туфли. У нас обоих была одна и та же нога...
     От  рыданий  она  больше  не  могла  говорить,  и  Тарлинг  поторопился
перевести разговор на другие темы. Он все  больше приходил  к убеждению, что
теория Линг-Чу была правильной, хотя не все факты,  открытые им, можно  было
согласовать. По дороге  в главную полицию он усердно думал о том,  как можно
привести к  общему знаменателю  все эти противоречия. Кто-то босиком вошел в
дом, из его ног сочилась кровь, и после того, как он  совершил убийство,  ое
стал искать  пару туфель. Убийца, будь  то женщина или  мужчина,  нашел пару
утренних  туфель.  •Нашел и после  того  вышел из дому.  Но дальше оставался
открытым  вопрос, почему это лицо после убийства снова пыталось проникнуть в
дом, и что оно там искало? Если  Линг-Чу был прав, то, очевидно, Мильбург не
был  убийцей.  Если  он  мог  поверить острой  наблюдательности китайца,  то
человек с  маленькими ногами был тот самый, который  высмеял  его и бросил в
него бутылку  с купоросным маслом. Он поделился этими выводами с Уайтсайдом,
который признал их правильными.
     - Но из этого все еще не следует, - заявил Уайтсайд, что босой человек,
который, очевидно, ворвался в  дом  мистрисс  Райдер, совершил убийство.  По
моему мнению, убийцей является Мильбург. Не будем  спорить об этом,  но едва
ли можно сомневаться в том, что он убил Торнтона Лайна.
     - Я  уверен, что знаю теперь, кто совершил убийство Лайна, - решительно
сказал Тарлинг. - Я все обдумал и, наконец, привел своя мысли в ясность. Вы,
вероятно, сочтете мою теорию фантастической и не согласитесь с ней.
     - Кого же  вы  считаете  убийцей? -  спросил Уайтсайд. Тарлинг  покачал
головой;  он  считал  момент неподходящим  дня  разъяснения своей  гипотезы.
Уайтсайд откинулся на  спинку и в  течение  нескольких  часов сидел, глубоко
задумавшись.
     - Этот  случай  с самого начала полон  противоречий.  Торнтон Лайн  был
богатым человеком, - замечу мимоходом, как и вы теперь, Тарлинг. и поэтому я
должен был бы собственно говоря, обращаться с вами с большим почтением.
     Тарлинг улыбнулся.
     - Продолжайте.
     - У Лайна были странные слабости. Он был плохим поэтом, что ясно  видно
из  его  томика  стихов.  Он  был   человеком,  любившим  экстравагантности.
Доказательством  этого служит его симпатия к Сэму Стэй, который, как вы это,
по всей вероятности, узнали, убежал из сумасшедшего дома.
     - Я знаю, - сказал Тарлинг. - Но продолжайте.
     - Лайн  влюбляется  в  красивую молодую девушку, которая  служит  в его
фирме. Он привык, чтобы все его желания исполнялись и чтобы все женщины были
к его  услугам, если  ему  хочется  иметь  их.  Эта  девушка  отклонила  его
предложение,  и  вследствие   этого   он  почувствовал  к  ней  неукротимую,
безудержную злобу.
     - Но я  все еще не вижу,  о  каких противоречиях вы думаете, - возразил
Тарлинг, ласково подмигнув ему.
     - К этому я сейчас приступаю. Это был  номер первый. Номер второй - это
мистер Мильбург, человек елейный, в течение многих лет обкрадывавший фирму и
живший  в  Гертфорде  на широкую ногу  на  те  деньги,  которые  он  добывал
нечестным путем. Из всего того, что ему приходится  слышать или узнавать, он
знает, что его накрыли и  собираются  взять за  шиворот.  Он  в отчаянии, но
вдруг узнает,  что  Торнтон  Лайн  безумно влюбился в его падчерицу. Что  же
удивительного в  том, что он пользуется ею для того, чтобы влиять на Лайна в
своем духе?
     - По  моему  мнению,  - прервал его Тарлинг, - он  скорее  попытался бы
взвалить всю ответственность за  кражу, происходившую в магазине, на молодую
девушку, имея  в  виду, что  она,  путем уступчивости по  отношению к своему
шефу, отделается от наказания.
     - И это,  может быть, вполне верно. Я не собираюсь упускать из виду эту
возможность, - ответил Уайтсайд.
     - Мильбургу  важно  было,  пользуясь  благоприятными  обстоятельствами,
иметь частные разговоры с Торнтоном  Лайном, поэтому он отправил  телеграмму
своему шефу, приглашая его прийти в квартиру  мисс Райдер,  полагаясь на то,
что это послужит хорошей приманкой.
     - И  Торнтон Лайн приходит в войлочных туфлях? - саркастически  спросил
Тарлинг. - Нет, Уайтсайд, тут что-то не в порядке.
     - Да,  вы правы, - согласился тот,  - но  я  хотел бы сперва обрисовать
этот случай в  общих чертах. Лайн в самом деле приходит в квартиру  Одетты и
встречает Мильбурга. Мильбург пускает теперь в ход свой последний козырь: он
делает полное  признание в своей  вине  и старается  решить дело так, как он
подготовлял  его в течение  долгого времени. Лайн  отклоняет это. Между ними
возникает спор, и в отчаянии Мильбург застрелил его.
     Тарлинг покачал головой и минутку улыбался с самодовольным видом.
     - Да, вся эта история задает нам немало загадок, -
     сказал он.
     Дверь отворилась, и вошел полицейский,
     - Вот вам все подробности, которые вы  пожелали иметь, - обратился он к
Уайтсайду, передавая ему писаный на машинке лист.
     - Ага, вот поглядите: здесь все детали про нашего приятеля Сэма Стэй. -
сказал Уайтсайд.  когда  полицейский вышел из комнаты.  Он стал читать вслух
вполголоса: - "Рост 162 сантиметра, бледный цвет липа... одет в серый костюм
и нижнее белье со штемпелем сумасшедшего дома. Алло.
     - Что такое? - спросил Тарлинг.
     -  Это  очень  важно.  - Уайтсайд  продолжал  читать: -  "Когда пациент
скрылся, на нем не было  ботинок. У него необыкновенно маленькая нога. Кроме
того, не хватает одного большого кухонного  ножа.  Вполне  возможно,  что он
вооружен. Надо известить всех сапожников..."
     Сэм Стэй был босиком, когда скрылся! Сэм Стэй ненавидел Одетту Райдер!
     Оба посмотрели друг на друга.
     - А теперь вы видите, кто убил мистрисс Райдер, - сказал Тарлинг. - Она
была  убита человеком,  который  видел, как  Одетта  Райдер вошла в  дом,  и
напрасно ждал ее вторичного появления. Он прокрался вслед за ней, чтобы, как
он воображал, отомстить за смерть  своего благодетеля.  А потом он  убил эту
несчастную  женщину. Теперь объясняются также буквы М.КА. на рукоятке  ножа.
Они означают Мейль Секс  Контри Азиль. Он имел  при  себе этот нож. Когда он
увидел свою ошибку,  он стал искать пару туфель для своих окровавленных ног,
и когда ему больше не удалось попасть  в дом другим путем, он обошел  вокруг
здания  в поисках  окна,  через которое можно попасть внутрь  и найти Одетту
Райдер.
     Уайтсайд с удивлением посмотрел на него.
     - Ужасно  жалко, что вы унаследовали  такое крупное состояние, - сказал
он, - если вы удалитесь от дел, то наше отечество потеряет великого сыщика.
XXXI
     - Я вас уже где-то видел?
     Солидного  вида  реверенд в  безукоризненном  белом  воротнике  любезно
склонил голову к человеку, спрашивавшему  его,  а  потом с  любезной улыбкой
покачал головой.
     -  Нет,  мой  милый  друг, я  никак  не  могу вспомнить,  чтобы  раньше
где-нибудь видел вас.
     Это  был   маленький  человечек  в  поношенном   костюме,  бледный,   с
болезненным видом. Его худощавое  лицо  было изборождено  морщинами.  Уже  в
течение многих дней он не  брился, и заросшее щетиной лицо казалось особенно
мрачным. Реверенд как раз вышел из Темпль Гарден, когда к нему  подошел этот
человек.  У реверенда был  священнический  благожелательный  вид, и  он  нес
большую книгу под мышкой.
     - Но я вас уже где-то видел. - настойчиво сказал маленький человечек, -
я даже видел вас во сне.
     - Ну, хорошо, пусть будет так, а  теперь извините  меня,  пожалуйста, -
ответил реверенд, - больше  не могу беседовать  с вами: мне предстоит важное
свидание.
     -  Обождите,  я  должен  с  вами  поговорить! -  воскликнул  невзрачный
человечек настолько порывисто, что его собеседник невольно остановился, -  Я
говорю  вам, что вы мне  снились,  я видел  вас.  как вы танцевали вместе  с
четырьмя голыми чертями, и все они были ужасно жирны и безобразны.
     Последние слова он выговорил тихим, но весьма внушительным голосом.
     Реверенд в испуге сделал шаг назад.
     - Мой милый, - серьезно сказал он, - вы не в праве задерживать на улице
людей  для того, чтобы  рассказывать им подобную чепуху. Я раньше никогда не
встречал вас. Мое имя реверенд Джосия Дженнингс.
     - Вы - Мильбург. Я  вполне уверен в этом, и теперь я знаю это. Он часто
рассказывал о  вас,  этот удивительный  человек.  Послушайте-ка. -  Он  взял
реверенда за рукав, и Мильбург - так  как это был он, а не кто-нибудь иной -
побледнел, потому что другой яростно схватил  его за  руку и говорил с дикой
страстью.
     - Знаете ли вы, где он сейчас? Он покоится в красивом
     Реверенд-  священник.  Мавзолее,  величиною  с  дом"   и  находится  на
Хайгетсеом кладбище!  Две  двери ведут внутрь.  Они большие и  красивые, как
церковные двери, и потом надо спуститься во небольшой лестнице из мрамора.
     - Кто вы такой? - спросил Мильбург, у которого от испуга не попадал зуб
на зуб.
     - Вы не знаете  меня? - Маленький человечек  резко посмотрел на него. -
Ведь  вы  же слыхали, что он мне рассказывал о вас? Я Сэм  Стэй, я несколько
дней проработал в торговом доме*  Все, что вы  имеете,  было от него. Каждый
заработанный вами  пенс вы получили от него. Он был ласков со всеми людьми -
с  бедными и несчастными, даже  с таким  преступником" как  я. -  Его  глаза
наполнилась слезами.
     Мильбург   оглянулся,  желая  установить"  не  наблюдает   ли  за  ними
кто-нибудь.
     - Не говорите чепухи, - тихо сказал он. - И слушайте внимательно.  Если
вас кто-нибудь спросит, видели ли вы мистера Мильбурга, то говорите: нет.
     -  Я хорошо  понял вас, Я  вас  знаю. Я  знаю всех людей, с которыми он
находился в связи. Он поднял меня из грязи. Он - мой Бог.
     Они пошли вместе  и пришли к тихому уголку в  парке.  Мильбург  сел  на
скамейку  • предложил своему спутнику сесть рядом с  собой.  В первый раз он
был доволен своим | переодеванием. Вид пастора,  беседующего с оборванцем, '
мог  обратить на  себя  внимание, но  ни в коем  случае  не  |  мог  вызвать
подозрений. Ведь это входило в обязанности духовного лица - утешать бедных и
страдающих" и можно было предположить, что они  ведут между собой беседу  на
религиозную тему.
     Разговор с этим плохо  одетым человеком не умалял  его достоинства. Сэм
Стэй с  любопытством и  недоверчивостью  посмотрел  на его черное одеяние  и
белый воротник.
     - С каких это пор вы стали пастырем?
     -  Не особенно  давно,  -  гладко,  без  запинки ответил  Мильбург.  Он
попытался восстановить в своей памяти все, что он слыхал о Сэме Стэй. Но тот
не дал ему даже потрудиться над этим.
     - Меня заперли в какой-то сумасшедший дом. Но  ведь вы же знаете, что я
не сошел с ума, мистер Мильбург?
     Ведь он не стал бы иметь дело с человеком, у которого в голове не все в
порядке. Вот вы в один  прекрасный день стали духовным лицом. - Он  внезапно
кивнул с умным и понимающим видом. -  Это он вас сделал  священником? Мистер
Лайн мог творить удивительные  вещи. Скажите, вы держали заупокойную речь во
время  его похорон?  Ведь  вы  же знаете,  это там  -  в  маленьком красивом
мавзолее в Хайгете. Я его видел там,  я каждый день хожу туда, и я нашел его
благодаря случаю. Внутрь ведут две маленькие  двери; они похожи на церковные
двери.
     Мистер Мильбург глубоко вздохнул. Он вспомнил теперь, что  Сэм Стэй был
помещен  в сумасшедший дом.  Он узнал также,  что Стэй  снова убежал оттуда.
Было  не особенно  приятно беседовать с беглым безумцем, но  из  этого можно
было попытаться извлечь пользу. Мистер Мильбург был человеком, не упускавшим
ни   малейшего   благоприятного   случая.  Как  он   мог  использовать   это
обстоятельство  в  свою пользу? И  снова Сэм  Стэй навел  его на  подходящую
мысль.
     - Я  еще приведу  в порядок  историю с этой  девушкой! Вдруг он оборвал
разговор и закусил губы, потом с хитрой улыбкой поглядел на Мильбурга.
     -  Я  ничего  не  сказал,  мистер Мильбург, не  правда ли? Я ничего  не
сказав, что могло бы выдать меня?
     - Нет, мой  друг, - ответил  Мильбург благожелательным  тоном духовного
лица. - О какой молодой девушке вы говорите?
     На лице Сэма Стэй появилась яростная гримаса.
     -  Есть  на  свете только одна девушка, о которой  я  могу говорить,  -
злобно сказал  он. -  Но я еще сцапаю ее.  С ней  я  еще рассчитаюсь! У меня
здесь  есть кое-что для нее. - Он неуверенно ощупал свой карман. - Я  думал,
что это  у меня  при себе,  я так долго  носил это с собой.  Но у  меня  это
где-нибудь да лежит.
     -  Значит,  вы  не  скажете доброго слова про Одетту  Райдер? - спросил
Мильбург. - Разве вы ее так сильно ненавидите?
     - Да, я ненавижу ее!
     Маленький человек яростно крикнул это.  Его лицо  стало багровым, глаза
блестели жутким огнем, и руки судорожно вздрагивали.
     - Я думал, что сцапал ее прошлой ночью, - начал он и вдруг замолчал.
     Мистер Мильбург не знал,  к чему относятся его слова, потому что  в тот
день еще не читал газет.
     -  Послушайте-ка,  -  продолжал Сэм. - Вы  в своей  жизни  когда-нибудь
искренно любили кого-нибудь?
     Мистер Мильбург молчал. Одетта Райдер  для него ничего не значила, но к
ее матери он был бесконечно привязан.
     - О, да, я думаю, что кое-кого очень люблю, - сказал он после некоторой
паузы. - Но почему же вы спрашиваете меня об этом?
     - Ну, в таком случае, вы можете понять, что я чувствую, - хрипло сказал
Сэм  Стэй. -  В  таком случае вы знаете, почему  я должен добраться  до того
человека, который угробил его!  Она  подстерегла его,  оклеветала его...-Ах,
Боже мой!
     Он закрыл лицо руками и зашатался.
     Мистер Мильбург  в отчаянии  оглянулся.  Но  вдруг ему пришла  в голову
мысль.
     Одетта  была  главной  свидетельницей  против  него,   а  этот  человек
смертельно ненавидел ее. Она была единственной свидетельницей, которая могла
выступить  против него  на  суде после того. как он уничтожил все улики. Как
можно было бы обвинить его, если Одетта не даст показаний против него?
     Он обдумал все хладнокровно, как купец, взвешивающий коммерческое дело.
Он узнал,  что Одетта лежит в одной из лондонских больниц, но он все-таки не
знал, какие печальные  обстоятельства  привели ее туда.  Утром он позвонил в
фирму, чтобы узнать, не наводили ли о  нем справок. При этом он  узнал,  что
для  Одетты  в  госпиталь была послана кое-какая одежда, и таким образом  он
узнал адрес. Он,  хотя и очень удивился,  что она заболела,  но объяснил это
волнениями, которые она пережила последней ночью в Гертфорде.
     - Если бы вы встретили теперь мисс Райдер? Сэм Стэй, ухмыляясь, оскалил
зубы.
     - В ближайшем  времени вы  ее,  должно быть, не увидите, потому что она
лежит в госпитале на площади Кевендиш, № 304.
     - Площадь Кевендиш, № 304! - повторил Сэм, - ведь, это же поблизости от
Реджен-стрит. не правда ли?
     - Я этого вполне точно не знаю, - сказал  Мильбург. -А она лежит  там в
одном госпитале, и вы, но всей вероятности, не сумеете увидеть ее.
     Мильбург поднялся и увидел, что этот человек дрожит с  ног до головы от
яростного возбуждения.
     - Площадь Кевендиш, № 304! - Потом он повернулся  к Мильбургу спиной  и
удалился.
     Почтенный  реверенд  поглядел  ему  вслед,  поднялся  и  ушел в  другом
направлении. Он решил, что  может взять билет на континент,  как на  станции
Ватерлоо, так и на вокзале в Чарнинг-Кросе. В некоторых отношениях последнее
было безопаснее.
XXXII
     Тарлингу следовало выспаться.  У него ныли все кости и  мускулы,  и ему
настоятельно  требовался покой.  Но  он сидел в  своей комнате за  столом, и
перед ним, сложенные в две большие кипы лежали дневники Лайна. Он прочел уже
большую часть, и осталось просмотреть еще несколько томов.
     Эти тетради были без надпечаток и линеек. Иногда одна книга  охватывала
два или три года. Иногда она охватывала только период в  несколько  месяцев.
Левая кипа  становилась все больше, в то время как правая убывала.  Наконец,
осталась  не просмотренной только одна книга, которая  отличалась  от прочих
тем,  что  была  заперта  на  два  бронзовых  замка,  открытые специалистами
Скотлэнд-Ярда.
     Тарлинг  взял  этот томик в руки и стал перелистывать его  страницу  за
страницей.  Как  он  правильно предположил, это  была последняя из  книг,  в
которой  Торнтон Лайн  делал  записи до самого  дня своего убийства. Тарлинг
открыл книгу, не ожидая больших  результатов (и в прежних томах он ничего не
нашел, кроме невероятного самомнения).
     Но, хотя он предполагал, что и этот последний дневник ничего особенного
не даст, Тарлинг все же внимательно читал его.
     Вдруг он взял записную книжку  и начал делать выдержки. Это был отчет о
предложении,  сделанном Лайном Одетте Райдер, которое она отвергла. Все было
обрисовано весьма субъективно,  с  прикрасами  и  очень  неинтересно.  Потом
Тарлинг дошел до места,  написанного день спустя после  выхода Сэма Стэй  из
тюрьмы. Здесь Торнтон Лайн более подробно останавливался на своем унижении.
     Стэй выпущен из тюрьмы. Просто трогательно, как этот  человек  почитает
меня. Иногда мне хочется обратить  его на истинный путь, чтобы  он больше не
попадал в тюрьму, но если бы это  мне удалось,  и я сделал бы его приличным,
солидным  человеком, то  я  больше не  имел  бы  тех  чудесных  переживаний,
которыми я наслаждаюсь благодаря его обожанию. Ведь это так приятно купаться
в лучах  обоготворения другим человеком. Я говорил с ним об Одетте. Это,  во
всяком случае,  странное дело - говорить о таких вещах с преступником, но он
так  внимательно прислушивался. Я  далеко вышел  из рамок  поставленной себе
цели, но искушение было слишком велико. Какой ненавистью  пылали его  глаза,
когда я кончил рассказывать...
     Он составил план, как  он мог бы изуродовать ее красивое личико. Дело в
том, что  он сидел в тюрьме вместе с одним человеком, который был осужден за
то, что облил девушку серной кислотой...  Сэм собирался сделать то же самое.
Сперва я пришел  в  ужас, но потом  согласился с  ним. Он сказал также,  что
может дать мне ключ, при помощи которого можно отпирать все двери. Если бы я
туда   пошел...   в   темноте...   и   мог   бы   оставить   там  что-нибудь
подозрительное... что это могло бы быть? Но, вот, это идея... Предположим, я
принес бы  что-нибудь  китайское.  Тарлинг,  по-видимому,  в  очень  хороших
отношениях с девушкой... Если у нее будет найдено что-нибудь китайское, то и
он заодно будет заподозрен..."
     Дневник заканчивался словом: "заподозрен". Это был замечательный конец!
Тарлинг снова и снова прочитывал последние фразы до тех пор,  пока не выучил
их наизусть. Потом он захлопнул книгу и запер ее в свой письменный стол.
     Он сидел еще целых  полчаса, подперев рукой подбородок.  Теперь  он все
больше  и  больше  выяснял  этот замечательный случай  и  разрешал  загадку:
строки, оставшиеся после Лайна, значительно облегчили ему задачу.
     Торнтон  Лайн пошел  к ней на квартиру не  по  телеграфному вызову, а с
исключительным намерением скомпрометировать Одетту и повредить ее репутации.
Он собирался  оставить у  нее маленький клочок бумаги  с китайской надписью,
чтобы попутно опорочить и Тарлинга.
     Мильбург  был  в квартире  Одетты по другой  причине.  Оба встретились,
поссорились между собой, и Мнльбург выстрелом убил его наповал.
     Таким образом объяснялось  также, почему Торнтон Лайн  надел  войлочные
туфли, и почему эта китайская  бумажка  оказалась в его  жилетном кармане, а
также, почему он пришел в квартиру Одетты.
     Потом Тарлинг снова подумал о предложении Сэма Стэй.
     Вдруг он вспомнил,  что  Сэм Стэй бросил в него  бутылку  с  купоросным
маслом. Это и был человек, составивший план изуродовать девушку, которая, по
его мнению, оклеветала и обманула его благодетеля.
     Мильбург  должен быть найден  во что бы  то ни стало! Он был  последним
нехватающим звеном цепи.