он твой был.
     - Мой!- отчаянно сказал Чирок.
     - А у меня двадцарик просил для буфета,- сказал Кирилл.
     Чирок слегка усмехнулся:
     - Ну просил. Если бы я рубль разменял, как бы я его Дыбе отдал?
     "Вывернулся",- подумал Кирилл. И спросил:
     - А где ты его взял?
     Чирок опять замигал.
     - Думай,  думай скорее,- ехидно поднажала Женька.  - Скажи, что
он у тебя давно. Жалко было тратить такой красивый, блестящий...
     - Ну и что? Ну и...
     - Ну и врешь,-перебил Кирилл.  - Ты бы давно его Дыбе отдал. Ты
его боишься.
     Чирок вдруг посмотрел на него прямо и грустно. И тихо спросил:
     - А ты не боишься?
     Кирилл слегка  растерялся.  Он не задумывался,  боится ли Дыбы.
Сталкиваться как врагам им не приходилось.  Но в общем-то Кирилл по-
нимал,  что зря дразнить Дыбу не стоит.  Если приходилось разговари-
вать,  как сегодня, например, то Кирилл держался без почтительности,
но и без нахальства:  палку не перегибал.  Значит, если честно гово-
рить, побаивался.
     Но тут Кирилл разозлился. На себя и на Чирка.
     - Я перед тобой,  Чирок, хвастаться храбростью не буду. Мало ли
чего я боюсь. Я из-за этого подлостей не делал и перед всякими гада-
ми не унижался.
     Его перебила Женька:
     - Разговор не про Векшина,  а про тебя,  Чирков. Вопрос: откуда
рубль?  Может, ты его после уроков на улице нашел? Не успел бы: тебя
Дыба у самой школы ждал. Придумывай поумнее.
     - А чего придумывать? Мать дала.
     - Для Дыбы дала, а на буфет пожалела... - сказал Кирилл.
     - Она же не знала, что для Дыбы. Она и думала, что на буфет.
     - Глупо, Чирков,-сказала Женька.- Сейчас пойдем и спросим у ма-
тери. Пойдем?
     - Пойдем,- хмуро ответил Чирков, но не сдвинулся с места.
     - Ну, так пойдем,- повторила Женька.- Бери велосипед.
     - Отстань,- сказал Чирок и отвернулся. Они помолчали.
     - Сдавайся, Петенька, - сказал Кирилл.
     Чирок опустил голову, но Кирилл успел заметить на его щеке злую
слезинку. Потом Чирок мотнул головой - так сильно, что слезинка сор-
валась и сверкнула на лету искоркой.  Он исподлобья глянул на Кирил-
ла, потом тяжело поднял велосипед.
     - Ладно, пошли. Чего стоите?
     - Куда? - слегка растерялся Кирилл.
     Чирок криво усмехнулся:
     - Куда... Я не знаю. В школу или в милицию.
     - Значит,  признаешься?  - со  сдержанным  торжеством  спросила
Женька.
     - Если не признаюсь, вы же к матери пойдете...
     - Конечно,-сказала  Женька  и  посмотрела на Кирилла.  Спросила
взглядом:  "Здорово мы его раскусили?" Кирилл отвел глаза и  сердито
сказал:
     - В школу...
     Они пошли гуськом: впереди Чирок, потом Кирилл, а за ними Жень-
ка.  Чирок не оглядывался. Кирилл видел его стриженый белобрысый за-
тылок,  тонкую шею с родинкой,  похожей на коричневую горошину, ост-
рые,  не очень чистые локти,  худую спину под старенькой, выгоревшей
рубашкой в коричневую и зеленую клетку...
     Все трое молчали и шли вдоль ручья к старинному чугунному  мос-
тику, построенному через Туринку еще в прошлом веке. От него под ни-
малась лестница, которая выводила на улицу Грибоедова. А в конце той
улицы-новые кварталы и школа.
     Кирилл вдруг подумал, что Петька Чирок, наверно, считает в уме,
сколько  кварталов  осталось ему до встречи с директоршей,  до мучи-
тельного разговора, до позора.
     Был раньше просто Петька Чирков,  Чирок.  Незаметный,  никому в
классе не интересный, но все-таки обыкновенный мальчишка. Однокласс-
ник.  И  можно было вести себя с ним как с одноклассником.  А сейчас
все сделалось странным каким-то, ненастоящим. Петька был преступник,
а Кирилл с Женькой - его конвоиры. И даже удивительно было, что кру-
гом все по-прежнему:  зеленеет обыкновенная трава,  катится к вечеру
теплое солнце, бормочет речка...
     Кирилл тряхнул головой. Что сделано, то сделано. Он, Кирилл, ни
в чем не виноват.
     - А где кошелек? - спросил он у Петькиной спины.
     Чирок сбил шаг и через секунду ответил:
     - Выбросил...
     - Зачем?- удивилась Женька.
     - А зачем он мне?- сказал Чирок, не оборачиваясь.
     - А деньги?-спросил Кирилл;
     Чирок пошел медленнее.
     - Я с деньгами выбросил,- сказал он.
     - Совсем заврался!.- возмутилась Женька.
     - Подожди ты,  - с досадой оборвал ее Кирилл, а Чирку сказал:.-
Ну-ка, стой...
     Он догнал Петьку, и они остановились рядом.
     - Врешь или взаправду выбросил? - спросил Кирилл.
     Чирок вскинул на него мокрые синие глаза.
     - Зачем мне врать... если все равно признался?
     - А почему выкинул?- почти крикнул Кирилл.
     - Потому что... мне они для чего? Мне только рубль надо было. Я
кошелек хотел обратно положить,  когда рубль взял, а за дверью зато-
пали... Ну, я сунул под рубашку и вышел потихоньку. Думал, потом по-
ложу. А тут вы прибежали, и началось...
     - Куда бросил-то? - вмешалась Женька.- Может быть, найти можно?
     Чирок махнул рукой.
     - Вон там, с моста. В водоворот.
     Кирилл свистнул. Под мостом было самое бурливое и глубокое мес-
то, с камнями и ямами.
     - Дурак ты,  Чирков,  честное слово! - растерянно сказала Жень-
ка.- Кругом дурак... Чего ты с этим Дыбой связался?
     - Я, что ли, нарочно связывался?
     - А как это вышло?- спросил Кирилл.
     - Теперь не все ли равно?
     - Нет, не все равно,- сказал Кирилл.
     - Ну, я шел, а они в подъезде стояли Говорят: иди сюда, не бой-
ся,  что-то интересное покажем. Я не хотел, а с ними Кочнев из седь-
мого "А".  Тоже говорит: не бойся. Ну, я подошел, а там еще какой-то
парень.  Тюля его зовут. Дыба говорит: "Спорим, что Тюля бритву сжу-
ет".  Я  ничего даже не ответил,  а этот Тюля в рот лезвие бритвочки
сунул и давай жевать.  На мелкие кусочки. Потом выплюнул. А Дыба мне
говорит:  "Гони рубль,  раз проспорил". Я говорю, что даже и не спо-
рил,  а они прижали в угол... А рубля у меня все равно нет. Дыба го-
ворит: "Потом принесешь..." Ну и с тех пор все меня ловит...
     - Неужели из-за этого воровать надо!- возмущенно сказала  Жень-
ка.- Уж рубль-то мог бы где-нибудь достать, если хотел расплатиться.
     - А он сколько уже этих рублей с меня стряхнул!  Говорит: плати
проценты, раз вовремя не отдал.
     - И ты каждый раз отдавал?- поморщившись, спросил Кирилл.
     Чирок тихо проговорил:
     - А ты бы не отдал?  Они,  знаешь, как издеваются... Затащат за
гаражи, рот зажмут...- Он посмотрел на Женьку и опустил глаза. Шепо-
том сказал Кириллу:- При ней даже рассказывать нельзя.  А если бьют,
потом даже синяков нет. Ничего не докажешь.
     - А почему никому не сказал?- спросил Кирилл.
     - Кому?
     - Ну... дома.
     - А дома кто?  Мать да бабка. Драться они, что ли, с Дыбой пой-
дут? Матери вообще нервничать нельзя...
     - Как  всегда,-  себе  под нос проворчала Женька.- "Маме нельзя
расстраиваться, у нее больное сердце..." А о чем думал, когда в кар-
ман лез?
     - Думал,  что не поймают!- зло сказал Чирок.-  Ну  пошли,  чего
стоим.
     - Подожди,-попросил Кирилл.  Зачем надо подождать,  он  сам  не
знал.  Мысли перепутались.  И вырастала едкая досада на самого себя.
Как он сказал: "Сдавайся, Петенька". Со скрытым торжеством и снисхо-
дительностью. Подумаешь, Шерлок Холмс какой, отыскал опасного банди-
та! Этот несчастный Чирок даже выкручиваться не умеет. Другой мог бы
наплести  кучу  историй  и  отпереться  намертво.  Разве олимпийский
рубль-доказательство?
     - Одного я не пойму,- вдруг заговорила Женька.  - Стащить коше-
лек - это...  это...  ну, это ясно что. А зачем потом в воду кидать?
Просто ненормальность какая-то.
     - Походи с краденым кошельком за пазухой - поймешь,  - сумрачно
сказал Чирок.
     Кирилл не знал,  поняла ли Женька,  а он понял,  как жег  Чирка
спрятанный под майку кошелек.  Как Чирку казалось, что все провожают
его подозрительными взглядами.  Как хотелось поскорее  исчезнуть  из
школы и навсегда избавиться от своего страха.  Чтобы казалось, будто
ничего не было! Концы в воду!
     - Говорил,  маму нельзя расстраивать,  а сам еще прибавил расс-
тройством - назидательно сказала Женька.- Ей  теперь  расплачиваться
придется.
     - Сам расплачусь,- неожиданно ответил Чирок.
     - Как это?- удивилась она.
     - Велосипед продам.  У меня его давно просят.  Как раз за сорок
рублей.
     - А в кошельке сорок было?- спросил Кирилл.
     - Наверно.  Я же не смотрел,  рубль взял - и все. Ева говорила,
сорок. Стипендия...
     - Ты думаешь, за твой велосипед сорок рублей дадут?- с сомнени-
ем спросила Женька.
     Чирок кивнул:
     - Дадут. Он с виду потрепанный, а ход знаешь какой!
     "Знаем,- подумал Кирилл.- Едва догнали".  И вдруг почувствовал,
что все опять не так. Странно. Но уже по-другому странно: ведь Чирок
- вор,  и они его поймали,  но вот идет между ними нормальный разго-
вор.  Словно Чирок не с конвоирами разговаривает, а с приятелями де-
лится заботой.  А может,  с ним раньше вообще никто не разговаривал,
как с товарищем?
     - Зачем ты от нас убегал?- спросил Кирилл.
     Чирок пожал плечами.
     - Ну... я почему-то догадался.
     - А чего бежать-то? Куда делешься?
     - Я просто от дома. Чтобы не при маме...
     - Все равно узнает,  - с неловкостью сказал Кирилл.  Словно  он
был виноват в бедах,  которые скоро обрушатся на Чирка. И он почувс-
твовал благодарность Женьке, когда она спросила:
     - А что, у мамы, правда, больное сердце?
     Чирок по очереди взглянул на нее и на Кирилла.  И стал смотреть
на свои стоптанные сандалии.
     - Да нет,- проговорил он. - Сердце обыкновенное. Просто ей сей-
час нельзя нервничать: она через месяц ребенка ждет.
     Со странной смесью жалости,  злости и облегчения Кирилл тряхнул
плечами,  словно сбросил что-то. Твердо глянул на Женьку, предупреж-
дая, чтобы не спорила. Потом сказал Чирку:
     - Продай  велосипед,  а деньги отошли этой студентке.  По почте
или как хочешь.  Как адрес узнать, сам придумай. В общем, это - твое
дело.
     - Ну... и что? - недоверчиво спросил Чирок.
     - Ну и все,- жестко сйазал Кирилл.  И живи.  Никто,  кроме нас,
ничего не знает и знать не будет.
     Тут Кирилл впервые увидел,  что означает выражение "просветлело
лицо".  Ничего на лице Чирка вроде бы не изменилось,  и все  же  оно
стало  совсем  другим.  Словно чище и даже красивее.  И глаза у него
сделались, как у маленького мальчика, которому пообещали чудо.
     - И вы по правде... никому?
     - Никому.  Зачем нам, чтобы ты мучился? - ответил Кирилл . - Ты
и так хлебнул. Если совесть есть, сам поймешь.
     - Я... - сказал Чирок.- Я... ладно.
     - Но  дома-то спросят,  зачем продал велосипед,- подала здравую
мысль Женька.
     Чирок торопливо замотал головой.
     - Ничего не узнают.  Тот парень, который просил продать, далеко
живет.  А дома скажу, что велосипед угнали. Все время угоняют. У Ды-
биных парней сколько угонов на, счету... А мама даже рада будет: она
боится, что я на велико шее сломаю.
     И Чирок первый раз улыбнулся:  виновато, нерешительно, с прось-
бой не лишать его чуда. Но вдруг помрачнел. Сказал Кириллу:
     - А тебя опять начнут трясти, будто ты виноват.
     - Что?- удивился Кирилл. И проговорил искренне:- Ну вот это ме-
ня волнует, как прошлогодний снег.
     - Все равно никто не верит,  - с удовольствием разъяснила Жень-
ка.- И папа его не поверил.- Она увидела удивленное лицо  Кирилла  и
сообщила:- Ты не знаешь, а я слышала, как твой папа с Евой Петровной
разговаривал. Он сказал, что это бред.
     Кирилл улыбнулся:
     - Это у него любимое выражение.
     Потом он осторожно взял Чирка за острый локоть, подержал.
     - Ладно, Петька, живи спокойно,- сказал Кирилл. Он это без нас-
мешки сказал, и Чирок поднял на него тревожные еще, но уже благодар-
ные глаза.- Живи спокойно,- повторил Кирилл и  подумал:  "Если  смо-
жешь".- Мы никому не скажем, мы обещаем. А ты делай все сам. С день-
гами и вообще. Ну, ты же понимаешь...
     - Я  сделаю,-  шепотом сказал Чирок и глаз не опустил.- Честное
слово!
     Потом он заморгал и отвернулся,  и Кирилл его пощадил,  не стал
смотреть. Ведь у Чирка не было зеленого павиана Джимми.
     - Поехали!- сказал Кирилл Женьке и с ходу взял скорость,  чтобы
проскочить брод. Хотя совсем рядом был мост.
     Поднявшись на  улицу Грибоедова,  Кирилл и Женька пошли пешком.
Женька неуверенно поглядывала на Кирилла. Наконец спросила.
     - Ты считаешь, что это правильно?
     - Да, - сказал Кирилл.- Считаю. А ты нет?
     - Я... не знаю. Получается, что мы с ним заодно.
     - Почему заодно?  Он деньги отдаст...  А тащить его к Еве или к
директору на допрос я не обязан. А тебе что, хотелось?
     - Ну что ты.. - прошептала Женька.- Но я думала, что надо.
     - Не надо...  Не могу я, Женька, - вдруг признался Кирилл. - Он
идет такой впереди,  понурый...  Будто по правде преступник.  Еще бы
руки за спину заложил - и совсем.
     - Руки он не мог: он велосипед вел,- тихо сказала Женька.
     И Кириллу показалось, что она все поняла.
     - Может быть, так и надо,- раздумчиво сказала Женька.- И Чирко-
ву лучше и всем. А то такое пятно на отряде...
     - Вот вторая Евица-красавица, - усмехнулся Кирилл.- Вам бы уни-
версальный пятновыводитель купить в химчистке.
     - А что, разве я неправильно говорю?
     - На чем пятно, ты сказала?- переспросил Кирилл.
     - На всем отряде.
     Кирилл посмотрел на нее сбоку и медленно, отчетливо сказал:
     - Нет никакого отряда. Неужели ты не понимаешь?
     Нет, она не понимала. Она очень удивилась.
     - А что... есть?
     - А  ничего.  Просто  тридцать семь человек и Ева Петровна Кра-
совская.  Отряд - это когда все за одного. А у нас? Одного избивают,
а остальные по углам сидят.
     - Зря ты так,- примирительно сказала Женька.
     - Нет, не зря. Почему никто не заступился? Ну за меня и за дру-
гих,  на кого зря наклепали,  - ладно...  А за Чнрка, когда его Дыба
мучил?
     - Не знали же...
     - А почему не знали?
     - Но он же не говорил.
     - А почему не говорил?
     - Ну... я откуда знаю?
     - Знаешь. Потому что бесполезно было.
     - Почему?
     - А потому,  что боимся.  Потому, что шпана сильнее нас... хоть
мы и гордость школы, правофланговый тимуровский отряд. Ура-ура! Зато
у нас на смотре строя и песни первое место! За шефство над старушка-
ми - благодарность. За вечер немецкого языка - премия...
     - Ну  чего ты,  Кирилл...- жалобно сказала Женька.  - Разве это
плохо?
     - А  помнишь,  весной Кубышкин с синяками пришел?  Его парни на
хоккейной площадке излупили,  просто так, ни за что. Кто-нибудь ска-
зал, что надо заступиться? Хоть что-нибудь сделали? Одни охали, дру-
гие смеялись...
     - Ты тоже смеялся.
     - Нет,- сказал Кирилл.-Тогда я уже не смеялся.  Но я тогда  еще
боялся многого...
     - А... сейчас?- осторожно спросила Женька.
     - А сейчас все равно...- усмехнулся он.
     - Что все равно? - удивилась Женька.
     - Все  равно,  боюсь  или нет,- спокойно объяснил Кирилл.- Так,
как Чирок, я бояться все равно не буду. Потому что он один, а у меня
друзья есть.
     - Да? - быстро спросила она и опустила глаза.
     - Да...- сказал Кирилл, не поняв ее. И повторил:- А Чирок один.
     - И поэтому ты его пожалел?
     То ли насмешка; то ли пренебрежение почувствовались в Женькином
вопросе.  А может быть, Кириллу это показалось. Но ответил он серди-
то:
     - А кто придумал,  что человека нельзя пожалеть?  Если один раз
человек не выдержал, разве его нельзя простить?
     - Ну почему? Можно...
     - И дело не только в Чирке. Еще мать у него...
     - Я понимаю.
     - Ничего ты,  Женька, не понимаешь,- сказал Кирилл.- Потому что
у тебя нет брата.
     - Я же не виновата, что нет,- ответила она почти шепотом.
     - Да ты не обижайся.
     - Я не обижаюсь,- сказала она обрадованно.
     Они посмотрели друг на друга и разом улыбнулись.
     - Про Чирка - никому,- предупредил Кирилл.
     Женька торопливо кивнула несколько раз. Потом спросила:
     - А твоему Антошке сколько месяцев?
     - Три с половиной.
     - Славный такой...  И так песни слушает...  Кирилл, а откуда та
песня?  Ну,  которая "Колыбельная"...  Она же не колыбельная в самом
деле.
     - Так,  просто песня...- небрежно сказал Кирилл. И сразу вспом-
нил  тот  котел  из ветра и волн,  и вырастающую на глазах гранитную
стену с дурацкой надписью "Ура,  Маша, я твой", и Митьку-Мауса, пру-
жинисто сжавшегося у бушприта...


                           Глава девятая

     - Боимся,  братцы?- спросил Саня  Матюхин.  Тихо  спросил,  без
обычной взрословатой нотки.
     - Будто ты не боишься,- заметил Валерка.
     - Есть маленько,- согласился Саня.
     - Я тоже... маленько, - со вздохом сказал Митька-Маус.
     Остальные промолчали.

     ...Когда в  тросах  стоячего  такелажа  начинает  ровно и тонко
свистеть ветер, это значит - сила его достигла шести баллов. На мач-
тах спортивных гаваней поднимают черные шары:  сигнал,  что парусным
шлюпкам и яхтам не следует соваться на открытую воду.  Конечно, слу-
чается  парусникам ходить и при таком ветре и покрепче,  но дело это
связано с риском.  Все тут зависит от умения  экипажа  и  надежности
судна.
     Сейчас ветер не свистел,  а выл,  тросы гудели,  а по озеру шли
рядами пенные валы.
     Когда твое судно укрыто за надежным мысом  и  прочно  стоит  на
двух  якорях,  а  сам ты смотришь на взбесившееся озеро с гранитного
валуна, который неподвижно пролежал на берегу миллион лет и пролежит
еще  столько же,  волны и ветер кажутся нестрашными.  Даже интересно
смотреть.  Интересно, если знаешь, что тебе не надо выходить под па-
русом вон туда,  на середину,  где нет ничего,  кроме свиста и дыбом
встающей воды...
     Впрочем, можно было и не выходить.  Но ветер, плотный и душный,
приносил с другого берега запах гари,  а над зубчатой  кромкой  леса
вставал желтоватым длинным облаком дым.  Лес горел, и огонь, видимо,
шел к озеру широкой полосой. Он мог перерезать дороги. А на той сто-
роне,  на  крошечном выступе берега,  среди сосен и валунов,  стояла
желтая палатка.
     Палатку не было видно отсюда, но ребята знали, что она там. Ку-
да ей деться?
     Утром, когда  еще  не свистело так по-сумасшедшему,  а дул нор-
мальный ветер в три балла, "Капитан Грант" шел курсом крутой бакштаг
вдоль южного берега.  Здорово шел.  Были поставлены все паруса, даже
летучий кливер.  Бурлила за кормой струя, трепетал под гафелем оран-
жевый  флаг,  а Митька-Маус сидел на носу и пел страшным голосом пи-
ратскую песню: "Дрожите, лиссабонские купцы..."
     Июльское солнце было ясное,  вода синяя,  почти как на море,  а
леса стояли спокойные и не чуяли беды.
     Хорошо начинался первый долгий поход "Капитана Гранта". И толь-
ко одно было плохо: несколько дней назад поссорились неразлучные Юр-
ки. Что у них случилось, никто не знал. Ссорились они сдержанно: го-
ворили друг другу "спасибо" и "пожалуйста", если делали что-то вмес-
те,  но друг на друга не смотрели.  И, если не было общего дела, тут
же расходились.
     Когда люди ругаются,  обвиняют друг друга, можно во всем разоб-
раться и помирить их. А если вот так, молча и спокойно?
     Накануне похода Дед не выдержал.
     - Да что у вас стряслось?!- заорал он.- Лучше  бы  уж  разодра-
лись! Всю душу измотали!
     Юрка Сергиенко надул губы,  ссутулился и отошел в сторону. Юрка
Кнопов угрюмо глянул на Деда и шепотом спросил:
     - Как это мы будем драться?
     - Не возьму в поход, - в сердцах сказал Дед.
     - Разве мы что-нибудь не так делаем?- по-прежнему шепотом спро-
сил  Юрка Кнопов.  Он и тут по привычке сказал не "я",  а "мы".  Дед
плюнул. А чуть позже сказал Кириллу:
     - Черт с ними. Может, в походе у них все наладится.
     Кирилл кивнул...
     Сейчас, когда  шли вдоль берега.  Юрки работали на подветренных
шкотах стакселя и кливера. Хорошо работали - паруса, налитые в