рассержены,  но я лишь  рассеянно
прислушивался   к  ним.   Мое   внимание   было  поглощено   изменениями  их
энергетических полей. В начале спора мы с Филом отошли на несколько шагов, и
     Сара с долговязым сошлись лицом к лицу:  между ними оставалось не более
полутора метров.  Их энергетические поля стали более плотными  и, словно под
воздействием  некой  внутренней  вибрации,  более  возбужденными.  По   мере
продолжения разговора поля стали перемежаться.  Когда  один  из собеседников
что-то утверждал,  его  поле, казалось,  засасывает поле  оппонента  подобно
своеобразному  пылесосу.  Однако  после  того,   как   оппонент  выступал  с
опровержением,  энергия  возвращалась  обратно  к  нему.  Судя по изменениям
энергетических полей, тот, кто обосновывал свое утверждение, словно старался
захватить часть поля оппонента и втянуть его в себя.
     --  ...кроме  того,  --  говорила в это  время Сара,  --  мы  наблюдали
явление, а теперь пытаемся дать ему объяснение.
     Мужчина с презрением посмотрел на нее:
     -- Тогда вы не только  некомпетентны, но и безумны. -- Проговорив  это,
он зашагал прочь.
     -- А вы просто  динозавр!  -- крикнула  ему вдогонку Сара, от чего мы с
Филом, не удержавшись, рассмеялись. Она же по-прежнему была взвинчена.
     -- Эти люди способны вывести из себя, --  проговорила она, когда мы уже
снова шли дальше по дорожке.
     -- Забудьте об этом, -- успокаивал ее Фил. -- К сожалению,  встречаются
и такие.
     --  Но  почему их так много?  -- размышляла вслух Сара. -- И почему они
появились именно сейчас?
     Когда мы  подошли  к усадьбе, я  увидел  джип и Уила возле него. Дверцы
были распахнуты,  а  на капоте  разложе-' ны инструменты. Уил сразу  заметил
меня и сделал знак подойти.
     -- Похоже, мне пора отправляться, -- заметил я.
     Этими  словами   я   нарушил  почти  десятиминутное  молчание,  которое
наступило после того, как я попытался описать изменения энергетического поля
Сары во время спора. Очевидно, мне не удалось должным образом сформулировать
свои  наблюдения, потому что  они лишь рассеянно посмотрели на меня, целиком
погруженные в свои мысли.
     -- Приятно  было познакомиться,  --  попрощалась  Сара, протягивая  мне
руку.
     Фил смотрел в сторону джипа.
     -- Это не Уил ли Джеймс?  -- спросил он. --  Он  и  есть тот человек, с
которым вы приехали?
     -- Да, -- подтвердил я. -- А что?
     -- Так,  просто  спросил. Я не  первый раз вижу его  здесь. Он знаком с
владельцем поместья и входил в группу тех, кто первыми приступили к изучению
здесь энергетических полей.
     -- Пойдемте, познакомитесь, -- предложил я.
     -- Нет,  мне пора, -- отказался он. -- Встретимся здесь в другой раз. Я
уверен, что вы не сможете остаться в стороне...
     -- Не сомневаюсь, -- согласился я.
     Сара  заметила, что ей  тоже  нужно идти и  что я могу связаться  с ней
через эту усадьбу. Я задержал их еще на несколько минут, чтобы поблагодарить
за то, чему они меня научили.
     Сара посерьезнела:
     --   Видение  энергии  --  это  овладение  новым   способом  постижения
материального мира, оно приходит после того, как этим как бы заражаешься. Мы
не можем этого объяснить, но когда люди общаются с теми, кто способен видеть
эту энергию, они, как правило, тоже начинают видеть ее. Так что покажите еще
кому-нибудь, как это делается.
     Я кивнул и поспешил к джипу. Уил, улыбаясь, поздоровался со мной.
     -- Вы уже готовы? -- спросил я.
     -- Почти, -- отозвался он. -- Как прошло утро?
     -- Занятно, -- сказал я. -- Мне нужно о многом поговорить с вами.
     --  Лучше  оставить  это до  другого раза.  Нам  необходимо  выбираться
отсюда. Все, похоже, складывается не в нашу пользу.
     Я подошел поближе:
     -- А что такое?
     -- Ну, это не так уж серьезно, -- успокоил меня Уил. -- Расскажу потом.
Заберите свои вещи.
     Я прошел в усадьбу и взял то немногое, что было оставлено в номере. Уил
заранее предупредил меня, что хозяин был настолько любезен, что распорядился
не взимать с нас плату, поэтому  я спустился вниз, сдал ключ портье  и вышел
на улицу к джипу.
     Уил что-то проверял под крышкой капота, потом захлопнул ее и подошел ко
мне.
     -- Ну вот, --  сказал он. -- Поехали. Мы выехали со стоянки на дорогу к
главным воротам. Одновременно с нами тронулось еще несколько машин.
     -- Так что же случилось? -- повторил я свой вопрос.
     --  Поступила жалоба  от представителей местных властей,  а также неких
деятелей от науки на тех, кто связан с этим центром научных конференций. Они
не  выдвигают обвинений  в  какой-либо противозаконной  деятельности. Просто
некоторые из  приезжающих сюда  людей могут  попасть  в число тех, кого  они
называют  "нежелательными  лицами"  и "псевдоучеными". Эти  чиновники  могут
причинить   немало  неприятностей,  а  это   грозит  ухудшением  финансового
положения усадьбы.
     Я в недоумении посмотрел на него, а он продолжал:
     -- Видите ли, в усадьбе обычно останавливается несколько групп, и  лишь
немногие  имеют отношение к исследованиям,  связанным с Манускриптом. Другие
ученые заняты своими дисциплинами и приезжают сюда лишь потому, что им здесь
очень  нравится.  Если  власти  будут действовать слишком грубо  и  создадут
вокруг усадьбы негативный климат, эти группы перестанут встречаться здесь.
     ---  Но мне кажется,  вы  говорили, что  местные власти  не  собираются
чинить  препятствий притоку  туристов  в  Висьенте?-- Да, я  так  считал. Но
кто-то  заставляет   их  слишком  нервничать  из-за   Манускрипта.  В  садах
кто-нибудь из исследователей понял, что происходит?
     --  Вообще-то нет, -- ответил  я.  -- Они  только  удивлялись тому, что
вдруг появилось столько рассерженных людей.
     Уил промолчал. Мы выехали из  ворот и двинулись  на  юго-восток.  Через
милю мы свернули  на другую дорогу, которая вела прямо к  видневшейся далеко
на востоке горной гряде.
     -- Сейчас будем проезжать как раз рядом с садами, --
     произнес через некоторое время Уил.
     Впереди  показались  участки и  первое металлическое строение. Когда мы
поравнялись с  ним,  дверь отворилась,  и  я  встретился глазами с  тем, кто
выходил из него. Это была Марджори.  Пока мы проезжали мимо,  она, улыбаясь,
провожала меня взглядом, и мы с ней долго не отрывали друг
     от друга глаз.
     -- Кто это был? -- поинтересовался Уил.
     -- Женщина, с которой я вчера познакомился.
     Он понимающе кивнул, а потом заговорил о другом:
     -- Вам удалось просмотреть Третье откровение?
     -- Мне дали экземпляр.
     Уил ничего  на это не сказал  и, казалось, был  погружен  в свои мысли,
поэтому я вынул перевод  и  принялся искать  место, где остановился. Там как
раз говорилось о природе красоты и отмечалось, что  через ее восприятие люди
со  временем  научатся  видеть энергетические  поля.  Когда это  произойдет,
предрекалось  в  Третьем  откровении,  наше   понимание  материального  мира
немедленно станет другим.
     Например, мы  будем употреблять в пищу  больше таких продуктов, которые
еше хранят  эту энергию,  и осознаем, что в  одной местности больше энергии,
чем  в  другой,  и самая высокая  степень ее  концентрации приходится на  те
районы Земли, где сохранилась естественная среда древности, в особенности на
леса. Я  дошел уже до последних страниц, когда ко мне  неожиданно  обратился
Уил.
     -- Расскажите, что у вас там было в садах? -- попросил он.
     Как умел,  я  подробно пересказал все, что произошло за эти два дня,  в
том числе  и о тех людях, с которыми я  познакомился. Когда  я  рассказал  о
встрече с Марджори, он посмотрел на меня и улыбнулся.
     -- Говорили  ли вы с  этими людьми о других  откровениях и о том, какое
отношение  имеют эти  откровения к  тому, чем  они  занимаются  в  садах? --
спросил он.
     -- Я вовсе не  упоминал о них,  -- ответил я. -- Поначалу я не  доверял
этим людям, и лишь потом понял, что они знают больше, чем я.
     --  Думаю,  что будь  вы  совершенно  откровенны  с ними, вы смогли  бы
донести до них важную информацию.
     -- Какую информацию?
     Уил проникновенно взглянул на меня:
     -- Об этом известно только вам.
     Я не знал, что на это ответить, и поэтому принялся разглядывать пейзаж.
Местность становилась  все  более  каменистой,  холмы  --  более  крутыми  и
высокими. Над дорогой нависали большие гранитные глыбы.
     -- А что вы думаете  о том,  что вам снова  довелось увидеть  Марджори,
когда мы проезжали мимо садов? -- спросил Уил.
     Я хотел, было сказать "просто совпадение", но вместо этого проговорил:
     -- Не знаю. А как вы считаете?
     --  Я  считаю,  что  ничего  не  происходит  просто так. Для  меня  это
означает, что вам двоим еще предстоит что-то сделать, сказать друг другу то,
что вы не успели сказать.
     Это соображение заинтриговало и  обеспокоило. Меня всю жизнь обвиняли в
том, что  я  всегда держусь на расстоянии, что  задаю вопросы, но не выражаю
своего  мнения  и  не  занимаю определенной позиции.  Ну почему, спрашивал я
себя, это всплывает вновь?
     Обратил я внимание и на то, что начинаю чувствовать себя  по-другому. В
Висьенте я был готов идти на риск, и мне казалось, что я все знаю, но сейчас
мое ощущение можно было  назвать  не  иначе  как  углубляющейся депрессией с
примесью беспокойства.
     Ну, теперь из-за вас у меня настроение испортилось, -- проговорил я.
     У ил громко расхохотался, а потом сказал:
     --  Я  тут  ни при чем.  Это из-за того, что мы уехали  из Висьенте. От
энергии этого места просто крылья вырастают. Как, по-вашему, почему все  эти
ученые много лет подряд приезжают сюда? Они  не в силах объяснить, почему им
так нравится Висьенте. -- Он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. --
Но мы-то хорошо знаем ответ.
     Он бросил взгляд на дорогу, а  когда снова повернулся ко  мне, его лицо
выражало крайнюю озабоченность:
     --  Когда уезжаешь из такого места, приходится  мобилизовывать всю свою
энергию.
     Я смотрел  на него, ничего не  понимая,  и он  улыбнулся мне ободряющей
улыбкой. Наступило молчание, и лишь когда мы проехали с милю, он произнес:
     -- Расскажите, что еще было в садах?
     Я принялся рассказывать  дальше, и он не прерывал меня, пока я не дошел
до спора  Сары  с  перуанским  ученым  и  того,  как  во  время этой  стычки
изменялись их энергетические поля.
     -- А что сказали по этому поводу Сара и Фил? -- спросил он.
     -- Ничего. Похоже, они не знают, с чего начать разговор об этом.
     --  Не  думаю,  --  заметил  Уил.  --  Их  настолько  захватило  Третье
откровение, что дальше они еше не продвинулись. О том, как люди ведут борьбу
за обладание энергией, говорится в Четвертом откровении,
     -- Ведут борьбу за обладание энергией? -- переспросил я.
     Он  лишь с  улыбкой кивнул  на перевод  Манускрипта, который я держал в
руках.
     Я снова принялся читать с того места, где остановился. В тексте как раз
и шла речь о Четвертом  откровении. В нем говорилось, что с течением времени
люди  осознают,  что вся Вселенная состоит из  единой динамической  энергии,
энергии,  которая придает  нам силы и  отвечает на наши  упования. А еше  мы
придем к пониманию того,  что  нами утрачена связь с еще более  значительным
источником  этой энергии, что  мы отрешились от нее  и отсюда наша слабость,
неуверенность и ощущение того, что нам чего-то не хватает.
     Из-за этой неполноценности люди всегда стремились увеличить запас своей
собственной  энергии  единственным   известным   способом:  стараясь   --  в
чувственном плане -- похитить ее у других, и эта безотчетная  борьба лежит в
основе всех конфликтов между людьми.
     Борьба за Власть
     Джип попал  в рытвину на  усыпанной гравием дороге,  его тряхнуло, и  я
проснулся.  Было три часа пополудни. Я потянулся, стараясь стряхнуть  сон, и
ощутил острую боль в пояснице.
     Дорога была изматывающая.  Выехав  из Висьенте,  мы  целый день были  в
пути, то и дело, поворачивая в разные стороны, словно  Уил что-то искал и не
мог найти. Ночь мы провели в небольшой гостинице: кровати там были жесткие и
свалявшиеся, и спал  я  мало. Теперь,  когда  это  утомительное  путешествие
длилось второй день подряд, я уже был готов начать жаловаться на судьбу.
     Я взглянул на Уила. Сосредоточившись на  дороге, он был так  напряжен и
внимателен, что  я  решил  не  беспокоить  его. Похоже, у него  был  тот  же
серьезный настрой, какой он выказал несколько часов  назад, когда  остановил
джип и  сказал, что  нужно  поговорить.-- Помните,  я упоминал  о  том,  что
откровения нужно открывать для себя по одному? -- спросил он.
     -- Помню.
     -- Вы считаете, что каждое действительно откроется
     само?
     -- Ну, пока что так оно и случалось, -- полушутя проговорил я.
     Однако выражение лица У ила было серьезным.
     -- Уяснить  Третье  откровение не представляло  труда. Для  этого нужно
было  лишь посетить  Висьенте.  Но  прийти  к  остальным  откровениям  может
оказаться теперь делом куда более сложным.
     Он помолчал, а затем продолжил:
     --  Я считаю,  нам  нужно  ехать  на юг,  в  небольшую  деревушку  близ
Килабамба, которая называется  Кула. Там  есть еще один девственный  лес, и,
мне кажется, вам  стоит  увидеть его. Но для вас очень важно все  время быть
начеку. Стечения обстоятельств начнут происходить  постоянно, и вам нужно не
упустить их. Понимаете?
     Я ответил, что вроде бы  понимаю и буду иметь в виду то, что он сказал.
Потом  беседа сошла на нет, я погрузился в  глубокий сон  и теперь  жалел об
этом: сильно болела поясница. Я потянулся и заметил на себе взгляд Уила.
     -- Где мы сейчас? -- спросил я.
     -- Снова в Андах, -- отозвался он.
     Холмы  сменились  горными  хребтами, окруженными  прекрасными долинами.
Пейзаж  стал  суровее,  деревья,  не такие  высокие, как раньше, гнулись под
порывами  ветра.  Глубоко  вздохнув,  я  заметил,  что  воздух  здесь  более
разреженный и прохладный.
     -- Наденьте-ка лучше вот эту  куртку. -- сказал У ил, доставая из сумки
шерстяную ветровку коричневого цвета. -- Днем здесь будет холодновато.
     Впереди,  за  поворотом,  мы увидели,  что  путь  нам пересекает  узкая
проселочная  дорога.  На  перекрестке,  рядом  с  окрашенным  в  белый  цвет
магазинчиком и  заправочной станцией, стояла машина с открытым  капотом.  На
крыле  на  тряпице  были  разложены инструменты. Когда мы проезжали мимо, из
магазинчика вышел светловолосый мужчина и мельком взглянул  на  нас.  На его
круглом лице были очки в темной оправе.
     Я пристально  вгляделся в этого человека, и в  памяти  всплыли  события
пятилетней давности.
     -- Я знаю, что это не он,  -- сказал я  Уйду.  --  Но он очень похож на
одного моего  приятеля, с которым  я вместе работал. Я не  вспоминал  о  нем
годами.
     Я обратил внимание, что Уил смотрит на меня изучающим взглядом.
     --  Я  же  говорил:  пристально следите  за  тем,  что  происходит,  --
проговорил он. -- Давайте вернемся и выясним: может быть, этому малому нужна
помощь. На местного жителя он не похож.
     Мы нашли место, где можно было развернуться, и повернули обратно. Когда
мы  снова  подъехали  к  лавчонке,  человек  в  очках продолжал  копаться  в
двигателе. У ил подрулил к заправке и высунулся из окна.
     --  У  вас,  похоже,  что-то случилось,  --  проговорил он.  Незнакомец
поправил на носу очки: у моего приятеля , была такая же привычка.
     -- Да, -- отозвался он. -- Водяной насос потерял. -- На вид ему было за
сорок,  хрупкого телосложения. По-английски  он  говорил  без  ошибок,  но с
легким французским акцентом.
     Уил  быстро  вышел из машины  и представил  ему  нас  обоих. Когда этот
человек протягивал мне руку, его  улыбка тоже показалась знакомой. Звали его
Крис Рено.
     -- Вы говорите, как француз, -- заметил я.
     -- Я и есть француз, -- отвечал он. --  Преподаю психологию в Бразилии.
А здесь, в Перу, собираю сведения об одной археологической находке, о некоем
Манускрипте.
     Какое-то  мгновение  я  колебался,  не  будучи  уверен, насколько можно
доверять этому человеку.
     -- Мы здесь по этой же причине, -- в конце концов, признался я.
     Он взглянул на меня с глубоким интересом:
     -- Что  вы можете сказать о  нем? Вы читали списки?  Прежде чем я успел
ответить, из дома вышел Уил и за ним  с шумом захлопнулась  обтянутая сеткой
дверь.
     --  Нам повезло, -- обратился он ко мне. -- У  хозяина  есть место, где
можно  поставить палатки, и горячая еда. Можно  здесь  и заночевать.  --  Он
повернулся  к Рено и вы-жидаюше посмотрел на  него. -- Если вы не против, мы
устроимся на том же месте, которое уже оставлено за вами.
     --  Да-да,  -- обрадовался  француз. -- Я  рад  компании.  Новый  насос
доставят сюда не раньше завтрашнего утра.
     Они с Уилом  разговорились  о  технических характеристиках и надежности
вездехода  Рено, а я  в это время грелся на солнце,  прислонившись спиной  к
джипу, и предавался приятным воспоминаниям о своем старом приятеле, которого
мне   так  напомнил  Рено.  С   такими   же  широко  поставленными  глазами,
любознательный -- ну совсем как Рено! -- он только и делал, что читал книги.
Я  силился вспомнить, о  чем  он любил  порассуждать,  но  со  временем  это
выветрилось из головы.
     --  Давайте перенесем  веши и  будем располагаться,  -- предложил  Уил,
похлопав меня по спине.
     -- Хорошо, -- рассеянно согласился я.
     Он открыл заднюю  дверцу,  вытащил палатку и спальные мешки, подал  мне
их, а сам взялся за брезентовый мешок с  одеждой. Рено запирал свою  машину.
Все  вместе мы прошли  мимо магазинчика и спустились по ступенькам. За домом
утес круто  обрывался вниз, и мы двинулись влево по  узкой тропке.  Примерно
через сотню метров мы  услышали шум воды, а потом увидели  низвергающийся со
скалы поток. В воздухе веяло холодом, и в нос ударил резкий запах
     мяты.
     Прямо перед нами открылась ровная площадка, где
     поток  образовывал  небольшое круглое  озерцо примерно метров  восемь в
поперечнике.  Кто-то расчистил здесь  место для  палаток и сложил  из камней
кострище. Неподалеку у дерева были сложены дрова для костра.
     --  Чудесно,  --   проговорил   Уил  и  принялся   распаковывать   свою
вместительную  четырехместную палатку.  Справа  от Уила  Рено  разбил  свою,
поменьше.
     -- Вы с Уилом занимаетесь  исследованиями? -- спросил меня Рено, улучив
момент. Уил уже закончил с палаткой и пошел выяснить насчет ужина.
     -- Уилсон -- проводник,  -- сказал я. -- А я в настоящий момент  вообще
ничем не занимаюсь. Рено недоуменно посмотрел на меня. Я улыбнулся:
     -- Вам знакомы какие-нибудь части Манускрипта?
     -- Я знаком с Первым и  Вторым откровениями, -- проговорил  он, подойдя
поближе. -- И  вот что  я  хочу вам  сказать. Я  считаю, что все  происходит
именно  так,  как   об  этом   говорится  в  Манускрипте.  Мы   меняем  свое
мировоззрение. Я вижу это по психологии.
     -- Что вы имеете в виду? Он перевел дух:
     -- Я занимаюсь конфликтами, изучаю причины ожесточенных отношений между
людьми.  Нам  давно  известно,  что  причина  этого  ожесточения  в  желании
подчинить  себе других людей и властвовать  над  ними,  но лишь  недавно это
явление было изучено нами  с  точки зрения  сознания  человека.  Мы задались
вопросом: что побуждает  в нас желание подчинить себе  кого-то? Мы выяснили,
что когда один  человек подходит  к  другому и  заводит разговор -- а  такое
случается в мире миллионы раз на дню, -- может произойти одно из двух: после
того как собеседники разойдутся, кто-то  из них будет ощущать или силу,  иди
слабость, в зависи-, мости от того, как проходило их общение.
     Я с недоумением посмотрел  на  него,  и он, похоже,  испытал  некоторую
неловкость  от  того,  что  поторопился высказаться и  так  долго говорил. Я
попросил его рассказывать дальше.