ла, чего и как. Ее наставления напомнили анекдот:
мести требовалось от калитки вплоть до конца урока. "Вас же можно  оста-
вить одних?" - по-доброму спросила она и удалилась,  показав  засыпанную
известкой спину.
   В отсутсвие тетки никто работать не стал. Диван пожаловался, что  хо-
чет спать. Олег лаконично матернулся. Райхер зажал между ног свои грабли
и покачивал рукояткой, - ни дать, ни взять,  показ  детородного  органа.
Сам Райхер, видимо, об этом не подозревал. Олег с хохотом  объявил,  что
именно тот показывает. Женька Градников  и  Диван  заржали,  Леша  тянул
улыбку из солидарности. Саша Райхер обиделся и робко назвал  Олега  при-
дурком. Диван посоветовал вмочить Райхеру как положено.
   - Сюда иди, мышь! - рявкнул Олег, вынимая из карманов руки и  попины-
вая воздух ногой.
   Райхер стоял поблизости и не шевелился.
   Леша тихо радовался, что в стороне. Диван  заржал  еще  веселее,  ему
нравилось. За полосой деревьев семенили невзрачные  горожане,  спеша  по
обычным людским делам, залаяла у второй калитки собака.
   - Ладно, пацаны, хватит, - сыто сказал умиротворенный Женька, которо-
го никто никогда не бил.
   - Чего хватит? - не понял Диван. - Не по-пацански так.
   Райхер стоял и даже не пробовал шевелиться. Неужто страх? Олег  сост-
роил уморительную рожу, подбежал и пнул его по бедру.  Смеясь,  отбежал,
машинально-показушно принял позу боксера.
   - Сука ты, - неожиданно четко произнес Райхер.
   Олег прыгнул второй раз, Райхер выбросил руку и  достал  его  в  нос.
Олег дернулся, неуклюже ударил в грудь: обычно он забивал почти всех,  а
сегодня - не мог, растерялся? Получил два правильных удара в лицо,  ото-
шел. Райхер смотрел с непривычной для себя ненавистью.
   - Еще хочешь? - бесцветно спросил он.
   У Олега капала кровь.
   - Да ладно вам, - бормотал Градников, зная, что его не услышат.
   Побитый пошел вперед, получил встречный в  живот.  Схватился  руками,
чуть пригнулся. Безжалостный Райхер добавил в голову. "Гондон",  -  бес-
сильно хрипел Олег. Тот снова ударил. Секунд через пять  Олег  лежал  на
желто-грязной траве, а невысокий Райхер в черном фартуке  сидел  на  его
груди, положив пальцы на шею.
   - Сдаешься? - ласково спросил он.
   Олег сказал, что сдается, так у них было принято.
   - Ну хорошо, - сказал Райхер. - Теперь хватит.
   Диван начал прилежно подметать сырой тротуар.
   - Почему не работаешь? - прошипел он, глядя на Лешу.
   - Я работаю, - спохватился он.
   Райхер игриво прихватил грабли и начал расчесывать газон.  Олег  под-
нялся, встал в стороне, с ним не разговаривали. Подошел Женька.
   - Все нормально, - сказал он утешительно.
   Минут через двадцать вернулась развеселая тетка.
   - Стараешься, молодежь? - спросила она, отбирая метлу у загрустившего
Леши. - Смотри, как надо.
   Тетка принялась резво гонять первые опавшие  листья.  Вволю  намахав-
шись, ушла по своим, как она выразилась, делам. Что за бесконечные  дела
у немолодых радостных теток? - подумал он, а она уже загибала за угол.
   Подошел блинообразный Шлепа, в отличие от тетки сразу увидел кровь.
   - Кто тебя, братишка? - спросил десятиклассник, с отеческой нежностью
обнимая Олега.
   Тот показал на Райхера.
   - Ты что, пацан, охамел? - воспитывал Шлепа, положив  лапу  на  плечо
Райхера. - Что, волю почуял? Дерзким стал?
   - Врежь ему, - попросил Диван. - Чтоб знал парень наших.
   Леша бросил подметать. Смотрел пристально, чуть моргая.
   - Врезать тебе? - добродушно спросил Шлепа.
   - Врежь, - просто ответил Райхер.
   И Шлепа врезал.
   Тетка вернулась и начала бестолково охать. "Ох уж эти пьяные  бомжи",
- примерно так говорила она.
   ...Труды венчали школьное время - он шел домой.


   19
   Сперва по тому самому переулку, затем вышел на многолюдье: мимо  него
провезли в синей коляске ясноликого малыша, он чмокал и улыбался, а Леша
не знал, что тот станет доктором философии; прошел старик, расстреливав-
ший в сороковые; прошмыгнул сверстник, в  девяносто  третьем  основавший
"Бета-банк"; мелькнула женщина в коричневом пиджаке, которая вчера  раз-
велась - но Леша не знал об этом; просеменил плюгавый мужчина, две пуго-
вицы были оторваны, - известный в своих кругах физик, но Леша  не  знал;
протопал студент в близоруких очках, его звали Валентин Данилевский,  он
станет народным депутатом СССР и заклеймит позором  социализм,  а  затем
уйдет на фондовый рынок - но разве Леше об этом подозревать? -  и  слево
от него прошли две симпатичные девушки, взявшись за руки,  -  как  дога-
даться, что лесбиянки сейчас придут домой, скинут одежду, Оля  ляжет  на
ковер, а Оксана станет ласкать ее тягучими поцелуями, покусывать и  шеп-
тать на ухо о любви, а затем медленно снимет трусики - ну как понять?  -
идут себе две миловидные женщины лет двадцати семи, и  идут;  на  другую
сторону улицы вышел отец наркомана, который будет бить Смурнова железной
палкой, и убьет, но он пока не стал отцом, и только под Новый год в гос-
тях встретит мать будущего Коли, уведет ее в ДК на танцы, затем поженят-
ся - через полтора года, в автомобиле "жигули" на малой скорости  прока-
тил вор в законе, единственный на весь город, усталый мужчина лет сорока
с еле заметной лысиной, в куртке-ветровке, плохо выбритый, с волосенками
на щеках, следующей зимой его порешат в СИЗО; суетливо пронесся  потомок
графа Толстого, дребезжа пустыми бутылками, накиданными в авоську  -  он
хотел успеть до обеда, а около лужи сидел мальчик  и  палочкой  поднимал
волну, ему было лет семь, в девяносто пятом он возьмет нож и станет уби-
вать девушек в синих джинсах, выбрав пригород и сумеречные часы, - оста-
вит четыре трупа, потом его повяжет сам полковник Рублев,  дадут  пожиз-
ненное, на зоне опустят, он покончит с собой, - пока он ничего не  знал,
березовой веточкой поднимая со дня лужи черную муть, в  воде  отражалось
лицо мальчика; стоило поднять глаза вверх: за окном пятого  этажа  забы-
вался сном будущий губернатор Сергей Ладонежский, он маялся: в горле чу-
жое, сознание перекатывается клочками, в носу  вода,  приходится  дышать
ртом, не хочется жить - взял больничный,  отдыхал  от  своего  замшелого
НИИ; на балконе крепкий мужик кидал железные гири, майку пропитал пот, а
через пять лет от него уйдет Марина, через шесть он научится не  разбав-
лять спирт, в девяносто втором маклер отберет квартиру и мужик  переедет
в подвал красного дома, где будет филиал "Бета-банка", а пока он выходил
в беседку и на руках борол хиляков; из подворотни вышел писатель в кожа-
не, заплетавший в косичку черные волосы: литератор, которго никто и  ни-
когда не признает, сделавший девять книг и создавший одну рок-группу,  а
пока писавший только стихи и размышлявший по  молодости  о  суициде;  из
дверей гастронома выпорхнула девочка - любовница скандального  кандидата
в президенты России, в ноябре ей повяжут пионерский галстук; дорогу Леше
пересек большой белый кот - прежняя  собственность  Луки,  арестованного
фарцовщика; кроме того,
   девушка и парень прошли мимо, не любовники и не  друзья,  просто  шли
вместе, под руку, оживленно беседуя, совершенно чужие, - а казалось, что
нет; в бездоном небе проплыл самолет, на борту дремали сразу  три  эмиг-
ранта: один прославится едкой публицистикой в перестройку, другой сколо-
тит восемь миллионов на нефти, третьего до смерти забьют молодые негры в
Лос-Анджелесе, а пока лишь второй твердо знал, что покинет Родину,  двое
колебались, но зачем подниматься так высоко? - на земле тоже немало жиз-
ни, центр города, люди, улица известного имени, - среди  них  вспотевший
Копьин, в черном плаще, достигший сорока лет и не сделавший добра в жиз-
ни, но - как смехотворно переплетение! -  через  восемнадцать  поколений
его потомок присвоит мировое господство, а вот справа злой подросток лет
пятнадцати, с обтесаным профилем, кривой губой, шел изгибисто - выпил  с
утра? - шнурки развязались, он не видел, толкая встречных, разрезая тол-
пу, - потом он защитит кандитатскую, женится: на ком? -  в  полдень  шла
девочка, она заблудилась, маленькое создание в  школьной  форме,  сейчас
она во первом "Б", а потом окажется в другой школе, в девятом "Г" в  нее
влюбятся сразу трое, - а она пошлет всех, уедет, пройдет в "плехановку",
и пьяный подростоук будет читать им курс мировой экономики, она придет к
нему в однокомнатную, останется насовсем, и первый секс получится  выму-
ченным, "давай просто спать?" - устало скажет она, но все-таки чмокнет в
шею, а потом трое детей, завидная любовь, в сорок они еще будут молоды -
так здорово, что отдает скукой, и к подростку подошел  понурый  милицио-
нер, "чует мент" - прошептали сзади, а у мента случился свободный  день,
он не стал издеваться над пареньком, потом  его  посадят,  мента,  -  за
взятки, а мать будет плакать и матом орать в лицо прокурору, а мент при-
едет с зоны и заведет фермерское хозяйство, отрастит диковинный помидор,
и овощ-гигант покажут по трем из пяти каналов, "Вечернее время"  возьмет
экспресс-интервью, "отвязался мент" - вздохнули сзади Смурнова,  мальчик
обернулся, увидел: маленький человек пенсионных лет, в  черном  трико  и
выпущенной серой рубахе, ухмылялся: "хочешь, белочку покажу?" -  предло-
жил Леше, он пошел прочь, не распознав сумасшедшего, а вскоре  маленький
человек пройдет на заседание горсовета и справит малую нужду  на  ковер:
псих, скажут эксперты, какая тюрьма? - и знатока белочек поместят в  об-
лезлую палату, он заметит единственную врачиху и станет заигрывать,  ве-
селого старика полюбит персонал, "а зайчика?" - кричал он семикласснику,
тот быстро уходил, не разбирая пути, ткнулся сумкой в живот  симпатичной
рыжей студентке, сегодня она была счастлива, Леша не подозревал, почему,
не знал, что она студентка истфака и не видел, что она счастлива, "изви-
ните", - произнес он, рыжая рассмеялась и побежала к автобусной останов-
ке, у нее было пятнадцать минут, у столба топталось семь человек:
   один, самый неподвижный, думал о самоубийстве, так и не решился, а  в
среду напился в дым, и друзья положили  ему  некрасивую  проститутку,  в
четверг он похмелялся минеральной водой и отчего-то думал о православии,
- сейчас преподает в Центре медитаций, деньги не принимает и по  вечерам
боится людей, по-настоящему просветленые  ему  не  верят,  считая  Центр
ерундой, где все пошло и от лукавого, но это кому как,  многие  клялись,
что Центр дает жизнь, а особенно в симпатии к Центру объяснялись пожилые
женщины, но вряд ли они уходили далеко в астрал  -  разве  такие  далеко
уходят? - но это происходило потом... из семи человек двое могли  похва-
литься прошлым: один воевал с наемниками контрреволюции в Африке,  полу-
чил полковника, мочил переодетых американцев, с отвращением убивал  жен-
щин и стариков, другой в Великую Отечественную умел  исцелять  молитвой,
затем дар исчез: закончилась война - испарился талант, сейчас он жил не-
заметно, пенсии хватало, телевизор рпоказывал "В мире животных", Маша  с
мужем приходили по субботам, он заводил будильник и верил,  что  "Извес-
тия" пишут правду,
   а остальные пять были так себе, ни рыба, ни мясо, трое женщин, мужчи-
на и мальчик лет десяти, Сергей Ладонежский проснулся - какая  дерьмовая
жизнь, думал он, какая лабуда, где работа, где женщины, я же взрослый  -
тридцать лет, мать мою! - а до сих пор путаюсь в  соплях  и  безденежье;
бросить все? - господи, как страшно, да и чем заняться в этой стране?  -
а в 1989 году нашел: собрал незаконный митинг, порвал на нем красное по-
лотно и рассказал о КПСС, ему воздалось, он прошел по левобережью, разг-
ромно обойдя второго секретаря, а затем прошел еще раз - в депутаты  об-
ластного Совета, когда в девяносто третьем парламенту РФ пришел каюк,  а
с Думой в облом, по городу уже шли серьезные люди, а  деревня  прокатила
ельциноида, но как единственный экономист он воглавил бюджетную комиссию
в области, а потом опустел пост губернатора,  первые  наивные  демократы
уже не катили, вторые демократы не катили никогда, но он нашел инвестора
и прикинулся знающим: физик и экономист сразу, человек  на  фоне  жирных
медведей - ему дали пятьдесят два процента, трем фирмам  разрешил  воро-
вать, работал четырнадцать часов в сутки,  отмеживался  от  разболтанной
демократии, но коммунисты все равно почитали его козлом, а по цифрам ре-
гион вошел в российские лидеры, сейчас он снимал трубку и звонил сестре:
чем простые русские женщины бьют простуду? - было занято - Рая в отпуске
- он хотел уснуть - хрен-то с два! - Леша подошел к перекрестку,  свето-
фор высветился зеленым;
   на той стороне возюкалась старушонка, внучка известного  революционе-
ра; грязный бомж, потомок Адама; собачка, некусачая; смешной  иностранец
из КНДР; и Михаил Трифонович Самулин, неизвестный, скучный, простой - уж
такой какой есть, в пиджаке и тренировочный брюках - иного не дано,  во-
лосатый в меру, добрый как велено, шел с сеткой, жил в отпуске,
   и летали птицы высоко в небе, и ползала уставшая  мошкара,  и  лилось
тепло - последние двадцать, и сентябрьский писк, и  шелест  вечности,  и
бурление в животе, и гастроном, оттуда выходили люди, среди них шел  не-
узнанный миссия Балахон, далеко не ушел, забрал его пресловутый  тончай-
ший мир, и не отдал обратно,
   а по ступенькам булочной бежал призрачный  комсомолец  Транин,  автор
национал-социалистического манифеста, подписанного в 1991 году, навстре-
чу ему шел мальчик в кепочке и очках, автор заурядной судьбы -  он  меч-
тал, что станет авантюристом, а остался вкладчиком МММ, гражданином  РФ,
служащим, семьянином: не крутанулась мировая рулетка, после восемнадцати
завязал мечтать и жил, как записано, как справа, слева  и  напротив,  не
тужил, и проехала "волга", серая, умытая и стремительная - за рулем Вася
Дот по фамилии Зауральский, сын главы облисполкома, в джинсовой  куртке,
курил, рядом с ним светловолосая Женя, ей двадцать пять, в черных брюках
и белой блузке - по своим делам, за город, им пока улыбчиво и  нескучно,
а Леша не видел лиц, шел рядом, и они проехали, ветеран катил на  "запо-
рожце", ветеран не знал, зачем родился, и никто не знал  ответа  на  его
вопрос, а тело уже было изъедено временем,  но  и  его  высушенное  лицо
проскочило мимо, без последствий, Леша спустился вниз, и в подземном пе-
реходе прошел мимо школьницы, через семь лет снова видел ее, в  Березня-
ках, в полвосьмого, и сразу понял, что хочет ее; она шла  по  газону,  в
дурном районе, пропитанным шпаной, быстро, слегка качаясь, и черный кос-
тюм, не прятавший тела, и сиренавая майка, и  он  хотел  эти  губы,  она
опять прошла, неизвестная, и приснилась в ночь на субботу, и  не  только
губы, он целовал, как раз потерялась Катя (больное время), а затем  спе-
циально хотел, чтоб та приходила ночью, но черта с два, школьница мелан-
холично поглощала мороженое, в августе ей было целых пятнадцать, семь да
семь - через семь лет после его ночной поллюции Ирина переберется в  Пи-
тер, у нее начнется странная жизнь, "во бля!" - сказал грузчик  в  синем
халате, он нес помидоры и уронил, зная, что Евгенич  не  простит,  зная,
что день пропал, и Наташа тоже, "ну бля"  -  добавил  он,  и  прокричала
"Скорая помощь", рассекая воздух, рядом с ней катились машины  красного,
зеленого, белого - всех цветов, и Алексей  Смурнов  свернул  в  переулок
имени Карла Маркса, архимудрого, печального, с бородой - он висел в  ка-
бинете физики, год назад Женька Градников  со  скуки  назвал  печального
"дураком пролетариата" и был словесно выпорот перед классом,  он  вообще
тянулся к непостижимому богохульству:
   еще в третьем классе крикнул: да здравстует Гитлер! - дело было в об-
щем строю, пионеры шеренгой горлопанили: да здравствует Ленин! -  уж  не
помнится, по какому поводу, а ему стало скучно, он крикнул свое,  и  ему
влепили двойку в четверть за поведение - тусклый женин  папа  с  усиками
заходил к Елене Андреевне, наводил порядок, шел дождь с утра, а  вечером
Леше купили глупую и желтую кепку, майским днем, сереньким и невзрачным,
а потом закончился третий класс - да здравствует Гитлер! - и он сидел  в
кресле, видя за окном пасмурную погоду, и отчего-то чувствуя себя  умуд-
ренным, постаревшим, - наверное, так чувствуют себя пожилые люди,  поду-
мал Леша, и удивился: и он тоже ветеран, - ветеран  начальной  школы,  и
пенсионер в самом первом жизненном цикле, ведь  даже  в  тридцать  можно
чувствовать себя замечательно молодым, даже слишком, - а что? - конечно,
юн в каком-то новом периоде, возрасте, и нечто элегантное замаячило  ша-
гах в десяти:
   молодой сравнительно человек, галстук, черный костюм, скромный  худой
дипломат той же ярко-черный расцветки, шел не спеша, остановился и заку-
рил: жить ему оставалось пятьдесят два года и восемь дней, курил он здо-
рово - красиво и все тут, люди ведь многое делают некрасиво, а он  стоял
и так превосходно курил, своей легкостью и неспешностью словно  оправды-
вая собой весь мир - но Леша не думал тогда об этих вещах, он и потом не
думал, и оттого, кстати, многое делал некрасиво, хоть и не курил, но он,
допустим, вызывающе некрасиво ел, пил и спал, что  тоже  немаловажно,  а
парень в черном костюме наверняка здорово справлялся с этим: ел,  пил  и
спал так, что залюбуешься, и целовался так же, и сны видел, и мух гонял,
и работал свою наверняка непыльную - в прямом, не в переносном смысле  -
работу;
   дым растворялся в воздухе, поднимаясь к облакам, к стратосфере или  к
райским, - если верить одной досужей сплетне, - местам, где сидит  божка
и плюет в свои кусты, а ясноликие ребята валяются, сраженные неслыханным
кайфом (интересно, покруче ли райский кайф наслаждений от секса, наркоты
и обладания Властью?), а безгреховные ангелы веют над ними, - вот туда и
уносился дым с пламенеющего кончика его сигареты, молодой человек  смот-
рел на огонь и ускользающе улыбался, словно уже побывал в раю и вернулся
сюда заниматься настоящим делом, или высчитал  отмеренное  время  жизни,
или переспал с долгожданной, или убил, или ушел от смерти, сошел с  тра-
па, сошел с ума, сошел на нет, прочитал необычайно  умную  и  задушевную
книгу, или - что еще там? - получил тяжелого пинка в зад? - познал Зара-
тустру? - помолился на ночь Дездемоне? -
   несмотря на всех, он улыбался правильно, и не менее красиво, чем  ку-
рил, чем занимался сотней иных дел, которыми с удовольствием или без не-
го приходится заниматься - (жизнь... жизнь ли?) - и все они  отдают  ка-
кой-то хреновиной, и тем не менее кто-то умеет жить - не в пошлом  пони-
мании этой фразы! - а кто-то сам отдает хреновиной, но  молодой  человек
пахнул нездешним одеколоном, отливал своей чернотой  и  светился  теплым
кончиком сигаретки, живя в контрасте с интересной судьбой окрестных тер-
риторий, хоть и не думая о своем месте в этих  территориях  -  возможно,
следовало бы, подумал засыпающий Ладонежский - и вот на тебе: кому  хрен
с укропом, а кому и Россию поднимать;
   улыбка стерлась, на  место  ей  пришло  устращающее  видение:  тетка:
пятьдесят лет: толстая не в меру, и умеренно спешащая по свои делам: что
в ней страшного? - наверное, сочетание природных элементов - как бы  это
расшифровать? - наверное, не получится... но  тетка  была  страшна,  она
плыла, как утопающий в жире броненосец, выставляя красные ноги и  подра-
гивая красным лицом, задыхалась, но гребла вперед, как будто к некой це-
ли, ведомой ей одной, и становилось жутко от того, что такие тетки  зна-
ют, где цель - Господи, что случится с миром, когда они наконец  достиг-
нут ее? - мир не переживет: к счастью, у них  не  бывают  целей,  только
призраки в миражах, и мир может не волноваться: переживет: а они не  пе-
реживут - мира...
   неужели Шлепа качнулся на углу рядом с магазином тканей?  -  конечно,
нет, просто некоторые морды всегда на одно лицо, ничем не примечательные
и оттого фантастично похожие, очень народные, кстати, морды, если  пони-
мать под народом избр