рубашку, чтобы унять кровь.
     Он был  убит в квартире  маленькой молодой женщины, чье имя я правильно
не могу произнести, но вы знаете, о ком я говорю.
     Мильбург неподвижно уставился на китайца и после этих слов слабо кивнул
головой.
     - Он был убит вами, - медленно сказал Линг-Чу, - потому что  он открыл,
что вы его обокрали, и вы боялись, что он предаст вас в руки полиции.
     - Это неправда, - заревел Мильбург. - Это ложь!  Я  говорю вам, что это
неправда!
     - Это мы сейчас узнаем, правда ли это, или нет.
     Китаец сунул руку в карман. Мильбург широко раскрытыми глазами наблюдал
за ним, но  тот вынул только серебряный  портсигар. Линг-Чу взял папиросу  и
молча курил, все время  глядя  на Мильбурга,  потом  он поднялся,  подошел к
шкафу,  взял  оттуда  довольно  большую бутылочку  и  поставил  ее  рядом  с
маленькой коричневой.
     Линг-Чу  докурил  сигарету  и бросил окурок в пепельницу,  стоявшую  на
камине.
     - В интересах всех  участвующих,  -  медленно  и спокойно сказал он,  -
чтобы правда выплыла  наружу.  Это в интересах моего  почтенного  господина,
Ли-Иена  -  охотника  на  людей, а  также и в  интересах почтенной маленькой
женщины.
     Он взял нож и склонился над полумертвым от ужаса Мильбургом.
     - Ради  Бога,  отпустите меня! - закричал  он, и его слова  потонули  в
рыданиях.
     - Это  не принесет  вам большого вреда,  - сказал китаец и провел своим
ножом четыре линии по груди Мильбурга. Острый кинжалообразный нож, казалось,
едва дотрагивался до кожи пленника, но красные следы, отнюдь не более яркие,
чем если бы Мильбург почесался, ясно видны были на теле.  Пленник чувствовал
только щекотку,  а потом легкую  жгучую  боль. Китаец положил нож на стол, а
потом взялся за маленькую бутылочку.
     - В этом сосуде находится экстракт из нескольких растений, причем здесь
больше  всего испанского перца.  Но  это совсем  другой  перец, чем ваш. Это
особая разновидность,  которая растет только в  нашей стране. Здесь,  в этой
бутылке,  -  он показал  на большую,  - находится  особое  китайское  масло,
которое сейчас же успокаивает боль. вызываемую этой перечной тинктурой.
     - Что вы собираетесь делать, вы - собака, дьявол?
     -  Я  буду маленькой  кисточкой медленно смазывать  эти  места перечной
тинктурой, - он коснулся  груди Мильбурга своими длинными пальцами. - Совсем
медленно,  миллиметр за  миллиметром.  - Тогда  вы почувствуете боли,  каких
никогда не испытывали. Вы всю жизнь будете вспоминать об этом: боль пронижет
вас с ног до головы. Я часто думал о том, как это просто узнавать правду,  и
если вы  вообразите, что  лишаетесь от  боли  рассудка, то  все-таки  еще не
сойдете с ума.
     Китаец медленно откупорил  бутылочку,  обмакнул  маленькую  кисточку  в
жидкость, и  Мильбург с ужасом видел, как он вытащил ее из горлышка. Линг-Чу
внимательно наблюдал за пленником, и когда этот большой человек  открыл рот,
чтобы закричать, он  быстро воткнул ему в рот платок, который с  невероятной
быстротой вытащил из своего кармана.
     -  Погодите  же, погодите!  -  прохрипел,  глотая слова, Мильбург.  - Я
должен вам сказать кое-что, что ваш господин должен знать.
     - Так, это очень хорошо, - холодно сказал Линг-Чу и  снова вынул платок
из его рта. - Итак, теперь говорите мне, но только правду.
     -  Что я должен вам сказать? -  спросил Мильбург, у  которого от страха
крупными каплями выступил на лбу пот.
     -  Вы должны  сознаться,  что  убили  Торнтона Лайка - это единственная
правда, которую я желаю выслушать.
     - Но, клянусь вам, что я не убивал его! Клянусь вам,  слышите, я говорю
правду! - воскликнул Мильбург, обезумевший от страха и ужаса.
     - Нет, погодите, погодите же, - заскулил он, когда Линг-Чу снова взялся
за платок. - Вы знаете, что случилось с мисс Райдер?
     -  Что случилось с мисс Лайдел? - быстро спросил  Линг-Чу.  (Китайцы не
выговаривают буквы "р").
     Затаив дыхание и слабым голосом Мильбург рассказал, как он встретился с
Сэмом  Стэй.  И  в своем  испуге верно передал  слово  за  словом  весь свой
разговор с ним.
     Линг-Чу,  сидя на кровати,  прислушивался к  его словам. Когда Мильбург
кончил, он отставил бутылку в сторону и закупорил ее.
     - Моему господину угодно, чтобы маленькая молодая женщина не находилась
в опасности, -  сказал он.  - Сегодня  вечером он не возвратится,  поэтому я
должен сам пойти в госпиталь. С вашим допросом можно еще подождать.
     - Отпустите меня! - воскликнул Мильбург, - я хочу помочь вам.
     Линг-Чу покачал головой.
     - Нет, вы  останетесь  здесь,  -  сказал он с угрожающей  улыбкой. -  Я
сперва пойду в госпиталь, и если все в порядке, я снова вернусь к вам. Тогда
мы посмотрим, в чем вам следует сознаться.
     Он вынул из шкафа чистое белое полотенце, покрыл им лицо своей жертвы и
брызнул на него  несколько капель из третьей  бутылочки,  которую  он  также
вынул  из шкафа. Мильбург потерял сознание и не мог больше вспомнить ничего,
пока, приблизительно через час, он не поглядел в удивленное лицо Тарлинга.
ХХХIV
     Тарлинг склонился  над  ним и  развязал  узлы,  которыми  Мильбург  был
привязан к кровати. Этот большой,  сильный  человек  был бледен, как мел,  и
дрожал.  Тарлингу  пришлось  его  поддерживать,  чтобы  он  был в  состоянии
усесться.  Тарлинг и Уайтсайд внимательно наблюдали за ним. Сыщик исследовал
надрезы на его груди и облегченно вздохнул, установивши, что Линг-Чу еще  не
успел приступить  к пытке, которая так часто доводила китайских преступников
до  предела безумия. Он  ни  мало не сомневался в  том,  что именно  Линг-Чу
доставил сюда Мильбурга и привязал его к кровати.
     Уайтсайд поднял лохмотья одежды, которые Линг-Чу сорвал с  Мильбурга, и
положил их  рядом  с Мильбургом  на  кровать.  Тарлинг  сделал  полицейскому
инспектору знак перейти в соседнюю комнату.
     - Что это все означает? - спросил Уайтсайд.
     - Мой друг Линг-Чу  хотел на свой  собственный  лад  узнать,  кто  убил
Торнтона Лайна. По  счастью, он еще не начал пытки. По всей  вероятности, он
прервал  свою работу, когда Мильбург сказал ему, что мисс Райдер находится в
опасности.
     Он посмотрел на бессильного и усталого человека, сидевшего на кровати.
     - Он немного больше меня, но я думаю, что мое платье ему подойдет.
     Он быстро направился в свою спальню и скоро вернулся оттуда с кое-какой
одеждой.
     - Ну,  Мильбург, вставайте и одевайтесь! Полуголый Мильбург взглянул на
него. Он все еще был вне себя, и его руки и губы дрожали.
     -  Полагаю,  что лучше будет, если вы наденете это платье, а  не будете
бегать в  костюме реверенда- Правда, моя одежда будет вам не очень к липу, -
саркастически добавил Тарлинг.
     Мильбург поднялся и взял в руки платье. Оба сыщика удалились в соседнюю
комнату. Спустя короткое время  дверь отворилась. Мильбург, шатаясь, вошел в
комнату и тяжело опустился на стул.
     -  Чувствуете  ли вы  себя  настолько  сильным, чтобы выйти на улицу? -
спросил Уайтсайд.
     - Выйти? - Мильбург растерянно оглянулся. - Куда я должен уйти?
     - На полицейский пост, - сухо сказал Уайтсайд. - У меня при себе приказ
арестовать  вас,   Мильбург,  потому  что  вас   подозревают   в  совершении
предумышленного убийства, поджога, воровства и растраты.
     - Предумышленного  убийства!  - звенящим голосом воскликнул  Мильбург и
поднял свои дрожащие руки. - Вы не можете обвинять меня в этом, клянусь, что
я невиновен!
     - Где вы в последний раз видели Торнтона Лайна? -- спросил Тарлинг.
     Мильбург сделал отчаянное усилие взять себя в руки.
     - Я видел его в последний раз живым в его бюро, - начал он.
     -  Когда  вы в  последний раз  видели Торнтона Лайна? -- резко повторил
Тарлинг. - Это все равно - видели ли вы его живым или мертвым?
     Мильбург не ответил. Уайтсайд положил ему руку на плечо и сказал, глядя
в сторону Тарлинга:
     -  Моей  обязанностью   в  качестве  полицейского  чиновника   является
необходимость предостеречь вас в том, что все, что вы сейчас скажете,  может
быть приведено против вас в качестве улики на суде.
     -  Подождите, - ответил  Мильбург. Его голос совершенно осип, и он едва
мог дышать.
     -  Могу  я получить  стакан  воды? -  спросил он, смачивая языком  свои
засохшие губы.
     Тарлинг принес ему освежающий напиток, и он  залпом жадно  выпил стакан
воды. Казалось, что выпитая вода вернула ему отчасти его прежнее высокомерие
и нахальство. Он вдруг встал со стула и оправил жилет - он теперь был одет в
старый охотничий костюм  Тарлинга  - и  в  первый раз после продолжительного
времени улыбнулся.
     -  Господа,  -  сказал  он своим  обычным  тоном.  -  вам  трудно будет
доказать, что  я  замешан  в  убийстве Торнтона  Лайна,  также трудно  будет
доказать, что  я имею что-нибудь общее  с пожаром фирмы Бэшвут и Саломон - я
предполагаю,  что  вы думали об этом, когда  говорили  о поджоге. И  труднее
всего будет  доказать,  что  я  обкрадывал  фирму  Торнтона  Лайна. Девушка,
совершившая  это преступление, сделала уже письменное признание, как  вы это
лучше знаете,  мистер Тарлинг. -  Он, улыбаясь, посмотрел на сыщика, твердым
взглядом ответившего на его улыбку.
     -  Я  ничего  не знаю ни о каком признании,  - сказал он с ударением на
каждом слове.
     Мильбург. ухмыляясь, наклонил голову. Хотя на его лице еще был  написан
страх, который  нагнало на  него  обращение Линг-Чу,  но  к  нему  все же до
известной степени вернулась его обычная самоуверенность.
     - Этот документ был сожжен, и сделали это именно вы,  мистер Тарлинг. А
теперь я полагаю, что вы достаточно долгое время водили меня за нос.
     - Водил вас за нос? - спросил изумленный Тарлинг. - Что  вы хотите этим
сказать?
     - Я подразумеваю приказ об аресте,  который вы  мне все время тыкали  в
нос.
     -  Нет. это  не  блеф. -  сказал Уайтсайд, вынув из  кармана  сложенный
вчетверо документ. От открыл его и  сунул Мильбургу под нос,  - а на  всякий
случай  у меня  при  себе  вот это,  - продолжал он, вынув  из  кармана пару
крепких наручников, и надел эти браслеты на руки перепуганного Мильбурга.
     Мильбург, должно быть, уж очень полагался на  свое счастье, или,  может
быть, его поддерживало сознание,  что ему  удалось хорошо замести  все следы
преступления.
     Но  теперь он рухнул. Тарлинг возмущался,  когда  этот человек сохранял
вызывающий вид. Ему  было совершенно ясно,  что  улики  против Мильбурга  по
обвинению в  поджоге  и растрате были еще не вполне полными. Но  обвинение в
убийстве  было подавляющим по сравнению с  прочими преступлениями. Мильбург,
по-видимому, был того же мнения, потому  что он больше не говорил о мелочах.
Он сидел,  съежившись на стуле, и при  каждом  движении его  рук  цепи  тихо
звенели.  Он  положил руки  на стул перед  собой  и выпрямился  с  некоторым
напряжением.
     -  Если вы  снимете  это с меня,  господа, - сказал  он, высоко  подняв
сложенные руки, -  тогда я скажу вам многое,  что успокоит  вас относительно
убийства Торнтона Лайна.
     Уайтсайд  вопросительно посмотрел  на  Тарлинга, который кивнул в  знак
согласия.  Сейчас  же  после  этого  наручники  были сняты, и Мильбург  стал
потирать пораненные кисти своих рук.
     Психологу,  который  сделал   бы  попытку   проанализировать   душевное
состояние Тарлинга, пришлось бы иметь дело с трудной задачей.  Он,  вне себя
от  заботы  об  Одетте,  поспешил  домой,  чтобы  вместе  с  Линг-Чу  начать
преследование  Сэма Стэй. И только уверенность в  том, что Линг-Чу уже напал
на след сумасшедшего, успокоила его взвинченные  нервы. Иначе он не  стал бы
тратить столько времени, возиться с Мильбургом и ждать его признаний.
     Несмотря  на это,  ему внезапно снова пришла  в голову мысль об опасном
положении Одетты, и он хотел покончить как можно скорее. Лучше всего было бы
отправить Мильбурга в тюрьму и заняться им уже после нахождения Одетты.
     - Прежде, чем вы начнете, скажите мне, в чем вы признались Линг-Чу, что
он оставил вас одного?
     - Я рассказывал ему о мисс Райдер  и высказал предположение, что с  ней
могло бы приключиться.
     - Теперь  я понимаю, - сказал Тарлинг, - а теперь, мой друг, расскажите
как можно скорее, что вы можете сказать,  и по возможности,  придерживайтесь
правды: кто убил Торнтона Лайна?
     Но Мильбург уже снова улыбался.
     - Скажу, если  вы мне  сумеете  объяснить,  как  Торнтон Лайн попал  из
квартиры Одетты в Гайд-парк, потому что до сих пор я верю и твердо убежден в
том, что Торнтон Лайн был убит Одеттой.
     Тарлинг глубоко и явственно вздохнул.
     - Теперь вы лжете! - воскликнул он. Но Мильбург нисколько не смутился.
     - Ну хорошо  же,  - сказал  он,  - тогда расскажу вам, что знаю об этом
деле, и что я лично пережил.
XXXV
     - Я сейчас опишу вам не все события, - плавно начал Мильбург, - которые
предшествовали  смерти  Торнтона  Лайна*  Не  хочу  также   говорить  о  его
характере. Он не был образцовым шефом, он был подозрителен, несправедлив и в
некоторых отношениях просто подл. Я знаю, что он подозревал меня. Он получил
впечатление, что я похитил  у фирмы крупные денежные суммы, я уже давно знал
об  этом. А  потом  я получил  полную уверенность  в том  благодаря  беседе,
которую он  имел  с вами, мистер  Тарлинг, в тот день, когда я  вас увидел в
первый раз в жизни.
     Тарлинг вспомнил об этом неприятном дне: Мильбург вошел в  бюро как раз
в тот момент,  когда Лайн так  неосторожно  и откровенно  выразился  о своем
служащем.
     - Итак, господа, я не  признаюсь в том, что обокрал фирму или виновен в
каком-нибудь  другом  преступлении.  Я,  правда,  признаю,  что  происходили
известные неправильности,  за которые  я был  морально ответствен, но помимо
этого я  ни в чем не могу признаться.  Пожалуйста, отметьте это, - сказал он
Уайтсайду,  который  стенографическим  способом  записывал его показания.  -
Пожалуйста,  упомяните  об  этом  буквально:  неточности  и  небрежности,  -
заботливо повторил он. - Помимо этого я не сознаюсь ни в чем.
     - Иными словами, вы вообще ни в чем не хотите сознаться?
     -  Нет,  ни  в  коем  случае,  -  серьезно  сказал  мистер Мильбург.  -
Совершенно достаточно  того, что мистер Лайн долгое время подозревал  меня и
пригласил сыщика, чтобы доказать мои кажущиеся растраты.  Это правда, что  я
трачу много  денег и владею  двумя домами: одним в Кемдентоуне, а  другим  в
Гертфорде. Но я счастливо играл на бирже и благодаря этому мог покрывать все
свои расходы. Тем не  менее, совесть не оставляла меня в покое, потому что я
был ответственней  за все счетоводство  фирмы  и  отчасти догадывался,  даже
почти  наверное знал, что кто-то обманул фирму, поэтому я  начал производить
расследование. Вы поймете, что факт  моей моральной ответственности за фирму
Лайн налагал на меня тяжкие заботы.
     -  Вы говорите,  как пишете, - сказал Уайтсайд. -  Я не  верю ни одному
слову из всего того, что вы  нам только что рассказали. Я считаю вас крупным
вором, Мильбург. Но продолжайте рассказывать.
     - Благодарю  вас, - саркастически сказал  Мильбург. •- Ну вот" господа,
обстоятельства настолько  обострились, я  чувствовал свою ответственность, я
знал,  что на самом деле происходили растраты, что меня  заподозрили, и  что
женщина, которая была мне  дорога, - его голос  на  момент дрогнул,  - будет
тяжело поражена  моей  небрежностью.  Мисс  Одетта Райдер  была  уволена  со
службы, потому что она отклонила предложение мистера Лайна.  Мистер Лайн всю
свою ярость обратил в ее сторону, и это навело меня  на одну мысль. Вечером,
после общего разговора, в котором и вы принимали участие, мистер  Тарлинг, я
очень поздно работал в бюро. Я  приводил в  порядок письменный  стол мистера
Лайна. Когда  я  на минуту покинул  комнату,  то, по  возвращении,  нашел ее
погруженной в темноту, Я восстановил контакт столовой лампы и увидел, что на
письменном столе лежит пистолет.  Раньше  я,  впрочем,  показал,  - с  этими
словами  он снова обратился к Тарлингу,  - что я не нашел  пистолета. Я даже
настаивал на своих словах. Мне очень жаль,  что я должен признаться вам, что
сказал  неправду. Итак,  я нашел пистолет, сунул его в карман  и взял к себе
домой. По всей вероятности, именно из этого оружия застрелен Торнтон Лайн.
     Тарлинг кивнул головой,
     -  В  этом  я  никогда  не сомневался, Мильбург,  но  у вас был  другой
автоматический  пистолет,  который  вы уже после  убийства  купили  у  Джона
Уодхэма в Гольборн-парке.
     Мистер Мильбурн опустил голову в знак согласия.
     - Это совершенно верно, - согласился он,  - оружие  все еще находится в
моей собственности. Я проживаю в своей квартире в Кемдентоуне и...
     - Вам нечего объяснять  дальше. Скажу вам только, что я точно знаю, где
вы достали пистолет, из которого вы два раза выстрелили в  меня в тот вечер,
когда я привез Одетту Райдер из Эшфорда.
     Мильбург закрыл глаза, и на его лице появилось выражение покорности.
     - Полагаю,  что  будет  лучше  сейчас  не  высказывать  противоположных
взглядов,  -  сказал  он.  -  Разрешите мне сейчас  продолжать свой рассказ,
придерживаясь исключительно фактов.
     Тарлингу  хотелось  громко  расхохотаться:  нахальство  этого  человека
превосходило  все, виденное  им доселе.  Если бы Мильбург не  обвинял Одетту
Райдер  в  убийстве, то  Тарлинг  оставил бы  его  наедине  с  Уайтсайдом  и
отправился бы на поиски Сэма Стэй, хотя это и казалось безнадежным делом.
     - Я  взял с собой револьвер на  дом, - продолжал Мильбург,  -- вы  сами
понимаете, что я был близок к нервному припадку. Я чувствовал на себе тяжкую
ответственность и знал  также, что придется покончить все расчеты  с жизнью,
если мистер Лайн не поверит уверениям в моей невиновности.
     -  Иными  словами, вы  хотели  покончить  самоубийством?  -  иронически
спросил Уайтсайд.
     - Да, так обстояло дело, - мрачно ответил Мильбург:
     - Мисс Райдер  была уволена, и я находился накануне разорения.  Ее мать
тоже была замешана в это дело. Удрученный этими мыслями, я сидел у себя дома
в  Комдентоуне.  Вдруг  мне пришла в голову мысль: Одетта  Райдер  настолько
сильно любит свою мать, что  способна ради нее на  высшие  жертвы. Что, если
она возьмет  на  себя ответственность  за  все неточности в  кассовых книгах
фирмы? Она могла бы на время  скрыться на континент -  до  тех пор.  пока бы
дело  не заглохло. Сперва я имел намерение посетить ее на следующий день, но
я  все  еще  сомневался, исполнит ли она мою  просьбу? Нынешние молодые люди
очень эгоистичны  и себялюбивы. В тот же  вечер я  вышел  из дому и случайно
встретил  ее в  тот  момент,  когда она  собиралась  поехать  в  Гертфорд. Я
обрисовал  ей  мое  положение; бедная девушка,  понятно, ужаснулась, но  мне
удалось убедить ее: она  подписала  признание в растратах, то самое, которое
вы, мистер Тарлинг, уничтожили.
     Уайтсайд поглядел на Тарлинга.
     - Об этом я ничего не знаю, - сказал он с легким упреком.
     - Я  еще вернусь  к этому  обстоятельству, -  успокоил  его  Тарлинг, -
продолжайте Мильбург.
     -- Я телеграфировал мистрисс Райдер о том, что ее дочь  в этот вечер не
приедет в  Гертфорд.  Я  телеграфировал также  мистеру  Лайну  и  просил его
встретить меня  в  квартире  мисс Райдер. Я на  всякий случай  подписался ее
именем" так как был  твердо убежден  в том, что в таком случае он непременно
последует моему приглашению.
     -  Вы  желали  таким путем уничтожить всякое  подозрение, которое могло
пасть на  вас, - резко возразил  ему Тарлинг, - и хотели, чтобы  ваше имя не
фигурировало бы во всей этой истории.
     -- Да,  - медленно ответил Мильбург с таким видом, как  будто мысль  об
этом только сейчас пришла ему в  голову. - Я с большой поспешностью покончил
дело  с  мисс Райдер и заодно  попросил ее  больше  не  возвращаться в  свою
квартиру. Я  обещал ей, что  сам зайду туда и упакую  все,  что н