роить  маленький,  но настоящий корабль,  ему обещали помощь два
взрослых приятеля.  С ними Дед и перевез шлюпку в город.  Это было в
конце прошлого лета. Осенью же один приятель начал писать кандидатс-
кую диссертацию,  а второй женился, и жена убедила его, что возиться
с корабликами несолидно.
     Тогда и пришел на выручку Митька.  Через своих приятелей он уз-
нал, где в округе есть люди, неравнодушные к парусам. Привел сначала
деловитого Саню Матюхина,  потом Алика Ветлугина и Валерку  Карпова,
выгнанных  за случайные школьные двойки из кружка судомоделистов при
домоуправлении (правда,  там они строили модели катеров и понятия не
имели, чем шхуна отличается от фрегата). От Алика узнали про корабль
неразлучные Юрки...
     И дело пошло,  потому что мальчишки попались дружные, диссерта-
ции и женитьбы им не грозили,  а строительство  двухмачтового  крей-
серского парусника они считали вполне серьезной работой, не игрушка-
ми.
     Только один  раз  Кирилл видел,  как Дед всерьез рассердился на
Митьку-Мауса. Это было в середине июня. "Капитан Грант", уже с надс-
тройками и рубкой, почти готовый к спуску, стоял во дворе. Рядом ле-
жали грот-мачта и бизань-мачта с надетыми вантами. Юрки в третий раз
красили  черной  эмалью  борта,  Алик и Валерка привинчивали к белой
рубке длинные иллюминаторы из оргстекла.  Кирилл, Саня и Дед рассте-
лили  на  траве главный парус - грот и суровыми нитками обметывали в
парусине специальные отверстия - люверсы.
     Митька сидел под высокой кормой,  украшенной точеным узором,  и
покрывал оранжевой краской спасательный круг, который Дед хитрым пу-
тем раздобыл через завком. Красил, конечно, не только круг, но и се-
бя.
     Насмешливый Валерка покосился на Митьку и громко сказал:
     - Опять будет Деду вечером работа: Мауса отскребать.
     Митька сообщил,  что, если Валерка не умолкнет, отскребать при-
дется их двоих. Причем Валерку больше.
     - Не  догонишь,-  сказал Валерка.-Ты все равно к краске прилип,
не отклеишься.
     Митька-Маус вскочил  и с грозным кличем помчался к ехидному Ва-
лерке. Тот пустился через двор. Митька запнулся за Дедовы ноги и по-
летел на парус.  Он успел по-кошачьи навернуться в воздухе,  упал не
на парусину,  а рядом,  но правой рукой все же  врезался  в  верхнюю
часть грота. И отпечатал свою ладонь.
     Вот тут-то Дед помянул всех морских и сухопутных чертей,  обоз-
вал  Мауса  балбесом и разгильдяем и мрачно посоветовал ему собирать
чемоданчик,  чтобы ехать в пионерский лагерь.  В этот лагерь  Митьку
активно пытались сплавить родители.
     Митька молчал и отчаянными глазами смотрел на черное дело своих
рук. Точнее, на оранжевое дело. Потом тихонько заревел.
     Сначала все ужасно опечалились.  Масляную краску  до  конца  не
отскрести и не отстирать,  значит, нужна заплата, да еще с двух сто-
рон: оранжевая лапа Мауса проступила сквозь парусину.
     И вдруг Кириллу пришла в голову счастливая мысль:
     - Слушайте,  а ведь у яхт всегда есть знаки на парусах!  Всякие
эмблемы! Пускай у нас будет знак руки.
     - В честь чего это?-хмуро спросил Дед.- В честь этого обормота?
     Но было-уже ясно, что мысль подходящая.
     - Это будет означать,  что мы все сделали своими руками,- разъ-
яснил Алик Ветлугин.
     Они в самом деле почти все сделали сами,  если не считать дыря-
вого старого корпуса шлюпки.  Но и его пришлось приводить в порядок:
менять доски обшивки,  обдирать,  олифить, шпаклевать, шкурить, кра-
сить... И паруса выкраивали сами, только сшивать на машинке помогала
Митькина мама,  которую ребята почтительно называли Надеждой Никола-
евной. А сам Митька добросовестно исколол иглой все пальцы, пришивая
к парусным кромкам пеньковую веревку-ликтрос.  И,  вспомнив про это,
все решили,  что будет даже справедливо, если Митькина ладонь навеки
останется на парусине.
     Дед проворчал,  что  только  чудо  спасло бестолкового Мауса от
ссылки в лагерь "Веселые Ключи". Все понимали, что угроза была липо-
вая,  но торжественно поздравили Митьку. Потом Дед поаккуратнее при-
рисовал на парусине Митькину ладошку, обвел ее оранжевым кругом, а к
этому  кругу присоединил острые лучи.  Получилась ладонь в солнышке.
Так и появилась эмблема "Капитана Гранта".
     В тот вечер с делами управились поздно, и Дед сказал:
     - Кир, ночуй у меня. Завтра с утра опять работа.
     Кирилл сбегал  к автомату и позвонил домой.  Мама разрешила:  у
Векшиных гостила бабушка, она вместе с мамой нянчилась с Антошкой, и
без помощи Кирилла могли обойтись.
     Остальные позавидовали: им тоже хотелось ночевать у Деда. Кроме
Кирилла,  все жили близко, поэтому быстренько сгоняли домой и отпро-
сились.
     Улеглись в сарае, где недавно стоял "Капитан Грант". Дед прита-
щил кучу старых пальто и одеял. Устроили постели и думали, что будет
веселая ночь с болтовней, страшными рассказами и шутками.
     Но утомление сразу дало себя знать. Алик успел рассказать толь-
ко одну короткую историю про сиреневых марсиан и  засопел  в  начале
второй. Остальные тоже быстро притихли.
     Кирилл не спал.  Усталость ровно гудела в каждой жилке.  Горели
от солнца плечи,  тихонько ныли исколотые пальцы,  но это было нест-
рашно и даже приятно.  Пахло сухой травой, теплым деревом и краской.
Тихонько посвистывал носом отмытый Митька. В полуоткрытой двери све-
тилось закатное небо. Кирилл слышал, как во дворе возится с железным
корытом Дед. Потом к нему подошла Надежда Николаевна.
     - Улеглись морские волки?- спросила она.
     - Спят уже. Умотались.
     - А Митя как?
     Кирилл почувствовал, что Дед усмехнулся:
     - Как всегда: носом в коленки и посапывает.
     - Спасибо тебе за Митю, Гена...
     - Да ну,  что ты.  . . - растерянно откликнулся Дед. Помолчал и
вдруг сказал:- Это тебе спасибо, Надюша.
     - Господи, мне-то за что?
     - Да вот так... Лучше мне с ним. Теплее, что ли...
     - Теплее... Зато и хлопот сколько... Безалаберный он...
     - Митька как Митька.  Он боевой.  Видишь, помог мне экипаж наб-
рать.
     Надежда Николаевна тихонько засмеялась:
     - Мало тебе одного хулигана...
     Дед, мажется, тоже засмеялся. Потом сказал немного удивленно:
     - Никогда не думал, что с ребятишками свяжусь. Еще в школе ком-
сомольское поручение давали вожатым быть у пятиклассников, так я как
от чумы...  Хоть режьте,  говорю, а не буду. А теперь вон, целое се-
мейство.
     Надежда Николаевна вздохнула и тихо (Кирилл еле расслышал) ска-
зала:
     - Своего тебе надо, Гена.
     Дед промолчал и так же тихо ответил:
     - Чего теперь об этом...
     - Никак не пойму,  что у вас получилось с Катей...  Она же тебя
любила.
     - Жалела,- хмуро сказал Дед.
     - Жалость без любви не бывает.  Если и жалела, что плохого? По-
чему говорят, что жалость-это обязательно обидно?
     - Да она себя жалела. И гордилась... Такая великодушная: за ка-
леку вышла.
     - Генка,  да ты дурак!-  как-то  по-девчоночьи  тонким  голосом
воскликнула Митькина мама.- Ты же все сам придумал!  Ну,  что такого
страшного с твоей ногой!
     - Да я не про ногу, а вообще... Про неудачи. Она думала, что из
меня знаменитый кинематографист получится, а все не так...
     - А ты не мучайся. Все у тебя еще впереди.
     - А я и не мучаюсь,- сказал Дед.- Это с виду у меня жизнь  сей-
час растрепанная, а на душе спокойно, честное слово... Видно, сам не
знаешь,  где чего найдешь. Ну, вот кто поверит, что может быть такая
радость: ходить в темноте между мальчишками, слушать, как дышат, ук-
рывать получше...
     - Я поверю.
     - Ты сказала:  своего надо. Конечно... Только знаешь, этих я бы
все равно не оставил.  Сперва думал: просто работники, экипаж, чтобы
с кораблем управляться. А вышло, что главное не корабль, а они...
     - Хорошие  ребята!- согласилась Надежда Николаевна.- Славные...
Только вот этот,  тощенький, светлоголовый... Кирилл, да? Непонятный
какой-то...
     - А что непонятного?- настороженно спросил Дед.
     - Не знаю. Диковатый, что ли... И немного беспризорный.
     - Просто он стеснительный.  А что касается  беспризорности,  то
все они охламоны.
     - Все - это другое дело. А у него отец на большом посту, важная
фигура. Казалось бы, мальчик из такой семьи... Как-то поинтеллигент-
нее должен выглядеть...
     Дед засмеялся:
     - Ты приглядись.  Дело ведь не в растрепанной голове. Он иногда
таким аристократом может быть...
     "Мамочки! Это я-то?" - простонал про себя Кирилл.
     А Дед, помолчав, добавил:
     - Нет, Кир хороший. Он мой друг.
     Кирилл благодарно улыбнулся в темноте,  вздохнул тихонько и на-
чал засыпать.


     До того вечера Кирилл никогда не думал, что отец у него "важная
фигура".  Он понимал, конечно, что у отца сложная и большая работа -
главный  инженер  завода отвечает за все производство,  - но при чем
здесь важность?
     "Важная фигура"-это звучало как "большой чин".
     Жили Векшины совсем не роскошно, в малогабаритной квартире, до-
рогими подарками Кирилла не баловали, если не считать велосипеда (но
это было потом).  Порой бывало трудновато с деньгами, особенно когда
родился Антошка и мама уволилась, а расходов прибавилось.
     Внешность Петра Евгеньевича Векшина тоже не  отличалась  солид-
ностью и важностью.  Он был невысокий, лысый, с круглым животиком да
и весь какой-то кругловатый. Когда волновался или хотел что-то дока-
зать,  начинал мелкими шажками быстро ходить по комнате,  заталкивая
большие пальцы за подтяжки на плечах,  и оттягивал  тугие  резиновые
полоски вверх. Словно старался приподнять себя над полом.
     Кирилл не огорчался,  что у отца не героический вид.  Он просто
не  представлял,  что папа мог бы выглядеть иначе.  К тому же Кирилл
знал, что в молодости папа служил на границе да еще был перворазряд-
ником по стрельбе и лыжам.  Согласитесь, что это не хуже, чем герку-
лесовы плечи или мушкетерские усы.
     В последние  годы  Петр  Евгеньевич  спортом  не занимался,  но
кое-какие навыки сохранил. Кирилл в этом убедился позапрошлой зимой.
Он с мальчишками гонял шайбу на асфальтовой площадке перед домом,  а
Петр Евгеньевич шел откуда-то веселый и довольный. Поглядел, как на-
падающие лупят мимо ворот, и сказал с чувством:
     - Эх, мазилы!
     Игроки остановились, и сердца их наполнились тихим воэмущением.
Даже Кирилл оскорбился.
     - Обзывать легко,- сказал он. - Попробовал бы сам.
     - А чего ж! Давай! Могу один против команды!
     Ребята засмеялись.
     Тогда Кирилл обиделся и немного испугался за отца.  И за  себя.
Теперь все будут дразнить:  папа-звезда хоккея.  Отец коротко глянул
на него и сказал:
     - Дай-ка клюшку.
     Кирилл вздохнул и дал.
     - Начали,- небрежно предложил Петр Евгеньевич пятерым противни-
кам.
     Те восторженно заорали и бросились в атаку.  Они были уверены в
победе.  И напрасно. Петр Евгеньевич обвел нападающих, пробился, как
пушечное ядро, сквозь защиту и тут же вклепал противнику первую шай-
бу. Потом заколотил им еще три. Кирилл таял от гордости.
     - Хватит,- сказал отец.- Играете вы прилично,  однако со старой
гвардией связываться вам рановато... Пошли, Кирилл, обедать!
     Петр Евгеньевич,  видимо, по-мальчишечьи был доволен своим пос-
тупком. Он сказал Кириллу:
     - Есть еще порох... Здорово я их, а?
     - Здорово!- сказал Кирилл,  но решил,  что небольшая критика не
повредит.- Только все-таки ты запыхался слегка. Зарядочку делать на-
до.
     - Ой,  надо!-согласился отец.-Понимаю. Самому тошно, брюхо рас-
тет... Разве я такой был в розовой юности?
     - Не такой, - сказал Кирилл.
     У него над кроватью висела в латунной рамке от эстампа  большая
фотография.  На  снимке  худенький мальчишка в вельветовом костюме -
короткая курточка с "молнией" и брючки,  застегнутые под коленками -
мчался  по  асфальтовому  спуску  на самодельном самокате.  Волосы у
мальчишки разлетелись от встречного ветра,  а глаза сияли от счастья
и  удали.  Это и был Петр Евгеньевич Векшин в возрасте одиннадцати с
половиной лет.
     Кирилл нашел  такую  фотографию в бабушкином альбоме и попросил
отца увеличить ее в заводской фотолаборатории.
     - Зачем тебе?- поинтересовался отец.
     - Надо,- сурово сказал Кирилл.- Когда притащу двойку или запись
в дневнике и ты начнешь меня воспитывать, я буду смотреть на эту фо-
тографию и говорить: "Папа, папа, а сам ты всегда был образцом успе-
ваемости и дисциплины?"
     - Дельная мысль,-согласился отец. - Но лучше повесь мамину кар-
точку. Дневник-то чаще всего смотрит она.
     Кирилл грустно вздохнул:
     - Какой смысл? Мама всю жизнь была отличницей.
     Рядом с фотографией на фанерной полочке стояла модель  корабли-
ка.  Вернее, не модель, а просто самодельная игрушка: корпус из сос-
новой коры, мачты-лучинки, косые лоскутные паруса. Но это была доро-
гая для отца и для Кирилла вещь.  Петр Евгеньевич построил крошечную
кривобокую шхуну,  когда ему было семь лет.  Этот первый в его жизни
кораблик чудом сохранился я потом стал семейной реликвией.  А любовь
к моделям у отца осталась до сих пор.
     Уже третий  год  Петр  Евгеньевич строил большую модель фрегата
"Южный ветер".  Фрегат с метровыми мачтами стоял на телевизоре и  на
первый взгляд казался вполне готовым.  Но на самом деле работы оста-
иалось еще много:  нужно было сделать и укрепить сотни мелких  дета-
лей.
     Кирилл не увлекался этим делом,  как отец.  Во-первых, терпения
не хватало,  а во-вторых, это все-таки модель. Вот если бы настоящий
корабль построить!..  Но помогал отцу он охотно.  В свободные вечера
они  усаживались перед фрегатом и дружно занимались оснасткой.  Отец
вытачивал тоненьким напильничком лапу  бронзового  якоря  или  спицу
крошечного штурвала, а Кирилл особым узлом ввязывал в ванты ступень-
ки из ниток - выбленки. Это у него здорово получалось.
     Они работали и о чем-нибудь разговаривали.  А иногда пели морс-
кие песни: папа - сипловатым баском, негромко, а Кирилл - сперва то-
же тихонько, а потом от души. . . Однажды Кирилл спросил:
     - Папа,  ты с детства кораблями увлекаешься, а почему на "Сель-
маше" работаешь? Почему не стал судостроителем?
     - В нашем-то городе? Бред какой. . . - сказал отец, разглядывая
под лампой узорчатую крышку для кормового фонаря.
     - Почему в нашем? Поехал бы куда-нибудь. Ты же был неженатый...
     - Не мог я после школы.  Мама, твоя бабушка, болела. Ну и пошел
я на "Сельмаш".  Сперва для заработка, а потом понравилось. Люди хо-
рошие были вокруг,  расставаться не хотелось.  Знаешь, повезло мне с
людьми, до сих пор радуюсь...
     Он надел крышку на фонарь и полюбовался работой. Потом сказал:
     - Между прочим,  комбайны тоже корабли. Наверно, сам видел, как
они по хлебам идут. Будто по волнам. И штурвалы...
     - Видел,- согласился Кирилл. Но комбайны были все-таки сухопут-
ными кораблями. А Кирилл думал о парусниках. Он предложил:
     - Давай построим яхту. Хотя бы маленькую, на двоих.
     - А что! Это идея. Вот только время выбрать...
     Но яхта не модель,  время не  выбиралось.  Хорошо,  что  судьба
улыбнулась Кириллу и привела его на улицу Осипенко...

     На следующий вечер после разговора Деда с племянницей,  который
невольно подслушал Кирилл, отец попросил:
     - Помоги мне бегучий такелаж на фок-мачте провести.  Я понимаю,
у тебя сейчас не те масштабы, но уважь престарелого отца.
     Кирилл уважил.  Они  протягивали  через крошечные блоки суровые
нити и сосредоточенно сопели. Потом Кирилл спросил:
     - Папа, а почему у нас нет машины?
     Отец так удивился, что запутался в нитках н встал.
     - А собственно... Что за бред? Ты почему это спросил?
     - Ну... просто.
     - Странно...- Отец сунул пальцы за подтяжки и попытался припод-
нять себя.- Раньше ты об этом не спрашивал. Позавидовал кому-то?
     - Да просто так подумал. Можно было бы всем поехать путешество-
вать...
     Отец заходил из угла в угол.
     - В принципе это мысль. Я и сам как-то думал. Но видишь ли, ма-
шина - это деньги, а у нас все как-то... на более важные вещи. И по-
том с машиной столько хлопот: гараж, запчасти, техосмотры...
     Он встал за спиной у Кирилла и смущенно произнес:
     - Тогда у нас вот таких вечеров, пожалуй, не будет.
     - Мы  бы в гараже вдвоем возились.  Тоже хорошо,- тихо произнес
Кирилл.
     - Неужели это так важно?- спросил отец. Чтобы он не расстроился
совсем, Кирилл засмеялся:
     - Да ты не думай, что я так уж о машине мечтаю. Я только вспом-
нил. Про тебя говорят, что ты важная фигура, а фигуре, по-моему, по-
лагается иметь "Волгу".
     - Ну,  во-первых, у меня есть служебная. А во-вторых... кто это
говорит?
     - Ты не знаешь. Женщина одна... Да не о тебе и разговор-то был,
а  обо  мне,- успокоил Кирилл.- Она сказала:  "Отец-фигура,  а сын -
обормот".
     - Ну, это - другое дело,- с облегчением вздохнул отец. Но потом
все-таки спросил: - А собственно, почему ты обормот?
     Кирилл вскочил со стула и крутнулся перед отцом на пятке.
     - Наверно,  из-за такого вида.  Мама тоже говорит... Потому что
босой все время.
     - Подумаешь!- сказал Петр Евгеньевич. - Я в твоем возрасте тоже
в башмаки не залезал. Босиком приятнее.
     Кирилл был вполне согласен с отцом.  Сначала  постоянно  бегать
босиком  было  трудновато,  но  потом понравилось.  Кирилл теперь не
только видел землю,  но еще как бы пробовал ее на ощупь: шелковистую
траву,  нагретый песок у озера, прохладные лужицы на асфальте, кото-
рые оставила поливальная машина, горячие чугунные ступени на старин-
ном мостике через овраг,  бархатную пыль тропинок. Если даже закрыть
глаза, все равно будто все это видишь.
     А потом  прибавилось  еще одно праздничное ощущение:  ребристая
твердость новеньких педалей.  Отец подарил велосипед  -  авансом,  в
честь еще не близкого дня рождения.
     У Кирилла и раньше был велосипед - старенький, расхлябанный. Но
он совсем рассыпался в прошлом году. А отец купил оранжевый складной
"Скиф" - легонький,  компактный,  с мягким седлом и рулем, как у го-
ночного мотоцикла.
     Кирилл тихонько замычал от восторга.
     - Это  пока  вместо машины,- серьезно сказал отец.- Сгодится на
ближайшие годы?
     Кирилл нежно сказал:
     - Лошадка моя... Да он в тысячу раз лучше машины.




                            Глава пятая


     Велосипед, как хорошая лошадь,  требует ухода. Например, лошади
надо время от времени менять подковы,  а велосипеду заклеивать каме-
ры.  Этой работой Кирилл и занялся, вернувшись из школы в тот злопо-
лучный день,  когда случилась история с кошельком.  Мама ушла, а Ки-
рилл снял с велосипеда шины...
     Антошка вел себя благородно: тихо посапывал и смотрел свои мла-
денческие сны.  Но когда Кирилл поставил на место  заднее  колесо  и
подтянул конуса,  Антошка, видимо, решил, что не стоит слишком бало-
вать братца. Завозился и захныкал.
     Кирилл мягко  подскочил  к  деревянной кроватке,  катнул ее ту-
да-сюда и замурлыкал песню про серого кота.  Антошка еще раз хныкнул
нерешительно и опять засопел. И в это время раздался длинный звонок.
Кирилл тихо помянул черта и прыгнул в переднюю.  Распахнул дверь. На
пороге стояла Женька Черепанова.
     Она уже переоделась после школы и была теперь этакая  принцесса
в желтом мини-платьице,  розовых гольфах и бантиках. Подумаешь, воз-
душное создание...
     - Трезвонишь,  как на пожаре,- злым шепотом сказал Кирилл.- Ре-
бенок в доме.
      - Ой, прости, пожалуйста, я забыла.
     Кирилл молча пошел в комнату. Женька двинулась за ним.
     - Пыль  с  улицы  можно бы и не таскать в комнату,- заметил Ки-
рилл.
     Черепанова стала торопливо расстегивать белые сандалетой. Потом
осторожно,  словно кошка на горячую железную крышу, ступила розовыми
гольфами на колючую циновку из морской травы. Сразу видно, не ходила
босиком девочка.
     Проснувшийся Аятошка не ревел,  но и спать не собирался. Пускал
пузы