на обидчика с мечом.
     -- Вы ведь  видели характер  повреждений. Вероятно,  это  навело вас на
какие-то мысли?
     --  Да, навело.  --  Камада умолк,  словно дал  исчерпывающий ответ,  и
теперь ждал дальнейших вопросов.
     А Кадзе ждал продолжения, но так и не дождался.
     -- Так что же это были за мысли? -- спросил он резче, чем следовало бы.
-- Соблаговолите поделиться с нами.
     -- Увиденное навело меня на  мысль,  что  их убили мечом, --  прозвучал
невозмутимый ответ.
     -- Ну ладно. В таком случае я поделюсь с вами своими соображениями.
     Стенографист  вскинул голову и  удивленно посмотрел  на  шефа. Господин
Кадзе не имел обыкновения излагать свои версии вслух.
     --  Мне  думается,  что  ваши  люди  были  профессиональными  мастерами
фехтования, имели при себе оружие  и где-то  в другом месте  вынуждены  были
вступить в схватку, которая закончилась для них весьма печально. Кроме того,
мне приходит на ум, что  не так давно  был подожжен  пароход, принадлежавший
секретарю общества "зелено-голубых". Все эти обстоятельства, вместе  взятые,
наводят на мысль, что  дело  дошло до кровавого столкновения между  империей
Ям-ао-ки и бандами якудза.
     --  Весьма любопытно, -- откликнулся Камада, благодушно кивнув головой.
-- Ваши  предположения, безусловно, не лишены интереса. Я могу быть свободен
или у вас ко мне есть еще вопросы?
     -- Хотелось бы уточнить кое-какие детали. Ваши люди носят оружие?
     -- В определенных случаях. В зависимости от того, какова их задача.
     -- И какую же задачу выполняли эти двое?
     -- Они входили в группу личной охраны господина Ямао-ки.
     В комнате воцарилось тяжелое молчание.
     --  Совершенно исключено, -- наконец решительно тряхнул головой Камада,
как  бы  отвечая  на  невысказанный  вслух  вопрос.  --  Да,  оба  они  были
профессиональными   мастерами   фехтования  и  знатоками  своего   дела.  Но
телохранители, находящиеся при  исполнении служебных обязанностей, вооружены
пистолетами,  а не катаной, и,  вздумай  кто-либо из посторонних  напасть на
господина Ямаоку с мечом, злоумышленника пристрелили бы на месте, а не стали
бы вступать с ним в поединок.
     -- Сколько людей под вашим началом?
     -- Всего? Пятьдесят два человека.
     -- А какова численность личной охраны господина Ямао-ки?
     -- Десять  телохранителей.  Но в  случае  необходимости я  привлекал  и
дополнительный контингент.
     -- Ну а позавчера сколько человек охраняло господина Ямаоку?
     --  Обычная  команда.  Двое  постоянно  находились  в  непосредственной
близости от господина Ямаоки. Когда же он покидал здание, охрана пополнялась
за счет шофера и группы сопровождения на двух автомобилях: один шел впереди,
другой -- следом за машиной господина Ямаоки.
     --  Насколько  мне  известно,  господин  Ямаока в  тот  вечер собирался
ночевать в  других своих  апартаментах. Значит, по установленному распорядку
должны были быть наготове, по меньшей мере, трое телохранителей.
     -- Совершенно верно.
     -- Где же находились эти люди?
     -- В гараже у машин.
     Кадзе  сделал знак,  и  стенографист вскочил с места.  Делопроизводство
здесь  велось идеально, и полицейский в считанные  секунды отыскал протоколы
показаний,  снятых сразу  же после  гибели  Ямаоки.  В  тот  вечер в  здании
находилось человек сорок с  лишним, никто из  служащих не видел и не  слышал
ничего подозрительного,  и ни один  не заявил, что он, мол,  является личным
телохранителем президента  фирмы. Документы были разложены  "поэтажно".  так
что протоколы допроса служащих гаража лежали  в самом  низу. Стенографист  с
поклоном положил стопку бумаг перед шефом. Господин Кадзе быстро пробежал их
глазами.
     --  Ваши люди не заметили ничего подозрительного. Сидели в  комнате для
отдыха    при    гараже     и    развлекались    телепередачами.    Занятное
времяпрепровождение, не так ли?
     -- Подобного промаха они больше не допустят, -- заявил Камада.
     --  Если  бы я  сказал, что  господина Ямаоку убили,  как бы вы к этому
отнеслись? -- поинтересовался Кадзе.
     -- Я был бы в  высшей степени удивлен.  Система охраны господина Ямаоки
отвечала  всем необходимым  требованиям. Несколько раз  совершались  попытки
покушения на его жизнь, и все они оканчивались неудачей.
     -- В таком случае не скажете ли, как, по-вашему, развертывались события
на сей раз?
     --  Охотно.  --  По  широкому лицу Камады вновь  расплылась добродушная
улыбка,  придавая  ему  сходство  со  статуей  Будды.  --  Ямаока-сан  решил
совершить харакири. Какие побуждения толкнули его на такой  шаг, я не  знаю,
да  меня  это  и  не касается. --  Он пожал плечами.  -- Господин Ямаока так
решил, и это  самое  главное. Он всегда  поступал как ему заблагорассудится.
Попроси он меня быть его  секундантом, я бы почел это за  честь для  себя...
Итак, господин  Ямаока отослал  телохранителей,  переоделся,  и тем временем
подоспел секундант. После того  как  все было  кончено,  секундант  отбыл  в
автомобиле господина Ямаоки.
     -- А троица надежных телохранителей не отрывалась  от телевизора, чтобы
ненароком не увидеть, кто именно  отбывает на машине хозяина, --  язвительно
заметил Кадзе. -- Допускаю, что все  могло произойти именно так. Но если это
предположение  верно, то  вам  не мешает поостеречься.  Тогда  выходит,  что
какие-то  маньяки, вооружившись  мечами,  затеяли  охоту  на  телохранителей
Ямаоки.
     -- Благодарю за предостережение.
     Оба  поднялись и с  улыбкой обменялись поклонами. Кадзе проводил Камаду
до порога. Но как только дверь кабинета захлопнулась, лица обоих помрачнели.
     Человек в темно-синем пальто поднялся по ступенькам на улицу и повернул
налево, к кварталу  увеселительных  заведений. Широкая улица была заполонена
прохожими, по обеим  сторонам яркие неоновые вывески сверкали над  входами в
бары, харчевни, игровые залы, притоны и публичные дома.
     Дэмуре пришлось приблизиться  к преследуемому, чтобы не потерять его из
виду. Мужчина шел  быстрым,  ровным шагом и изящным, едва уловимым движением
избегал  столкновения со встречными. Не останавливался,  чтобы  взглянуть на
фотографии девушек, обслуживающих  бары, не замедлял шаги  у витрин,  где на
экранах телевизоров демонстрировались фрагменты из ночных программ. Отовсюду
слышалась музыка, девичьи голоски, усиленные репродукторами, нежным  щебетом
извещали, что посетитель, располагающий всего лишь двумя  тысячами иен, тоже
может рассчитывать на некоторые удовольствия. Одна из неоновых реклам сулила
услуги американских девушек, рядом помещался реер зпоуу*. затем узкая дверь,
ведущая   в   ресторанчик,   далее  следовал  бар,  где  напитки   разносили
полуобнаженные прелестницы.  А между тем  мужчина  в  темно-синем  пальто  и
Дэмура  углубились  в  кварталы   увеселительных  заведений  всего  лишь  на
Несколько  метров.  Входные двери повсюду  узкие,  за ними  столь  же  узкая
лестница  ведет  в  подвал  или  на первый  этаж, где  расположены  основные
помещения.  Здесь  не место  широким  порталам,  каждый  клочок пространства
ценится на вес золота.
     Мужчина  в  темно-синем пальто  перешел на  левую  сторону улицы  и, не
колеблясь, не озираясь  вокруг, скрылся в одном из подъездов. Дэмура подошел
поближе.  Салон "Тысяча утех". Узкая, выстланная  красной ковровой  дорожкой
деревянная лестница, по стенам -- фотографии улыбающихся девушек.
     -- Пожалуйста, сэнсей!  Заходите --  не пожалеете, наши  девушки хороши
собой и любезны в обхождении, вы не обманетесь в своем выборе...
     Дэмура  отступил,  чтобы  остаться вне  сферы влияния стоящего в дверях
зазывалы.
     --  Не проходите мимо,  господин! За  две  с  половиной  тысячи  можете
вдоволь  налюбоваться зрелищем  красивейших девушек, за пять тысяч  они  вас
очаруют беседой, а уж за десять тысяч...
     Дэмура отошел в сторонку.
     --  О господин,  вы только взгляните  одним глазком! Разве где-нибудь в
другом  месте  увидишь  такую  прелестницу?!  --  Дэмуре  всучили  проспект.
Изображенная на  фотографии девушка и правду была чудо как  хороша: молодая,
чувственная,  в меру стройная, но  с  округлыми формами. Он сделал несколько
шагов в  сторону заинтересовавшего его салона.  Что могло  понадобиться тому
мужчине в подобном месте? Если клиенту вздумалось поразвлечься, он не раз  и
не  два прохаживается взад-вперед мимо входа,  позволяя  зазывалам окликать,
заманивать к себе,  а сам при этом внимательно разглядывает  фотографии и уж
потом решает, на  ком остановиться. В таких случаях человек не мчит по улице
очертя  голову и  не суется в  первую попавшуюся дверь. Если, конечно, он не
является там постоянным клиентом. Но с  какой бы стати симпатичному молодому
человеку заделаться постоянным клиентом дешевого борделя? К здешним служащим
его  тоже  не  отнесешь.  Дэмура отлично  видел,  как  ему  со  всех  сторон
протягивали  проспекты,  как один  зазывала  из тех,  что  понаглее, ухватил
молодого  человека за рукав пальто,  видел, как  встретили  его  у  входа  в
заведение. Нет, этот человек здесь посторонний.
     Стряхнув с плеча руку зазывалы, Дэмура  переступил порог салона "Тысяча
утех".  Здесь, под  аркой, музыка  звучала  громче,  заглушая  уличный  шум.
Казалось, куда-то вдаль отодвинулась беззаботно-разгульная сутолока улицы, и
оживленные группы  туристов, покидающих увеселительные заведения и, заполняя
весь  тротуар,  горячо обсуждающих, не податься ли еще  в какое-либо злачное
местечко,  и  мрачные  фигуры неудачников,  торопливо  выходящих из  игорных
притонов.
     Дэмура поднялся по лестнице.  Никто не  поспешил  ему навстречу,  чтобы
должным образом принять посетителя. Не "салон", а занюханный  притон. Дэмура
отлично  знал, где находятся шикарные места; клиентов там принимают лишь  по
предварительной записи,  и проникнуть  туда  труднее,  нежели  в  какой-либо
элитарный клуб.  Там  уважаемого гостя  почтительным  поклоном  встречают  у
самого входа -- подъезд, из  соображений такта, разумеется, не освещен, -- и
такая же шеренга служителей, застывших в почтительном поклоне, выстраивается
при  проводах посетителя  вплоть до поджидающего  вблизи  черного  лимузина.
Знакомы  Дэмуре  и такие  места, куда,  не боясь  уронить  свое достоинство,
наведываются солидные,  стареющие  чиновники под  стать ему самому.  Чистый,
уютный дом, где хозяйка почтительно беседует с гостем, потчует чаем и всегда
самолично встречает и провожает клиента. Вздумай Дэмура  поразвлечься, он бы
опрометью  бежал прочь из этого  залитого красным светом  безлюдного,  будто
вымершего   подъезда.  Мрачное,  на  редкость  бездушное  место,  прямо-таки
невозможно  представить,  на какую  публику  оно  рассчитано. Разве  что  на
прыщавых  юнцов,  которые, прежде  чем прошмыгнуть  в  купальню, десять  раз
оглядятся по сторонам, не смотрит  ли кто  на них. Мужчины поколения  Дэмуры
без  стеснения,  в открытую  наведываются  в  бордели,  именуемые  турецкими
банями.  (Впрочем,  из-за протеста  турецкого посольства их переименовали  в
"мыльни".  )  Для его сверстников это  столь  же  естественно, как  зайти  в
ресторан  или  посетить   театр.  Нет  такой  жены,  которая  осмелилась  бы
протестовать  против подобной слабости супруга.  Однако сейчас Дэмура поймал
себя на  том,  что, застыв на месте,  озирается по сторонам.  Вот  словно бы
какая-то тень мелькнула в подъезде у подножия лестницы. Дэмура отвернулся  и
пошел вперед, настороженно прислушиваясь. Но  ничего  подозрительного позади
не услышал.  Должно быть, кто-то  заглянул в  подъезд, но при виде  неуютной
лестницы раздумал сюда заходить. Дэмура вполне понимал этого человека.
     Поднявшись по  лестнице,  он очутился  в гостиной, обставленной светлой
современной мебелью: низкие кресла, в которых утопаешь с головой, столики из
стекла  и  хрома, телевизор  с большим  экраном, поставленный  прямо на пол.
Обстановка напоминала холл дешевой гостиницы. Откуда ни  возьмись  появилась
улыбчивая  женщина  в  сером  костюме  и  усадила  гостя в  кресло  напротив
телевизора. На миг  Дэмуру поразила  абсурдность ситуации: на  старости  лет
развлекаться  в  дешевом  борделе,  вперясь  в  телевизор,  после  того  как
последние шесть  месяцев  он ничем другим и  не  занимался, только смотрел в
ящик и,  вероятно, этому же занятию и посвятил бы остаток жизни,  лишь бы не
задумываться о серьезных вещах.
     Но вот  взгляд его упал  на телеэкран, и  все  мысли о доме  и  сходном
времяпрепровождении  мигом   выветрились  из   головы.  В   кадре  появилось
изображение молодой женщины с  чуть  коротковатыми ногами  и грубоватыми, на
взгляд Дэмуры, чертами лица, но безусловно смазливой. Весь гардероб красотки
составляли крохотные трусики, и крохотной ручкой она  посылала приветствия в
объектив.
     Дэмура  плотнее  уселся  в кресло,  а  гостеприимная  хозяйка, проворно
расставив  на низком  столике  перед  ним печенье и напитки, исчезла. Дэмура
разглядывал женщину на экране,  ожидая  дальнейшего  развития событий, затем
огляделся по сторонам.  Похоже, он пребывал здесь в одиночестве, хотя полной
уверенности у него не  было. В  глубоких  креслах, расставленных в нарочитом
беспорядке,  мог  уютно  устроиться не  один  клиент, с таким  же  интересом
взирающий на телеэкран. Теперь, когда Дэмура повнимательнее присмотрелся, он
увидел,  что  комната  не  так мала,  как казалась  на  первый  взгляд;  это
впечатление малого  пространства  достигалось умелой расстановкой мебели. Но
даже если кроме него здесь нет ни души, то, как знать, не следят ли за ним с
помощью скрытой камеры.
     Дэмура протянул руку  к переключателю  программ, лежащему  на столе,  и
нажал кнопку. Изображение на экране сменилось. Грубо размалеванная женщина в
халате и с лицом хищницы метнула в Дэмуру многозначительный, зазывный взгляд
и  колыхнула  бедрами.  Дэмура  еще раз  переключил  программу.  Похоже,  он
постепенно  входил  во  вкус. В  первый  момент  вся  эта  система  заочного
знакомства  показалась  ему  отталкивающей, особенно в  сравнении  с  уютным
заведением Ханако, к которому он привык. Но, если вдуматься, разве это  ^ не
чудо? Стоит загадать  желание, и невидимая  добрая фея мигом  исполнит  его.
Желание,  немыслимое для  обычного  телезрителя:  остановить ход программ  и
заполучить понравившуюся "телезвезду".
     Дэмуре  вспомнился  человек в  темно-синем  пальто.  Теперь-то можно  с
уверенностью сказать, что никакой он не клиент.  Если,  конечно, не возлежит
сейчас   где-нибудь  в  кресле.  Но   это  вскоре  выяснится.  Когда   гость
останавливает свой выбор  на ком-либо из  женщин,  ему необходимо вступить с
ней  в  контакт.  Но  как? Хозяйка на  этот счет ни  словом  не обмолвилась,
значит, должен быть какой-то простой способ. Еще раз оглядев комнату, Дэмура
нашел ответ на свой вопрос. Способ и  в самом деле  был предельно прост.  На
столике  стоял  старомодный  телефонный  аппарат  розового цвета.  Очевидно,
следовало   набрать   номер   того   канала,   по   какому   демонстрировали
приглянувшуюся  вам  красотку.  Дэмура  снова  щелкнул переключателем.  Надо
полагать,  дамочки  каким-то  образом  узнавали, когда  подходил  их  черед,
поскольку  каждая  из  них улыбалась,  слала  воздушные  поцелуи  или делала
непристойные  жесты, то  есть на  свой лад пыталась завлечь клиента.  Дэмура
насчитал  всего-навсего двенадцать каналов,  выбор был убогий,  несмотря  на
новомодную электронику. Ни одна из девиц  ему не понравилась  по-настоящему.
Он  бы  и  не прочь был  поразвлечься, и  затея  с телефоном показалась  ему
оригинальной,  хотя,  вздумай он позвонить  кому-либо из девиц,  он  вряд ли
нашелся бы что сказать. Вся его предыдущая практика складывалась иначе:
     до  и после  он  вел беседы с хозяйкой  заведения, а девушки,  тихонько
хихикая, выполняли свои обязанности.
     Дэмура  не  подметил  в  комнате  ни малейшего  движения.  Он  встал  и
направился  к выходу.  Его никто не удерживал и не спешил  проводить. Дэмура
медленно  спускался, внимательно глядя  по сторонам,  но  нигде  не  заметил
выступа,  ниши  или  ловко замаскированной  двери, ведущей  в  офис. Значит,
мужчина  в  синем  пальто  неизбежно  должен  был  пройти  через гостиную  с
телевизором... А  вот и снова  вроде бы тень мелькнула в самом низу лестницы
-- как в тот раз, когда он, поднимаясь по ступенькам, вдруг оглянулся назад.
Словно бы кто-то, внезапно отпрянув, поторопился исчезнуть с глаз долой. Что
ж,  ничего  удивительного,  ведь по вечерам сюда,  должно быть,  заглядывают
сотни любителей острых ощущений.
     Нижний пролет лестницы  тонул во мраке.  Странная, узкая темная  полоса
пролегла   между   слепящим   сверканием  рекламы  у  входа  и  таинственным
красноватым освещением на верху лестницы.
     Дэмура,  не  замедляя шага, поднял  руки и поправил галстук. В подобных
случаях  это  поистине  незаменимая процедура. Если  поправлять  волосы, тем
самым сузишь поле обзора.  Если свободно размахивать руками  в такт походке,
то легко может случиться,  что не  успеешь их поднять. Да  и настороженность
свою удается скрыть: ведь человек, опасающийся нападения, размахивает руками
совсем   иначе.  Поправить  галстук  --  другое  дело.  Вполне  естественное
движение,  в  особенности   если  выходишь  из  борделя.  Перебираешь  ткань
пальцами, а значит, не подвергаешь  мускулы нервному напряжению и  мгновенно
можешь пустить их в ход. К тому же из очень выигрышной позиций.
     Не сказать, чтобы  Дэмура нервничал или ожидал нападения. С его стороны
эти  действия  были  привычной предосторожностью,  подобно  тому как человек
смотрит направо-налево, прежде чем ступить  на мостовую. Дэмура спустился по
лестнице. Площадка у входа была безлюдной. Если смотреть в сторону улицы, то
видна  была  широкая спина зазывалы,  а за ней оживленная  уличная сутолока.
Дэмура опустил руки и вышел на  улицу. Немного постоял, размышляя. Мужчина в
темно-синем пальто прошел в офис,  но  вряд ли  он наведывается сюда слишком
часто, если швейцар не знает  его в лицо.  Значит, его привели сюда какие-то
деловые интересы. Надо поручить Куяме выяснить, кто владелец салона.
     Пора  домой.  Дэмура направился к  линии метро на  Ямоноте.  Он свернул
налево  и  неожиданно  очутился  в царстве  тишины;  лишь издалека  время от
времени  доносились-взрывы  смеха.  Улица,  постепенно  сужаясь,  перешла  в
тесный, кривой переулок, где двум  встречным не разойтись.  Освещенные  окна
домов несколько рассеивали глухой мрак, но Дэмуру темнота не смущала, дорогу
он  знал  и  уверенной,  решительной  походкой шел к  метро. Затем  он вдруг
почувствовал неладное -- вроде бы кто-то, стараясь ступать бесшумно, догонял
его сзади; вот послышался  шорох и едва уловимый свистящий звук рассекаемого
воздуха... Обернуться он  не  успел.  Узкая полоска металла  мелькнула перед
глазами, и Дэмуре не  было нужды гадать, что это, и незачем раздумывать, как
себя вести. Руки его  сами собой проделали все необходимое, раньше  чем мозг
осознал факт: да  ведь  это  же  вооруженное нападение!  Защищая  лицо, руки
взметнулись вверх, и  в тот же  миг  Дэмура ощутил резкий удар  возле локтя.
Звякнул металл -- лезвие ткнулось  в предохранительный щиток на руке. Дэмура
стремительно  крутанулся  на месте,  чтобы  стать спиной к стене и держать в
поле зрения всех нападающих одновременно.
     Противников  оказалось  двое. Один прижал лезвие  ножа  к  шее  Дэмуры,
развернулся вместе с ним и пытался притиснуть его к стене. Другой  подступал
слева, держа в правой руке меч.  Не катану, а сото -- короткий меч. Впрочем,
и  это, острое  как  бритва, оружие, с клинком добрых  сантиметров тридцать,
было не менее опасным. Обычно сото держат про запас: если противник выбил из
рук катану, можно пустить  в ход  меч  покороче; им очень удобно орудовать в
темном пространстве, в закрытой клетушке, его же используют и при совершении
харакири. Ну