- Понятно. Скажите, Нулкэр, у вас не складывается впечатление, что
господин Мугид превосходно осведомлен о происходящем с нами? Я имею в виду
эти сверхталанты на сутки.
  
  - А даже если и так? Он в этом не признается, можете не сомневаться.
  
  - А вы не задумывались, почему?
  
  - Что - почему ?
  
  - Да все - почему! - воскликнула Карна. Потом понизила голос и пояснила:
  - Почему Мугид
стал повествователем и почему живет здесь, в Башне , почему мы на сутки
   становимся
обладателями сверхъестественных способностей, и почему старик знает об
этом, и почему он скрывает свое знание, а не помогает нам? Почему, наконец,
мы сами ничего не предпринимаем?
  
  - Ну, последнее я могу вам объяснить. Заметьте, что с самого утра и до
  позднего вечера у
нас нету ни одной свободной минуты. Мы просыпаемся - нас будят стуком в
дверь, - завтракаем и внимаем. Затем обедаем и внимаем.
  Или вообще сидим до вечера голодные, потому что не отрываемся от
повествования, после ужинаем и идем спать, вымотанные настолько, что не
способны даже подняться ночью, когда слышим чей-то крик.
  Разумеется, мы ничего не предпринимаем. У нас нету времени даже
задуматься об этом как следует.
  
  - Господа, - произнес Мугид. - Если вы не против, давайте отправимся
вниз, чтобы начать новое повествование.
  
  Я обличающе взмахнул рукой:
  
  - Видите?
  
  - Да, - кивнула Карна. - Вижу. Но с этим нужно что-то делать, вы не
согласны?
  
  - Согласен, но что? - мы поднялись из-за стола и вышли вслед за
остальными. Только Данкэн увлеченно колдовал над тарелкой с тортом.
  
  Девушка вздохнула.
  
  - Не знаю. Но что-то, несомненно, делать нужно.
  
  Журналист оторвался от сладкого и присоединился к остальным.
  
  - Давайте поразмыслим над этим, - предложил я, - а завтра утром поделимся
своими мыслями по этому поводу.
  
  - Давайте. Это на самом деле...
  
  
  
  ПОВЕСТВОВАНИЕ ВОСЬМОЕ

  Это на самом деле была всего лишь церемония, а не торжественные похороны,
которых удостаивался каждый усопший правитель-Пресветлый. Просто предыдущие
умирали на руках своих слуг, а от Руалнира осталась только
полуразложившаяся голова, которую и в гроб-то не положишь. Какие уж тут
похороны...
  
  Скорбная процессия вышла из ворот дворца и направилась к Аллее владык.
Под эту Аллею еще в незапамятные времена отвели обширную парковую зону, в
которой устанавливали памятники всем бывшим правителям-Пресветлым. А в
самом дальнем конце Аллеи чернела большая металлическая дверь, ведущая в
гробницу усопших членов династии. Аллея была свободна для посещения и
считалась одной из достопримечательностей Гардгэна. Лишь в гробницу
невозможно было войти постороннему:
  хитроумный механизм, изготовленный древними мастерами, открывал дверь
только тогда, когда в небольшую замочную скважину вставляли и проворачивали
положенное количество раз специальный ключ. Ключ сей хранился у Харлина, и
сейчас лежал в кармане его траурного одеяния.
  Когда настанет время, дворцовый казначей выйдет и исполнит свой долг,
отпирая дверь в гробницу, а покамест он шагал, скорбно склонив голову,
вместе со всеми. Рядом с Харлином шел с прямой спиной Талигхилл, и лицо его
не отражало ни единого чувства.
  
  В городе стало непривычно суетно и серо. Хмурые лица прохожих, угрюмые
взгляды, сжатые в кулаки руки. Не было здесь того, что именуют всеобщей
скорбью об усопшем, хотя Руалнира, вроде бы, и любили, и почитали. Так вот
оно и получается: живешь и не знаешь, как о тебе после упомянут - одной
строчкой в крошащемся летописном свитке или массой толстенных книг;
надгробным камнем или роскошным памятником; искренней слезой или
безразличным взглядом, брошенным на мертвое тело...
  
  Длинная похоронная процессия растянулась. Впереди несли пустой закрытый
наглухо гроб, украшенный цветами и лентами, за ним шли скорбящие. Простой
люд несмело толпился у домов и смотрел.
  
  Тонко пищали дудки, вяло отзывались барабаны и совсем уж жалобно подавали
голос струнные инструменты. Талигхилл шагал по мостовой, наступая на черные
лепестки, которыми ее усеяли согласно традициям.
  
  Они добрались до Аллеи владык к тому моменту, когда небо над головами
стало угрожающе темнеть. Жрецы, как и полагалось, вознесли к нему свои
молитвы (Руалнир почитал многих Богов, так что сегодня вспомнили не только
имена Ув-Дайгрэйса и Оаль-Зиира), потом вход в гробницу с ее прелым
воздухом был распечатан. Гроб внесли внутрь и водрузили на каменное
возвышение, спугнув оттуда сонную крысу. Хвостатая спряталась в углу за
кучкой ветоши и удивленно наблюдала за людьми - маленькие круглые глазки
блестели в свете факелов. Наверное, крыса рассчитывала знатно попировать
после того, как они уйдут, но просчиталась - гроб пуст.
  
  Были произнесены необходимые слова, сыгран прощальный гимн, и церемония
завершилась.
  Еще один правитель династии стал историей.
  
  Когда вышли, снаружи уже вовсю лил дождь. Джергил заботливо протянул
Талигхиллу накидку, но тот чуть резковатым жестом передал ее какой-то из
вельможных дам, моментально вымокших и напоминавших теперь мокрых павлинов.
Ко дворцу Талигхилл пошел так же, пешком. Влажные расползающиеся на кусочки
черные лепестки липли к сапогам.
  
  
  С этим покончено. После обеда - возведение на трон. Прилюдное. И
прилюдное же объявление войны с Хуминдаром - для тех дураков, кто еще не
догадался, что Руалнир умер не от апокалипсического удара.
  
  
  Джергил с Храррипом одними взглядами раздвигали толпу перед Пресветлым, и
он шел, разбрызгивая сапогами пьющие дождь лужи. Только сейчас ему до
одури, до невозможности захотелось спать. Но похоже, что до вечера урвать
на отдых хотя бы пару часов не удастся. Да и вечером... Что там? -
очередное заседание? Скорее всего...
  
  
  Процессия втянулась во дворец, и ворота захлопнулись, отсекая смущенную,
почти немую толпу от вельмож и телохранителей. Народ не расходился, потому
что еще с утра глашатаи сообщили о предстоящих мероприятиях государственной
важности. Хотя, конечно, людей интересовало не красивое зрелище (ну чего
красивого в мокром, как котенок, будущем правителе?), а новости.
Неопределенность всегда пугает, а особенно тогда, когда в воздухе начинает
пахнуть войной.
  
  Во дворце все уже было готово к возведению на трон. В том числе и сам
трон. Его украсили двумя черными лентами, символизировавшими траур по
Руалниру, а над спинкой повесили венок из алых цветов. Сам тронный зал
пропах благовониями и немножко - свежестью, которую принес с собой
нежданный дождь. Вельможи толпились вдоль золотистой ковровой дорожки,
ведущей от дверей к трону. У самого трона, по обе стороны, стояли Тиелиг и
Вашук
  - верховные жрецы Богов Войны и Мудрости.
  
  Талигхилл заглянул в тронный зал через щель в двери и мрачно покосился на
стражников. Те почтительно задрали к потолку подбородки и делали вид, что
не видят ничего из того, что видеть им не положено.
  
  Жутко хотелось спать, и уж совсем не хотелось идти сейчас в зал. Но он
все-таки толкнул створки двери и вошел, а герольд уже торопливо выкрикивал
ритуальные слова. Началось.
  
  
  Вельможи у стен зашевелились, забряцали парадными саблями и испустили
волну разнообразных духов, которая мгновенно перебила ощущение свежести,
пришедшее вместе с дождем.
  Талигхилл мысленно поморщился, но на лице его ничего не отразилось - для
подобных вещей Пресветлый был слишком хорошо воспитан. Он всегда старался и
будет стараться впредь избегать многолюдных церемоний, но если уж судьба
вынудила попасть на таковую - терпи.
  
  Тиелиг поймал его взгляд и опустил свои морщинистые веки, подбадривая:
иди, не волнуйся.
  
  Принц сделал первый шаг по дорожке к трону, понимая, что это было
последнее мгновение в его жизни, когда он осознавал себя принцем.
  Через десяток шагов он станет правителем Ашэдгуна. Для этого нужно всего
самую малость:
  признаться в том, что у него есть дар Богов. Жаль, что Домаб сейчас в
имении - уж он-то порадовался бы, услышь такое из уст

  /своего сына/

  Талигхилла.
  
  
  Неслышно ступая по ковровой дорожке, Пресветлый приблизился к трону на
установленное традицией расстояние. Очередь теперь была за жрецами.
  
  Вашук - низкорослый немолодой мужчина с сединой на голове и в бороде и с
необычайно светлыми голубыми глазами - шагнул вперед и произнес речитативом
первую тхору:
  
  - Ты к нам пришел, чтоб править этим миром,

  и пыль дорог лежит на сапогах.
  
  Но прежде, чем воссесть на трон, скажи нам,

  что есть богатство?
  
  Тхоры были построены так, чтобы испытуемому не нужно было ломать голову и
вспоминать ответ.
  
  - Прах.
  
  Теперь шаг в сторону Пресветлого сделал Тиелиг:
  
  - Был Хреган удостоен Дара. Нынче
  
  
  ты претендуешь на старинный трон.
  
  Яви ж нам знак, как то велит обычай,

  что ты - Пресветлый. Есть ли Дар?
  
  Эту тхору верховный жрец Бога Войны писал специально для Талигхилла.
  
  - Да. Сон.
  
  Теперь предстояло самое сложное. Пресветлый надеялся, что он не позабудет
  слова,
которые должен был произнести.
  
  - Моя отметина - провидческие сны.
  
  Они - вам знак, что избран я Богами.
  
  Ответьте мне - и будьте же честны -

  вы признаете?
  
  Оба верховных жреца склонили головы, а потом весь зал, как один великан,
прогремел:
  
  - Да! Ты будешь править нами!
  
  Талигхилл величаво подошел к трону и воссел на нем под шумные овации всех
присутствующих. Еще одно, и здесь все закончится. Останется только
выступление перед народом, и можно будет вернуться к делам.
  
  
  - Я вам клянусь, что стану править мудро,

  не буду кланяться ни року, ни деньгам.
  
  Заботиться не о себе - о людях,

  я обещаю вам.
  
  Тиелиг и Вашуг громко провозгласили:
  
  - Да будет так!
  
  На этом церемония завершилась, и правитель Талигхилл, поднявшись с трона,
вышел из зала прочь. Снаружи его ожидали другие дела, более важные, чем
принятие заверений в преданности от сотни надушенных вельмож. С ними можно
будет поговорить потом.
  
  Жрецы шагали позади. Талигхиллу не нужно было оглядываться, чтобы
убедиться в этом.
  Он миновал долгий коридор, вышел во внутренний дворик и остановился,
чтобы подождать Тиелига и Вашука.
  
  - Ну что, все прошло, как следует? - спросил он у них.
  
  - Да, Пресветлый, - подтвердил Тиелиг. - Закон соблюден, так что ни у
кого не будет ни малейшей причины сомневаться в вашем праве на трон.
  
  - Отлично. Теперь давайте закончим все это выступлением перед народом и
займемся более насущными проблемами.
  
  - Да, время поджимает, - согласился Вашук. - И сейчас дорога каждая
минута.
  
  - Я боялся, что ты скажешь нечто подобное, - проворчал Талигхилл. - Ну
что же, пойдем.
  
  Он направился к выходу из дворца. Телохранители мгновенно образовали
  вокруг него
плотное кольцо и не разжимали до тех пор, пока не пришли на главную площадь
города.
  
  Жрецы, оказавшись чуть позади процессии, переглянулись, и Тиелиг развел
руками:
  
  
  - Некоторые пытаются шутить, когда смерть заглядывает им в лицо.
Талигхилл относится как раз к такому типу людей. Но это совсем не означает,
что он не способен реально оценить сложившуюся ситуацию.
  
  - Кажется, ты знаешь о нем очень много, - улыбнулся Вашук.
  
  - Что поделать? Руалнир просил меня присматривать за ним.
  
  - А если бы не попросил?
  
  - Но он ведь попросил, - пожал плечами Тиелиг. - К чему думать о том,
чего не случилось, хотя и могло случиться? - этого ведь не изменить.
  Лучше уж как следует поразмыслить над тем, что еще может случиться. И
соответствующим образом подготовиться к этому.
  
  - Если сие возможно, - уточнил Вашук.
  
  - Разумеется.
  
  Процессия добралась к главной площади Гардгэна, и Талигхилл,
сопровождаемый телохранителями, поднялся на помост, с которого обычно
провозглашались важные новости. Вокруг уже колыхалась непривычно молчаливая
толпа.
  Среди простого люда мелькали доспехи стражников, следивших, чтобы никто
не злоумышлял против правителя. Тиелиг и Вашук поднялись на помост вслед за
Талигхиллом и встали с двух сторон.
  
  Пресветлый легонько дернул плечом, словно хотел обернуться к жрецам, но
потом передумал. Он поднял к небесам правую руку - требование тишины, - и
толпа, казалось, перестала дышать.
  
  - Народ Гардгэна! Вместе с вами я скорблю об ушедшем правителе, моем отце
- великом Руалнире. Он правил вами мудро, и тень войны не закрывала солнце
над вашими головами. До последних дней это было так, но Хуминдар, куда ваш
правитель ездил с посольством мира, вероломно уничтожил всех приехавших и
объявил нам войну. В такие тяжелые дни я принимаю трон и титул ашэдгунского
правителя. И обещаю, что до тех пор, пока будет биться мое сердце, я не
перестану мстить хуминам за смерть отца. Мужчины, настала пора отложить в
сторону молоты и взяться за мечи!
  Вы нужны армии, чтобы защитить ваших детей и женщин от того, что движется
на нас. Ашэдгунцы никогда не были рабами - не станем же ими и сейчас!
  
  Толпа взревела, и сотни людей взметнули свои руки к небу, потрясая ими в
приступе ярости.
  
  Во всеобщем гаме слова Тиелига смог расслышать только Пресветлый:
  
  - Хорошо сказано! Самое время уходить. Ничего более говорить не нужно -
  это только
перебьет то настроение, в котором они находятся сейчас.
  
  Правитель кивнул:
  
  - Именно так я и собирался сделать.
  
  Они начали спускаться с помоста, и телохранителям пришлось как следует
поработать, чтобы проложить путь к дворцовым воротам через бушующую толпу.
  
  Уже у самых стен дворца их догнала высокая мускулистая женщина в
блестящих доспехах. Ее черные, коротко остриженные волосы стягивал тонкий
обруч; большие карие глаза смотрели на Пресветлого внимательно и
требовательно. Из-за плеча у воительницы выглядывал короткий боевой лук, а
на полном бедре покачивался в ножнах изогнутый клинок.
  
  Женщину можно было бы назвать красивой, если бы не тонкая нитка шрама,
пересекавшая ее левую щеку.
  
  - Мой правитель, - сказала она сильным, не лишенным привлекательности
голосом. - Мой правитель, мне нужно поговорить с тобой.
  
  Джергил вопросительно посмотрел на Талигхилла.
  
  - Пускай войдет вместе с нами во дворец, - велел Пресветлый. - Там и
  поговорим. Да
поторапливайтесь - я не хотел бы умереть, будучи раздавленным в объятиях
восторженной толпы!
  
  - Похоже, ты оказался прав касательно шуток, - тихо заметил Вашук.
  
  Они миновали ворота и оказались во внутреннем дворе, где сейчас было
непривычно людно. Предвоенные хлопоты сказывались на всем, в том числе и на
жизни дворца.
  
  Правитель обернулся к воительнице и, нахмурившись, сказал:
  
  - Так о чем же ты хотела говорить со мной?
  
  - Вам нужны бойцы? - без обиняков спросила женщина. - Я уполномочена
представлять членов Братства Вольных Клинков. Мы пришли в Гардгэн, чтобы
подороже продать свое умение сражаться.
  
  - Джергил, пускай кто-нибудь отведет ее к Армахогу, - велел своему
телохранителю Пресветлый. - А нам, пожалуй, стоит отправиться в зал для
совещаний.
  
  - Думаю, господин, что старэгх тоже находится там, так что нам по пути с
этой дамой, - заметил верховный жрец Бога Войны.
  
  - Скорее всего, вы правы, Тиелиг. Пойдем.
  
  Они зашагали по коридорам к залу, и за все это время воительница ни
единым знаком не выказала своих эмоций по поводу увиденного. А ведь
все-таки коридоры дворца оставались коридорами дворца, даже в военное
время. На целые стены дорогие гобелены, изображавшие древние сражения в
таких деталях, о которых могли только мечтать некоторые сказители;
бесценные вазы с уникальной росписью; ковры, по которым и ходить-то
совестно своими грязными туфлями!.. Но ничего из окружающих красот не
отразилось эмоциями на лице воительницы. Тиелиг подумал, что, наверное, не
зря она представляет здесь всех наемников, собравшихся в столице, чтобы как
можно дороже продать свои мечи. И побывала эта женщина в переделках, о
которых Талигхилл даже представить себе не сможет. Одним словом, весьма
полезный человек, если как следует ее заинтересовать. Но цену себе
воительница знает, так что придется поломать голову.
  
  В зале для совещаний было пустовато - часть из тех, кто последние два дня
почти безвылазно находился в нем, воспользовались сегодняшним перерывом,
чтобы хоть немного поспать. Только Армахог напряженно шелестел древними
картами да в углу, прислонившись к стене и наполовину соскользнув с кресла,
дремал Харлин.
  Шаги вошедших заставили его проснуться, и некоторое время дворцовый
казначей озадаченно глядел на Талигхилла со спутниками, пытаясь сообразить,
где же он находится. Потом вспомнил, приосанился и, прикрывая рукой
непрошеный зевок, поднялся:
  
  - Церемонии завершились?
  
  - Да, - подтвердил Талигхилл. - Вполне успешно. Но кажется, Харлин, вы их
благополучно проспали.
  
  Казначей смущенно кашлянул:
  
  - Признаться, так оно и было.
  
  - Ничего, - успокоил его правитель. - Я бы на вашем месте поступил точно
так же, поверьте.
  
  Потом повернулся к старэгху:
  
  - Армахог, я привел вам женщину, которая представляет некоторое
количество Вольных Клинков. Они предлагают нам свои услуги.
  
  Старэгх оторвал взгляд от карт и посмотрел на гостью; глаза его
неожиданно сверкнули:
  
  - Тэсса, ты ли это?!
  
  - Вы знакомы?
  
  - Да, Пресветлый, - признался Армахог, выбравшись из-за стола и заключая
воительницу в свои объятия. - Когда-то она служила сотником под моим
командованием - самым молодым сотником из всех, мне известных. Но потом...
- старэгх наткнулся на тяжелый взгляд Тэссы и скомканно завершил, - потом
ей захотелось погулять по миру.
  Вот и ушла.
  
  - Вполне объяснимое желание. Ну и как он, мир?
  
  - Ничего особенного, - пожала плечами воительница. - Правда, я здесь не
затем, чтобы делиться впечатлениями, но если когда-нибудь попросите, я
расскажу вам, мой правитель.
  
  В устах другой эта фраза могла бы приобрести определенную двузначность,
но произнесенная Тэссой, она означала именно то, что означала.
  
  - Хорошо, оставим на некоторое время разговор о впечатлениях, - произнес
Талигхилл, усаживаясь на свое место во главе п-образного стола. - В данный
момент меня интересует два вопроса. Первый: где все, кто должен сейчас
находиться в зале? Харлин, если вас не затруднит, передайте стражникам у
дверей, чтобы они разыскали всех необходимых людей и настоятельно
пригласили сюда. Проблема с Хуминдаром еще не разрешена, так что отдыхать
рано.
  
  - А второй? - спросила Тэсса.
  
  - А второй как раз касается тебя, женщина, - невозмутимо продолжал
Пресветлый. - Я хотел бы поподробнее услышать о твоем предложении.
  
  Воительница прищурила свои большие изумрудные глаза:
  
  - Скажите, Пресветлый, почему, обращаясь к Армахогу и своему казначею, вы
используете уважительную форму, а ко мне - нет? *

  
  
  * Примечание. В Ашэдгуне существует несколько форм обращения. Те из них,
которые соответствуют русскому ты , применяются между господином и рабом
(слугой), т. е. используются человеком, находящимся на более высокой
общественной ступени; или же между близкими людьми. Форма, соответствующая
русскому вы , употребляется теми, кто плохо знаком, но имеют примерно
одинаковый общественный статус; также выказывает уважение и почтение.
  
  
  
  Талигхилл удивленно привстал:
  
  - Что?! Да ты...
  
  - Подождите, Пресветлый, - вмешался старэгх. - Тэсса - такого же
высокородного происхождения, как и господин Харлин. Кроме того, сейчас, как
я понял, она управляет достаточно большим количеством воителей, что
приравнивает ее к моему статусу. Так что вопрос Тэссы вполне закономерен.
  
  - Оставь это, Армахог, - резко произнесла женщина, делая шаг вперед и
глядя на правителя глазами, в которых полыхал гневный огонь. - Даже если бы
я была последней безродной