ной Борькиной тетушки (если вы не забыли, я  переехала  в  ее  квартиру
вскорости после развода, оставив свою бывшему супружнику).
   Так вот, вселившись в теткино жилище два года назад,  я  все  откладывала
разбор оставшихся после нее мелочей -  мебель  забрал  себе  Борька,  и  вот
теперь была вознаграждена за собственную нерадивость, что случается  не  так
уж часто, согласитесь. Оказывается, у тетушки была именно такая шапка, какая
мне требовалась: из облезлой норки, по прошествии лет больше смахивающей  на
линяющего кролика. Это воронье гнездо было мне слегка великовато,  а  потому
налезало на глаза, зато очень даже соответствовало заветному образу бомжихи,
в которую я намеревалась перевоплотиться в ближайшем будущем.
   Теперь следовало подумать о гриме. Впрочем, при такой шапке о  нем  можно
особенно не заботиться. Достаточно смазать волосы гелем,  чтобы  придать  им
неопрятный, засаленный вид,  да  щедро  наваксить  губы  какой-нибудь  дикой
помадой. И все, можно смело отправляться на Курский  вокзал.  Собственно,  я
уже почти собралась, нужно только пододеть теплый свитер... Стоп, стоп...  Я
посмотрела на себя в зеркало и спросила:
   - И ты собираешься в таком виде пилить через весь город? А  если  тебя  в
метро заметут как подозрительную личность? Ну там, проверка документов и все
прочее, и что тогда?
   Впрочем, насколько я разбираюсь в этом вопросе, шансы загреметь в участок
были у меня минимальные: работники правопорядка предпочитают не  связываться
с бомжами по причине неопрятного вида  последних.  Это  я  так  дипломатично
выражаюсь. И все же полностью сбрасывать со счетов такую вероятность нельзя,
лучше уж лишний раз перестраховаться. Не брать же с собой паспорт.
   Я быстро нашла решение этой проблемы - в виде объемистой дорожной  сумки,
в которую и побросала шмотки  бомжихи.  А  потом  оделась,  как  я  одеваюсь
всегда: неброско и неярко, но вполне прилично.? Еще я  тщательно  проверила,
все ли выключила, ну там, чайник, утюг - с некоторых пор у меня просто мания
какая-то, все боюсь забыть  выключить  что-нибудь  легковоспламеняющееся,  а
потом вернуться к головешкам, и шагнула за порог. Я  рассчитывала  вернуться
часов в шесть вечера, самое позднее в девять, и совершенно не  представляла,
чем обернется для меня эта авантюра.

***

   На Курском вокзале я первым делом отправилась в туалет  -  переодеваться.
Шмыгнула в кабинку и быстренько облачилась  в  пальтишко  Шапокляк,  воронье
гнездо Борькиной тетки и стоптанные башмаки с  антресолей.  Волосы  гелем  я
тоже намазала, а еще небрежно накрасила губы. Теперь я была во всеоружии, но
в последний момент решимость меня оставила. Я вдруг  отчетливо  поняла,  что
мне предстоит участвовать отнюдь не в любительском спектакле. Все ли я делаю
правильно, не слишком ли рискую? Но  думать  об  этом  было  поздно.  Кто-то
дернул дверь кабинки с обратной стороны, я отодвинула щеколду  и  вышла.  По
брезгливому выражению, написанному  на  лицах  прихорашивавшихся  у  зеркала
женщин, я поняла, что мой маскарад удался на славу. Это меня подбодрило.
   Подхватив дорожную сумку, в которой отныне лежала моя ?цивильная? одежда,
я взяла курс на автоматическую камеру хранения. Сунула сумку в одну из ячеек
и  констатировала,  что  подготовительный  этап  операции  проведен   вполне
успешно. Пора было приступать к  решающей  фазе,  то  бишь  отправляться  на
поиски ?собратьев" - бомжей. Однако легко  сказать,  да  трудно  сделать.  С
другой стороны, и отступать поздновато, для чего  я  тогда  переодевалась  в
тесной кабинке и банку геля перевела на то, чтобы придать волосам надлежащий
вид? А гель нынче недешев.
   "Это всего лишь театр, - внушала я себе, чтобы поднять боевой  дух.  -  Я
играю роль, я перевоплощаюсь..."
   А уже в следующее  мгновение  я  получила  высокую  оценку  этого  самого
перевоплощения. Из уст здорового детины в камуфляже, выросшего будто  из-под
земли.
   - Эй ты, давай отсюда! - приказал он, глядя куда-то в сторону.
   - Это вы мне? - на всякий случай уточнила я.
   - Тебе, тебе, - подтвердил камуфлированный, почти не разжимая губ.
   Странно, но у меня не возникло ни малейшего желания ему перечить.  Думаю,
это следствие того, что я по-настоящему вошла в образ.
   И я засеменила прочь,  поражаясь  новому  открытию:  можете  считать  это
чудом, но походка моя тоже изменилась, стала какой-то неуверенной и  шаткой.
Плечи опустились, спина согнулась, а руки обмякли.
   "Да у тебя талант, девочка, - мысленно похвалила  я  себя,  -  и  что  ты
застряла в каком-то заштатном ДК, в котором даже реквизита  приличного  нет,
когда твое место на большой сцене?!?

Глава 13

ПОЛЕ ЧУДЕС

   Я прошаркала сквозь подземный переход, поднялась  наверх  и  очутилась  у
подножия стеклянной коробки вокзала. Огляделась по сторонам и, не заметив ни
одной персоны, достойной моего интереса, завернула за угол. Там мне попалась
первая личность соответствующего масштаба -  щуплый  парень  в  растрепанной
ушанке, рваном ватнике и давно просящих каши штиблетах.
   - Привет, - я бойко подкатилась к нему.
   - Привет, - меланхолично отозвался молодой бомж, не выказывая ни малейших
признаков цеховой солидарности, и прошлепал мимо.
   Я хотела было его догнать, но передумала. Не  последний  же  он  бомж  на
белом свете, в конце концов,  справедливо  рассудила  я,  найду  кого-нибудь
поприветливее. Да взять хотя бы вон ту бродяжку, выписывающую  круги  вокруг
переполненной урны. При других обстоятельствах и в другом наряде она была бы
очень даже симпатичной. Невысокая,  с  круглым  носиком-пипочкой,  малиновым
румянцем, а главное, в зеленой мохеровой шапке, как раз такой, какую я  себе
нарисовала в мечтах, еще только собираясь  перевоплотиться.  Короче  говоря,
маленькая нищенка сразу же расположила меня к себе, и я уверенно направила к
ней свои стопы.
   Тем временем выяснилась причина ее неподдельного интереса к привокзальной
урне.  Наклонившись  над  мусорной  горой  и  немного  в  ней   покопавшись,
приглянувшаяся мне бомжиха извлекла на свет  божий  пивную  бутылку  темного
стекла. Шмыгнув носом, грязным ногтем  соскребла  с  нее  налипшую  грязь  и
бережно опустила в нутро большой матерчатой сумки. Судя по раздавшемуся  при
этом мелодичному звяканью, сегодняшние раскопки маленькой бомжихи можно было
считать удачными.
   "Гм, гм, что бы ей такое сказать  для  первого  знакомства??  -  мысленно
прикидывала я. Как назло, в голову не приходило ничего  подходящего.  А  все
потому,   что   я   не   позаботилась   об   этом   заранее,   легкомысленно
сосредоточившись на ?прикиде?. Может, сказать ей:
   "Бог в помощь, подруга?? Пожалуй,  это  звучит  слишком  театрально.  Вот
именно, театрально!
   Пока я  мучилась  с  изобретением  подходящего  обращения,  на  авансцене
появилось новое действующее лицо - еще  одна  побродяжка,  с  обветренным  и
очень злым лицом. Эта не стала утруждать себя утомительными приветствиями и,
не говоря ни слова, вцепилась в волосы маленькой бомжихи, той самой, которую
я наметила в собеседницы, и давай  ее  мутузить.  Я  и  глазом  моргнуть  не
успела, а предмет моего вожделения - зеленая мохеровая шапка уже валялась  в
грязной жиже, а ее хозяйка, поверженная обидчицей на обе  лопатки,  голосила
благим матом и предпринимала  отчаянные  попытки  вырваться  из  цепких  рук
соперницы. Совершенно безуспешные, насколько я могла судить.
   Я просто онемела, не зная, что мне делать. Ну  не  разнимать  же  мне  их
прикажете!  Впрочем,  потасовка  закончилась  довольно   быстро   полной   и
безоговорочной победой долговязой бабы с желчным лицом,  которая  напоследок
еще пару раз пнула маленькую бомжиху, после чего  прихватила  ее  матерчатую
сумку с бутылками. Видимо, в качестве контрибуции. И была такова. А  нищенка
с носиком-пипкой и малиновым  румянцем  осталась  сидеть  в  грязном  снегу,
растопырив ноги, как пластмассовая кукла.
   - С-сука, короста, зараза... -  маленькая  бомжиха  послала  проклятия  в
пустой след, подняла свою мохеровую шапку  и  водрузила  на  голову.  А  еще
всхлипнула, очень жалостливо и трогательно. По крайней мере, мое  отзывчивое
сердце дрогнуло.
   - Больно? - посочувствовала я.
   - А тебе что? - огрызнулась маленькая бомжиха и с кряхтением поднялась на
ноги. Под левым глазом у нее образовалась красноватая припухлость, грозившая
в скором времени преобразоваться в банальный синяк.
   - За что она так тебя? - не отставала я.
   - Считает, что здесь все бутылки ее, -  недовольно  пробурчала  маленькая
бомжиха.
   И как я сама не догадалась, что стала свидетельницей злостного  нарушения
конвенции с последующим немедленным  и  справедливым  возмездием.  Маленькая
бомжиха вторглась на чужую территорию, за что и поплатилась.
   - И что ты теперь будешь делать? - поинтересовалась я у нее осторожно.
   - А ты кто такая? - кажется, я не вызывала у нее доверия, несмотря на все
свои ухищрения. Я смешалась:
   - Да я просто так... Я...
   - Вот и шуруй отсюда. - Всем своим угрюмым видом маленькая бомжиха давала
понять, что не нуждается в моем сочувствии. Она даже пригрозила мне:
   - Не приставай, а то получишь!
   Я была окончательно посрамлена в своем стремлении согреть  вниманием  эту
несчастную душу.
   - Хорошо-хорошо, я ухожу, - пробормотала я примирительно, - я ведь только
хотела узнать про одного человека, он здесь раньше появлялся...  Его  Аликом
зовут.., такой высокий, долговязый...
   - Не знаю я никакого Алика, - отрезала маленькая бродяжка,  -  и  вообще,
все сейчас на тридцать седьмой километр перебазировались.
   - На тридцать седьмой километр? А что там?
   - Там новая свалка открылась, и все вокзальные  туда  подались.  Говорят,
там кто-то даже пятьсот баксов нашел, - просветила меня маленькая бомжиха  и
добавила раздумчиво:
   - Самой, что ли, съездить, может, что обломится?
   - А... А где этот тридцать седьмой километр? - Я тоже  вдохновилась  этой
идеей. Может, и Алик там, копается на свалке в надежде отыскать свои пятьсот
баксов, если, конечно, эти  самые  доллары,  добытые  из  мусора,  не  блеф.
Впрочем, скорее всего блеф, и у бомжей есть своя мифология.
   - Тут, недалеко, по нашей  дороге,  а  от  станции  на  автобусе  или  на
попутке, - маленькая бомжиха отряхнула прилипшие  к  подолу  комки  грязного
снега, - можно пешком, если погода хорошая. Я была там один раз,  нашла  две
серебряные ложки, но их у меня отняли другие...
   Бедная маленькая бомжиха, похоже, планида у  нее  была  такая  -  терпеть
притеснения от себе подобных.
   - Хочешь, поедем вместе? - предложила я. - Вдвоем веселей.
   Бомжиха наморщила лоб и поправила свой мохеровый малахай.
   - Можно, - пожала она плечами и посмотрела на вокзальные  часы,  -  скоро
электричка будет.
   И мы побежали в сторону перрона. ?Куда меня несет, - спрашивала  я  себя,
перепрыгивая через лужи, - вдруг не успею вернуться до вечера?"

***

   Познакомились мы в электричке. В тепле моя попутчица разомлела  и  отошла
душой,  оказавшись  именно  такой,  какой  она  мне  представлялась  заочно:
простецкой  и  добродушной  бабенкой.   С   поправкой   на   обстоятельства,
разумеется. А обстоятельства у Раисы (так она назвалась) были следующие: еще
полгода назад проживала она в собственном деревенском домике  неподалеку  от
Харькова не то чтобы припеваючи, но, в общем-то,  сносно.  В  совхозе  денег
почти  не  платили,  а  потому  она  частенько  отправлялась  на   ближайшую
железнодорожную  станцию,  чтобы  продать  пассажирам   проходящих   поездов
кое-какие  дары  собственного  сада-огорода.  Там  на  свою  голову  она   и
встретилась с молдаванином Петром, смазливым и говорливым парнем.
   Поскольку Раиса была не слишком избалована мужским вниманием, их роман  с
красавцем-молдаванином развивался  бурно.  И  месяца  не  прошло,  как  Петр
уговорил ее продать дом и переехать куда-то на Урал,  где,  по  его  словам,
можно  было  очень  даже  неплохо  обосноваться.  Любовь  притупила  Раисину
бдительность, и  она  попалась  на  удочку  кареглазого  мошенника.  Продала
родимую хату и последовала за ненаглядным, который,  как  вы  уже,  конечно,
догадались, сбежал от нее в Москве, прихватив с  собой  ее  денежки.  Просто
хрестоматийный случай!
   Судя по бесхитростному Раисиному рассказу, ее превращение  в  полноценную
бомжиху произошло довольно быстро. Какое-то время она еще надеялась  собрать
денег  на  билет  до  харьковской  деревеньки,  ходила  по   электричкам   и
рассказывала трогательную историю об украденных деньгах.  Но  того,  что  ей
перепадало, с трудом хватало на питание, к тому же ее здорово обирали  и  не
раз колотили все за то же ?нарушение конвенции?. Но с Курского вокзала Раиса
не уходила, потому что не оставляла надежд вернуться на родину,  где  у  нее
теперь ни кола ни двора.
   В ответ  на  ее  откровения  я  наскоро  сочинила  сказку  о  собственных
мытарствах. Не так уж это было и  сложно,  я  всего  лишь  изложила  историю
Алика, с той разницей, что в  моем  случае  в  качестве  злодея  фигурировал
бывший муж. Надеюсь, Борька про это никогда не узнает.
   - Все от этих гадов, от мужиков,  -  сделала  резюме  Раиса.  В  общем-то
справедливое.  Потом  потерла  обветренные,  в  цыпках,   руки   и   сказала
мечтательно:
   - Хорошо бы чего-нибудь найти на этой свалке, что можно продать...
   - Да, хорошо бы найти, - согласилась я,  только  думала  не  о  баксах  и
серебряных ложках, а об Алике.
   Разморенная в тепле Раиса  скоро  задремала,  а  я  все  всматривалась  в
сменяющиеся за грязным окном электрички московские пригороды и  гнала  прочь
от себя желание выйти на ближайшем же полустанке и  пересесть  в  первый  же
поезд на Москву. Да, посещали меня такие  панические  настроения,  не  стану
скрывать. Может, я бы в конце концов поддалась им и сбежала, но тут очнулась
Раиса, потянулась и подскочила как ужаленная:
   - Приехали!
   К этому моменту электричка уже затормозила у платформы, а потому  времени
на раздумья не было, и я отчаянно ринулась за Раисой,  спотыкаясь  о  чьи-то
ноги.
   - Вон автобус, - Раиса показала на старенький  желтый  ?пазик?,  пыхтящий
посреди небольшой площади, прилегающей к железнодорожной платформе, - только
там кондукторша злая, как привяжется...
   - Ладно, я  заплачу.  -  Я  нащупала  деньги,  которые  предусмотрительно
припрятала за подкладкой пальтишка Шапокляк, и вскочила на подножку, потянув
за собой Раису. Та смотрела на меня, открыв рот.
   - Давай, давай, - прикрикнула я, - а то автобус уйдет!
   Раиса повиновалась, хотя  и  с  некоторым  сомнением  во  взоре.  Похоже,
полгода неприкаянности избавили ее от излишков доверчивости.  Лучше  бы  это
произошло немного раньше, тогда бы она не попалась в ловушку мошенника.
   Кондукторша и впрямь оказалась редкой занудой. Сразу пошла на нас,  обняв
руками висящую на груди сумку с билетами и приговаривая:
   - Пока все не обилетятся, автобус не поедет.
   И все пассажиры будто по команде уставились на нас с Раисой. Не знаю, что
бы они с нами сделали, если бы мы не ?обилетились?! Разорвали бы, наверное.
   Я достала из-за подкладки смятую десятирублевку, кондукторша сразу  же  в
нее вцепилась и принялась тщательно рассматривать на свету, не фальшивая ли.
   - Докуда едете? - недовольно засопела она, всем  своим  видом  показывая,
как она относится ко всяким там подозрительным личностям вроде нас.
   - До полигона, - пришла мне на  выручку  Раиса.  Я  ведь  не  знала,  где
находится знаменитая свалка, на которой можно найти полтыщи баксов.
   Ни слова не говоря, кондукторша сунула мою десятку  в  свою  безразмерную
сумку и зазвенела мелочью, отсчитывая сдачу. Может, я  и  преувеличиваю,  но
мне показалось, что она выбрала для нас самые грязные  и  липкие  монеты,  а
билеты вообще не дала. И потом  всю  дорогу?  пока  мы  не  вышли  на  своей
остановке, сверлила едким, придирчивым взглядом:  мол,  вижу  я  вас,  вижу.
Ненавижу таких!
   Выгрузившись из автобуса,  мы  очутились  на  продуваемом  всеми  ветрами
пустыре, и я  почувствовала  себя  в  хлипком  пальтишке  Шапокляк  особенно
неуютно.
   - Ну, и где же этот Клондайк?
   - Что? - опешила Раиса.
   - Ну, поле чудес, на котором баксы растут... Знаменитая свалка.
   - Да вон там, за лесочком, - моя напарница указала  в  туманную  даль.  Я
невольно поежилась:
   - Далековато...
   - Ничего, если наискосок, то близко, - успокоила меня Раиса и смело пошла
вперед.
   Я вздохнула и двинулась за ней. В конце концов, никто не  заставлял  меня
заниматься частным сыском, а с  другой  стороны,  как  еще  я  могла  раз  и
навсегда избавиться от рецидива парамонозависимости?
   Раиса меня не обманула - свалка была совсем  рядом,  просто  ее  скрывали
деревья. Несколько серых холмов, похожих на терриконы, а  на  них  копошатся
такие же серые люди. Молча и деловито. Эта картина так меня потрясла, что  я
остановилась.
   - Ну вот, уже пришли, - обернулась ко мне Раиса, -  я  же  сказала,  если
наискосок, то близко.
   - Они же как муравьи, - прошептала я, всматриваясь в шевелящиеся мусорные
горы, а сама подумала: ?Как же я найду здесь Алика??

Глава 14

ЗАПИСНАЯ КНИЖКА ПАРАМОНОВА

   Мы подошли поближе к исторической свалке. Если честно, я чувствовала себя
не совсем в своей тарелке. Впрочем, это еще мягко сказано, на самом  деле  я
совершенно растерялась. Хорошо  еще,  что  копошащиеся  в  мусоре  бомжи  не
обращали на нас ни малейшего  внимания.  Я  покосилась  на  Раису,  которая,
приложив руку к глазам, всматривалась в даль.
   - Эй, Чуня! - позвала она. - Иди сюда!
   Приземистый мужичок в спортивной шапочке ?петушок?,  до  того  кропотливо
перебиравший содержимое большой коробки из-под телевизора, повернул  в  нашу
сторону круглую хитрющую мордаху. Его бы в мою самодеятельность, подумала я,
готовый народный типаж. Хоть в кино снимай, в роли деда Щукаря, к примеру.
   - Ну что, накопал что-нибудь? - спросила у него Раиса.
   - Да так, по мелочам, - уклончиво ответствовал ?Щукарь?.
   - Слышь, ты тут всех знаешь,  мужика  здесь  не  видел  длинного,  Аликом
зовут? - Оказывается, Раиса не забыла про мой интерес.
   - Алик, говоришь? - Чуня задумчиво склонил голову набок. - Был  тут  один
такой, только давно, может, месяц назад. - И снова занялся  коробкой  из-под
телевизора, впрочем, очень скоро он  окончательно  утратил  к  ней  интерес,
видимо решив, что ничего путного в ней нет. - Хочешь, покажу одну вещицу?  -
неожиданно  предложил  он  Раисе,   порылся   в   недрах   своего   драного,
благоухающего прокисшей мочой балахона и продемонстрировал красивое  кожаное
портмоне.
   - Кошелек? - насторожилась Раиса.
   - Не-а, - отозвался Чуня, - сам думал, что кошелек, а это книжка такая. -
И добавил со значением:
   - Продается. Недорого...
   Раиса презрительно фыркнула:
   - А мне она на кой?
   - А ты ее в породе выгодней загонишь,  -  стал  уговаривать  ее  Чуня.  -
Книжка ценная, кожаная...
   Раиса сморщила свой носик-пипочку, а я, сама не  знаю  почему,  протянула
руку:
   - Дай погляжу.
   Покладистый Чуня улыбнулся во все свои три  зуба  -  два  вверху  и  один
внизу:
   - За погляд денег не беру. Я погладила обложку записной книжки - она была
нежная, как лайковая перчатка, - и раскрыла ее: надо же, чистая, с латинским
алфавитом к тому же. И бумага отличная. Перелистала разок, другой, что-то не
давало мне покоя, и все тут...
   - Да новая она, новехонькая, - без устали рекламировал свой товар Чуня, -
ни одной буковки нет... Давай мне на бутылку пива, а сама  в  Москве  в  три
раза дороже загонишь.
   А я все вертела книжку в руках, в то время как в моей душе зрело какое-то
смутное предчувствие.
   - Ну отличная  же  вещь,  -  не  унимался  предприимчивый  Чуня,  -  кожа
натуральная, лист, видала, какой лощеный...
   Поддавшись на его уговоры, я еще раз перелистала записную книжку от корки
до корки и сделала неожиданно