Ты ещ„ скажи: "Какое ты имеешь право обсуждать взрослого
человека?" А как жить,  чтобы не обсуждать?  Вс„ равно обсуждается -
не вслух, так в голове. Мозги-то не выключишь.
     - Видишь ли, Кир... Обсуждать и судить - разные вещи. Чтобы су-
дить, надо  п о н и м а т ь. Ты пробовал понять  эту  Еву Петровну -
устающую каждый день в школе,  изд„рганную семейными хлопотами? Воз-
можно, не очень здоровую.  И тем не менее работающую с полной  отда-
чей. Ради вас.
     - Ради нас? А  н а с  она спросила, надо ли нам это?
     Подожди. Я сегодня с ней беседовал и вижу: она искренне убежде-
на, что поступает правильно,  она отда„т своей работе массу  сил.  А
то, что она не всегда вас понимает, ну что ж...
     - Вот видишь! Она не понимает, а мы должны, да?!
     - Дорогой  мой  Кирилл,- медленно сказал отец,  и Кириллу вдруг
вспомнилась Зоя Алексеевна.- Человеческие отношения -  это  ведь  не
рынок, где торговля и обмен товарами:  ты мне дал столько, я тебе за
это столько... Нельзя так мерить - ты проявил столько понимания, и я
тебе отмерю равную дозу. И с добротой так нельзя. И тем более с оби-
дами. Чем лучше человек, тем добрее он к другим и тем больше понима-
ет других людей. Потому что  он   т а к о й,  а не потому, что  жд„т
платы за доброту... Кир, ты сейчас не спорь, ты просто подумай.
     - Ладно,- вздохнул Кирилл.
     Отец обнял его за плечи.
     - Ты пока дер„шься со злом по-мушкет„рски.  А нельзя ведь вс„ в
жизни решать как в бою на шпагах. Человеческое понимание - это, если
хочешь, тоже  оружие в борьбе за справедливость...  Если ты постара-
ешься поглубже взглянуть на Еву Петровну,  может быть,  и она станет
добрее.
     Ага... Папа...- сказал Кирилл.- Дело-то не во мне.  Дело в Чир-
ке. Поймет ли Ева Петровна  е г о?
     - Ну...  не вс„ решается сразу и просто,- проговорил  П„тр  Ев-
геньевич.- Утро всегда мудренее. Засиделись мы...
     - Ага... Папа! Но ведь не с каждым можно так, "с пониманием". У
меня ещ„ серь„зный вопрос.
     - Ну, давай.
     - Ты, когда служил на границе, изучал всякие приемы? Самбо там,
каратэ и всякое такое?
     - Ну... да. Нас учили.
     - А почему ты мне никогда не показывал?
     - Да потому, что это не игрушки... Тебе зачем?
     - А если привяжется вот такой Дыба...
     Отец грустно и внимательно посмотрел на Кирилла.
     - Ты думаешь, таким образом можно что-то решить? Оттого, что ты
выучишь самбо.  Дыбы не исчезнут. Они тоже выучат приемы и приспосо-
бятся.
     - Я понимаю,- согласился Кирилл. - Но я же не вообще, а если...
ну, вот придется сцепиться. Он же здоровее. Вдруг он полезет?
     - Ладно,  кое-что покажу,-сказал отец.  - Не все, конечно. Есть
вещи,  которые показывать я просто не имею права... Да и позабыл, по
правде говоря.
     - Сейчас покажешь?
     - Сейчас я еле на ногах стою.  Я же прошлую ночь не спал, сидел
в аэропорту... Надеюсь, тебе не грозит немедленное нападение?
     - Немедленное не грозит...
     - Ну и прекрасно.  Тем более, что ты, помоему, еще не брался за
уроки. Ты об этом думаешь?
     - Не-а, - честно сказал Кирилл. И отправился спать.
     Он тоже устал ужасно.  Он словно тащил на плечах весь прошедший
день - громадный, тяжелый, печальный и радостный.
     Но все-таки у Кирилла хватило сил зайти посмотреть на Антошку.
     - Тише,-сказала мама. - Он только уснул.
     Она уложила  Антошку,  впервые  не  спеленав ему руки.  Антошка
спал, закинув к голове крошечные кулачки. Его реденькие светлые бро-
ви были сурово сведены. Что ему снилось, что его, кроху, тревожило?



                         Глава тринадцатая

     Каждое утро Кирилл просыпался с тревогой: не кончилось ли ночью
лето? Он понимал, что осень вот-вот возьмет свое, но все-таки думал:
"Пусть еще немножко будет тепло. Хотя бы ден„к..."
     Лето продолжалось.  Субботний день начиналря с  ясным  небом  и
теплым солнцем.  Больших забот он не обещал.  Уроков труда нет, зна-
чит, в школу надо идти лишь к половине одиннадцатого. Потом немецкий
и биология.  После школы-одно только дело: слетать в молочную кухню.
Потом - на велосипед и к Деду: договариваться о завтрашнем плавании.
     - Мама, отпустишь? А то мы давно всей командой не собирались.
     Он знал,  что мама отпустит.  Тем более,  что у отца  выходной,
есть кому повозиться с Антошкой. Мама сказала:
     - Ты бы почистил ботинки, мореплаватель. И форму заодно. Взрос-
лый парень,  а следить за собой не научишься. Выглядишь, как разбой-
ник.
     Кирилл возразил:
     - Нет,  я симпатично выгляжу.  Мне вчера сказали, что я на Тиля
Уленшпигеля похож. Тебе не кажется?
     Мама сказала,  что Кирилл похож на косматое пугало, и спросила,
куда он отправляется так рано, если нет первых двух уроков.
     - Я к одному мальчику зайду, к Петьке Чиркову...
     Короткий путь на улицу Грибоедова лежал мимо гаражей. И там, на
бетонных плитах, опять в окружении свиты возлегал Дыба.
     "Когда он учится?- подумал Кирилл.- Он же всем рассказывал, что
в техникум поступил..."
     Дыба тоже увидел Кирилла и неторопливо встал.  Кирилл не замед-
лил и не ускорил шагов,  хотя, по правде говоря, стало слегка неуют-
но.  Дыба пошел навстречу. Он двигался небрежной походкой мексиканс-
кого танцора, упираясь растопыренными пальцами в бедра. На его пяти-
угольной физиономии была добродушная, даже дружелюбная ухмылка.
     - Привет, Кирюха. Не бойся.
     - Похоже,  что я боюсь?- спросил Кирилл,  и проснувшаяся злость
пригасила страх.
     - Ты  человек  смелый,- великодушно согласился Дыба и оглянулся
на компанию. Димка Обух, Козочка и двое незнакомых парней лет четыр-
надцати выжидательно смотрели на предводителя и с нехорошими улыбка-
ми - на Кирилла.
     - Как насчет маечки? Не надумал?
     - Не надумал,- ответил Кирилл,  ощущая холодок в груди.-  Лучше
отдай эти деньги Чирку. Сколько рублей ты с него натряс?
     У Дыбы на секунду приоткрылся рот.  Улыбка сошла.  Но он тут же
сделал  вид,  что  ничуть  не удивлен.  Укоризненно покачал головой.
Спросил:
     - Ты  дурак?  Это выступление как понимать?  Случайность или на
принцип пошел?
     - Не случайность,- сказал Кирилл.
     - Ясно,- с пониманием проговорил Дыба,  и  в  голосе  его  даже
проскользнуло уважение. - Кодлу заимел?
     Кирилл коротко засмеялся.
     - А говоришь, что я дурак! Сам ты дурак. Ты думал, что тебя всю
жизнь будут бояться?
     Дыба зевнул,  наклонил  голову,  осмотрел Кирилла от ботинок до
макушки. Изобразил на лице жалость и сочувствие.
     - Хороший ты пацан,- медленно сказал он. - Никогда тебя не тро-
гали,  обрати внимание.  Но будешь выступать,  смотри - маме с папой
жаловаться бесполезно. Не помогут.
     - Если надо,  то помогут,- сказал Кирилл.  - Но и без них  есть
кому с тобой поговорить.
     Дыба вдруг резко вскинул руку и затем с улыбочкой пригладил во-
лосы. Это был старый-старый трюк: взять противника на испуг.
     Кирилл не дрогнул. По правде говоря, он просто не успел среаги-
ровать, но это оказалось к лучшему. Он спокойно стоял и смотрел, как
Дыба с глупым видом гладит голову.
     - А  если бы я был нервный?  Мог бы ведь испугаться и врезать,-
сказал Кирилл,  удивляясь собственному нахальству.- У меня, конечно,
весовая категория в два раза меньше,  ты вон какой. Но с испугу-то я
мог...
     Дыба опять заулыбался и... вдруг протянул руку. Это был истинно
королевский жест: сдержанный, но исполненный великодушия.
     - Кирилл,  ты мне нравишься,  я таких уважаю. Между нами ничего
не было. Давай жить, чтобы друг другу не мешать.
     Кирилл посмотрел  на  его  широкую пятерню,  украшенную дешевым
перстнем. Потом на его лицо.
     - Не забудь насчет Чирка, -сказал он. - Будь здоров.
     Он обошел Дыбу и двинулся к проходу в переулок.
     - Стой,- негромко произнес Дыба.
     Кирилл оглянулся.  Лицо Дыбы сейчас было совсем не  такое,  как
несколько секунд назад.  Ухмылочка стала кривой и болезненной, будто
Дыба неосторожно коснулся языком больного  зуба.  А  глаза  смотрели
стеклянно,  как у куклы. "Наверно, нарочно тренирует такой взгляд" ,
- подумал Кирилл.
     - Ну, чего?-спросил он.
     Дыба, вильнув поясницей, сделал к нему шаг.
     - Я два раза в любви не объясняюсь,- сказал он и сплюнул.- Пои-
мей в виду, крошка: не всегда на улице светло и не везде кругом ок-
на.
     Кирилл кивнул.
     - Поимею. А ты насчет Чирка все же подумай.
     Дыба хмыкнул, повернулся и зашагал прочь, не взглянув больше на
Кирилла. Через несколько шагав обернулся и крикнул своей компании:
     - В час двадцать у "Экрана"! Вовку прихватите, пускай привыкает
головастик.
     Кирилл пошел своей дорогой.  Он понимал. что оглядываться нель-
зя,  хотя могли догнать,  ударить сзади.  Могли бросить кирпич.  Все
могли. И Кирилл шел, ощущая мелкое противное дрожание в мускулах. Но
не оглянулся. Оглянуться - значит проиграть. А пока была ничья...

     Минут через двадцать он был в доме у Чирка.  Постучал в  обитую
клеенкой дверь.  Долго не открывали. В сенях пахло квашеной капустой
- видимо,  от кадушки в углу. Гудела большая зеленая муха. Это гуде-
ние  вызывало  непонятную  досаду и беспокойство.  И когда за дверью
послышались шаги,  Кирилл уже почти знал, что случилось что-то неха-
рошее.
     Открыла дверь  низенькая  женщина  в косынке и очень просторном
халате.  У нее было утомленное и озабоченное лицо. Она не удивилась,
увидев Кирилла.
     - Здрасте. А Чи... Петя дома?- сбивчиво спросил Кирилл.
     Она утвердительно кивнула. Потом сказала усталым полушепотом:
     - Проходи... Заболел Петенька.
     "Так и  есть",- с тоской подумал Кирилл и вопросительно посмот-
рел на Петькину маму.
     - Может быть, к нему нельзя?
     - Проходи, ничего,- повторила она.- Жар у него. А все спрашива-
ет, не пришел ли мальчик. Ты это?
     - Я,- сказал Кирилл и пошел вслед за ней в комнату.
     Чирок лежал,  укрытый по самый подбородок, так, как вчера укрыл
его Кирилл.  Лицо у него было темно-розовое,  с капельками  пота  на
лбу. На большой подушке это лицо, худое, остроносое, казалось совсем
маленьким,  как у младенца. А глаза были большие. Чирок словно обнял
Кирилла этими больными глазищами, облизнул губы и сказал очень тихо:
     - А я все думал... придешь или нет...
     - Чего зря думать? Я же сказал вчера, - пробормотал Кирилл.
     Чирок медленно вздохнул,  и его тощенькая грудь приподнялась  и
опустилась  под одеялом.  Он не отводил от Кирилла свои очень потем-
невшие глаза.
     - Садись рядом... на табуретку.
     - Только недолго,  Петенька,- попросила мама.- Тебе поспать на-
до, а мальчику, наверно, в школу.
     Чирок опустил ресницы: "Ладно". Мама вышла.
     - Свалился все-таки,  - сказал Кирилл со смесью досады, жалости
и неловкости.
     - Ага,- виновато прошептал Чирок.- Маме не говори про мое ныря-
ние.  Она думает, что я случайно простыл... Я все равно недолго про-
лежу.
     Кирилл посмотрел на его горящий лоб,  на слипшиеся прядки волос
и промолчал.
     Чирок тоже молчал.
     - А что болит?- спросил наконец Кирилл. Чирок слабо улыбнулся.
     - Да ничего.  Дышать немного тяжело. И ночью всякая ерунда сни-
лась. Давит будто...
     Кирилл сказал:
     - Сейчас Дыбу видел.  Я ему говорю,  чтобы деньги тебе отдал, а
он, бандюга, пугает.
     - Не отдаст он...
     - Наверно,  не отдаст.  Ну черт с ними, с деньгами, пусть пода-
вится, лишь бы никого больше не трогал.
     - Он будет...- прошептал Чирок.
     - Там посмотрим,-хмуро произнес Кирилл.
     Заглянула в комнату Петина мама.
     - Я пойду,- торопливо сказал Кирилл.- Ты пока спи, тебе надо. Я
зайду.
     - Когда?
     - После школы зайду. Ты поправляйся.
     Чирок опустил ресницы.  Потом вытянул изпод одеяла руку. Кирилл
взял его за пальцы и чуть не обжегся.
     - Ох и раскалился ты...
     Чирок опять разлепил губы.
     - Правда придешь?
     - Я же сказал.
     - А... почему?
     Кирилл понял. Это был почти такой же вопрос, как вчера: "А чего
ты со мной возишься?"
     - Потому что мне хочется,- сказал он сердито. - Лежи и спи.
     В коридоре ждала Кирилла Петина мама.
     - Беда за бедой,- пожаловалась она. - Бабушка пишет, что захво-
рала,  еле  ходит,  а тут вот с Петей такое.  Ведь полгода с легкими
пролежал. А если опять начнется?
     Кирилл не знал, что сказать. Уверять, что Чирок скоро поправит-
ся? Глупо. Мать все равно видит, что заболел он крепко.
     - Вы только не расстраивайтесь очень,  - пробормотал он.  - Вам
же нельзя.
     Она лишь  рукой  махнула.  И вдруг посмотрела на Кирилла внима-
тельно и ласково.
     - Я и не знала,  что у Петеньки в классе товарищи есть.  Он все
больше с маленькими играл или один... Тебя как зовут-то?
     - Кирилл.
     - Как дедушку его, моего свекра... Ты мне, Кирюша, не поможешь?
     - А что? Давайте!- встрепенулся Кирилл.
     - Боюсь я его оставлять-то. Зайди по пути в поликлинику, вызови
врача. Тут недалеко.
     Кирилл торопливо кивнул.

     В регистратуре поликлиники была очередь,  и Кирилл из-за  этого
чуть не опоздал на биологию.  Он влетел в класс после всех,  мельком
глянул на Женьку,  встретил ее странный,  растерянный взгляд и улыб-
нулся:  "Ничего, все в порядке". Хотя какое уж там ничего, когда Чи-
рок так заболел. Кирилл чувствовал, что даже завтрашнее плавание ра-
дует его меньше, чем утром...
     Вошла Ева Петровна.  Кивнула,  чтобы садились.  На ее лице, как
обычно,  лежала  печать забот и решимость эти заботы преодолеть.  Но
губы ее были сжаты сейчас особенно плотно. Это означало, что, помимо
обычных неприятностей, есть неприятности внеплановые.
     Ева Петровна оглядела класс.
     - Сушко, перестань возиться и сядь прямо. Надоело. Климов, хоть
на пять минут избавь нас от своих иронических улыбок...  Кстати, где
Чиркав? Он не приходил?.. Что же, этого можно было ожидать.
     - Почему?- услужливо спросила Элька Мякишева,  и прежде чем Ева
Петровна заговорила, Кирилл почувствовал: "Знает!"
     Ева Петровна уперлась ладонями в стол.
     - А потому,- сказала она негромко, печально и внушительно,- что
именно Чирков повиней в краже кошелька у практикантки Ольги  Никола-
евны Федосеевой.
     "А-ах", - сказали девчонки,  а кто-то из ребят свистнул. Кирилл
сжался. "Откуда? Откуда она знает? Неужели студентка сказала? Но Дед
ей даже имени Чирка не назвал!"
     Ева Петровна продолжала:
     - Да, это так. И я не вправе скрывать этот факт от членов отря-
да.  Есть люди,  которые рады были бы это скрыть,  но я не могу. Тем
более, что отряду грозит утрата почетного звания.
     - Из-за одного шибзика!  - громко сказал Роман Водовозов, прия-
тель Димки Сушко.
     "Шкура... " - подумал Кирилл.
     - Как узнали-то?  - спросил Кубышкин, и у кого-то сработал реф-
лекс: хихикнули.
     Только сейчас Кирилл догадался посмотреть на Женьку.
     Женька сидела с белым лицом и плакала.
     - Вы же... обещали!- громко сказала она.- Вы же... Нечестно!
     Ева Петровна медленно повела на нее взглядом.
     - Что я обещала, Женя? Скрывать от класса вину Чиркова? Поддер-
жать  вашу  с Векшиным игру в благородство?  Это не благородство,  а
обыкновенное укрывательство жулика.
     "Вот и все, Женя-Женечка", -подумал Кирилл и громко спросил:
     - Что, Черепанова, не выдержала, поделилась?
     Женька вдруг заплакала, как плачут младенцы, морщась и вздраги-
вая нижней губой. И пошла, потом побежала из кабинета.
     А тридцать четыре человека сидели и молчали, ничего еще не зная
и не понимая.
     "Ну, почему,  почему, почему?- возмущался Кирилл.- Почему все к
худшему?  Хочешь добра,  мечешься, стараешься - и все не так!" Мысль
эта простучала пулеметной очередью,  и вдруг Кирилл ощутил злое спо-
койствие. В конце концов что страшного случилось? С кем?
     Чирок? Но  ему  в школе ничего уже не грозит:  своим нырянием в
ледяной ручей он искупил все,  в чем был виноват.  Болезнь взяла его
под надежную защиту.
     Женька? Но до вчерашнего дня Кирилл жил, не думая о ней. Что ж,
проживет и дальше.
     - Если председатель совета  отряда  устраивает  истерики,  чего
ждать от класса?..  - проговорила Ева Петровна,  глядя поверх голов.
Кажется,  она была все-таки немного смущена.  Класс молчал. Ева Пет-
ровна опросила:
     - Кто сходит к Чиркову и выяснит,  почему он не явился на заня-
тия? Что с ним случилось?
     Кирилл встал.
     - С  ним случилась простуда,- отчетливо сказал он,  разглядывая
улыбающуюся рожу скелета за стеклом.
     - Очень  удачно,-  недоверчиво  произнесла  Ева  Петровна.- Это
правда, надеюсь?
     Кирилл посмотрел в ее табачные глаза.
     "Я должен ее понимать...- Он вспомнил  разговонр  с  отцом.-  Я
должен... О чем она думает сейчас?  Разве я могу понять?  Почему она
опять с нами, как с виноватыми?.. Ох, папа, ты прости меня, но зачем
она так спросила: "Это правда, надеюсь?""
     - Нет, конечно,- ответил он.- Я никогда не говорю правды. Вчера
я врал, что не брал кошелек, сегодня придумал про Чиркова.
     - Вчера ты сам был виноват.  Вел себя просто чудовищно...  Если
бы не твое вчерашнее поведение,  я могла бы, пожалуй, иавиниться пе-
ред тобой...
     - Не надо, я переживу,- сказал Кирилл. Ева Петровна кивнула.
     - Я тоже думаю, что переживешь. Кроме того, твоя попытка скрыть
вину Чиркова делает тебя фактически его сообщником.
     - Каким сообщником?- удивился Кирилл.
     - Обыкновенным! Сообщником в краже кошелька.
     - В котором не было никакой стипендии, а было всего четыре руб-
ля,- сказал Кирилл. - Ох и нажились мы!..
     Опять кто-то тихо свистнул. А длинный Климов спросил:
     - Откуда ты знаешь?
     - От хозяйки кошелька,- сказал, не оборачиваясь, Кирилл.
     Теперь кабинет биологии наполнился перешептываниями, негромкими
вопросами и возгласами.
     - Это  не  имеет никакого значения!- воскликнула Ева Петровна.-
Кража остается кражей!  Сорок рублей или четыре - что это меняет для
нас?
     - Для Чиркова меняет,- сказал Кирилл.- Если бы он знал,  что  в
кошельке нет стипендии, он не нырял бы за ним в холодную воду. И се-
годня я не вызывал бы ему врача.
     - Куда нырял?- громко спросил Димка Сушка и гоготнул.
     - Пускай Кирилл все объяснит,-  потребовал  Валерка  Самойлов.-
Ничего не понять.
     Кирилл повернулся к нему.
     - Вот именно,  что не понять. А чтобы понять, надо разобраться.
А разбираться разве охота?
     Ева Петровна посмотрела на часы.
     - Разбираться будем после уроков на  классном  часе,  а  сейчас
займемся  биологией.  Кстати,  пусть  Векшин идет к доске и с той же
энергией, с какой он защищал Чиркова, расскажет домашнее задание.
     - Не пойду я к доске, потому что не учил.
     - Векшин - два, - сообщила Ева Петровна и открыла классный жур-
нал.
     - Правильно,- сказал Кирилл.- Сперва отобрать, портфель с учеб-
никами, а потом - два. А как я должен был учить?
     Ева Петровна придержала занесенную ручку.
     - Во-первых,  я портфель не отбирала. Во-вторых, Черепанова от-
несла его тебе домой.
     - Слишком поздно отнесла, у меня уже другие дела были,- скучным
голосом сказал Кирилл.
     - Очевидно, более важные, чем уроки...
     - Достаточно важные,- сказал Кирилл.  Урок он мог ответить:  он
помнил тему.  Но он понимал также, что двойку ему ставить нельзя, не
по правилам.  Кроме того,  отвечать у доски,  будто ничего не случи-
лось, было тошно.
     - Если ты,  Векшин,  считаешь, что оценка несправедлива, можешь
обратиться к завучу, - сообщила Ева Петровна. - А пока попрошу днев-
ник.
     - Пожалуйста,- сказал Кирилл и понес дневник учительнице. Двой-
ка сейчас его не волновала.  Он по-прежнему ощущал холодную, спокой-
ную злость.
     Ева Петровна вывела оценку и, подумав секунду, начертала на по-
лях:
     "Демонстративно отказался отвечать урок пререкался с учителем".
     - После слова "урок" нужна запятая, - сказал Кирилл.
     Ева Петровна поставила запятую и утомленно произн