- Я думал, она себя исчерпала.
  
  - То есть, вы сдаетесь? Вы, начавший все это, требовавший от меня
соблюдения каких-то тайн; когда мы почти добрались до сути Башни , - вы
сдаетесь!
  
  - Странный вы человек, господин Данкэн, - теперь настал мой черед качать
  головой. -
Говорите, как пятилетний мальчишка: сдаетесь , соблюдение тайн , добрались
   до сути .
  Сплошная романтика. Наверное, юноша в очках, с которым вы беседовали,
навеял на вас подобные настроения.
  
  - Юноша в очках ! - фыркнул журналист. - Его ваш разлюбезный Мугид
  просто-напросто
усыпил вскоре после того, как вам привиделся олень. Парень проспал сутки!
  
  - Впрочем, - добавил он, - вам это уже не интересною.
  
  Я отрывисто кивнул и встал:
  
  - Приятного аппетита. И желаю вам как можно более удачно провести этот
выходной.
  
  - Постараюсь.
  
  Прихватив со стола корзиночку с пирожными, я ушел. За спиной фыркнул
журналист, до глубины души возмущенный моим
   отступничеством . Пускай его.
  
  На лестничной площадке со мной столкнулся генерал в отставке . Мельком, в
разговорах я слышал его имя - Шальган, - так что теперь имел возможность
вежливо приветствовать коллегу по вниманию. Что и не преминул сделать.
  
   Генерал насупленно одернул на себе пиджачок:
  
  - Добрый день, господин Нулкэр. Идете проведать больную?
  
  Я растерянно посмотрел на корзиночку с пирожными, которую нес с собой.
  
  - Угадали.
  
  Шальган зачем-то сунул свои морщинистые руки в тугие карманы пиджака и
осторожно спросил:
  
  - Вы сегодня встречались с господами Валхиррами?
  
  - Довелось, признаться.
  
   Генерал пытливо посмотрел мне в глаза:
  
  - Вы тоже заметили это.
  
  
  О Боги древнего Ашэдгуна, все начинается с самого начала!
  
  
  - Господин Шальган, простите меня, но я очень тороплюсь. С вашего
позволения...
  
  Он раздраженно взмахнул рукой и встопорщился, как разгневанный дикобраз:
  
  - Ступайте.
  
  И уже вдогонку мне проворчал, думая, что я не услышу:
  
  - Молодежь...
  
  Вырвавшись наконец от этих прозорливых и весьма неравнодушных к чужим
тайнам господ, я зашел к Карне. Оставил у нее пирожные, поболтал пару минут
о том, о сем и, немного успокоившись, вышел, чтобы посетить библиотеку.
Приключений на сегодня, как мне казалось, было достаточно - самое время
тихо-мирно заняться изучением Феномена Пресветлых .
  
  Если и есть в Башне какое-нибудь место, не подпадающее под дурное влияние
необъяснимых метаморфоз и мрачных тайн, так это библиотека гостиницы. У
проходившего мимо слуги (удивительно!
  откуда он только взялся?) я получил ключи и вскоре уже сидел за столом,
листая нужную мне книгу. Прежде чем читать, я заглянул в оглавление,
находящееся в конце этого фолианта. Ага! Вот то, что мне нужно.
  
  
  Раздел назывался Проявления феномена в период после падения династии
Пресветлых и, похоже, был написан и помещен в книгу значительно позже, чем
все предыдущие разделы. Что, в общем, вполне объяснимо, если принять во
внимание (в другое внимание, не в то, которым занимаемся здесь мы) сам
предмет раздела.
  
  Я отрегулировал настольную лампу и углубился в чтение.
  
  
  
                                   РАЗДЕЛ 15
  
  
  Проявления феномена в период после падения династии Пресветлых

  
  
  
  После ан-тэга, объединившего древние Ашэдгун и Хуминдар в одну державу,
время властвования ашэдгунских Богов прошло и династия Пресветлых закончила
свое существование. Но видимо, что-то разладилось в Обители Богов, и первым
признаком этого стало появление на свет Риги, получившего впоследствии
прозвище Проклятый.
  
  Рига родился в семье придворного шута, во время правления Гаттина
Второго. Как свидетельствуют очевидцы, мальчик рос угрюмым и болезненным. И
это вполне объяснимо: с трех лет у него обнаружилась необычная (для того
времени) способность. Рига мог, лишь единожды взглянув на человека,
сказать, как тот умрет.
  
  /Примечание. Этот случай считается первым проявлением дара Богов после
падения династии Пресветлых. Но у нас есть все основания подозревать, что
на самом деле это первый случай, попавший в поле зрения историков. Никто не
может с полной уверенностью утверждать, что до Риги не было обладающих
даром, более того - скорее всего они как раз были. Просто эти люди либо не
пользовались своим даром, либо не афишировали этого, и поэтому остались
безвестными.
  
  Каким путем направилась история, в чьем наследнике, в каком из бастардов
проявился дар уже мертвых Богов? Мы не знаем. И наверное, уже никогда не
узнаем/.
  
  Дар проявился у Риги в три года. Первой жертвой этого дара оказался его
   собственный
отец. Трудно представить себе, что чувствовал трехлетний ребенок, когда
познал такое. Он рассказал об этом матери, но та не поняла, в чем дело.
Мальчика отвели к врачевателю.
  
  Здесь мы приводим избранные места из записок придворного лекаря. Эти
записки чудом удалось обнаружить (особенно если учесть то, что произошло с
их обладателем).
  
   Сегодня ко мне привели сына королевского шута Блюра. Мальчика зовут
Рига, ему три года. Я... /зачеркнуто самим лекарем/

  /зачеркнуто/ я постараюсь. Все-таки, это моя прямая обязанность.
  
  Мать Риги, Веллана, сказала мне, что ее сыну привиделось нечто жуткое. Он
и правда выглядел напуганным, но еще больше испугался, когда увидел меня:
задрожал, у левого века наблюдался нервный тик. Я попытался успокоить
мальчика, но тот неожиданно заплакал и схватился за мамину юбку.
  
  И все-таки он испугался не меня, а чего-то другого. Это было понятно по
тому, что мальчик не пытается убежать от доброго лекаря . Он просто стоял и
плакал. Если бы Риге было не три года, а больше, я бы решил, что он скорбит
о чем-то, но, как мне тогда казалось, для трехлетнего мальчика такие
чувства невозможны.
  
  Я ошибся. И /зачеркнуто/

  Я попросил Веллану выйти на некоторое время и оставить нас одних. Я
думал, что мальчику будет спокойнее, когда мать уйдет - прежде всего
потому, что она так и не поняла, что он хотел сказать. Разумеется, могло
получиться и наоборот
  - Рига мог испугаться, оставшись без Велланы. Однако он не испугался.
  
  Как только его мать вышла, Рига протопал ко мне - трехлетний мальчонка! -
и сказал:
   Позалуста, не кидайте полосок в оцаг! Позалуста!
  
  И вот что - в глазах его я не видел ничего, что так свойственно маленьким
детям, только глубокое внимание и серьезность /зачеркнуто/

  Я решил не спорить:
  
  - Хорошо.
  
  - Обесцаете?
  
  - Обещаю, Рига. А теперь скажи мне, что же случилось?
  
  - Я знаю, как умлет папа, - просто сказал он. - Иво плистлелят из лука. А
есц„ я знаю, как умлет мама. Она пелелезет себе луки стеклом и будет долго
клицать. А...
  
  - Подожди, подожди, - у меня неожиданно закружилась голова, и хотелось
ухватиться за что-нибудь, а лучше - сесть на пол. - Почему ты думаешь, что
все это случится на самом деле?
  
  - Я знаю, - сказал он тогда. И больше ничего. Он знал.
  
  - А... я?
  
  Он потупился:
  
  - А вы блосите полосок в оцаг, и все взолвется.
  
  Я улыбнулся.
  
  - Ну что ты, зачем же мне бросать порошок в очаг? Я никогда этого не
сделаю. Так что ты ошибаешься. И твои папа с мамой не умрут.
  
  - Умлут, - угрюмо сказал он, и глаза Риги наполнились слезами. - Умлут. И
вы - тоже. Я знаю.
  
  /зачеркнуто/ взял с него обещание молчать об этом, а Веллане сказал, что
все в порядке .
  
  Рига на самом деле оказался прав. Но об этом узнали год спустя, когда
один из слуг умер от укуса бешеной собаки. Рига говорил об этом за четыре
месяца до кончины слуги и говорил слишком многим, чтобы сей случай можно
было замять или обойти вниманием. Тем не менее, мальчика на время оставили
в покое, хотя и начали присматриваться к нему (а особенно -
прислушиваться).
  
  И хотя родители, догадавшиеся в чем дело, многократно пытались
воспрепятствовать тому, чтобы он пророчествовал, у них ничего не
получалось.
  
  Слух о сверхъестественных способностях Риги докатился до Гаттина Второго.
  Тот пригласил пятилетнего мальчика к себе и велел рассказать, как умрет
его правитель. Рига заплакал и сказал, что точно не знает. Правитель велел
высечь упрямца, а потом снова призвал его к себе, но результат был точно
таким же.
  
  /примечание. Это единственный известный нам случай, когда Рига не знал,
как умрет тот или иной человек. Вернее, он сказал, что не знает. Было ли
так на самом деле и что стало причиной этого, нам не известно/.
  
  Постепенно, к двенадцати годам, мальчик окончательно теряет всех друзей и
знакомых, так как те сторонятся его, напуганные необычной способностью.
Впрочем, если быть точными, настоящих друзей у него никогда не было.
  Он попросту не успел ни с кем подружиться; напуганные родители запрещали
своим детям играть и разговаривать с Ригой. Они считали, что тот своим
взглядом не видит, а обрекает на ту или иную смерть. Мальчику не было места
при дворе, и он это знал.
  
  Осенью в Гардгэн пришел один из сууров, бродячих мудрецов. Он гостил
недолго. Когда суур ушел, Рига ушел вместе с ним.
  
  Родители не слишком горевали за сыном, который к тому времени причинил им
достаточно беспокойства. Разумеется, они порывались его искать, но довольно
вяло, скорее для вида. Сам Рига им был за это благодарен.
  
  Он странствовал с сууром довольно долго - и вернулся в Гардгэн уже в
возрасте тридцати семи лет.
  
  К тому времени в стране произошел переворот. Гаттин Второй был разорван
собственными псами, один из заговорщиков успел к тому же метнуть дротик,
попавший прямо в горло правителя.
  
  /примечание. Возможно, именно поэтому Рига не был уверен, как именно
умрет Гаттин/.
  
  Шута Блюра, оказавшегося во время убийства рядом с правителем,
пристрелили из лука, а его жена, узнав о случившемся, взрезала себе вены.
Врачеватель же, когда восставшие вошли к нему в покои, швырнул в огонь
порошок; взрыв, случившийся после этого, разворотил стену и, разумеется, не
только покалечил вошедших, но и убил лекаря.
  
  /примечание. В общем-то, не понятно, почему врачеватель совершил
самоубийство. Он вполне мог остаться и жить при новом правителе.
  Некоторые исследователи полагают, что своим предсказанием Рига вынудил
лекаря совершить это. Разумеется, окончательно разрешить этот вопрос мы не
в состоянии/.
  
  В результате переворота власть в стране перешла в руки самозваного
правителя - Зшириза. Впрочем, прожил он недолго.
  
  Проклятый явился в Гардгэн, будучи уже довольно известным. Слава (дурная,
заметим, слава) бежала впереди него, и каждый в стране был абсолютно
уверен, что встретившись с Ригой Проклятым, узнает о том, как умрет.
  
  Оказавшись в столице, предсказатель направился прямиком во дворец.
  
  Ниже мы приводим отрывок из Летописи Ашэдгуна новых времен , писаной
Ганелем.
  
   Месяц Нуз-Ал, день третий.
  
  /пропущено авторами/

  Впустили Проклятого. Я видел Ригу еще мальчиком, и он всегда был
замкнутым, болезненным, с этим своим подрагивающим веком. И теперь я узнал
его только по веку - оно дергалось, как прежде; напоминая мне горло
лягушки. Вокруг Проклятого распространялась явственно ощутимая атмосфера
угрюмой торжественности. Вельможи замирали и опускали глаза, стоило им
только встретиться с ним взглядом. Рига мало обращал на это внимание -
привык, наверное. Он не смотрел по сторонам, шел к трону.
  
  - Зачем ты явился? - сказал ему Зшириз.
  
  - Ты знаешь, - ответил Проклятый. Веко его задергалось сильнее.
  
  Одет был Рига в обычный дорожный халат, не дорогой, но удобный, с
широкими карманами - в эти карманы он и опустил свои руки. Телохранители
напряглись, но Зшириз остановил их взмахом руки:
  
  - Он убивает словом - не действием. Говори. И знай, я не поддамся.
  
  - Я знаю, - сказал Проклятый. - Ты умрешь от кинжала.
  
  - Вс„? - насмешливо спросил Зшириз.
  
  - Нет, - покачал головой Рига.
  
  Он шагнул вперед и резким движением поправил прядь волос.
  
  - Вот теперь вс„.
  
  Я только сейчас понял, что произошло. Правитель сполз вниз, к ступенькам
  своего трона,
он пытался выдернуть скрюченными пальцами кинжал из горла, - но уже не мог.
  
  Телохранители накинулись на Ригу, заломили ему руки, а тот, не обращая на
них никакого внимания, плюнул в лицо умирающего.
  
  - Ты убил Гаттина, - но я мстил за мать и отца.
  
  Это все, что он сказал .
  
  По свидетельству Ганеля, в течение нескольких следующих часов произошел
очередной дворцовый переворот. Кропрэг, сын Гаттина Второго, сумевший
бежать и скрывавшийся вдалеке от родины, воссел на троне благодаря
вооруженной поддержке своих сторонников.
  
  Но эта часть истории Риги Проклятого мало затрагивает предмет нашей
книги.
  Значительно более интересна та роль, которую сыграл в случившемся
безымянный суур, о котором упоминает Ганель.
  
   Месяц Нуз-Ал, день пятый.
  
  /пропущено авторами/

  Рига не принимал участия в происходящем. Он заболел, и в этом было мало
удивительного. Как я уже писал, он всегда был болезненным мальчиком.
  
  За событиями, имевшими, несомненно, историческое значение, на болезнь
Риги никто не обратил внимания. Его положили в людской и забыли о нем.
Никто не хотел возиться с Проклятым.
  
  Это случилось два дня назад. Сегодня во дворец явился суур. Я узнал его -
именно с ним когда-то ушел странствовать Рига. Суур спросил о Проклятом,
его отвели к больному.
  
  /пропущено авторами/

  Месяц Нуз-Ал, день седьмой.
  
  /пропущено авторами/

  Умер Проклятый. Суур был при нем все это время. Тело по приказу мудреца
сожгли на погребальном костре. Такой чести удостаивают только вельможных
господ, но суур настоял, а Кропрэг был не против. Пепел суур унес с собой .
  
  Так закончилась жизнь Риги Проклятого.
  
  
  Следующее известие о носителе феномена...
  
  Я оторвался от книги и покрутил колесико настройки. Лампа стала светить
чуть ярче; я продолжал чтение, пролистнув несколько следующих страниц.
  
  Как уже сказано в предыдущих разделах, способности Пресветлых условно
можно разделить на полезные и вредные; прежде всего - полезные либо вредные
для их носителя. И если те, кто оказывался обладателем последних, во многом
повторяли судьбу Риги Проклятого, остальные проживали свою жизнь
более-менее спокойно. Но все равно, так или иначе, сталкивались с суурами.
  Бродячие мудрецы, несомненно, сыграли свою роль в истории феномена
Пресветлых, а сыграв ее, ушли со сцены (см. Приложение 5).
  
  Что же касается...
  
  Нет, света лампы явно уже не хватало на то, чтобы читать нормально. Или
это все оттого, что вокруг темно?
  
  
  Я потер глаза и понял, что устал. Денек выдался очень насыщенным, совсем
даже не похожим на прочие выходные дни. Читать дальше было бессмысленно -
все равно я не пойму ни слова, а прочтение одной и той же фразы десять раз
подряд мало что даст, кроме ощущения собственной непроходимой тупости. Нет,
не спорю, полезное ощущение - но полезное лишь иногда и в малых порциях.
  
  Место, на котором я остановился, пришлось заложить тоненькой матерчатой
закладкой. Я отодвинул книгу и задумался. Не хотелось оставлять Феномен
здесь, потому что, судя по всему, вернусь я сюда не скоро. Ну что же, не
будет большого греха, если возьму книгу с собой в комнату. Буду
проглядывать вечерами, перед сном.
  
  
  Я так и поступил.
  
  Запер библиотеку, занес книгу к себе и спустился в Большой зал. К моему
удивлению, в такое позднее время там все еще сидели люди. А именно: Данкэн
и чета Валхирров. Я пристроился рядом, пожелал коллегам приятного аппетита
и приступил к ужину.
  
  Но с такой любопытной компанией особенно много не наужинаешь. Господин
Валхирр, порядком осунувшийся за последние надцать часов, даже, кажется,
похудевший, смотрел прямо перед собой и ел мало. Лицо его не переставало
отражать эмоции жены, а иногда - Данкэна или мои собственные. Кажется,
господин Валхирр уже догадался о том, что с ним происходит нечто ужасное и
крайне неприятное, но никак не мог от этого избавиться. Данкэн же, по
своему обыкновению, уничтожал блюда одно за одним и проявлял ко всему
окружающему полное безразличие. Несомненно, безразличие показное.
  
  Короче говоря, все понимали неестественность ситуации, но сохраняли
хорошую мину при плохой игре.
  
  
  А что же госпожа Валхирр?
  
  
  Я посмотрел на нее и перехватил взгляд этой женщины, затравленный,
испуганный; лишь на одно короткое мгновение она позволила этим чувствам
завладеть собой и проявиться. Потом все пропало. Но я все-таки был уверен,
что не ошибся и видел то, что видел.
  
  Другие ничего не заметили. По крайней мере, Данкэн все так же предавался
чревоугодничеству, а господин Валхирр с услужливостью зеркала отражал при
этом все эмоции журналиста. Видимо, делал он это потому, что на данный
момент именно они были наиболее сильными. Если бы я дочитал Феномен , я бы
знал точно, а так приходилось только догадываться.
  
  Госпожа Валхирр ела не торопясь, часто поднимала голову и смотрела на
мужа, но старалась делать это как можно бесстрастнее. Данкэн вообще не
отрывал взгляда от тарелки. Господин Валхирр ел мало - у него сейчас
имелись другие заботы.
  
  Вдруг одна из ламп-факелов, висевших в зале, со стеклянным треском
взорвалась, осколки брызнули во все стороны.
  
  Господин Валхирр вскочил со своего места и закричал. Он отшвырнул в
сторону стул (замечу, довольно массивный стул) и выбежал прочь.
  
  Данкэн тоже поднялся и вопросительно посмотрел на супругу Валхирра.
  
  - Прошу вас, успокойте его, - умоляющим тоном произнесла она, глядя на
журналиста. - У меня уже нет на это никаких сил.
  
  Данкэн отрывисто кивнул и вышел вслед за Валхирром.
  
  Я смущенно молчал и опускал глаза.
  
  Госпожа Валхирр закрыла лицо руками:
  
  - Вы тоже заметили, правда? Он изменился, страшно изменился. Вы не
знаете, что с ним?
  
  - Нет, - соврал я.
  
  Она закивала:
  
  - Да-да, конечно. Простите за глупый вопрос - откуда вам знать. Наверное,
нужно спросить у господина повествователя.
  
  - Не нужно, - сказал я, злясь на себя за то, что делаю. - Не нужно.
Думаю, к завтрашнему утру это пройдет. Или даже к сегодняшнему вечеру.
  
  - Уже вечер, - сказала она.
  
  - И все-таки советую вам повременить. Тем более, мне кажется, что
  господина Мугида вам
сейчас не найти.
  
  - Да, - прошептала эта немолодая, чуть полноватая женщина. - Да, но... Я
боюсь за Каэля.
  Мы прожили с ним вместе много лет, и он всегда был заботливым мужем, но
сегодня... Это ведь не забота обо мне, это какая-то страшная форма
сочувствия - со-чувствия, когда все, буквально все! находит отражение... в
нем. Я боюсь.
  
  - Не бойтесь. Уверен, все обойдется, - ложь, конечно, но именно такие
слова успокаивают лучше, чем любые аргументы и доводы.
  
  Она кивнула.
  
  - Спасибо вам. Я пойду к себе - если придет Каэль, скажите ему это.
  
  - Скажу, - пообещал я. - Спокойной ночи.
  
  - Спокойной ночи.
  
  Госпожа Валхирр ушла, я остался один.
  
  Вскоре вернулся Данкэн. Он открыл было рот, намереваясь заговорить, но
вспомнил что-то и промолчал. Только бросил отрывисто:
  
  - Все в порядке, он уже пришел в себя. Кажется, окончательно.
  
  Я кивком поблагодарил за информацию и продолжал есть.
  
  Журналист вскоре закончил ужинать, церемонно попрощался со мной и, держа
спину прямой, как гладильная доска, вышел. Вскоре отправился на покой и я.
  
  Читать сегодня больше не хотелось. Я подошел к окну и снял с него
заглушку - комната мгновенно наполнилась завыванием. Ветер внизу, в ущелье,
пел древний погребальный гимн, и мне очень хотелось надеяться, что этот
гимн - не по нам. Некоторое время я слушал его, потом поставил заглушку на
место и отправился в кровать.
  
  Закончилась первая неделя моего пребывания в Последней башне .
  
  
  (С) Rara avi