ышел  из  здания  цеха  и  вместе  с  другими  рабочими  направился  на
автомобильную стоянку рядом с цехом. Когда он подошел  к  своей  машине,
прозвучали четыре выстрела, и он был убит  наповал.  На  стоянке  в  тот
момент находилось около ста пятидесяти человек. Добрая половина  из  них
даже не поняла, что произошло, многие просто сели в машины и уехали.  Но
все  до  единого  служащего  были   опрошены.   Поверь   мне,   пришлось
основательно поработать. Но это ничего не дало, потому что никто  ничего
не видел. На стоянке была уйма народу, и любой мог достать револьвер  из
своей коробки для завтрака, выстрелить в Гамильтона, сунуть его  обратно
в коробку и продолжать идти как  ни  в  чем  не  бывало.  Все,  что  ему
требовалось, - это быть одетым как все.
   Он вздохнул, посмотрел на Джерри и Бена, снова уставился на  стол,  и
продолжал:
   - Пули были извлечены из тела Гамильтона, все  четыре,  и  посланы  в
Олбани. Шкафчик Гамильтона на фабрике был  осмотрен,  равно  как  и  его
машина, и был произведен обыск у него дома. Все его дружки-приятели были
опрошены, включая бармена в баре, где он обычно  торчал.  Допросили  его
подружку, допросили его жену. В результате допроса миссис  Гамильтон  мы
узнали о  вас  двоих.  Ваши  действия  показались  нам  подозрительными,
поэтому мы арестовали вас. Когда мы узнали, что твой дружок  -  служащий
профсоюза,  нам  показалось,  что  у  нас  есть  возможность   прояснить
возникшую ситуацию, поэтому мы и стали возиться с вами несколько дольше,
чтобы посмотреть,  что  будет  дальше.  В  то  же  время  мы  продолжаем
всестороннее расследование. Что касается лично тебя, я теперь  полностью
убежден, что ты совершенно чист. Но вы были  в  разным  местах  с  вашим
партнером, когда произошло убийство. Я пытался тебя  заставить  изменить
показания  относительно  времени  твоей   отлучки,   чтобы   посмотреть,
насколько уверенно ты будешь держаться, но ты держался намертво. Так что
ты чист, но Килли нет. Тем не менее ты чувствуешь себя обязанным  как-то
помочь Килли и питаешь враждебность по отношению к нам. Ты ухватился  за
показания миссис Гамильтон, хотя то, что  она  нам  сказала,  ничего  не
меняет в этом деле. В то же  время  пока  что  мы  не  предъявили  Килли
обвинения в этом преступлении и не станем предъявлять,  пока  у  нас  не
будет веских и неопровержимых  доказательств.  Но  Килли  останется  под
арестом до тех пор, пока я  не  получу  убедительных  доказательств  его
невиновности. - Он снова посмотрел на меня. - Теперь ты удовлетворен?
   Я был удовлетворен, хотя и не в том смысле, который он имел в виду. Я
был удовлетворен  тем,  что  знал  версию  полиции  по  поводу  убийства
Гамильтона.  Но  меня  не  удовлетворяло  отсутствие  полноты   картины.
Например, Уиллик не упомянул  о  мистере  Флейше,  который  примчался  в
мотель на своем "линкольне". И о том, что Джерри причинил  ущерб  нашему
имуществу. И наконец, он так и не сказал, верит ли он  миссис  Гамильтон
или нет. Но если допытываться до всего этого, то пришлось бы  спрашивать
о его мотивах, тыкать иглой в больное место, а я знал, сколь  быстро  он
теряет терпение и впадает в ярость, поэтому я сказал:
   - Думаю, я удовлетворен. Спасибо.
   - Конечно. Убирайся прочь.
   Я убрался прочь, сел в "форд" и поехал обратно в мотель. По дороге  я
смотрел в зеркало заднего вида и видел бледно-голубой "плимут",  ехавший
сзади на расстоянии квартала от меня. Я стиснул зубы и сосредоточился на
улице, по которой ехал.
   В  номере  мотеля  я  принялся  метаться,   подобно   дикому   зверю,
заключенному в  клетку.  Я  по-прежнему,  и  даже  с  большей  ясностью,
осознавал необходимость срочных действий, моя нервная  энергия  достигла
крайнего напряжения, но я лишен был возможности действовать. Я  надеялся
узнать от Уиллика что-нибудь такое, что послужит ключом к  действию,  но
он ничего такого не  сказал.  Время  шло,  а  я  беспомощно  метался  по
комнате, остро ощущая опасность, но не ведая, откуда ее ждать. Но я  был
скован по рукам и ногам. Я  готов  был  ринуться  по  Харпер-бульвару  с
горящим факелом и кричать, и  молотить  кулаками.  Но  я  был  абсолютно
бессилен. "Плимут" ждал снаружи, а я ждал двух часов.
   Уолтер скажет, что надо делать. Он должен наставить меня.  Я  метался
по комнате, бросался на  кровать  и  снова  вскакивал,  но  моя  нервная
энергия  возрастала  быстрее,  чем  я  успевал  ее  избыть,  а  ощущение
необходимости  действовать  становилось  все  более  острым.  Я  прыгал,
отжимался от пола, снова вскакивал и начинал метаться, и так без  конца.
Я ждал двух часов.
   Уолтер должен сказать, что мне делать.

Глава 10

   Я разговаривал с Уолтером в той же комнате, где давал интервью Сондре
Флейш. Капитану Уиллику удалось произвести на меня впечатление человека,
в котором несмотря ни на что сохранилась некоторая порядочность, но один
взгляд на Уолтера разрушил эту иллюзию.
   Бен, или кто-то еще, поработал над Уолтером значительно усерднее, чем
надо  мной.  Один  глаз  у  него  совершенно  затек,  а  кожа  приобрела
серо-черный цвет, щеки были испещрены маленькими, но  глубокими  ранами,
видимо, на руке его мучителя было надето  кольцо,  а  большой  палец  на
левой руке распух и покраснел. Он был без галстука, три верхние пуговицы
на рубашке были вырваны с мясом, а верхний карман его пиджака, в котором
он обычно держал сигареты, был наполовину оторван.
   Уолтера довольно грубо втолкнул в комнату полицейский  в  униформе  с
худым лицом. Он прошел к окну, и оттуда  наблюдал  за  нами.  Уолтер  же
подошел к столу, за которым я сидел. Когда он улыбнулся, я заметил,  что
губа у него тоже основательно распухла.
   - Привет, - сказал Уолтер, - добро пожаловать в Утопию рабочих.
   - Что у тебя с пальцем? - вместо приветствия, спросил я,  потому  что
был потрясен его видом.
   Уолтер многозначительно взглянул на палец.
   - Кто-то наступил на него, - сказал он, улыбнулся и добавил:
   - Случайно.
   - Боже мой, на кого ты похож! - сокрушенно воскликнул я.
   - Я знаю. - Он  сел,  стараясь  двигаться  осторожно.  -  Хотя  после
некоторых футбольных встреч бывало и хуже. Но у здешних явно не  хватает
смекалки. В больших городах они умеют не оставлять следов.
   - Что я должен сделать, Уолтер? Меня отпустили.
   - Они сказали мне об этом. Я рад. Очень сожалею, что втравил тебя  во
все это.
   - Ничего.
   - Я  представлял  себе  все  это  иначе,  этаким  куском  пирога,  ты
понимаешь? - Он улыбнулся  здоровой  стороной  рта,  -  а  вместо  этого
получили кусок дерьма.
   Тип у окна не преминул вмешаться:
   - Следи за своей речью. - У него был высокий  гнусавый  голос,  и  он
строго посмотрел на нас поверх своего длинного носа.
   Уолтер улыбнулся ему и сказал:
   - Если мы прибегнем к иносказаниям, он ничего не поймет.
   - Отлично, - сказал я.
   - Расскажи мне о причинной обусловленности бедствия.
   - Ты не знаешь?
   Он отрицательно покачал головой:
   - До сих пор инквизиция действовала однонаправленно.
   - Ох. Да, наш корреспондент, - ответил я, ища подходящие слова, - уже
среди новопреставившихся. Он удивленно поднял брови:
   - Ему содействовали в этом путешествии?
   - С помощью четверки металлических  овоидов,  приведенных  в  быстрое
движение.
   - А  почтенная  половина  преставившегося?  Там  что-то  было  насчет
некоего показания.
   -  Некоторое  увиливание,  происшедшее  в  результате  паники.  Затем
последовала   дополнительная    паника,    приведшая    к    усугублению
первоначального увиливания.
   Он кивнул.
   - Предписывается коммуникация с нашим началом координат.  Ты  помнишь
мистера Флетчера?
   Я никогда не встречал никакого мистера Флетчера,  но  понял,  что  он
имеет в виду.
   - Конечно, - сказал я.
   Он снова улыбнулся и казался довольным.
   - Единственное, что мы можем сделать, это ждать, - сказал он. - Я  не
виновен ни в каком преступлении, так  что  рано  или  поздно  они  будут
вынуждены меня отпустить.
   - Я знаю. - Игра с иносказаниями была окончена. В действительности  в
ней не было никакой необходимости, но мы  оба  были  довольны  ею,  и  в
каком-то смысле она нам обоим была  необходима.  Мы,  Уолтер  в  большей
степени, чем я, были раздавлены чьим-то каблуком, и наше  достоинство  и
самоуважение требовало как-то отскрести всю эту грязь.  Эта  малюсенькая
бессмысленная победа, одержанная над охранником с помощью  нашего  более
изысканного  словаря,  служившего  нам  чем-то  вроде   шифра,   помогла
сохранить некоторые остатки самоуважения.
   - Как давно ты на свободе? - спросил он.
   - С сегодняшнего утра. Кстати, мы можем здесь в  городе  рассчитывать
на некоторую помощь.
   - Как это?
   - Сегодня утром я разговаривал с девушкой,  она  работает  в  местной
газете.
   - И что ты ей сказал?
   - Все.
   Он покачал головой.
   - Мне это не нравится, -  сказал  он,  -  это  может  иметь  обратный
эффект.
   - Она на нашей стороне, Уолтер, правда. Она была шокирована, когда  я
рассказал ей, что с нами сделали. Кстати, она дочь мистера Флейша.
   Он удивленно посмотрел на меня:
   - Ничего себе кстати! Боже правый, Пол!
   - Ну, погоди секунду. Не стоит относиться к ней предвзято.
   - И ты ей рассказал, все, как есть.
   - А почему бы и нет?
   - Буду с нетерпением ждать выхода газеты.
   - Возможно, в утреннем выпуске будет твой портрет, - сказал я ему.
   - Просто позвони Флетчеру, ладно? Пусть он оплатит разговор.
   - Хорошо, я позвоню.
   Немного помолчав, он спросил:
   - У  тебя  имеются  при  себе  сигареты?  -  Он  похлопал  по  своему
болтающемуся карману и добавил:
   - Мои у меня отобрали.
   - Да, конечно. - Я вытащил свои сигареты.
   - Здесь курить запрещено, - тут же возвестил охранник. Значит,  и  он
одержал свою маленькую победу. Уолтер пожал плечами и улыбнулся.
   - Никакого воображения, - сказал он.
   - Вскоре они вынуждены будут тебя выпустить.
   - Это профессиональный риск, - сказал он. - Профсоюзных  инструкторов
не всегда хорошо принимают. Я должен  был  предварительно  изучить  этот
городок заранее и только после этого привозить тебя сюда.
   - Ничего, - сказал я ему,  и,  как  ни  странно,  это  было  правдой.
Простой разговор с Уолтером подействовал на меня успокаивающе  и  вернул
уверенность. - Что еще мне следует сделать? Все это  время  я  ходил  по
замкнутому кругу.
   - Просто позвони Флетчеру, - сказал он. - А потом сиди тихо.
   - Я еще раз наведался к миссис Гамильтон, - сказал  я,  -  но  больше
ничего не мог придумать.
   Уолтер улыбнулся и похлопал меня по плечу, говоря:
   - Ты хороший друг, Пол.
   Меня смутила его похвала, и я не нашелся, что ответить.
   - Время истекло, - с удовольствием объявил охранник.
   - Не забудь прежде всего позвонить Флетчеру, - напомнил мне Уолтер.
   - Хорошо.
   Мы пожали друг другу руки, и я направился к выходу, а Уолтера  повели
наверх. "Форд" я оставил в квартале от полицейского  участка.  Я  шел  к
нему, покуривая сигарету, потом сел в него и поехал по  Харпер-бульвару.
Проехав два квартала, я увидел на углу  автостоянку,  как  раз  напротив
аптеки. Оставив на ней  машину,  я  разменял  в  соседней  лавчонке  два
доллара, после чего уединился в телефонной будке.
   Мне не сразу  удалось  дозвониться,  потому  что  я  не  знал  номера
телефона, но в конце концов хриплый прокуренный голос ответил:
   - Флетчер слушает.
   - Моя фамилия Стендиш, мистер Флетчер, -  сказал  я.  -  Я  звоню  из
Уиттберга, штат Нью-Йорк, мы здесь с Уолтером Килли.
   - Угу. - Мне послышалось, что он что-то записывал, отвечая мне.
   - Наш здешний контакт был убит, мистер Флетчер, и они держат  Уолтера
в тюрьме.
   - Угу. Ему предъявлено обвинение?
   - Нет, они проводят допросы. Они и меня держали в течение  двенадцати
часов. Уолтер назвал этот городок "карманным".
   - Угу. Где вы остановились?
   - В мотеле "Уиттберг".
   - Угу. Какой ближайший город?
   - Уотертаун, думаю.
   - Никогда не слышал. А что-нибудь покрупнее?
   - Сиракьюс.
   - Угу. Закажите мне номер в  том  же  мотеле  на  сегодняшний  вечер.
Сможете поговорить с Уолтером?
   - Не раньше чем завтра. Часы свиданий с двух до трех.
   - Угу. Хорошо, я приеду сегодня вечером. Лучше закажите  два  двойных
номера.
   - Хорошо, закажу.
   - До встречи. - Щелчок. Он повесил трубку.
   Я вышел из телефонной будки, чувствуя себя на двести процентов лучше.
Что-то было в этой сухой распорядительности, с  которой  мистер  Флетчер
вел разговор, и это помогло мне обрести уверенность. Уолтер был  хорошим
человеком, но его сферой деятельности была организация профсоюза,  а  не
юридические  проблемы.  Я  не  сомневался,  что,  когда  приедет  мистер
Флетчер,  капитан  Уиллик  и  его  молодчики  обнаружат,  что  положение
полностью изменилось. Мистер Флетчер пустяками не станет заниматься.
   По пути из аптеки я увидел, что  уже  поступили  в  продажу  вечерние
газеты. Я взял один экземпляр, заплатил за него семь центов  и  пошел  к
своей машине. На счетчике еще не истекло время стоянки, поэтому я уселся
поудобнее и стал искать свое интервью.
   Я нашел его на третьей странице.

   "ПРОФСОЮЗНЫЕ ГРОМИЛЫ ДОПРАШИВАЮТСЯ ПО ДЕЛУ ОБ УБИЙСТВЕ ГАМИЛЬТОНА

   Расследование жестокого убийства рабочего с фабрики Макинтайра Чарлза
(Чака) Гамильтона (цех колодок) вчера  вечером  приобрело  драматический
оборот,  когда  стало  известно,  что  два  человека,   так   называемые
организаторы  Американского  союза  инженерно-технического  персонала  и
квалифицированных  рабочих  (см,  колонку  Ральфа  Кинни,  с.  6),  были
задержаны в загородном мотеле и доставлены в полицейское управление  для
допроса. Эти два человека, Уолтер Килли  (38  лет)  и  Пол  Стендиш  (24
года), оба  из  Вашингтона,  округ  Колумбия,  были  помещены  в  камеры
предварительного  заключения,  после  того  как   полиции,   руководимой
капитаном Уилликом, стало известно от вдовы  Чарлза  Гамильтона,  миссис
Элен Гамильтон, что они явились в  дом  к  Гамильтонам,  426,  Четвертая
улица, незадолго  до  фатального  выстрела,  требуя  встречи  с  Чарлзом
Гамильтоном. Узнав, что мистер Гамильтон на работе, в  здании  три  (цех
колодок), они, по-видимому, угрожали ей, а затем ушли.
   "Эти два инцидента, - заявил капитан Уиллик в интервью,  -  возможно,
всего лишь случайное совпадение. Тем не менее  до  завершения  следствия
этот человек (Килли) будет содержаться под арестом. До тех пор,  пока  я
не узнаю, в чем тут дело".
   Другой профсоюзный "организатор",  Стендиш,  после  его  освобождения
сегодня рано утром заявил: "Эти  недоумки  (местная  полиция)  не  имеют
права держать Уолтера под арестом. Я позвоню в Вашингтон". Эта и  другие
сомнительные угрозы - была единственное, что он способен заявить в ответ
на обвинения, выдвинутые против него и его партнера.
   Когда капитана Уиллика спросили, почему был выпущен этот глумливый  и
дерзкий Стендиш, тот заявил: "Мы полагаем, что другой  (Килли)  является
мозговым центром этой парочки. Стендиш - новичок (прод, на с.  11,  кол.
4)".

   "ДОПРОС ГРОМИЛ ПО ДЕЛУ ОБ УБИЙСТВЕ
   (начало на с. 3)

   В профсоюзных делах и, вероятно, сам всего его существа не знает.  Во
всяком случае, на ним  наблюдают".  Капитан  Уиллик  добавил,  что  если
Стендиш попытается покинуть город, то "он далеко не уедет".
   Факт убийства Чарлза Гамильтона, наиболее жестокого в истории города,
потряс горожан. Оно произошло вчера во второй половине дня на  Восточной
автостоянке у здания три. Мистер Гамильтон, в течение  четырнадцати  лет
проработавший в компании Макинтайра и ветеран Второй мировой войны,  был
гражданином Уиттберга, прожившим здесь всю жизнь, за исключением  службы
в армии. "Чак был одним из лучших  парней  на  этой  фабрике,  -  заявил
Роберт Линкольн, друг и коллега убитого, - и, если эти  два  профсоюзных
парня убили его, они заслуживают казни через повешение".  Хенри  Бартон,
мастер цеха, заявил, что мистер Гамильтон всегда был "хорошим рабочим" и
"верным другом". "Нам его будет не хватать",  -  заявил  еще  один  друг
убитого, Стенли Меки, из этого же цеха.
   Это убийство воскресило память местных жителей о предпринятой  девять
лет  назад  попытке  того  же  самого  профсоюза  организовать   местное
отделение на фабрике Макинтайра. По  свидетельству  очевидцев  тогдашних
событий, угрозы и давление были характерными чертами тактики  профсоюза.
"Прошлый раз не получилось, - заявил один рабочий, - я уверен, и  теперь
не получится".
   Леонард Флейш, главный управляющий фабрики Макинтайра,  объявил,  что
на фабрике будет остановлена работа завтра с утра  на  полдня,  так  что
многочисленные   друзья   и   сослуживцы   Чарлза   Гамильтона    смогут
присутствовать на панихиде, которая состоится в девять тридцать  утра  в
похоронном бюро Бертолетти по адресу 500, Сара-стрит.
   Сондра Флейш".

Глава 11

   Да, все было красным.
   Я на собственном опыте убедился в правдивости  старинного  присловья,
смысл которого состоит в том, что, когда вы приходите в ярость, вам  все
вокруг кажется красным. Я смял газету, швырнул ее на пол салона и  долго
смотрел в окно, страстно желая кого-нибудь прибить, и весь солнечный мир
показался мне кроваво-красным, будто его  залили  кровью  тысячи  жертв.
Окна, и двери, и снующий вокруг  люд  -  все  виделось  мне  в  дрожащем
красном ореоле.
   Моему  мысленному  взору  представилась  Сондра  Флейш,   вопящая   и
заламывающая в отчаянии руки, и я, сбрасывающий ее с каменного обрыва. Я
пронзал ее штыком, ломал об нее мебель,  топтал  каблуками  ее  лицо.  Я
сжимал руки у нее на шее, а ее лицо было старым и злым.
   Я изо всех  сил  вцепился  в  руль.  Казалось,  мощные  порывы  ветра
раскачивают меня из стороны в сторону. Я глядел на  сделавшийся  красным
день и понимал, что меня предали, жестоко предали.
   Наконец мне удалось совладать со своим гневом и умерить его,  загнать
глубоко внутрь, чтобы внешне он никак не проявлялся. Я повернул  зеркало
заднего вида так, чтобы увидеть свое лицо и убедиться, что оно не выдает
моего внутреннего состояния. Лицо слегка осунувшееся, взгляд напряженный
и только. Довольный собой, я вышел из "форда".
   Впереди шла женщина с коляской. Я догнал ее.
   - Извините.
   Она остановилась и вопросительно взглянула на меня:
   - Да?
   - Вы не знаете, как проехать к дому Леонарда Флейша? - Я махнул рукой
в сторону "форда". - Я везу заказанные им образцы, но не могу найти  его
дом.
   - Вон тот большой желтый дом на холме, -  сказала  она  и  указала  в
сторону поселка рабочих. - Вам надо ехать прямо по шоссе  Макинтайра,  -
продолжала она, - до самой вершины холма. Сразу за  Двенадцатой  улицей,
вы не пропустите его. Большой  желтый  дом.  Раньше  в  нем  жил  старый
Макинтайр.
   - Спасибо, большое спасибо.
   - Не за что.
   Я снова сел за руль. Мой автомобиль был развернут  в  противоположную
сторону, и я решил объехать квартал. Поворачивая  на  Харпер-бульвар,  я
вспомнил, что Бен и Джерри все еще следуют за мной по пятам, и на улице,
параллельной Харпер-бульвару, показался их бледно-голубой "плимут":  как
всегда, в квартале от меня.
   Они ни за что не подпустят меня к дому Флейша. Но мне это необходимо,
я должен добраться до Сондры Флейш.
   Они следовали за мной по привычке неторопливо. Я был дилетант, они не
ожидали, что я попытаюсь  от  них  отделаться.  Но  дилетант,  одержимый
яростью, это уже что-то совсем другое.  Я  очень  медленно  проехал  два
квартала прямо. Как я и  ожидал,  они  тоже  уменьшили  скорость,  чтобы
приспособиться к моей.
   На следующем перекрестке я остановился и огляделся по сторонам. Затем
проворно свернул за угол. Они тоже свернули за квартал  от  меня  и  еле
двигались. Вырвавшись из их  поля  зрения,  я  изо  всех  сил  нажал  на
акселератор, резко свернул направо на  Харпер-бульвар,  проскочив  перед
самым носом "доджа", водитель которого