Тарлинг  принял меры,  чтобы  начальник полицейского  поста Кеннон-Рове
сейчас же известил его,  как только получится какое-либо новое сообщение. До
сих  пор к нему  еще никто не звонил, • он лично  направился к Кен-ном-Рове,
чтобы  нодутать  последние  известия  из  первых  рук.  Он,  впрочем,  узнал
немногое. Но в то время, когда он разговаривал с полицейским инспектором, на
пост пришел  взволнованный шофер с заявлением,  что  украден его автомобиль.
Такие случаи происходят в  Лондоне ежедневно. Шофер подвез господина с дамой
к одному из  театров  в Вест-Эяде, и  ему  было  приказано  ждать  до  конца
представления.  После того,  как он  высадил  своих пассажиров, он  пошел  в
маленький ресторанчик поужинать и,  когда вышел оттуда, его автомобиль успел
исчезнуть.
     -  Я знаю,  кто это сделал!  - резко крикнул шофер.  - И  если я спадаю
этого типа, то я его тогда...
     - Откуда вы знаете, кто был преступник?
     - Он вошел в ресторан и вышел в то время, пока я ужинал.
     - Как он выглядел? - спросил полицейский инспектор.
     -  Он был очень бледен.  Я мог  бы узнать его  среди  тысячи других, и,
кроме того,  я еще  кое-что успел  заметить:  он носил пару совершенно новых
ботинок.
     Во время  этой  беседы Тарлинг отошел от письменного стола,  но  теперь
подошел снова.
     - Он с вами разговаривал? - спросил он.
     - Да, сэр, - сказал шофер. - Я спросил его, не  ищет ли он кого-нибудь,
и  он сказал, что  нет.  Потом  он говорил  много  всякой  чепухи о каком-то
человеке, который был его лучшим другом. Я сидел  недалеко от двери и, таким
образом, разговорился с  ним, полагая,  что у  него в голове было  не все  в
порядке.
     -  Рассказывайте  дальше,  -  нетерпеливо  сказал  Тарлинг.  -  Что  же
произошло потом?
     -  Он  снова вышел,  и  я сейчас же после этого услышал  шум мотора.  Я
подумал,  что  это  кто-нибудь  из  моих  товарищей  -  на улице  стояло еще
несколько  других  автомобилей"  --  а  этот  ресторан  посещается,  главным
образом, шоферами.  И  я  не обратил на это внимания.  Только, когда я снова
вышел  на  улицу, я  увидел, что мой автомобиль  исчез.  Парень,  которому я
поручил присматривать за  моим автомобилем, пошел в  какую-то пивную  и  там
пропил деньги, которые дал ему подозрительный тип.
     - Похоже, что как будто это тот самый человек?  - обратился полицейский
инспектор к Тарлингу.
     - Да, это, должно быть, Сэм Стэй* Но я не знал,  что он умеет управлять
автомобилем. Полицейский кивнул головой.
     - Я  хорошо знаю Сэма Стэй.  Мы три  раза арестовывали  его.  Некоторое
время он был также шофером. Вы разве не знали этого?
     Тарлинг  как  раз  утром  собирался просмотреть  все дела Сэма,  но ему
пришлось отвлечься, и он забыл об этом.
     - Он далеко не уйдет: ведь вы сейчас же опубликуете приметы автомобиля.
Теперь нам гораздо легче изловить его.  Автомобиль он не может  спрятать,  и
если он предполагает при помощи автомобиля скрыться, то жестоко ошибается. -
Тарлинг  вечером поехал  обратно  в  Гертфорд  и  известил Линг-Чу  о  своем
намерении.
     С  полицейского поста в  Кеннон-Рове  он сперва  пошел в  Скотлэнд-Ярд.
чтобы  переговорить  с  Уайтсайдом,   который  обещал   подождать   его.  Он
самостоятельно произвел розыски  по поводу Гертфордского  убийства  и собрал
значительное количество подробностей по этому делу.
     Когда Тарлинг пришел в Скотлэнд-Ярд, Уайтсайда не было в бюро, и к нему
навстречу поспешно вышел дежурный сержант.
     - Это было подано два часа тому назад на ваше имя, - сказал он, подавая
Тарлингу  письмо. - Мы  думали, что вы находитесь в Гертфорде.  Письмо  было
написано карандашом. Его прислал Мильбург,  который  не счел нужным скрывать
своего почерка.
     "Уважаемый мистер Тарлинг, только  что  я,  к своему глубокому  горю  и
отчаянию, прочел в "Изнинг-Пресс", что моя возлюбленная жена Катерина Райдер
убита ужаснейшим  образом. Мысль об этом приводит меня в ужас, так как всего
лишь  несколько  часов  тому назад я разговаривал с  ее  убийцей.  Я  твердо
убежден в том, что это был Сэм Стэй. Не думая  ни о чем дурном,  я рассказал
ему,  где в настоящее  время  находится мисс  Райдер.  Прошу вас,  не  теряя
времени,  охранить  ее  от   этого  жестокого  опасного  безумца.  У   него,
по-видимому, осталась  только одна  мания -  отомстить за  смерть  покойного
Торнтона Лайна. Когда до вас дойдут эти строки, то я уже буду находиться вне
досягаемости руки  людского правосудия, так как решил уйти из жизни, которая
принесла мне так много горя и разочарования. М."
     Тарлинг  был   твердо  убежден  в   том,   что  Мильбург   не  покончил
самоубийством. Известие  о том, что Сэм Стэй убил мистрисс Райдер, было  для
него теперь уже лишним,  но сознание, что этот  мстительный  опасный безумец
знал местопребывание Одетты, очень беспокоило его.
     - Где мистер Уайтсайд? - спросил он.
     - Он пошел в ресторан Кембурга встретиться с кем-то, - сказал сержант.
     Тарлингу нужно было немедленно повидать Уайтсайда, он должен был сперва
лично  поговорить с ним  прежде чем послать сыщиков  в  госпиталь на площади
Кевендиш.
     Он поехал на такси в ресторан и, по счастью, встретил Уайтсайда как раз
в тот момент, когда тот уже собирался уходить.
     Тарлинг сейчас же подал ему письмо, и Уайтсайд внимательно прочел его.
     - Ну. этот не покончит самоубийством! Это уж самое последнее, что может
сделать  человек  типа  Мильбурга.  Он  хладнокровный  мерзавец.  Могу  себе
представить,  как он  с  полным спокойствием  сел  и написал это  письмо про
убийцу своей жены.
     - А каково ваше мнение о другом деле - об угрозе по адресу Одетты?
     Уайтсайд кивнул головой.
     - Тут что-нибудь  да есть, мы не имеем права брать на  себя риск в этом
деле. Слышно ли что-нибудь о том, где остался Стэй?
     Тарлинг рассказал ему историю с украденным автомобилем.
     - Тогда мы скоро захватим его, - с довольным видом сказал Уайтсайд. - У
него нет  доверенных людей, а без  помощи сообщников  практически невозможно
скрыться из Лондона на такси.
     Уайтсайд сел  в автомобиль Тарлинга, и  через несколько  минут  они уже
прибыли в госпиталь.
     Их встретила начальница,  дама низенького роста"  с материнской улыбкой
на лице.
     -  Мне очень жаль,  что приходится тревожить вас в такой поздний час, -
сказал Тарлинг, прочтя явное неудовольствие на ее лице. - Но сегодня вечером
я  получил  важные  известия,  которые  вынуждают  нас взять мисс Райдср под
охрану.
     - Вы хотите взять мисс Райдер под охрану? - спросила с удивлением дама.
-  Я вас не вполне понимаю, мистер Тарлинг. Я только что вышла вам навстречу
с  намерением  отчитать  вас из-за мисс  Райдер. Ведь  вы же знали" что  она
абсолютно  не  в состоянии  выходить.  Мне  кажется,  что  сегодня  утром  я
достаточно ясно дала понять вам это.
     - Она вовсе не должна выходить, - в крайнем изумлении сказал Тарлинг. -
Что вы хотите сказать этим? Не  хотите ли вы  в  самом деле сказать, что она
вышла гулять?
     - Но вы же сами полчаса тому назад посылали за ней.
     -  Я  посылал  за ней? - спросил Тарлинг и  побледнел.  - Скажите  мне,
пожалуйста, скоренько, что такое случилось?
     - Приблизительно полчаса тому назад, может быть, даже несколько раньше,
прибыл шофер и сказал мне, что он послан из Скотлэнд-Ярда сейчас же привезти
с собой  мисс  Райдер.  Ее  спешно желают  допросить  по поводу убийства  ее
матери.
     Лицо  Тарлинга  нервно  передернулось. Он  больше не  был  в  состоянии
скрывать своего волнения.
     - Разве вы не посылали за ней? - растерянно спросила начальница.
     Тарлинг отрицательно покачал  головой* - Как выглядел человек,  который
пришел за ней?
     -  Весьма  обыкновенно:  он  был  ниже  среднего   роста  и  производил
впечатление нездорового человека; это был шофер.
     - Вы видели в каком направлении он уехал?
     - Нет,  я только  сильно запротестовала  против того, что  мисс  Райдер
вообще должна ехать, но когда я передала ей известие, которое,  по-видимому,
исходило от вас, она настояла на том, чтобы сейчас же покинуть больницу.
     Тарлинг   пришел   в   ужас.  Одетта  Райдер   находилась   во   власти
душевнобольного, который ненавидел ее, который убил ее мать и который твердо
решил обезобразить  и изуродовать ее. Ведь он в своем безумии воображал, что
она  обманула  его  любимого  друга  и благодетеля  и отплатила  ему  черной
неблагодарностью за добро и заботы о ней!
     Не  говоря  ни  слова  больше,  Тарлинг  вместе  с Уайтсай-дом  покинул
госпиталь.
     - Этот случай безнадежен, - сказал он, когда они  очутились на улице. -
Боже мой, какая ужасная  мысль! Но  если мы захватим Мильбурга  живым, то он
поплатится за это!
     Тарлинг сказал  шоферу куда ехать и, вслед за Уайтсай-дом, быстро сел в
автомобиль.
     - Сперва мы пойдем ко мне домой и возьмем с собой Линг-Чу. Он нам может
оказаться  очень  полезным. Мы теперь  не имеем права опаздывать, мы  должны
сделать все, что в наших силах.
     Уайтсайд почувствовал себя немного задетым.
     - Я не знаю,  в состоянии  ли Линг-Чу  проследить путь такси, в котором
уехал Сэм Стэй, - сказал он,  но видя подавленное состояние Тарлинга добавил
гораздо более любезным тоном: конечно, я  тоже придерживаюсь того же мнения,
что мы должны сделать вес, что только в состоянии сделать.
     Подъехав  к дому,  где  проживал Тарлинг,  на  Бонд-стрит,  они вбежали
наверх по лестнице. Повсюду  темно -  обстоятельство не совсем обыкновенное,
потому что Линг-Чу раз навсегда было приказано не покидать квартиры во время
отсутствия  своего  господина.  Но Линг-Чу,  без  сомнения,  не  было  дома.
Столовая была пуста. Сыщик зажег электричество, и его  взгляд сразу  упал на
исписанный лист рисовой бумаги.  Чернила еще  не успели высохнуть. На бумаге
стояло всего несколько китайских букв и больше ничего.
     "Если  господин  вернется  раньше меня,  то пусть он знает" что я вышел
искать маленькую молодую женщину", с удивлением прочел Тарлинг.
     - В  таком  случае  он, стало быть, уже знает,  что она  исчезла. Слава
Богу! Я хотел бы только знать...
     Вдруг  он замолчал, так как  ему показалось,  что он услышал  вздох. Он
посмотрел на Уайтсайда - и тог тоже услышал этот звук.
     - Разве здесь кто-нибудь простонал? -  спросил он. - Послушайте-ка  еще
раз - Он склонил голову и стал ожидать. Вдруг снова раздался стон.
     Тарлинг  побежал к двери каморки  Линг-Чу,  она оказалась запертой.  Он
нагнулся к  замочной  скважине  и прислушался.  Снова он услышал мучительный
стон. Он нажал плечом дверь и высадил ее.
     Их глазам представилось необычайное зрелище. На кровати, вытянувшись во
весь  рост,  лежал  человек, обнаженный до  пояса.  Его  руки  и  ноги  были
привязаны к ножкам кровати, а лицо было  покрыто тряпкой. Но Тарлингу прежде
всего бросились в  глаза  четыре тонкие красные  линии  поперек  груди.  Это
служило  признаком,  что  здесь  был применен метод, практикуемый  китайской
полицией,  чтоб заставить признаться упорных  преступников: легкие  надрезы,
сделанные  острым ножом,  которые  только слегка задевали надкожный слой, но
зато потом...
     Он огляделся, ища бутылочку с жидкостью,  употребляемую во время пытки,
но нигде не мог ее найти,
     - Кто это? - спросил он и сдернул тряпку с лица неизвестного.
     Это был Мильбург!
XXXIII
     Мистер Мильбург много пережил с тех пор, как он расстался с Сэмом Стэй,
пока  его,  наконец, не  нашли здесь.  Он  прочел в  газете  все подробности
убийства, что его очень опечалило. Он даже на свой лад впал в меланхолию.
     Он, следовательно,  отправил  письмо в Скотлэнд-Ярд не для того,  чтобы
спасти Одетту  Райдер,  а  только с той  целью,  чтобы  отомстить  человеку,
убившему  единственную  женщину,  которую  он  любил. Он также  не  имел  ни
малейшего намерения покончить самоубийством. Уж целый год у него готовы были
паспорта на случай бегства. И  исключительно с этой целью он  уже задолго до
этого  обзавелся  священническим  одеянием.  Он мог покинуть Англию в  любую
минуту. Билеты лежали у него в кармане, и  когда он  отправил  посыльного  в
Скотлэнд-Ярд,  он  уже  находился  по  дороге к  станции  Ватерлоо.  Там  он
собирался сесть на поезд, согласованный  с пароходом в Гавр. Он хорошо знал,
что  полицейские дежурят  на станции, но полагал, что под маской  почтенного
сельского реверенда его не узнают, даже если приказ об аресте уже издан.
     В тот момент, когда  он покупал в  станционном киоске несколько газет и
книг,  чтобы было что читать  во время длительного путешествия, он  внезапно
почувствовал, что кто-то положил руку на его плечо. Странная боязнь охватила
его.  Он оглянулся и вдруг увидел перед собой желтое лицо китайца,  которого
он видал уже раньше.
     - Ну, мой милый, - улыбаясь, спросил Мильбург, - чем могу вам служить?
     -  Идемте со  мной, -  сказал  Линг-Чу, -  и  для  вас будет  лучше  не
поднимать шума.
     - Вы, по-видимому, ошибаетесь.
     - Я ни в  коем  случае не ошибаюсь, -  спокойно ответил Линг-Чу.  - Вам
достаточно будет сказать полицейскому, стоящему там напротив, что я смешиваю
вас с мистером Мильбургом по подозрению в  убийстве,  и тогда  я  буду иметь
большие неприятности. - иронически добавил он.
     У Мильбурга от страха задрожали губы, и его лицо стало бледно-серым.
     Сопровождаемый  Линг-Чу,  он  покинул  станцию  Ватерлоо.   Дорога   на
Бонд-стрит  осталась страшным  сном в его воспоминаниях. Он не привык ездить
на автобусе. потому  что постоянно  заботился о  личном комфорте  и  в  этом
отношении  никогда не экономил. Линг-Чу. напротив, охотно ездил в автобусе и
чувствовал себя там хорошо.
     За  все  время  пути  они  не  обменялись  ни  одним  словом.  Мильбург
приготовился  к тому,  чтобы отвечать Тарлингу, так как полагал, что  китаец
только послан сыщиком, чтобы привести его к себе. Но в квартире Тарлинг а не
оказалось.
     - Ну, мой милый друг, что вам угодно от меня? - спросил Мильбург. - Это
правда, что я мистер  Мильбург, но если вы утверждаете, что я якобы совершил
убийство, то это - гнусная ложь!
     К Мильбургу  отчасти вернулась его обычная смелость.  Сперва он ожидал,
что Линг-Чу прямо доставит его  в Скотланд-Ярд,  и что там его арестуют. Тот
факт,  что его  доставили  к Тарлингу  на квартиру" он объяснял тем, что его
положение  не  настолько  отчаянное, как он  представлял себе. Линг-Чу снова
повернулся  лицом  к  Мильбургу, схватил его за кисть  руки  и  повернул его
приемом джиу-джитсу. Прежде, чем Мильбург мог понять, что  случилось, он уже
лежал ничком на полу, и Линг-Чу уперся ему коленом в спину. Он почувствовал,
как нечто, похожее на  петлю,  обвивается  вокруг кистей его  рук,  и  потом
ощутил пронизывающую боль, когда китаец сцепил наручники.
     -  Вставайте! - круто сказал  Линг-Чу,  и Мильбург почувствовал на себе
изумительную силу китайца.
     - Что  вы хотите со мной сделать? - испуганно спросил он,  стуча зубами
от страха.
     Вместо ответа Линг-Чу схватил его одной рукой,  а другой открыл дверь и
втолкнул в  маленькое,  скупо  омеблированное  помещение.  Он  толкнул его к
железной кровати, стоявшей у стены так, что Мильбург тут же рухнул.
     С  изумительной  уверенностью,  можно  сказать"  даже  основательностью
ученого,  китаец приступил  к  делу.  Сперва он прикрепил  длинную  шелковую
веревку к решетке над изголовьем, так что тот  не мог  двигаться,  не рискуя
задохнуться.
     Линг-Чу после этого положил его на кровать, сиял  наручники  и привязал
его руки и ноги к ножкам кровати.
     -  Что вы  хотите со мной сделать?  - жалобно  заскулил Мильбург, но не
получил никакого ответа.
     Линг-Чу  вытащил из  своей блузы страшного вида  нож,  и  Мильбург стал
кричать. Он был вне  себя от ужаса, но  ему предстояло  пережить  еще  более
страшные вещи. Китаец заглушил его жалобный вой. бросив ему подушку на лицо.
Потом он разрезал Мильбургу платье по пояс и удалил его.
     - Если вы будете кричать. - спокойно  сказал он, -  то подумают, что  я
пою: китайцы не обладают  мелодичными голосами, и люди  уже часто  приходили
сюда  наверх, когда я распевал  китайские песни, так  как  предполагали, что
кто-то зовет на помощь от ужасной боли.
     - Этого вы не смеете  делать! - тяжело дыша, прохрипел  Мильбург. - Это
вопреки  закону.  -  Он  сделал последнюю  попытку  спасти  себя. -  За  это
преступление вы попадете в тюрьму!
     - Это  меня весьма радует, - сказал  Линг-Чу, - вся жизнь -  тюрьма. Но
вам наденут петлю на шею и вздернут на виселицу.
     Он снял подушку со смертельно-бледного лица Мильбурга, так  что тот мог
видеть все  движения китайца.  Линг-Чу с  большим удовлетворением осматривал
свою работу.
     Потом  он  подошел  к  маленькому  стенному  шкафчику  и  вынул  оттуда
маленькую коричневую бутылочку, которую он поставил рядом с кроватью. Он сам
сел на кровать и стал разговаривать  со  своим пленником. Он плавно  говорил
по-английски, хотя  делал от  времени до времени маленькую паузу  в  поисках
нехватающего слова.  Иногда он употреблял выспренние н  высокопарные  слова.
Иногда он становился немного  педантичным. Он  говорил медленно, с ударением
на каждом слове.
     -  Вы не  знаете китайцев. Вы  не  были  в Китае и  не жили там? Если я
спрашиваю вас, жили ли вы там, я не хочу  сказать,  что вы  несколько недель
провели в одном из портовых  городов, в  хорошей гостинице. Ваш  мистер Лайн
поступил так, и он, понятно, ничего не имел от своего пребывания в Китае.
     - Я ничего не знаю про мистера Лайна, - прервал  его  Мильбург, который
почувствовал,  что  Линг-Чу  каким-то образом  ставил его в связь  с  дурным
поведением этого человека.
     - Хорошо, - сказал Линг-Чу и хлопнул себя плоским лезвием ножа по руке.
- Если  бы вы жили в  Китае, - я хочу  сказать в настоящем Китае, - тогда бы
вы,  быть  может,  имели  понятие о нашем  народе  и  о  наших особенностях.
Общеизвестно,  что  китайцы  не боятся  ни  смерти, ни боли,  это,  понятно,
немного преувеличено, потому что я знал многих преступников, которые боялись
и того, и другого.
     На секунду его тонкие губы скривились в улыбку, как
     Будто он с удовольствием вспоминал об этих  ужасных сценах. Но потом он
снова сделался серьезным.
     - С точки зрения европейца,  мы  все еще  очень необразованны,  но,  по
нашему собственному  мнению,  мы  обладаем старой культурой,  которая  стоит
гораздо выше культуры запада. Это я собираюсь втолковать вам.
     Мильбург онемел от ужаса,  когда Линг-Чу приставил к  его груди  острие
своего  ножа. Но  китаец держал нож так легко, что Мильбург  едва ощущал его
прикосновение,
     -  Мы ценим  права  личности не так  высоко, как европейцы. Например, -
объяснил он  заботливо Мильбургу.  - мы  не очень нежно обращаемся с  нашими
пленными, когда мы того  мнения,  что,  применяя  некоторую  силу, мы  можем
добиться у них признания.
     - Что  вы собираетесь  делать со мной?  -  в  ужасе  спросил  Мильбург.
которому вдруг пришла в голову ужасная мысль.
     - В Англии,  а также в Америке,  хотя  американцы  уже  немного хитрее,
преступника после  ареста  подвергают только продолжительному  допросу.  При
этом он имеет возможность врать  своим судьям, сколько  угодно его фантазии.
Ему предлагают вопросы и спрашивают его без конца, и не знают, говорит ли он
правду, или лжет.
     Мильбург тяжело дышал.
     - Теперь вы поняли, куда я клоню?
     - Я  не знаю, чего вы хотите, - дрожащим голосом  ответил Мильбург, - я
знаю только, что вы собираетесь совершить ужасное преступление.
     Линг-Чу сделал ему знак замолчать.
     -  Я совершенно  точно знаю,  что я делаю. Послушайте только, что я вам
сейчас скажу. Приблизительно неделю тому назад ваш шеф, мистер Торнтон Лайн,
был найден мертвым в Гайд-парке. На нем были только рубаха и брюки, и кто-то
положил ему на грудь шелковую