - Врач как священник, он должен помогать всем страждущим, разве нет?
   - Наверное, только чем я могу помочь?
   - Вы говорили о ранении. Ведь кто-то делал мне операцию?
   - Профессионал высокого класса.
   - Ведь таких немного. В больницу "Скорой помощи" не привезешь человека  с
пулевым ранением просто так. Пришлось бы многое объяснять.
   - Я вас понял? Сейчас много горячих точек, где пулевым ранением никого не
удивишь, случайная жертва случайной перестрелки.  А  специалисты  в  военных
госпиталях высокого класса.
   - Значит, искать нужно? - Он пожал плечами:
   - Думаю, шансы у вас небольшие? В экстремальных условиях не до заполнения
бумаг, если у вас с собой не было документов. Впрочем, попытайтесь? - В этот
момент дверь открылась, и вошла медсестра с картой в руках.
   - Еле отыскала, у кардиолога? Как она к нему попала?
   - Что ж, Анна Ивановна,  -  улыбнулся  Евгений  Сергеевич,  -  всего  вам
доброго, надеюсь, встречаться нам больше не придется.
   - Спасибо, - кивнула я и покинула кабинет. Через час я лежала на  кровати
в комнате, ставшей временно  моей,  и  вновь  пялилась  в  потолок.  Пулевое
ранение меня в самом деле не удивило, но оно ещ„ больше все запутывало.  Кто
я,  господи?  Если  я  случайная  жертва  очередной  локальной  войны,  кому
понадобилось устраивать за мной охоту? Стоп. Кто-то  в  меня  стрелял  и  по
какой-то причине не застрелил. Очень глупо ожидать, что после  этого  именно
он определил меня в больницу. Может, он шутник?  Терпеливо  меня  выхаживал,
чтобы укокошить ещ„ раз? Дурацкий  юмор  оставим  на  потом.  Некто  в  меня
стреляет, назовем его Икс, допустим, он решил, что я  мертва,  и  успокоился
(сразу всплывает вопросик: а чем я так допекла Икса, но  с  этим  потом).  Я
чудом остаюсь жива, кто-то (Игрек, разумеется) определяет меня  в  больницу,
потом выправляет липовые документы и, сообразив, что  я  ничего  из  прошлой
жизни не помню, рассказывает мне сказки, да так преуспевает в  этом,  что  у
меня появилась не только прошлая жизнь, но и родители в придачу, и  все  это
для того, чтобы Икс  меня  не  нашел?  Я  перестала  существовать,  на  свет
появилась Шульгина Анна Ивановна. Отлично. При таком раскладе на роль Игрека
идеально подходит мой муж. Он спас меня, а затем  прятал.  Каким-то  образом
неведомый Икс узнал о  нашем  местопребывании  и  появился  здесь.  То  есть
сначала появился Анатолий, было бы неплохо записать его в подручные Икса, да
не склеивается: на кой черт тому убивать подручного,  а  в  пару  к  нему  и
соседа-алкаша, который на самом деле занимался слежкой  за  мной.  Допустим,
Анатолия он числил врагом и с  ним  разделался.  Нашу  встречу  с  Анатолием
дружеской назвать трудно, кто он был мне? Враг, бывший  друг?  Скорее  всего
любовник, раз знал о татуировке, е„ местонахождение не предполагает большого
количества людей, которые могли е„ увидеть (впрочем, никто не мешал ему быть
домашним врачом, к примеру, или узнать о существовании татуировки от кого-то
еще. В этом месте я на себя здорово разозлилась и посоветовала  заткнуться).
Ладно, теперь уже неважно, кем мне доводился убитый, важн о то, что Икс  был
его врагом и врагом моего мужа. Убить меня в тот день Иксу не удалось, и  он
отправляет за мной своих людей, они убивают следователя.. Стоп. Убивать меня
никто  не  собирался.  Они  имели  возможность  пристрелить  меня,  когда  я
улепетывала по улице, но и здесь,  и  в  Екатеринбурге  сценарий  один:  они
хотели меня? что? Схватить. Вот именно. Зачем я им  понадобилась?  Зачем  им
женщина, которая не помнит даже собственного имени? Очень  может  быть,  что
они об этом не знают. Опять не склеивается, если ждали меня у родителей. Это
что ж, выходит, они рассчитывали, что я не узнаю собственную мать? Чушь. Они
именно знали, что я отправлюсь к своим предполагаемым родителям и  не  успею
разобраться в том, что меня водят за нос? Но если мои  родители  подставные,
как об этом мог не знать Андрей? Возможно, он знал, оттого  и  не  спешил  с
ними встречаться. Ответить на все эти вопросы мог бы сам Андрей, но  я  даже
не знаю, жив ли он. Вернемся к Иксу. Если ему известно о потере мной памяти,
зачем я ему понадобилась? И тут возникает все тот же проклятый  вопрос:  кто
я? За что меня могут так упорно преследовать? Ладно бы ещ„ убить,  допустим,
из мести, нет, им на кой-то черт надо меня схватить? Андрей?  Если  он  жив,
тогда все более-менее ясно: им нужна я, чтобы добраться до  него,  принудить
сделать что-то? Еще одна чушь: в Андрея стреляли, я сама видела. Нет. Кто бы
ни был мой муж, Иксу нужна я. Зачем?
   Чем больше я ломала над этим голову,  тем  меньше  понимала.  Таращась  в
потолок, многого не узнаешь, надо действовать. Хорошо  сказано,  только  вот
как?  Начнем  с  самого  простого.  В  отличие  от  меня   Андрей   работал,
следовательно, у него должны быть какие-то документы. Надо взглянуть на них,
они кем-то когда-то выданы, если я потяну за ниточку  и  если  мне  повезет?
Ранение в голову, амнезия, тайные недруги, гости из прошлого? Господи, какая
чушь!.. А сама я суперагент ЦРУ или ФСБ, потерявший  память,  у  меня  много
врагов и совсем нет друзей, но я крепкая девчонка, и все  такое?  А  что?  К
концу фильма я разделаюсь со своими врагами, найду мужа и даже рожу ребенка.
Хеппи-энд. Вот о ребенке стоит  подумать,  у  меня  осталось  не  так  много
времени. Попытаюсь найти Андрея, если не получится,  то  придется  раздобыть
документы (к примеру, просто украсть  в  троллейбусе)  и  уехать  как  можно
дальше от этого города. Родить ребенка и? Каждый день  ждать,  что  появится
неведомый Икс?
   Я села на кровати, обхватила голову руками и для разнообразия  уставилась
в пол, потом взглянула на часы: если  я  собираюсь  навестить  отдел  кадров
Горводоканала, где работал Андрей, стоит подготовиться.  Впрочем,  было  ещ„
одно место, которое не худо бы посетить. Раз в неделю Андрей  возил  меня  к
врачу. Адреса я не знаю, но найти дом будет не трудно.
   Рядом виднелся один-единственный фонарь, и тот не горел, улица  тонула  в
темноте, но мне это только на руку. Дверь в проходную была открыта,  высокий
мужчина в камуфляже курил,  стоя  возле  нее,  и  поглядывал  на  фонарь.  Я
прильнула к стене, ожидая, когда мужчине надоест стоять вот так, без всякого
дела, и он вернется в проходную. Он не  торопился,  докурил  одну  сигарету,
вытащил другую и крикнул кому-то за свою спину:
   - Коля, иди сюда.
   - Чего? - ответили из проходной.
   - Чего-чего, иди, говорю, покурим? Ночь-то какая?
   Стало ясно: я нарвалась на романтика, очень возможно, что он будет стоять
здесь  до  самого  утра,  к  примеру,  решит  встретить  рассвет?   Мысленно
чертыхаясь, я пошла вдоль стены и вскоре уперлась  в  металлические  ворота.
Отдел кадров располагался на втором этаже, слева от  проходной,  решетки  на
окнах отсутствуют, и проникнуть туда, в общем-то, не проблема, не будь этого
придурка и его романтизма.  К  счастью,  у  меня  имелся  запасной  вариант,
правда, более хлопотный.  Обойдя  здание  по  кругу,  я  проверила  решетки,
закрывающие бетонные мешки, в которые выходили подвальные окна. Очень  скоро
мне повезло - одна из решеток легко поддалась, я спрыгнула в яму и поставила
решетку на место. Стоять здесь  в  полный  рост  было  невозможно,  пришлось
устроиться на корточках. В  небольшую  раму  вставлено  рифленое  стекло,  и
никакого намека на сигнализацию. Беспечность граждан вызвала трепет, дяди  в
камуфляже любуются летней ночью, а войти в охраняемый объект проще простого.
Я аккуратно вынула стекло и протиснулась в подвал, зацепилась  за  невидимый
гвоздь и оцарапала руку. Я попыталась осмотреться: темень, хоть глаз  выколи
- я включила фонарь. Между прочим,  правильно  поступила,  не  то  рисковала
расквасить нос: через весь подвал шли какие-то трубы, большие  и  не  очень,
казалось, конца им не будет. Напротив меня виднелась дверь, я направилась  в
ту сторону, потянула за ручку,  выключив  фонарь  на  всякий  случай,  дверь
открылась, а я вышла в коридор, длинный и гулкий, в самом его  конце  горела
лампочка, я отправилась туда.
   Из подвала вела лестница, я поднялась на первый этаж; где-то совсем рядом
за стеклянной дверью разговаривали люди, мужской  голос  звал  кого-то  пить
чай, я торопливо проскочила на второй этаж, но  дверь  с  лестничной  клетки
оказалась заперта. Конечно, можно разбить стекло, но  звон  услышит  охрана.
Пришлось подняться на третий этаж, дверей здесь не  было  вовсе,  просторный
холл, красная стрелка, а под ней  надпись  "Актовый  зал".  Я  пошла  в  том
направлении. Здание было большим, и заплутаться здесь ничего не стоило, зато
и меня найти будет нелегко. Очень скоро я  вышла  к  ещ„  одной  лестнице  и
спустилась на второй этаж. Коридор, кабинеты по обе стороны.  Нужный  мне  я
нашла сразу. Прислушиваясь, не раздадутся ли шаги по соседству,  я  занялась
замком, на него ушло минуты три, дверь открылась, я вошла в большую комнату,
тонувшую в темноте, и на всякий случай заблокировала дверь стулом. Картотека
занимала всю правую стену. Пристроив фонарь, я выдвинула один из  ящичков  и
начала перебирать карточки. Шульгина Андрея Евгеньевича в картотеке не было.
"Он мог уволиться", - подумала я и перешла к другому ящику,  но  карточки  и
там не оказалось. Потратив больше часа,  я  могла  с  уверенностью  сказать:
ничто в данном учреждении не напоминало о том, что чуть меньше месяца  назад
Андрей здесь работал. Кто-то старательно избавился от его следов:  ни  одной
фотографии, ни  одного  клочка  бумаги  с  его  именем.  Что  ж,  похвальная
предосторожность. Единственное, что  могли  бы  обнаружить  заинтересованные
граждане: роспись на платежной ведомости в бухгалтерии. Но росписи на листке
бумаги мало, чтобы разыскать человека. Я придала комнате  в  точности  такой
вид, какой она имела до моего вторжения,  и  той  же  дорогой  спустилась  в
подвал. Поставив решетку на место, прислушалась, за  углом  кто-то  ворчливо
позвал:
   - Ты пойдешь чай пить?
   А я счастливо улыбнулась, потому  что  теперь  была  почти  уверена,  что
Андрей жив.
 
*** 
 
   Звонок поднял меня в десять утра, я отсыпалась после ночной экскурсии,  и
настойчиво трещавший телефон поначалу не  вызвал  ничего,  кроме  досады.  Я
поднялась с постели, тряся головой, протянула руку к аппарату и только тогда
сообразила,  что  звонить  мне  некому.  Впрочем,  был  хозяин  квартиры   -
алкоголик, возможно, деньги у него уже кончились,  и  он  решил  узнать,  не
желаю ли я заплатить ещ„ за два месяца. Телефон трещал не переставая,  точно
звонивший был уверен: я дома. Я сняла трубку и буркнула недовольно:
   - Да.
   - Ксения? - Мужской голос звучал насмешливо.
   - Вы ошиблись, - сказала я и бросила трубку  на  рычаг.  Телефон  тут  же
зазвонил вновь, прятаться не имело смысла.
   - Кончай дурака валять, - сказал мужчина. -  Если  тебе  больше  нравится
Анна, ради бога. Хочешь узнать, где твой муж, приезжай. Адрес запиши.
   - Когда приезжать? - насторожилась я.
   - Да хоть сейчас. И не дергайся. Если б  мы  что-то  имели  против  тебя,
звонить бы не стали. Понимаешь? Приезжай и ничего не бойся.
   - А я и не боюсь, - хмыкнула я. - Где Андрей? Он у вас?
   - Приезжай, тогда и узнаешь. И вот что, на  улицах  поосторожнее,  ребята
Искандера тебя ищут.
   - А кто у нас Искандер? - развеселилась я.
   - У тебя что, в  самом  деле  мозги  отшибло?  Вот  здорово.  Ну  ничего,
нарвешься на  мальчиков,  они  их  тебе  махом  вправят.  Говорят,  Искандер
поклялся тебя удавить собственными руками.
   - А не говорил, за что? - поинтересовалась я.
   - Ну, милая?  Я  знал  людей,  которых  и  за  меньшее  укокошили.  -  Он
продиктовал мне адрес и повесил трубку, а я немного  посидела,  таращась  на
телефон. Ну вот, звонок, неведомый  Искандер,  которому  есть  за  что  меня
отправить к праотцам, и неведомый дядя с обещанием сообщить,  где  находится
Андрей. А я-то беспокоилась, что начинать поиски  не  с  чего.  Хотелось  бы
знать, откуда у звонившего номер телефона, мой адрес ему тоже  скорее  всего
известен, и, если мне не перерезали горло во сне, очень даже может быть, что
предстоящая встреча будет носить дружественный характер. Хотя держать пари я
бы не стала.
   Через полчаса, приняв душ и наскоро перекусив,  я  была  готова  покинуть
квартиру. Пистолет прихватила с собой,  оставлять  его  в  квартире  опасно:
алкаши народ любопытный. Уже собравшись уходить, я  взглянула  на  ключи  от
двери, подумала и, отыскав в кладовке молоток и гвоздь, соорудила в почтовом
ящике примитивный тайник: приколотила  гвоздь  и  на  него  повесила  ключи.
Почтовый ящик не запирался, закрыв, а  затем  открыв  вновь  его  дверцу,  я
убедилась, что ключи в глаза не бросаются, и осталась довольна. Если я  сюда
не вернусь, позвоню хозяину и объясню, где их следует искать. Позвоню,  если
смогу, конечно.
   С такими "оптимистическими" мыслями я вышла из дома.  В  кармане  у  меня
было две сотни в  пересчете  на  доллары,  за  поясом  пистолет,  а  в  душе
теплилась надежда, что сегодня я  что-нибудь  узнаю.  Я  стала  высматривать
такси,  потому  что  о  том,  где  находится  нужная  мне  улица,  не  имела
представления. Такси появилось как по заказу.
   - Школьная? - спросил молодой парень, сидящий  за  рулем.  -  Это  где-то
ближе к элеватору. Далековато. Полтинник, не меньше.
   Я кивнула, не слушая, кровь пульсировала в висках настойчиво и  тревожно.
Перед тем как сесть в кабину, я оглядела улицу, что-то говоря парню,  и  тут
увидела их. Темный "Порше" развернулся на месте, загораживая нам проезд,  из
него показались двое мужчин.
   - Нагнись, - рявкнула я, падая на асфальт. Грохнул выстрел, потом второй,
а шофер заорал:
   - Матерь божья, да тут стреляют. - Открыл дверь и вывалился на дорогу,  в
ту же секунду лобовое стекло треснуло, а  я  порадовалась  сообразительности
шофера, скользнула на  его  место  и,  забыв  закрыть  дверь,  дала  газу  -
нападавшие шарахнулись в сторону, я попыталась обогнуть "Порше", задела  его
бампером и успела свернуть на соседнюю улицу. Водитель "Порше",  дождавшись,
когда его друзья сядут в машину, рванул следом, последним, кого я увидела  в
зеркале, сворачивая на повороте, был таксист: с разнесчастным видом он стоял
посередине дороги и махал руками. Правда, сейчас мне было не до  него.  Я  с
трудом захлопнула дверь, "Порше"