принесли магнитофон, но без ленты, потому что
ту, на которую Натали записывала музыку для танцев, сняли, и пришлось
посылать еше и за лентой, а потом привели Арчин, и целая кипа работы
оказалась отложенной на вечер.
   "Я так никогда не добирусь до диплома: Да уж, придется сидеть завтра
всю ночь впихивая в голову учебник и выуживая оттуда бой этих проклятых
часов."
   Он с трудом улыбнулся и жестом показал Арчин в сторону кресла.
   - Спасибо, сестра, вы можете идти, - сказал Пол девушке, которая
привела Арчин.
   И когда дверь закрылась, добавил с горечью, зная точно, что вопрос
останется без ответа: - Как же мне узнать, Господи, сумасшедшая ты или нет?
    
  
 15.
    
 Она нерешительно улыбнулась и проговорила:
   - П'ол!
   Он улыбнулся в ответ.
   "В чем-то изменилась, пока я ее не видел. Похорошела, несмотря на
уродское платье. Да и не такое уж уродское. Где-то раздобыла пояс.
Экономка будет недовольна. Вдруг она задушится или повесится в туалете:
Пожалуй, лучше начать с письма."
   Открыв блокнот, он изобразил над ним пантомиму с шариковой ручкой. В
ответ она сделала странное и быстрое движение головой, которое, поскольку
оно отличалось от ее недавнего квази-балканского отрицания, очевидно,
означало "да".
   Взяв ручку, она принялась не столько писать, сколько рисовать какие-то
символы.
   Пол собирался понаблюдать за движениями руки, но взгляд застрял по
дороге, и он вдруг обнаружил, что вниматнльно изучает ее лицо. У Арчин
оказалась забавная детская привычка сосредоточенно просовывать сквозь зубы
кончик языка.
   Она развернула к нему бумагу, и он не сразу понял, что там написано
ЖЕНСКАR ПАVАТА.
   "Неплохо для человека, который предположительно не знает алфавита.
Указывает на хорошую зрительную память. Только это не то, что я хотел."
   Он взял блокнот, перегнул страницу и попытался изобразить те
остроконечные значки, которые она рисовала в первый вечер. Поначалу она
растерялась, но через несколько секунд звонко рассмеялась и схватилась за
ручку.
   На этот раз она действовала быстрее. В результате на листе появилась
квадратная таблица из двадцати пяти символов. Подвинув стул так, чтобы
сидеть с той же стороны стола, что и Пол, она принялась указывать ручкой
на каждый значок.
   - Бех, - назвала она первый, - вех, пех, фех, уех. - Ручка дошла до
конца ряда.
   "Уверенно держишься, юная леди. Не похоже, что ты учишь меня алфавиту,
который от нечего делать сочинила сама. Хорошо бы еще знать, какие звуки
соответствуют каким буквам."
   Со вздохом, потому что это отнимало время, которого и так было мало, он
начал записывать транскрипцию каждого звука. Затем в замешательстве
остановился. Два или три звука переводу не поддавались - в английском
языке не было ничего похожего. Один из них отдаленно напоминал резкое
придыхание, похожее на шведское "tj" , которое он не мог даже повторить.
Еще:
   "Более чем странно. Нет гласных. Тем не менее в такой структуре больше
логики, чем в обычном алфавите. Сгруппированы по сериям: звонкие, глухие,
взрывные согласные, и соответствие по вертикали: Если ты все это выдумала
сама, ты определенно не глупа."
   Он вырвал лист из блокнота и хотел убрать, чтобы отправить потом в
университет, но Арчин с обиженным видом его остановила.
   "Черт возьми, ты думаешь, мы собрались учить языки? Как же тебе
объяснить, что у меня просто нет времени?"
   Он показал на кипу бумаг, сложенных на столе и изобразил пантомиму, как
складывает их, перелистывает, раскладывает, и наконец выбрасывает в
корзину. Она наблюдала за ним, и выражение ее лица сменилось трижды:
замешательство, понимание и, наконец, радость от этого понимания. Она
остановила его, схватив за руку, и на мгновение ее холодные тонкие пальцы
переплелись с его.
   С чувством, похожим на погружение в воду, Пол вдруг осознал, в какое
трудное положение он попал.
   "О, боги: Ты симпатизируешь мне и ты доверяешь мне. И значит, я обязан
помочь тебе больше, чем кто угодно другой."
   И он безропотно смирился и потратил довольно много своего
невосполнимого времени на то, что при желании можно было бы счесть
прихотью ее больной фантазии. В обмен на ее таблицу символов он написал на
листе английский алфавит, добавил, где можно, соответствующие буквы из ее
набора, затем произнес звуки.
   В ответ она продемонстрировала ему, что ее система является на самом
деле силлаботонической, а не алфавитной, и что к таблице букв прилагается
еще набор, состоящих из точек и тире, огласовок, как в иврите. В
довершение она написала внизу страницы два коротких слова - свое имя и его.
   "Довольно!"
   К неудовольствию Арчин Пол отодвинул блокнот и включил магнитофон. Взяв
в руку микрофон, он сказал.
   - Сейчас я попробую записать образец речи пациентки Чентской больницы,
которую мы назвали Арчин. Возможны один или два фальшстарта, так как она
не знает английского.
   Он проиграл то, что записал. Звук его голоса, доносящийся из динамика,
совсем ее не удивил. Это добавляло еще один пункт в список ее странностей:
едва ли в современном мире у нее было больше шансов не увидеть ни разу
машину, чем магнитофон.
   Пол протянул ей микрофон.
   - Стэна, - сказала она, показывая на стенку, - полл, акно, двер,
паталок:
   Он со вздохом нажал на клавишу. Кроме прекрасной зрительной памяти эта
девушка обладала не худшей слуховой, но пока ее изучение английского не
принесло еще ощутимых плодов, это было слабым утешением. Перематывая
ленту, он раздумывал, как ей объяснить, что ему нужно.
   Но ничего объяснять не пришлось. Она все мгновенно сообразила и быстро
проговорила что-то на своем языке. Пол широко улыбнулся и включил
магнитофон.
   Ему удалось записать почти две минуты абсолютно незнакомой речи. Она
звучала довольно ритмично, трудно было сказать, то ли это потому, что она
читала какое-то стихотворение, как, наверно и всякий, кому предложили бы
наговорить что-нибудь на магнитофон, то ли это было свойство самого языка.
В любом случае экспертов запись должна удовлетворить. Он нажал на
выключатель.
   Арчин схватила его за руку и посмотрела молящим взглядом.
   "Почему я не могу понимать тебя так же быстро, как ты меня?: Гм:
Кажется, доходит. Ты хочешь услышать голос, пусть даже свой собственный,
который будет говорить то, что ты понимаешь."
   Он перемотал ленту и, включив магнитофон, понял, что не ошибся. Она
сидела, зажав между колен сцепленные руки, и губы ее еле заметно
шевелились, откликаясь эхом на каждое слово. Потом она часто заморгала, и
по щекам покатились крупные слезы.
   "Господи, ну почему никто не придет и не заберет тебя из этой идиотской
больницы? Я понятия не имею, что ты делала той ночью в лесу, но ты не
сумасшедшая."
   И все же:
   В его воображении раздался звук ломающейся кости. Он вздрогнул и
призвал на помощь все свое профессиональное равнодушие. Механически, под
неотступным взглядом ее больших темных глаз, он позвонил сестре и приказал
отвести девушку обратно в палату.
   Дождавшись, когда он повесил трубку, Арчин с вопросительным видом
дотронулась до блокнота. Он согласно кивнул. Она взяла ручку и начала
рисовать. Уже на половине работы он узнал рисунок: карта мира
стреугольником и ромбом двух Америк, растянутым массивом Евразии,
грушевидной Африкой и Австралией, небрежно обозначенной в нижнем углу
скорее из желания продемонстрировать, что она знает о ее существовании,
чем для того, чтобы указать точное место.
   "Эта девчонка умнее меня в десять раз! Мне ведь и в голову не пришло
дать ей в руки атлас и попросить ткнуть пальцем туда, где находится ее
родина."
   Он вскочил на ноги и бросился к книжной полке в дальнем углу кабинета.
Где-то здесь должна была быть карта или что-нибудь похожее. Он наугад
схватил "Климатические и другие экологические факторы в этиологии
заболеваний". На внутренней стороне обложки была нарисована карта мира.
   Он положил книгу перед Арчин, и она с возгласом восхищения отбросила
ставший уже ненужным свой недорисованный чертеж. Палец ее уткнулся в
Британские острова.
   "Так, по крайней мере она знает, где находится сейчас. А как насчет -
откуда?"
   Уверенный, что вся кипа нерешенных вопросов развалится сейчас от одного
удара, он стукнул себя в грудь, затем в карту, надеясь, что она уловит
связь ПолАнглия. Затем указал на нее. Она в точности повторила все его
движения, но ее палец утыкался точно в ту же точку, что и его: на запад
Англии.
   Пол вздохнул. Похоже, разум этой девушки работает с перебоями. Он
сделал стирающий жест, словно отметая неправильный ответ, и еще раз указал
на нее.
   Все повторилось, только на этот раз в сопровождении безграничной печали
на ее лице.
   Пол пожал плечами и отступился. Но сообразительность, которую она
проявляла, пусть даже и с перерывами, напомнила ему, что он собирался дать
ей невербальный тест. Не дожидаясь, пока придет сестра, он набрал номер
Бэрри Тамберлоу.
   Явно не желая уходить, девушка поднялась со стула. Казалось, она хочет
чем-то привлечь его внимание. Он жестом остановил сестру.
   Арчин дотронулась до блокнота и вопросительно мотнула головой. Пол
щелкнул пальцами и громко воскликнул:
   - Конечно, бери!
   Он протянул ей еще и карандаш, и прежде чем уйти вместе с сестрой, она
благодарно сжала его руку.
    
  
 16.
    
 Башенные часы отбумкали половину десятого, когда Пол бросил свою сумку на
свободное кресло в конференц-зале. Секретарша Холинхеда, благообразная
сорокалетняя дама по имени миссис Лаксхем - относительно которой Мирза
как-то поинтересовался, чего же ей не хватает, и решил, что семенников1, -
раздавала протоколы прошлого заседания; они холодно поздоровались.
   Пол перелистал лежавшие на стуле документы. С облегчением вздохнув, он
увидел, что повестка дня короткая, и заседание обещает быть недолгим. Он
отодвинул бумаги в сторону и развернул номер местного еженедельника.
Газета выходила по пятницам и провалялась у него дома весь вчерашний день,
но он только сейчас удосужился в нее заглянуть. Сегодня утором, заталкивая
в себя на ходу завтрак, он вдруг подумал, нет ли там чего-нибудь об Арчин
и Фабердауне.
   "На первой полосе ничего. Уже хорошо. Но может быть внутри: О, Боже.
Целый подвал."
   Он переломил газету посередине и с упавшим сердцем прочел: "Сумасшедшая
женщина напала на коммивояжера". В двух дюймах от заголовка по соседству с
нечеткой фотографией рощи была пропечатана заметка, в которой миссис
Веденхол призывала родителей оберегать детей от контакта со странными
личностями, при этом отмечалось, что главный врач больницы доктор Холинхед
никак не прокомментировал происшедшее.
   "Хорошо хоть, они не назвали мое имя. Я для них просто психиатр из
Чента."
   Он поднял глаза - в зал входил еще один участник заседания, доктор
Джевел, местный терапевт, работавший в у них в больнице консультантом.
   - Доброе утро, Фидлер, - буркнул он, размещая в кресле свое
представительное тело. - Вижу, вы читаете про местную сенсацию. Что вы
думаете о редакционном комментарии?
   Пол раздраженно перевернул страницу. То, что он обнаружил на обороте,
оказалось еще хуже.
   "Нельзя не посочувствовать несчастному состоянию психических больных:
Усилия лучших психологов разбиваются в прах о сложность и ненадежность
человеческого мозга: Наш долг перед обществом: Мы должны полностью
отдавать себе отчет, что Зверь в Человеке слишком легко может вырваться на
свободу:"
   "Так чего же они от нас хотят? Чтобы мы держали этих несчастных на цепи
и грязной соломе? Подождите, пока кто-нибудь из ваших родственников не
сойдет с ума. Или вы уверены, что с вами это никогда не случится? Между
прочим, я сам:"
   - Доброе утро, - на этот раз в зал вошел Холинхед в сопровождении
старшей сестры Тородей, Ферди Сильвы, сестры Фоден, как предствительницы
младшего медперсонала и мистера Чапчека от попечительского совета -
относительно последнего у Мирзы была своя теория, как и почему у него
расцарапаны щеки - и, наконец, больничного секретаря Прат-Риза, седеющего
мужчины, который всю жизнь неуклонно карабкался по административной
лестнице и не уставал рассказывать о своем коллеге, который бросил в
шестнадцать лет школу и вообще не имел университетского диплома.
   - Доктор Рошман просил его извинить, - объявил Холинхед. - Остальные
кажется все в сборе?: Да! Перейдем к делу. Вы готовы, мисс Лаксхем?
   Секретарша уставила в бумагу карандаш, и Холинхед зашуршал протоколом.
   - Протокол заседания от прошлого месяца, состоялся тогда-то,
присутствовали те-то и те-то, доктор Бахшад представлял отсутствующего по
болезни доктора Сильву, извинения мистера Чапчека, задержавшегося по
неотложным причинам, пункт один, протокол предыдущего заседания зачитан
придседательствующим и верность его подтверждена присутствующими:
   Предоставив словам жужжать где-то в стороне от его ушей, Пол вспомнил,
что говорил Мирза по поводу заседания, на котором ему довелось быть вместо
лежавшего с температурой Ферди Сильвы.
   "Почему бы не сделать один протокол на все случаи жизни, вроде вечного
календаря? Ты только представь, сколько сразу освободится времени,
особенно того, которое потрачено на выслушивания Холинхеда."
   Он спрятал усмешку. Святой Джо не одобрял, когда улыбались во время его
выступлений.
   Его собственное положение на этом совещании, как и вообще в больнице,
было довольно неопределенным. Чент со своими тремя сотнями пациентов
разрывался на части между претензиями Холинхеда, желавшего руководить
"большой" больницей, и мнением попечительского совета, считавшего ее
"малой". Штатное расписание отражало это противоречие.
   По случайной ассоциации Пол вспомнил фразу из письма, которое Айрис
получила из министерства несколько лет назад. Тогда во время их помоловки,
ей неожиданно пришло в голову выяснить, что будет для него лучше -
работать в психиатрической или в обычной больнице, и она не долго думая,
написала запрос в министерство о перспективах повышения в должности и
зарплаты.
   "Министерство," - холодно гласил официальный ответ, - "не располагает
информацией о штатных расписаниях и доходах врачей частных клиник."
   "Можно повторить еще раз!"
   Пол нашел тогда письмо, и это вызвало столь бурную ссору, что едва не
расторгло помоловку.
   "А если бы расторгло? Был бы я сейчас здесь?"
   Как всегда, воображение тут же подсунуло болезненную картину - ему
пришлось бы жить прямо в больнице, долгие бессонные ночи под сводящий с
ума скрежещущий бой часов над головой, и так до тех пор, пока нервное
истощение не привело бы его к фатальной ошибке, например, к самоубийству
пациента, с последующими выводами главного медицинского управления:
   Усилием воли Пол вытащил себя из видения и принялся размышлять о том,
чем привлекательна его нынешняя должность. В частности, регистратор Чента
имел гораздо больше независимости, чем в других, больших по размеру,
больницах, потому что в служебной лестнице над ним зиял провал в несколько
ступенек. Если только забыть о том, что дополнительные обязанности не
отменяли обычной рутинной работы, и все вместе полностью съедало то время,
которое он намеревался потратить на учебу.
   "Когда у меня последний раз были свободные выходные? Кажется в начале
декабря, когда Айрис вместо того, чтобы заняться рождественскими
покупками: К черту!
   Предположим, работал бы я в Бликхемской больнице: те же двадцать часов
в день разбираться с автомобильными авариями, золотушными детьми и
проломанными головами алкоголиков:"
   По крайней мере, хоть сегодня будет возможность посидеть над учебниками
- перед уходом из дома он бросил в сумку три книги. Сначала придется
посмотреть, как веселятся пациенты, но через час, или даже раньше он уйдет
в ординаторскую и будет наслаждаться миром и покоем.
   Он бросил взгляд на стенные часы. Половина повестки дня уже
благополучно пройдена, а еще нет и десяти. Замечательно: и заседание
оказывается короче обычного, и про него до сих пор никто не вспомнил.
    
 - Благодарю вас, - пробормотал Холинхед, ставя галочку против очередного
пункта.
   - Переходим к номеру десять - разное. Кто-нибудь хочет:
   - Я считаю, мы должны обсудить публикацию в еженедельнике, - громко
сказал доктор Джевел. - Доктор Фидлер, я вижу, у вас есть копия. Покажите
ее председателю, пожалуйста.
   Пол нехотя протянул газету Холинхеду. Повисла холодная пауза.
   Наконец Холинхед спросил:
   - Вы действительно уверены, что нам это пойдет на пользу?
   - История наделала много шума, - возразил Джевел. - Некоторые из моих
пациентов уже интересовались. Психиатрическая больница и в лучшие времена
не самый желанный сосед, а когда происходят подобные события, ситуация
обостряется еще сильнее.
   Не вставая со стула, Пол подался вперед.
   - Доктор Джевел, вы говорите так, словно у нас действительно сбежал
больной!
   Тогда как вся наша вина лишь в том, что происшествие случилось рядом с
больницей, и что рядом нашлись компетентные люди, способные разобраться в
чем дело.
   "Кажется, я заслужил благодарность святого Джо."
   - Боюсь, вы не до конца меня поняли, - сказал Джевел. - Я имел в виду
не сам инцидент, а реакцию на него. Не хочу называть имен, но вынужден
напомнить, что отношения между Чентом и населением не улучшатся, если мы
будем недооценивать вполне законный страх обывателя перед душевнобольными
людьми.
   Следующие слова вырвались у Пола помимо его воли:
   - Это миссис Веденхол вам нажаловалась?
   - Доктор Фидлер, прошу вас, - пробормотал Холинхед.
   - Не знаю, что вы подоазумеваете под словом "нажаловалась", - с
достоинством парировал Джевел, - но миссис Веденхол, безусловно, делает
доброе дело, когда проявляет интнрес к этой проблеме, а как мировой судья
и уважаемая в этих краях фигура не может не влиять на общественное мнение.
   Пол не заметил, как оказался на ногах.
   - Тогда позвольте мне сообщить вам то, о чем она умолчала! К вашему
сведению, миссис Ведденхол предлагала ни больше ни меньше, как устроить
облаву на этого маньяка с волкодавами и ружьями! А маньяком, между прочим,
оказалась полутораметровая девушка, не достающая до плеча человеку, на
которого якобы напала. Хотите, я приведу ее сюда, чтобы вы сами в этом
убедились?
   - Вряд ли это необходимо, - повысил голос Холинхед.
   Пол сел, весь дрожа не столько от стыда за то, что так необдуманно
взорвался, сколько от гнева.
   - Прошу меня извинить, доктор Джевел, - но я вынужден согласиться с
Фидлером, хотя и не одобряю его манеру выражаться. Однако, данный вопрос -
вне компетенции нашего совещания, и я предлагаю прекратить дискуссию. И
если нет возражений, закрываю заседание.
    
 Двери зала были открыты. Все еще чувствуя, как его колотит дрожь, Пол
вышел на улицу глотнуть свежего воздуха.
   "Господи, как мне иногда хочется послать к черту эту больницу и забыть,
что я когда-то ее видел!"
   Дрожащими пальцами он достал из пачки сигарету, и тут ему на глаза
попался большой белый "даймлер" с открытой задней дверью, припаркованный
неподалеку. К машине шли какие-то люди. Сначала Пол никого из них не
узнал, голова его была занята другим. Потом вдруг вспомнил. Он взглянул на
часы: почти без четверти одиннадцать, а ровно в одиннадцать он договорился
быть в Бликхемской больнице.
   Крутанувшись на пятках, Пол увидел спускавшегося по лестнице Ферди
Сильву.
   - Ферди, сделай одолжение. Ты ведь никуда не уйдешь до ланча?
   Пухлый гвианец утвердительно кивнул.
   - Посиди за меня, пока я не вернусь, ладно? - дежурство продолжалось от
полудня до полудня, и обычно было делом не слишком обременительным, не
считая, конечно, выходных.
   - Только давай недолго, - с сомнением проговорил Ферди.
   - Максимум до двух. - Пол торопливо зашвырнул сумку у окно приемного
покоя. - Пусть она там полежит. Миллион благодарностей - когда-нибудь
сочтемся.
   И он рванулся к воротам как раз вовремя, чтобы перехватить машину,
увозившую Арчин на рентген.
    
  
 17.
    
 Протискиваясь мимо санитара, зан