звучали  монотонно,  с   холодной
уверенностью  приговора.  -   Человеческий   мозг   неоднократно   давал
доказательства своей способности к упорству. Я ничего не скажу из  того,
что решил скрыть, если только не приму другого решения.  Это  мое  дело,
защищаю ли я себя или еще кого-то, правого или виноватого. А может,  это
мой каприз. Как психолог я должен наслаждаться такой ситуацией,  но  она
не доставляет мне удовольствия. Так я сказал Шервуду.
   - Боже мой! - Дол уставилась на его профиль.  -  Вы  самый  настоящий
дурак!
   - Нет, я не дурак. - Циммерман подобрал валявшийся на  земле  кусочек
сухаря и просунул его через сетку ограды. Собака, взглянув одним глазом,
решила, что ради такого куска и подниматься не стоит.  -  Вы  полагаете,
мне стоит что-нибудь придумать, этакое соблазнительное, для Шервуда?  Вы
забываете, что я ученый и предан истине.  Но  полагаю,  мне  бы  удалось
разбудить в нем игровой инстинкт.  Самый  примитивный  стимул  для  игры
воображения. Может, сказать ему,  что  пришел  к  Сторсу  как  психиатр,
проверить его рассудок? И результатом своего исследования обрек  его  на
гибель? Или рассказать  ему,  как  вчера  я  проник  сюда  незамеченным,
накинул проволоку на шею  спящему  Сторсу,  перекинул  ее  через  сук  и
вздернул его, когда он, подпрыгнув, оказался на весу... вы этого хотите?
Только я не знаю, где перчатки. Этого я не смогу ему сказать.  А  как  я
понимаю,  закон  не  принимает  признание  человека   в   убийстве   без
доказательств. Закон всегда подозревает, что человек просто  хвастается.
Нужны доказательства. Сожалею, но вот я куда-то засунул перчатки...
   Дол сказала:
   - Вы  добряк  вроде  мистера  Сторса.  И  болтун.  Или  вы...  -  Она
замолчала, рассматривая его прищуренными глазами  из-под  широких  полей
соломенной шляпы. - Я не способна воображать. А из вашей глупой болтовни
при желании можно вывести что угодно.
   Мне на нее наплевать. Но вы заслуживаете услышать мое  мнение.  Я  не
верю, что это вы убили Сторса и пытаетесь выгородить  себя.  Сомневаюсь,
что ваш вчерашний разговор имел отношение к убийству. И у вас самого нет
причин так думать. Вот когда вы  упоминаете  про  свой  каприз,  тут  вы
попадаете в точку. Вы все время роетесь в мозгу у других людей,  простая
порядочность для вас ничто. И я действительно верю,  что  вы  достаточно
бессердечны,   чтобы   рассматривать   все   это...   как    возможность
попрактиковаться.
   - Когда вы закончите с соринкой в моем глазу, - вставил Циммерман,  -
я помогу вам заметить бревно в вашем. Кажется, вы  тоже  воспользовались
случаем попрактиковаться в своей профессии.
   Он подобрал еще кусочек сухаря и бросил  его  собаке.  Дол  безмолвно
следила за его движениями, потом, не  удостоив  ответом,  повернулась  и
ушла. Ее постигла полная неудача.
   Пересекая газон,  она  пыталась  горячо  опровергнуть  справедливость
ответного выпада Циммермана.
   Придумывала доводы: разве не она нашла тело убитого? Разве она  здесь
не по заданию человека,  которого  убили?  Не  она  ли  первая  обратила
внимание на то, как привязана проволока к дереву? А  кто  не  дал  Рэнту
улизнуть с распиской? Да вот и Сильвия сказала, чтобы она продолжала...
   Но, проходя по  краю  пруда,  где  двое  мужчин  все  еще  продолжали
ковыряться в тине, она была вынуждена признаться, что все эти  аргументы
не то чтобы все лживые, но какие-то сомнительные. Они ей не нужны.
   Кто их потребует от нее? Никто в мире, разве  что  Сильвия.  Или  она
сама... Дол стояла и смотрела  на  словно  пылающую  в  солнечном  свете
клумбу флоксов.
   Потом пробормотала: "Детектив я или нет?" - на этом и  закончила.  Но
смутное раздражение не покидало ее, как назойливая  муха.  Черт  подери,
что же случилось утром, что она никак не может вспомнить, хотя изо  всех
сил  старается?  Она  попыталась  сосредоточиться  на  этой  мысли,   но
безуспешно. Тогда попробовала избавиться от нее...
   Ей захотелось увидеться с Леном Чишолмом.
   В доме она узнала, что полковник Брисенден  давно  отпустил  того  из
оранжереи, и стала без особого успеха искать Лена на  западном  и  южном
склонах холма. Наконец она нашла его в розарии. Он сидел  в  беседке  на
скамейке, удобно  вытянув  ноги.  Читал  воскресную  газету.  Когда  она
подошла, поздоровался и подвинулся, уступая место. Голова у  Дол  больше
не болела, зато ныли все до единой мышцы.
   - Где ты взял "Газетт"?
   - Один из патрульных сгонял в Оуговок.
   - Есть новости?
   - Да, на половину страницы. Есть фотография.
   Фотография  дома.  Интересно,  где  они  все  это  откопали?   Хочешь
взглянуть?
   Дол замотала головой:
   - Потом почитаю. Что этот тип в полковничьей форме с тобою  сотворил?
Был груб?
   Лен скривился:
   - Честно, как перед Богом, Дол, не знаю, как случилось, но  эти  дети
получили хорошее ата-та даже от такого горе-злоумышленника, как я.
   - Боже мой, Лен, ты его отколошматил?
   -  Нет,  только  собирался.  Я  учинил  ему  разнос  на   манер   его
дивизионного начальства. Но все в  пределах  конституции,  я  прямо  ему
высказал все, что  накипело.  Даже  напомнил  ему,  что  я  американский
гражданин. Не волнуйся, я вел себя, как подобает джентльмену.
   - Да я и не волнуюсь, - поморщилась Дол. Белки его голубых глаз  были
налиты кровью, он был  небрит,  рубашка  мятая,  галстук  съехал  набок.
Волосы были в беспорядке, большем, чем обычно. - Впрочем, это не правда,
волнуюсь.  Я  пользуюсь  случаем  попрактиковаться  в   своем   ремесле,
расследую это убийство.
   - Вот и отлично. - Лен развалился  на  скамейке  и  заложил  руки  за
голову. - У тебя лучше  получится,  чем  у  этого  солдафона.  Проклятый
придурок прикидывался, что подозревает меня.
   - Может, он и в самом деле подозревает.
   Лен проворчал:
   - Только не пугай меня, как бы поджилки не задрожали.
   - Я не пугаю. Хочу, чтобы ты хорошенько раскинул  мозгами.  Например,
расскажи-ка мне, что случилось вчера у Мартина в доме. Как я понимаю, ты
появился там в три часа. Что потом?
   - Ага! - Лен привстал. - Вот в чем дело. Делаешь вид, что расследуешь
убийство, а на самом деле пытаешься выяснить  мои  отношения  с  другими
бабами? Наконец ты себя выдала! Твоя ревность дошла до точки, и тебе уже
с ней не справиться. Вот-вот свихнешься. Я отказываюсь защищать...
   - Пожалуйста, Лен, перестань. Мне надо знать, что произошло.
   Он простер к ней руки:
   - Ты настаиваешь? Хорошо, мы приехали туда в три  часа.  Мартин  гнал
как черт. На пороге застали Стива Циммермана. У него был такой вид,  как
будто его напичкали слабительным! Мартин извинился и смотался со  Стивом
в дом. А Сильвия откопала  туфли,  ракетки,  мячи  да  этого,  как  его,
который натянул нам сетку...
   - Ты хочешь сказать, де Руде?
   - Точно. Мы с Сильвией пошвыряли мяч  туда-сюда  недолго.  Потом  она
захотела посидеть, якобы поговорить. Сказала,  что  о  моей  работе.  На
самом деле ей надо было меня заарканить. Когда вышел Мартин, она тут  же
взмахнула дирижерской палочкой, только и ждала этого мгновения. Но я был
как гранит. Ни на дюйм не поддался,  все  время  думал  только  о  тебе.
Мартин разнервничался, пошел вразнос, стал ко мне цепляться. Ну, парочку
достойных комментариев  он  от  меня  схлопотал.  Сильвия  расстроилась,
поперла в  дурь.  Я  подумал:  как  бы  не  закончилось  кровопролитием.
Откланялся им и побрел сюда. Не было у тебя более преданного  мужчины...
продолжать?
   - Только без шуток. Давай одни факты. Потом... как сказал Шервуду, ты
пришел сюда и стал искать Сторса. Нашел его на  скамейке  спящим.  Ушел,
будить его не стал. Обошел дом с парадной стороны, встретился с Сильвией
на теннисном корте. Все верно?
   - Да ты же слышала, как я рассказывал, - недоуменно поднял брови Лен.
- Опять Сильвия? Угу!
   Но в этот раз интима не было, мы играли...
   - Не кривляйся, пожалуйста. Когда ты поднимался  по  склону,  обходил
дом, ты видел кого-нибудь?
   Джэнет или Рэнта, а может, и кого-нибудь еще?
   - Дол, любовь моя! - Лен весь изогнулся, но сумел поставить  ноги  на
землю. - Чем ты занимаешься, как тебе кажется?
   - Да я сказала тебе. Расследую убийство Сторса.
   - Но не... дорогая леди... не  так  это  делается.  Мне  кажется,  ты
темнишь. Спрашиваешь меня про какие-то мелочи, о Мартине. Какого  черта,
разве может это все иметь отношение к убийству?
   - Я сама не знаю. - Дол смотрела ему прямо в глаза. -  Спрашиваю  обо
всем, что в голову взбредет.
   Вот хорошо бы узнать,  зачем  Стив  вчера  с  утра  пошел  в  офис  к
Сторсу... да, хорошо бы. И еще меня удивляет, зачем ты сказал  всем  нам
вчера, что искал Сторса, но не смог его найти.
   Лен отмахнулся:
   - У тебя крыша поехала. Перегрелась на солнышке. Послушать, так  тебя
это и взаправду колышет.
   - Представь себе. Ох да. Я помню. Ты так  естественно  и  убедительно
объяснил свою ложь, но все равно мне  надо  знать.  Я  детектив,  мистер
Чишолм.
   И я прекрасно знаю, как ты умеешь скрывать мысли и чувства, какой  ты
опытный и старый врун. После того как ты  объяснил  Шервуду,  почему  ты
сказал, что не нашел Сторса, ты опять соврал ему сегодня утром. При всем
честном народе.
   - Я? Ты спятила. Я человек чести!
   - Ты соврал, - покачала головой Дол.
   - Что именно?
   - Ты сказал, что любишь меня, единственную женщину на свете.
   - Ну боже мой! - вскочил Лен. - Вот она, твоя  благодарность.  Только
потому, что я не дарю открыточки и цветочки да не скулю возле тебя,  как
больной телок, ты думаешь, что можешь вот  так  сокрушить  мою  страсть?
Дунуть, плюнуть, и нет ее? Ты так думаешь?
   - Прекрати. - Его слова не произвели на Дол ни малейшего впечатления.
- Перестань, Лен. Все эти чудачества хороши, пока просто  помогают  тебе
скрыть то, что ты не хочешь показывать. Я не возражаю.  Иногда  мне  это
даже нравится. Но только не сейчас. Может, это и не  имеет  отношения  к
этому делу, только должна тебе сказать, что я все  знаю.  Ты  влюблен  в
меня не больше, чем в китайскую императрицу.
   - В Китае нет императрицы. Ты играешь с моим  сердцем,  как  кошка  с
мышкой. Китай стал республикой...
   - Лен, когда ты только заткнешься? Ты принимаешь меня за  слабоумную?
Воображаешь, я не знаю, что ты без ума от Сильвии?
   Удар пришелся в цель. Он был совсем не готов к нему, по его лицу  она
видела это. Но он хорошо держал удары, быстро справился  с  собой.  И  в
голосе его зазвучала беспечность.
   - Скажи-ка еще разок! А то я не поверил.  Неужели  ты  так  ревнуешь?
Тебя терзают те же демоны, что и меня...
   Дол покачала головой:
   - Не старайся, Лен.  Я  заметила  это  несколько  месяцев  назад.  Ты
влюбился в нее сразу же, как только  увидел.  В  тот  весенний  день,  у
Гиффордов. Не знаю, почему ты не пробовал отвадить от нее Мартина  и  не
занялся ею всерьез... А может, и пробовал, да ничего не вышло.  Конечно,
у тебя прекрасный набор фраз и жестов, которыми ты прикрываешься. Только
я хорошо образованна, и меня трудно обмануть. Она приворожила  тебя,  да
еще как. Ты не мог удержаться от желания увидеть ее,  только  взглянуть,
послушать голос. Но ты не хотел выдать себя и сделал  вид,  что  увлечен
мной. Полагаю, ты решил, что мне все равно не  сможешь  причинить  боль,
несмотря на весь свой шарм.
   Я привита, и у меня иммунитет к такого рода вещам.
   Я благодарна тебе за твой расчет...
   - Дол, ты проклятая дура...
   - Тогда кто же ты? Если бы у меня не было иммунитета,  я  бы  не  так
легко тебя раскусила. А почему, ты думаешь, я терпела всю эту  клоунаду?
Из-за чего еще, если не из сострадания? Мне жаль тебя. Конечно, будь это
кто-нибудь другой, не  Сильвия,  я  бы  не  беспокоилась.  А  она  такая
очаровательная и желанная, честная и нежная. Если бы  я  была  мужчиной,
страстно влюбленной в нее, как ты... если бы я хотела ее, как ты,  и  не
могла получить... да, вот к чему я клоню. К чему такое самоунижение?  Ты
перед Мартином не в долгу.
   Священность помолвки для тебя пустой звук. Ты использовал меня вместо
вешалки для шляпы целых  четыре  месяца  -  я  не  брыкалась.  Теперь  я
заслужила право знать правду. Почему у тебя  не  хватило  мужества  даже
попытаться отбить ее?
   Лен прорычал:
   - При чем здесь мужество?
   - Тогда почему?
   Он покачал головой. Медленно встал, засунул руки в  карманы  и  уныло
уставился на Дол. Снова покачал головой,  повернулся,  отошел  футов  на
шесть по тропинке, сорвал чайную розу, смял в ладони и бросил на гравий.
Потом вернулся.
   - Смотри-ка, ты заметила, что я малость того...
   А что мне оставалось делать?
   - А что ты пробовал, Лен?
   - Ничего. Я думал, это со временем пройдет.  Сначала  я  дурачился  с
ней. Мне казалось, что это так, но она меня оставила  на  бобах.  В  ней
тысяча чертей.
   Спрашивал, почему она тратит время на таких, как  этот  Фольц,  когда
рядом славные ребята вроде меня.
   Я ее уверял, что она не любит его. Но она только  смотрела  на  меня.
Знаешь, как она может смотреть... и  говорила:  ох  нет,  не  любит  она
мистера Фольца и выходит за него, только чтобы угодить  своему  опекуну.
Очень уж нравится опекуну мистер Фольц.
   И сразу начинала предлагать варианты, как мне  добиться  расположения
опекуна и занять место Фольца. Для начала научиться играть  на  пианино,
потому что Сторс без ума от музыки. Вот и  все,  чего  я  достиг  своими
выкрутасами.
   - Ты мог попытаться просто рассказать о своем  чувстве.  Может  быть,
это заинтересовало бы ее.
   - Ну да, конечно, - с горечью сказал Лен. -  Раз  попробовал.  У  нее
хватило ума сделать вид, будто я снова разыгрываю ее. Она стала мечтать,
какие письма будет от меня получать, когда с горя подамся  в  монастырь.
Нет, ты не права. Я не втюрился в Сильвию, это у меня  какой-то  заскок.
Сдвиг по фазе. Я на ней не женюсь, даже если она  раздобудет  алтарь  на
колесах и десять лет будет на нем за мной гоняться. Сколько  она  сейчас
стоит? Три миллиона, четыре? Представь себе, какой мне  светит  титул  -
"Шталмейстер свадебного катафалка"!  Я  молю  Бога,  чтобы  она  быстрей
заарканила Фольда и села ему на шею, а то как бы не получилось так,  что
теперь, когда опекун на нее не давит, возьмет да и передумает.
   Лен пристально смотрел на Дол. Затем резко спросил:
   - Почему ты обрушилась на меня со всем этим именно сейчас?
   - Чтобы показать тебе, что знаю, какой ты законченный врун!
   - А кто еще об этом знает?
   - О твоей любовной горячке?
   - Да.
   - Полагаю, никто.
   - А Сильвия?
   - Не думаю. Сильвия легкомысленна, но скромна  и  о  себе  невысокого
мнения.
   - А Фольц?
   - Сомневаюсь.
   - Ты не говорила об этом... с ней?
   - Конечно нет.
   - Лучше не надо. Забудь. И не мучай  себя  состраданием.  Мне  оно  и
даром не нужно. Да и времени у тебя в обрез: ты расследуешь убийство.  -
Он повернулся и размашисто зашагал по тропинке.
   Отойдя ярдов на десять, резко обернулся и крикнул ей:
   - А своим шутовством больше не буду тебе докучать! - И ушел.
   Дол сидела и смотрела, как он уходит. Пиджак у него сзади был  совсем
мятый.  Он  свернул  направо,  на   боковую   дорожку,   над   аккуратно
подстриженными кустами виднелись только его голова и широкие плечи, пока
он не вышел через арку в конце дорожки.
   Неделями Дол думала, как занятно будет однажды сказать Лену  Чишолму,
что видит его насквозь, и вот как оно вышло! Ничего веселого. Что же она
этим доказала? Кто она в действительности? Детектив? Вздор.
   Самая обыкновенная заурядная сплетница.
   Дул легкий  ветерок,  и  воздух  вокруг  нее  благоухал  розами.  Дол
посмотрела на "Газетт",  валявшуюся  на  скамейке,  хотела  поднять,  но
передумала. Взглянула на  растерзанную  розу,  сорванную  и  выброшенную
Леном, и при виде измятых лепестков, валявшихся на дорожке, в  ее  мозгу
возникла какая-то смутная связь с другим тривиальным фактом, который вот
уже два часа ускользает от ее сознания. Там, в компостной куче...
   Обрадовавшись зацепке, она тем не  менее  постаралась  охладить  свой
пыл. Так вот оно что! Вряд ли овчинка стоит выделки! Скорей всего,  этот
факт ничего не значит. Хотя стоит пойти взглянуть еще разок. Дол  встала
и отряхнула юбку. И сразу почувствовала,  как  напряжены  у  нее  нервы.
Вздрогнула, услышав гонг, которым Белден оповещал о том, что ленч готов.
Глава 10
 
   Ленч явно не удался, как в плане общения собравшихся, так и  с  точки
зрения чисто физиологической.
   Блюда возвращали почти не тронутыми,  а  если  что  и  пробовали,  то
главным образом из вежливости, да и то гораздо меньше, чем это требовали
правила приличия. Еда как таковая во все времена  больше,  чем  что-либо
другое, предполагает согласие за столом и пристальное к себе внимание, и
не только из-за того, что так принято в цивилизованном  обществе,  но  в
основном ради процесса пищеварения. Когда за столом царят  враждебность,
недопонимание или другие неприятные эмоции, принятие пищи превращается в
мучительный и даже вредный для здоровья процесс.
   Собрались все, включая миссис Сторс и Мартина, который,  по-видимому,
не воспользовался данным ему правом отправиться к себе в имение. Хозяйка
сказала, что мистер  Шервуд  и  полковник  Брисенден  отказались  от  ее
приглашения и поехали в Оуговок, но должны скоро вернуться.
   Над собравшимися витал дух смерти, хотя покойника давно уже  не  было
под крышей этого дома.  Тело  Пи  Эл  Сторса  отвезли  в  Бриджпорт  для
вскрытия.
   Ленч завершился, и Дол в одиночестве вышла на свежий воздух.  Угрюмо,
не рассчитывая на успех, она тем не  менее  пыталась  выудить  из  своей
памяти тот досадный факт, который все  еще  ускользал  из  ее  сознания.
Тщетно! Она снова направилась к собачьим будкам, свернула и через проход
в живой изгороди вышла в огород. По центральной дорожке дошла до  конца,
где были компостные кучи. Огляделась. Судя по всему, огород пока  никого
особенно не интересовал. Поблизости не было ни души.
   Дол стояла и смотрела на компостную кучу, самую последнюю. Похоже,  с
тех пор, как она была здесь, три часа назад, в ней никто не копался. Все
те же початки, гнилые помидоры, капустные листья и коренья, сельдерей  и
хвостики от морковки. И еще маленькая кучка розовой  и  неспелой  мякоти
арбуза...
   Ей не хотелось лезть в малопривлекательную массу, ворошить ее. Подняв
юбку, Дол влезла на край низенькой ограды  из  кирпичей  и  наклонилась,
вглядываясь.
   Она обошла кучу по периметру, рассматривая все до  последнего  дюйма,
затем  спрыгнула  на  землю  с  другой  стороны   ограды.   Она   стояла
нахмурившись и размышляла: "Конечно, я дура. Наверное, они ворошили кучу
вилами и закопали корку. Но факт  есть  факт,  мякоти  тут  на  четверть
арбуза, и она незрелая. И ни кусочка корки. Если кто-то пробовал арбуз и
выбросил... Черт, но что же мне делать?"
   Дол вернулась по центральной дорожке, в середине  свернула  налево  и
остановилась, чтобы взглянуть на грядку  с  арбузами.  Она  походила  на
ковер из роскошных зеленых листьев, площадью футов в  шестьдесят,  среди
которых то там, то сям ярко зеленели круглые бока арбузов.  Конечно,  не
следовало принимать в расчет раздавленные петли и помятые листья, потому
что такие следы погрома виднелись повсюду:  люди  утром,  пришла  она  к
выводу, бродили здесь, шарили в листве... словом, искали  то  же  самое,
что и она... хотя вряд ли нашли - ведь сама  Дол  пришла  к  мысли,  где
искать, путем  логических  умозаключений,  а  не  вследствие  случайного
озарения... Она снова огляделась по сторонам, ничего не заметила,  сошла
с дорожки на грядку, раздвинула листья, чтобы открыть  арбуз,  подсунула
под него пальцы и перевернула, чтобы взглянуть на обратную сторону.
   Покачала головой и перешла к другому арбузу, потом  к  третьему.  Она
понимала, что нужно быть очень внимательной.  Наклонялась  и  раздвигала
листву, стараясь не пропустить ни одного арбуза. Минут через десять  Дол
почувс