Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
емоданчик вчерашнего газовщика, рядом
на полу покоился гаечный ключ. "В кладовку, что ли, их пока сунуть? -
подумал Данилов. - Или вовсе выкинуть? Они уж теперь ему и не нужны..."
...Ночной газовщик играл вчера гаечным ключом у Данилова перед
физиономией и ждал, когда Данилов откроет ему дверь.
- А что так поздно? - спросил Данилов. - И именно ко мне?
- Мы всех обходим, - сказал парень из Мосгаза. - Есть необходимость
предотвратить аварию.
Данилов снял цепочку и открыл дверь. Данилову было любопытно, как поведет
себя парень. К тому же он и вправду мог прийти из Мосгаза. Утром вышел по
поводу аварии и теперь вот идет. В коммунальных делах Данилов был жизнью
ученный, а потому и приветливый.
- Сюда, сюда, - сказал Данилов, подталкивая газового человека на кухню. -
Я уж давно хотел вас вызвать. У меня две ручки туго поворачиваются и газ еле
идет.
Попав на кухню, газовщик к плите не пошел, а устало опустился на
югославскую табуретку и зевнул.
- Вот поглядите, - Данилов стал крутить ручки кранов, - с какой натугой
идут. И еще - не могли бы вы этот оранжевый кран духовки заменить на
обычный, белый, а то некрасиво... Я заплачу...
- Гаечным ключом, что ли, я заменю?
- У вас, наверное, в чемоданчике техника есть?
- И пошутить нельзя! - сказал газовщик теперь уже не простуженным
голосом. - Ты и своих не узнаешь!
Тут Данилов поглядел на парня внимательнее.
- Кармадон!
Данилов бросился к Кармадону, они обнялись. В лицейской юности Данилов с
Кармадоном особыми друзьями не были, Данилов имел посредственное
происхождение, а Кармадон с братом - напротив, прекрасное, однако Данилов
среди золотой демонической молодежи считался шалопаем куда более удачливым и
замечательным, и Кармадон с братом. Новым Маргаритом, глядели на него как
кольцо Сатурна на сам Сатурн. И уж каждый раз на контрольных в лицее с
молящими глазами списывали у него гороскопы. Другой бы на месте Данилова
держал Кармадона у себя в свите на побегушках, но Данилов гусарить гусарил,
однако ко всем в отношениях был ровен и великодушен. Теперь Данилов искренне
обрадовался лицейскому приятелю, хотя и жил последние двадцать лет без
всякой нужды в Кармадоне.
Кармадон снял грязную шапку и мазаный ватник, выпрямился, как бы подрос,
изменился в лице, стал походить на самого себя. Данилов разглядел его и, как
ни старался, улыбки сдержать не смог.
- Ты что? - спросил Кармадон. - Одет, что ли, я не так?
- На улице ты, пожалуй, выделялся бы... - сказал Данилов.
- Это мне ни к чему, - сказал Кармадон.
Последний раз Кармадон был на Земле и в Москве в пятьдесят четвертом году
и теперь напомнил Данилову посетителей блаженной памяти коктейль-холла на
улице Горького, давно уж превращенного в мороженный дворец. Имел Кармадон
витой кок, набриолиненный и напудренный, крапчатый пиджак с ватными плечами,
галстук с розовой, порочной обезьяной, брюки в обтяжку и туфли на отчаянной
самодельной подошве, оранжевой, с рубцами. Лицо вот только у Кармадона было
уже не юное.
- Нынче по-иному одеваются, - пояснил Данилов. - Я не образец, но ты
можешь воспользоваться моим платьем.
- Спасибо, - сказал Кармадон. - Зачем мне разорять тебя. Ты мне покажи,
что носят, я преобразуюсь.
Данилов пошел в комнату, стал искать журналы, потом заглянул в бар,
коньяка в бутылке было на донышке. Он расстроился, но тут же вспомнил, что
имеет право перейти в демоническое состояние и воспользоваться средствами на
представительство! Данилов в демоны и перешел. Кармадон без особой энергии
пролистал журналы и тотчас же оказался в усах и густых кудрях до плеч,
приобрел он также замшевую куртку и вельветовые штаны с замечательным
ремнем. Однако казалось, что он не рад свежему наряду. Он опять зевнул.
- Да что мы тут на кухне! - воскликнул Данилов. - Пойдем в комнату. Или
куда хочешь. Лучший стол накроют! Ты голоден с дороги! Пожелай все, что есть
и чего нет, я тебе тут же любой напиток, любой продукт сыщу! Демоническое
тебе, небось, надоело. Нашу экзотику, небось, подать?
- Мне много не надо, - сказал Кармадон. - И никуда не пойдем. Здесь и
посидим.
Мысленный заказ Кармадона Данилова удивил и опечалил. Данилов сам не
прочь был сейчас поесть вкусно, выпить армянского, однако он гостю ничего не
сказал, а на кухонном столике возникла бутылка ликера "Северное сияние" - по
мнению Данилова, подкрашенного глицерина с сахаром, давно уж засохшая и в
черных критических точках корейка из железнодорожного буфета и из того же,
видно, буфета две порции шпрот на блюдечках с локомотивами. Единственно, что
Данилова обрадовало, - это бутылки минеральной воды "Кармадон". Отца
нынешнего гостя не раз умиляли воспоминания о климатическом и лечебном
курорте Кармадон, что в Осетии, в горах, вблизи Казбека: то ли папаша
пролетел там и, веки разлепив, любовался кавказскими видами, то ли купался
он в теплых источниках с игривыми пузырьками, то ли смывал в них земные
болезни, то ли, напротив, имел на фоне вершин приключение с красавицей
горянкой - одним словом, в память о снегах и минеральных водах Осетии он и
назвал младенца Кармадоном.
Откупоривая "Северное сияние", Данилов взглянул на столик и улыбнулся:
- Может, и теперь ты боишься меня разорить?
- Нет, - сказал Кармадон, - у меня ни аппетита, ни жажды с дороги. Я и
плохо запомнил ваши деликатесы. В последние годы я ел и пил все
молибденовое. А ты что хочешь, то и бери. Меня не стесняйся...
Данилов ощутил в руке бокал коньяка, и рядом обозначился цыпленок табака
из "Арагви".
- Не желаешь для начала? - спросил Данилов.
Кармадон даже поморщился, взглянув на приобретения.
- Нет, я серьезно... Ты меня извини, я устал. Меня и на разговор с тобой
теперь не хватит. Сидел в канцеляриях, писал отчеты о трудах, потом ждал
каникулярных бумаг, зубами скрипел - ты знаешь наших крючкотворов.
- Ты ванну с дороги прими, - сказал Данилов.
- Пожалуй, и приму, - кивнул Кармадон, выглотал "Северное сияние" из
горлышка и шпроту, рыбку дохлую, давно уж бестелесную, приложил к губам.
Вода шумела в ванной, а Данилов на кухне, разделавшись с цыпленком
табака, покусился на седло барашка, вызванное его волей из Софии. Из самой
Софии, а не с площади Маяковского, где даже и воля Данилова не могла бы
помешать седлу барашка возникнуть из вареной говядины, а то и из
пришкольного кролика. Всю неделю Данилов держался на пирожках и бутербродах,
теперь в охотку тратил представительские средства.
В ванной все стихло. Данилов забеспокоился, как бы Кармадон, грешным
делом, не затопил нижние квартиры. Он ведь мог углубить ванну километра на
два, а то и на сколько захотел бы, и резвиться в ее подводных просторах, а
жильцы бегали бы теперь с тряпками и ведрами.
- Кармадон! - крикнул Данилов.
Кармадон не отозвался.
"Уж не утоп ли он?" - испугался Данилов.
- Кармадон!
- Что... - услышал Данилов. - А-а-а... Прости... Я задремал... Ты что?
- Да я... - смутился Данилов. - Спину тебе потереть?
- Ну потри... - вяло ответил Кармадон.
"Странный он какой-то, - подумал Данилов, - вечно был живой, беспечный,
просто попрыгун, а тут... Стало быть, и на бессмертных действуют годы!"
Из воды виднелась лишь голова Кармадона, и Данилов, намылив жесткую
мочалку, попросил Кармадона подняться. Кармадон с трудом встал, тело его
Данилова озадачило. Кармадон, как и любой иной демон, был, по школьным
понятиям Данилова, лишь определенным духовным выражением материи и мог
принять любую форму, какая бы соответствовала его желаниям и
обстоятельствам. То есть выглядеть хотя бы и птичьим пометом, и пуговицей от
штанов, и бурундуком, или даже точкой, или траекторией, или никак не
выглядеть. По давней моде или в результате поисков оптимального варианта, а
может, и по договоренности, чтобы легче было общаться, демоны в своем кругу
предпочитали заключать себя в человечьи тела. А на Земле-то уж Кармадон и
подавно должен был бы смотреться человеком. Он и имел теперь в основном
человеческое тело, на правом плече даже с татуировкой-девизом: "Ничто не
слишком", но сквозь тело это там и тут, в самых неожиданных местах,
проступало нечто металлическое, а может, и не металлическое. На теле
Кармадона Данилов видел предметы или органы, некоторые из них были
неподвижны и как бы с наростом мха, другие же, с щупальцами и присосками,
двигались, дергались, синели и словно бы задыхались. Из ребра Кармадона
торчал странный прут, словно обломок шпаги, он качался, издавая тонкий,
ухающий звук. Данилов спросил:
- Что с тобой? Я не потревожу это губкой?
- Что? - сказал Кармадон и оглядел себя. Некая досада отразилась на его
лице, он покачал головой. - Ах, опять это... Никак не могу отделаться от
всего волопасного... Задремал - и опять оно возникло во мне!
Он проглотил что-то белое, задрожал, поморщился и стал вполне человеком.
При этом вода в ванне поднялась столбами, а когда опала, была уже синей.
Данилов от души натер Кармадону спину, усердствовал губкой возле лопаток
и вдоль позвоночника, обещал отвести в ближайшие дни Кармадона в хорошую
парную с пивом в шайках, и Кармадон, казалось, был доволен.
Когда Кармадон, красный и тихий, в банном халате сидел опять на кухне и
пил минеральную воду, столь любезную его отцу, Данилов грыз миндальные
орехи, посыпанные солью, и ни о чем Кармадона не спрашивал. Кармадон больше
молчал, но иногда и говорил. И все об условиях своих трудов в созвездии
Волопаса.
Данилов, как известно, к сложностям технических знаний не стремился, а
Кармадон, в лицейскую пору, и тем более. И теперь, понял Данилов, в
экспедиции Кармадона не было особых научных целей. В созвездии Волопаса
Кармадона послали на планету Бета Мол, или, как ее называли на жаргоне
служебных отчетов, - "Сонную Моль". Планета, размером побольше Земли,
собственным населением именовавшаяся Глирой, была исключительно
молибденовая. И духовные ценности имелись на ней молибденовые, а уж
материальные - тем более. Кармадон не мог объяснить Данилову почему, а
Данилов все равно не стал бы ломать себе голову, но и всякие там
газообразные, текучие, плакучие, висящие, тающие и танцующие вещества - все
они на Глире были производными из молибдена. Живых существ, братьев землян
по разуму, узнал Данилов, имеется там видимо-невидимо, но все они
существуют, передвигаются, трудятся, плодятся, размножаются не на какой-либо
покатой тверди, а внутри тягучего мира, и пути их неисповедимы. Землянину
его братья во вселенной - волопасы (сами себя они называют глирами) -
показались бы похожими на металлические болванки (а они-то, глиры, при виде
его и вовсе бы сплюнули), рельсы не рельсы, но вроде рельс, только пошире и
попросторнее. Однако и на болванках этих есть удобные места для всяких
необходимых органов и приспособлений. Шарообразное тягучее состояние планеты
имеет и общий разум, или общий дух, и этот разум-дух в отчетах Кармадона
назывался не иначе как - Сон. Да, болванки-волопасы движутся, питаются, о
чем-то думают, на что-то намекают, что-то изобретают, устраивают
цивилизацию, против кого-то интригуют, но все это происходит с ними в
беспробудном молибденовом сне. Болванки имеют возможность сплетаться одна с
другой, вплывать одна в другую, протекать сквозь целые группы себе подобных,
и тогда сплетаются их сновидения, а в сновидениях возникают новые сюжеты и
катаклизмы, так их цивилизация дальше и идет. Кармадон получил особое
задание ("Нравственного порядка", - только и сообщил он Данилову), и каково
было ему внедриться в сновидения волопасов! Сам-то он спать не имел права!
Долго мучился Кармадон, а все никак не мог войти хоть в какое-нибудь
молибденовое разумное существо. Потом придумал: намазал себя мылом ("Я
аристократ, ты же знаешь, а тут эти вонючие снабдители из экономии прислали
мне дегтярное!"), намазал и кое-как втиснулся в сновидения одного наивного
волопаса-глира. А потом пошло! Потом Кармадон даже имел и любовные
приключения, и депутатом его сделали, и хотели назначить пенсию, и вручили
молибденовый кристалл первой степени. Но ведь все эти годы он не спал!
Просматривал сновидения и путал их, а сам не спал! А днями назад, уже дома,
сидел в своей Канцелярии от Нравственных Переустройств и писал отчеты о
проделанной работе - и тут не мог позволить себе зевнуть хоть бы разок. Не
желал искажать репутацию аса со спецзаданием. Да и себе хотел доказать, что
он способен и на большее.
Тут Данилов не удержался и задал вопрос, какой непременно задал бы Миша
Муравлев (и мой сын тоже):
- А они, эти волопасы, эти глиры, с Землей-то контакт не хотят
установить?
- Они-то, может, и хотели бы, да у них ничего не выйдет, - сказал
Кармадон. - Да и на кой вам контакт-то с ними, с беспробудными! А им с вами!
Я им теперь таких сновидений насочинил...
И Кармадон опять зевнул. А левый глаз его стал туманиться. "Нет, он
здорово изменился, - подумал Данилов, - постарел или действительно
смертельно устал. Осунулся. Серьезный, даже удрученный какой-то, а тоже был
шалопай".
- Я тебе сейчас постелю, - сказал Данилов, - ты у нас и отоспишься. Хоть
обе недели спи.
- Нет, Данилов, - Кармадон встал. - Я не могу расслабиться... Я уж и
так... Иначе я... Какой же я иначе ас? Ты прости, но я сейчас тебя покину...
Мне нужно побыть синим быком.
- Тебе со мной скучно... Или я...
- Ты не обижайся и не предполагай плохого... Просто последние годы на
этой Сонной Моли я только и думал: вот выпрошу премиальную прогулку на Землю
и побуду там синим быком... Хоть неделю... А потом я вернусь...
- Где же ты собираешься им побыть?
- Где-нибудь... Где тепло...
- Но я отвечаю за твою безопасность.
- Данилов, - Кармадон улыбнулся, даже несколько по отношению к Данилову
снисходительно, - я теперь стал сильный и жестокий.
- Я не собираюсь опекать тебя. Но я хорошо знаю Землю и мог бы хоть
советом уберечь тебя от неловких ситуаций... Тепло сейчас в Африке. Но там
тебя попробуют заставить пахать землю, а гуляющий свободно - ты будешь
странен. Быков любят в Испании и в Южной Америке, но любят их любовью
особенной, и вдруг эта любовь на корриде тебе не понравится?
- Разве все это важно?
- Ну смотри...
- Давай выпьем на посошок! И я пойду.
Опять в руке Кармадона появилась бутылка глицеринового ликера "Северное
сияние", и раскрошенная шпрота стала плавать в воздухе возле его рта.
Данилов поднял бокал с коньяком. Выпили. Закусили. Кармадон как был в банном
халате и тапочках на босу ногу, так и пошел к двери. Верен он был старой
наивной привычке дедов исчезать через те же отверстия, в какие и появился.
- Ну будь здоров, Кармадоша, - сказал Данилов растроганно. - Ни пуха
тебе, ни пера!
- К черту! - сказал Кармадон, вышел на лестничную площадку и рассыпался в
воздухе.
10
Данилов вернулся тогда на кухню и в задумчивости отпил глоток коньяка.
"Что же я его Кармадошей-то назвал! - расстроился Данилов. - Нехорошо вышло.
Разве он мне теперь Кармадоша!.." Данилову стало стыдно. Слабость свою в
момент расставания он склонен был приписать действию на голодный желудок
алкоголя, а потом и софийского седла барашка, от которого Данилова чуть ли
не разморило. Но все равно чувство стыда и неловкости не прошло. Бедным,
жалким провинциалом, пустившим слезу умиления перед влиятельным гостем,
ощущал себя Данилов, хотя слезу и не пускал. Не раз подмывало Данилова
сказать Кармадону о времени "Ч", попросить совета, а то и поддержки, но
неприлично было бы сразу же заводить с гостем разговор о делах. А вдруг
Кармадон знал о времени "Ч"? Данилов вспомнил все его слова и посчитал, что
вряд ли. Да и стал бы тогда Кармадон шутить с Мосгазом! А впрочем, кто
знает... Но как изменился Кармадон! Остепенился, осунулся от серьезного
отношения к жизни, даже вышел в асы со спецзаданием! Но ведь и сам Данилов
изменился, в иную, правда, сторону. Ни советчиком, ни приятелем не мог
теперь Кармадон прийтись Данилову, в крайнем случае - знатным покровителем.
Но Данилову ли просить о подачках!
Но как быть дальше? Нынешний Кармадон мог и на каникулах наделать на
Земле дел, к этому все шло. Прежде Данилов полагал, что сумеет - хитростью
или особыми развлечениями - направить энергию Кармадона в мирное русло. Как
бы теперь не вышло кровопролитий и массовых драм. "Хоть бы я его на хунту
какую натравил!" - сокрушался Данилов. Желание Кармадона побыть синим быком
не показалось ему странным. Сам он однажды, находясь на летних офицерских
сборах, возымел пустое, на первый взгляд, мечтание. Во второй месяц службы
только и думал: "Вот вернусь и сразу же съем десять порций чебуреков!" И что
ему дались эти чебуреки, не очень раньше страдал он по ним. А еще раньше,
после первого курса консерватории, в романтическом порыве он ушел с
геологами коллектором в якутские тундры. И там пристало к нему неистребимое:
"Увижу по возвращении первый рояль - сразу же сыграю на нем хоть и собачий
вальс". И сыграл. Вот и Кармадон сочинял волопасам или глирам сновидения, а
сам рвался в синие быки.
"Эх, как бы нам теперь кровопролитиев избежать!" - вздохнул Данилов.
Наутро он и позвонил Наташе, с волнением услышал ее милый голос и
пригласил Наташу на "Кармен" с Погосян.
Собравшись в путь по заботам Клавдии. Данилов чемоданчик Кармадона,
ватник, шапку и гаечный ключ все же решил сунуть в кладовку, вещи были не
его, и не он им годился в судьи. Имелось у Данилова минут десять. Данилов
японским транзистором нащупал "Маяк" и не без трепета взял папку с нотами
композитора Переслегина. Однако занимательная информация, звучавшая по
"Маяку", не позволила Данилову настроиться на серьезное чтение нот. "Ладно,
ночью посмотрю", - решил Данилов. Сначала передали новости о шахматах, потом
о фигурном катании. И тут диктор сообщил, что в трехстах километрах от
побережья Центральной Африки на острове Принсипи, входящем во владение
Португалии1 - Сан-Томе и Принсипи, в рощах хинного дерева обнаружен и пойман
синий бык необыкновенных размеров. Профессор из Оксфорда Чиверс, немедленно
вылетевший на Принсипи, назвал поимку быка принсипскими крестьянами подвигом
для науки и заявил, что мифические, но возможные снежный человек и чудовище
из озера Лох-Несс - существа менее сенсационные, нежели исполинский бык. По
сообщениям западных агентств, продолжил диктор, синий бык сегодня утром
самолетом прибыл в Мадрид.
Данилов так и похолодел.
А тем временем слово для комментария было предоставлено обозревателю по
внешнеполитическим вопросам Юрию Странникову. Тот рассказал об условиях
труда принсипских крестьян в уходах за хинным деревом и выразил восхищение
мужеством и талантом тех же простых крестьян, поймавших исполинского синего
быка. И это в то время, отметил Странников, когда знаменитые экспедиции,
снаряженные на доллары и фунты, экипированные новейшей техникой и пищевыми
тюбиками, сплошь и рядом не могут отловить ни снежного человека, ни
плавающего дракона Несен, ни хоть кого-нибудь другого. И тут же перешел к
испанскому миллионеру Бурнабито. Этот владелец фабрик подтяжек считается еще
и спортивным меценатом, на его деньги содержатся футбольные клубы, на его
день