ился. Говорит,
Дейкин  как  вцепится  зубами  легавому  в руку точно клещами, намертво,
пришлось  отверткой  ему  в зубы ткнуть, чтобы отпустил. Да, а я еще про
него  говорил,  вот,  дескать, железный человек, не дрогнет. Сейчас он в
тюряге. Я думаю, на его место Лондона выберут.
     - Да, Дейкин и мне казался волевым человеком. Слава богу, я до его
грузовика и пальцем не дотронулся.
     Мак наскреб рукой кучку земли, пришлепнул сверху.
     - Беспокоюсь я, Джим. Дик сегодня продуктов не прислал. И весточки
никакой, одни только одеяла.  Сегодня  еще  сварят  остатки  фасоли  со
свиными костями, а назавтра - лишь немного маисовой каши.
     - Ты думаешь, он попался?
     Мак похлопал рукой по земляной пирамидке.
     -  Дик - парень не промах. Вряд ли его схватили. Что случилось - не
знаю.  А  жратву  раздобыть надо. Если ребят вовремя не покормишь - пиши
пропало.
     - Может, он ничего не сумел набрать. Прислал утром свинью - и все.
     - Да, и ее уже съели с фасолью. Дик знает, как много нужно,  чтобы
прокормить такую ораву. Он уже должен  был  собрать  на  подмогу  наших
сторонников.
     - Ну, а как настроение у ребят?
     - Сейчас получше. Сегодня они получили хорошую встряску.  Конечно,
боевого запала надолго не хватит, но завтра похороны убитого товарища -
тоже на время их дух поднимет, - он выглянул из палатки.  -  Ты  только
посмотри, какая тучища! - Выбрался наружу,  за  драл  голову.  Огромная
черная туча заполонила небо. Набежал колючий ветер,  погнал  пыль,  дым
костров, захлопал брезентом палаток, всколыхнул кроны яблонь окрест.
     - Похоже, не обойдется без дождя, - заметил Мак.  Эх,  до  чего  ж
некстати! Зальет наш лагерь как крысиную нору.
     - Мак, что ты все  волнуешься:  то  ли  будет,  то  ли  нет.  Чего
беспокоиться? Ребята и под открытым небом ночевали, не привыкать. И  от
дождя не размокнут. Ты напрасно дергаешься.
     Мак снова уселся на землю.
     - Может, и напрасно. Ты прав,  Джим.  Может,  мне  уже  мерещится,
только я очень боюсь за нашу забастовку. Столько  раз  наши  труды  шли
насмарку.
     - Ну и что? Ну и что ж, что насмарку?  Ты  сам  говорил,  главное,
чтоб волнения не затухали.
     - Да помню. Не в том дело, продержимся мы еще день-другой или нет.
Главное, ребята не  забудут,  как  убили  Джоя,  как  разбили  грузовик
Дейкина.
     - Ты, Мак, прямо как старуха причитаешь.
     - Понимаешь, это моя забастовка, вроде как детище. И вот сейчас на
моих глазах оно гибнет.
     - Да не придумывай!
     - Не тебе судить!
     - Я как раз думал об этом утром. Ты хорошо знаешь историю?
     - Так, чуть-чуть. Чему в школе научили. А что?
     - Помнишь, как греки победили при Саламине?
     - Учил, наверное, но не помню.
     - Так вот, греческий флот оказался заперт в тесной бухте. Охота на
край света сбежать. А тут на них персидская армада прет.  Ну,  командир
греков видит, что настроение у людей совсем не боевое,  и  шлет  персам
совет, чтоб те все пути к отступлению им, грек  ам,  отрезали.  Смотрят
греки утром: без боя не  убежать,  не  увильнуть  И  дали  персам  бой.
Разбили их флот наголову. - Джим замолчал.
     Мимо стали проходить люди - на плитах разогревалась еда.
     Мак похлопал ладонью по земле.
     - Я понял тебя, Джим. Пока еще не время, но, как  знать,  вдруг  и
твой совет пригодится. Мысль хорошая, и грустно добавил: - Я взял  тебя
сюда, чтобы учить, а, выходит, сам учусь у тебя.
     - Чушь!
     - Ну, чушь,  так  чушь!  Любопытно,  как  это  люди  всегда  точно
определяют, когда еда готова. Прямо телепатия какая-то. А  может,  и  у
людей  такое  же,  как  у  стервятников,  чутье?  Видишь,   потянулись.
Пойдем-ка и мы с тобой, Джим, перекусим.

     11

     Их ждала фасоль, сваренная  в  свином  сале.  Захватив  в  палатке
котелки, Мак и Джим встали в очередь; им плеснули немного  варева,  они
отошли. Джим достал из кармана деревянную лопаточку, ткнул  в  котелок,
попробовал.
     - Это невозможно есть.
     - Раньше тебя лучше кормили, а? Хочешь - не  хочешь,  а  съешь,  -
сказал Мак, попробовал из своего котелка и тут же выплеснул все наземь.
- Выбрось, Джим, от этого наизнанку вывернет, один жир. Да, ребята  шум
поднимут.
     Они посмотрели на сидящих подле палаток - люди давились,  но  ели.
Грозовая туча поглотила зажегшиеся звезды.
     - Ну и достанется нашим поварам. Пойдем-ка в палатку к Лондону.
     - А где палатка Дейкина, что-то не видно.
     - И не увидишь. Его жена забрала все вещи и вернулась в  город.  И
палатку захватила. Чудной парень этот Дейкин: еле-еле душа в теле, а  о
добре не забывает. Идем разыщем Лондона.
     Они пошли вдоль палаточной улочки. Вот и серая палатка Лондона.  У
него горел свет. Откинув полог. Мак вошел.  Лондон  сидел  на  ящике  и
держал в руке открытую  банку  сардин.  Его  невестка,  смуглянка  Лиза
сидела на циновке и кормила малыша. Увидев Джима и Ма ка, она  прикрыла
его и  грудь  лоскутом  одеяла,  улыбнулась  гостям  и  вновь  занялась
ребенком.
     - Вовремя пришли, прямо к обеду! - усмехнулся Мак.
     Лондон смутился.
     - У меня кое-что осталось...
     - Ты пробовал, что нам приготовили?
     - Ага.
     - Надеюсь, что и у ребят тоже  кое-что  осталось.  Их  надо  лучше
кормить, иначе они на нас бочку покатят.
     - А кормить-то их, похоже, больше нечем. У  меня  есть  еще  банка
сардин. Хотите?
     - Не откажемся. - Мак проворно выхватил протянутую банку  и  мигом
открыл. - Доставай-ка нож, Джим. Уговорим на пару эту баночку.
     - Как у тебя рука? - спросил Лондон.
     - Ничего не чувствует, - ответил Джим.
     Снаружи послышались голоса.
     - Вот здесь, где свет горит.
     Полог приподнялся, и вошел  Дик.  Волосы  аккуратно  расчесаны,  в
руках - серая кепка. Серый костюм - без пятнышка, только слегка  помят.
И лишь по запыленным башмакам можно догадаться, что он немало прошел по
сельским дорогам. Он постоял у входа, огляделся .
     - Привет, Мак. Привет, Джим, - потом повернулся к кормящей. -  Как
дела, крошка?
     У той сразу потеплели  глаза,  зарумянились  щеки.  Она  кокетливо
накинула одеяльный лоскут на плечи.
     Мак повел рукой.
     - Знакомьтесь, это - Лондон, это - Дик.
     - Привет, - бросил Дик и приподнял руку. - А в городе все  ж  таки
смекнули, что к чему.
     - Не понимаю. Ты-то что здесь делаешь?
     Дик вытащил из  нагрудного  кармана  газету,  протянул  Маку.  Тот
развернул ее, и Лондон с Джимом вперились в страницу.
     - Это утренний выпуск, - пояснил Дик.
     - Ишь, пострел, везде поспел! - воскликнул Maк. Заголовок  гласил:
"Администрация поддерживает забастовку! На общем собрании
окружного Совета было единогласно принято решение - обеспечить продовольствием
 бастующих сборщиков яблок".
     - Да, похоже, смекнули,  это  точно!  Ну  и  как.  Дик,  есть  уже
результаты?
     - Еще бы!
     Вмешался Лондон:
     - Думаю, нам брыкаться не  след.  Хотят  нас  ветчиной  да  яйцами
кормить - я не возражаю.
     - Было бы чему возражать! - язвительно бросил Мак. -  Они,  видите
ли, хотят] А не пишут в газете,  что  часом  позже  собрались  снова  и
отменили первое решение.
     - Что еще за шутки? - рыкнул Лондон.  -  Какого  черта  тогда  вся
болтовня?
     -  Знаешь, Лондон, - обратился к нему Мак, - это старый проверенный
трюк.  Дик  бросил  клич  среди  тех,  кто  нам сочувствует. И стали нам
присылать  еду, одеяла, деньги. А тут - эта газета. Дик, по привычке - с
шапкой  по  кругу,  а ему и говорят: "А с какой стати мы? Вон, округ вас
кормит".  Дик  им:  "Вранье все". А ему газету в нос тычут, да упрекают,
дескать,  ты  и  сам, небось, на этом руки греешь. Вот как это делается.
Лондон, сегодня нам какие-нибудь продукты от округа привозили?
     - Нет.
     - Ну, вот, и Дик с пустыми руками пришел.  Теперь  понимаешь?  Нас
хотят взять измором. И поверь, им это-раз плюнуть, если только нам не
помогут. - Он по вернулся к Дику. - Надеюсь, ты хорошо поработал с нашими
доброхотами.
     - Лучше некуда, - кивнул Дик. - Работа - легче легкого.  Чуток  бы
еще поднажать. Мне от вас, ребята,  нужна  бумаженция,  удостоверяющая,
что никаких продуктов вы не получаете. И чтоб подписал самый главный.
     - Идет! - согласился Лондон.
     -  У  нас  много  сторонников  в  Торгасе.   Конечно,   ассоциация
садовладельцев так настроила местных, что наши  радетели  и  пикнуть  в
открытую боятся - попрятались, как мыши в норы. Но  я  до  их  кладовок
доберусь.
     - До сих пор у тебя как по маслу все шло.
     - Еще бы! Правда, с одной старой девой заминка вышла. Уж очень  ей
хотелось помочь нашему делу, а помощь - не приведи господь!
     Мак рассмеялся.
     - Да тебе  стоит  до  съестного  добраться  -  ничто  и  никто  не
остановит, куда ж там бедной старой деве. Может, и  впрямь  она  решила
последнее отдать для нашего дела?
     Дик поежился.
     - Ну да, "последнее" у нее оказалось- шестнадцать топорищ.
     - Вот что, сейчас получишь бумажку, что просил, и  -  в  путь.  На
дорогах тебя не засекли?
     - Не знаю, может, и  засекли.  Я  на  всякий  случай  вызвал  Боба
Шварца. Если меня за бродяжничество схватят - а дело, похоже,  к  этому
идет, - Боб меня заменит.
     Лондон порылся в ящике, достал бумагу, карандаш, протянул Маку,  и
тот написал "справку".
     - Красиво у тебя получается! - восхищенно заметил Лондон.
     - Правда? Ну, то-то. Может, мне и подписать за тебя, а, Лондон?
     - Валяй!
     - Ну и дела! - крикнул Дик. - Я и без вас мог не хуже написать!  -
Он взял листок, тщательно сложил.  Послушай-ка,  Мак,  говорят,  одного
парня кокнули?
     - А ты и не знал? Джоя убили.
     - Не может быть!
     - Ей-богу. Он приехал с этими подонками  -  "подменщиками",  решил
было их на нашу сторону перетащить.
     - Бедняга!
     - Его сразу - наповал. Он и минуты не мучился.
     Дик вздохнул.
     - Да, от судьбы не убежишь. А Джою рано или поздно  пули  было  не
миновать. Похороны-то устроите?
     - Завтра.
     - Все выйдут?
     Мак взглянул на Лондона.
     - Какие могут быть сомнения! - фыркнул тот. Глядишь, и  в  городке
нам посочувствуют.
     - Да, Джой был бы доволен. Еще как доволен! Жаль,  что  он  уж  не
увидит! Ну, мне пора. До  встречи!  -  И,  повернувшись,  направился  к
выходу. Лиза подняла на него глаза. - До  свидания,  крошка.  Может,  и
встретимся еще.
     Лиза снова зарумянилась, рот чуть приоткрылся. Дик уже скрылся  за
пологом, а Лиза все смотрела ему вслед.
     Мак снова заволновался.
     - Господи! Да у них здесь круговая порука. Дик малый не промах, но
если он еду не раздобудет, нам се ждать неоткуда.
     - Ну что,  будем  помост  строить  к  завтрашним  выступлениям?  -
спросил Джим.
     Мак повернулся к Лондону:
     - Ты уже распорядился?
     - Завтра утром ребята его  сколотят.  Досок  нет.  Раздобыли  пока
только штакетины от забора. Большого помоста не выйдет.
     - Не беда. Главное, чтоб всем ребятам Джоя было видно.
     По лицу Лондона скользнула тревога.
     - А что мне завтра говорить? Ты ж хочешь, чтоб я с речью выступал.
     - К завтрашнему дню у тебя настрой будет  самый  боевой.  Скажешь,
что этот парень умер ради них всех. А если уж он жизни не пожалел, им и
подавно сил щадить не надо - за себя же сражаются.
     - Я речи держать не мастак, - посетовал Лондон.
     - Ладно, пусть не речь. Просто поговори с  ребятами.  Не  впервой.
Просто поговори, лучше всякой речи получится.
     - Ну, попробую.
     Мак повернулся к молодой матери.
     - Как там малыш?
     Лиза покраснела, плотнее закуталась в одеяло. От длинных ресниц на
щеки упала тень.
     - Лучше некуда, - прошептала она. - Почти совсем и не плачет.
     Полог палатки резко вздернулся, и вошел доктор, двигался он быстро
и решительно, что никак не вязалось с печальным собачьим взглядом.
     - Пойдете со мной, Мак? Я собираюсь проведать Андерсона-младшего.
     - Непременно, док! - воскликнул Мак и бросил Лондону: -  Охрану  у
дома Андерсона выставили?
     - Выставить-то выставили, да  добровольцев  не  нашлось,  чуть  не
силой заставлял.
     - Ничего не поделаешь. Пошли, док, и ты, Джим, если сил хватит.
     - Да я уже здоров!
     Бертон пристально взглянул на Джима.
     - Вам бы сейчас в постели лежать.
     Мак усмехнулся.
     - Я уж боюсь его одного оставлять, не успеешь глазом моргнуть,  он
таких дел натворит. Пока, Лондон.
     Ночь выдалась темная - ни звездочки - все небо заволокла  огромная
туча. В лагере  тихо,  лишь  перешептываются  мужчины  подле  небольших
костров. Теплый недвижный воздух напитан влагой. Бертон и Мак с Джимом,
не привлекая внимания, выбрались из лагеря и ск рылись в ночной мгле.
     - Боюсь, дождь пойдет, - вздохнул Мак. - И будут наши парни  ровно
мокрые курицы. Под дождем быстрее, чем под огнем, боевой дух  исчезает.
Палатки-то, поди, все протекают.
     - Это уж точно, - подтвердил Бертон.
     Они дошли до сада и зашагали меж рядами яблонь.  Было  так  темно,
что приходилось идти, вытянув вперед руки.
     - Вы по-прежнему довольны забастовкой? - спросил доктор.
     -  Сейчас  чуть  меньше. Тут в долине людишки крепко друг за дружку
держатся.  Сейчас мы без пищи остались. Не раздобудем - наше дело труба.
Ливанет  дождь,  и  завтра же наша братия нас продаст ни за грош. Устали
они  просто.  Чудно  получается,  док.  Вот вы в наше дело не верите, а,
похоже, до последнего с нами. Не понимаю я вас.
     - Да я и сам себя не понимаю, - пробормотал доктор. - Я не верю  в
ваше дело, а вот в людей верю.
     - Это как понимать?
     - Трудно объяснить. Просто я верю,  что  они  люди,  а  не  скоты.
Случись я на псарне, где собаки голодные, больные, неухоженные, я б  им
непременно помог, будь в силах. Ведь они ж не виноваты в  том,  что  им
плохо. Вы ж не попрекнете их, дескать, потому  им  т  ак  живется,  что
честолюбия ни на  грош,  осмотрительности  -  никакой,  собаки  и  есть
собаки. Не попрекнете же, верно? А постараетесь накормить, отмыть.  Вот
и я так. Кое в чем научился помогать людям, и как вижу обездоленного  -
помогаю, особенно не раздумываю . Увидит  художник  холст.  краски  под
рукой,  и  ему  захочется  рисовать;  не  станет  он   голову   ломать,
докапываться, откуда у него такое желание.
     -  Ага,  ну  теперь,  вроде,   понятно.   Хотя   надо   уж   очень
бесчувственным быть, чтоб вот так стоять в стороне и только смотреть на
людишек, а не жить с ними одной жизнью.  Но,  с  другой  стороны,  док,
чертовски умно придумано, рук не замараете.
     - Кстати, Мак, у меня карболка кончается.  Если  не  достанете,  в
лагере не больницей будет пахнуть, а кое-чем похуже.
     - Постараюсь.
     Метрах в ста засветил желтый огонек.
     - Это и есть дом Андерсона? - спросил Джим.
     - Похоже. Сейчас, наверное, на охрану наткнетесь
     Но они дошли до калитки дома, а их так никто и не окликнул.
     Мак вскипел:
     - Черт побери, где же ребята? Вы,  док,  в  дом  идите  а  я  пока
похожу, поищу этих охранничков.
     Бертон направился по тропинке к дому и  вошел  в  ярко  освещенную
кухню. А Мак с Джимом пошли к сараю. Там они и застали  охрану:  мужики
курили, развалясь на охапках сена. С крюка на стене свисала керосиновая
лампа, тускло освещая пустые отсеки да множеств о ящиков с  яблоками  -
урожай Андерсона готов к отправке.
     Мак вскипел было,  но  быстро  унял  гнев,  заговорил  спокойно  и
доброжелательно:
     -  Ребята,  вас  ведь  не  шутки  ради  послали.  Мы  узнали,  что
"бдительные" затевают коечто против Андерсона, вроде,  отомстить  хотят
за то, что он нас на свою  землю  пустил.  А  представьте,  если  б  не
пустил? Гоняли бы нас  сейчас  по  всему  округу.  Андерсон-  сл  авный
старик, и мы его в обиду не должны давать.
     - Да вокруг - ни души, - заговорил один из охраны. - Что ж нам всю
ночь на ногах? Мы уж сегодня в пикетах нашатались.
     - Ну, что ж, валяйте! - в сердцах крикнул Мак. Пусть усадьбу  хоть
с землей сравняют. Тогда уж Андерсон вышвырнет нас вон. Куда вы  только
денетесь?
     - У реки лагерь разобьем.
     - Черта с два! Да вас мигом за пределы округа выдворят! Будто сами
не знаете!
     Один из мужиков поднялся.
     - Парень дело говорит, - проворчал он. -  Пойдемте  ка  отсюда.  У
меня в лагере старуха осталась, и я не хочу ей зла.
     - Оцепите дом и никого не пропускайте. Знаете,  что  они  с  сыном
Андерсона сотворили? Сожгли его передвижное кафе, а  самого  избили  до
полусмерти.
     - Альф всегда вкусно кормил, - припомнил кто-то.
     Мужчины устало поднялись и вышли из сарая. Мак задул лампу.
     - "Бдительные" любят по огоньку палить,  -  пояснил  он.  -  Таких
подставок они не упускают. Надо б  и  Андерсону  сказать,  пусть  шторы
опустит.
     Охранники один за другим растаяли в темноте.
     - Думаешь, они и впрямь будут сторожить? - спросил Джим.
     - Эх, если бы! Минут через десять снова сюда  припрутся.  В  армии
расстреливают, если заснешь  на  посту.  Мы  ж  так  не  можем.  А  без
наказаний дисциплину не сохранишь.
     Вот затихли и шаги охраны.
     - Я их еще разок прищучу, когда обратно пойдем, пообещал Мак.
     Они взошли  на  крыльцо,  постучали  в  кухонную  дверь.  В  ответ
залаяли, запрыгали собаки. Слышно было, как они бросаются  на  дверь  и
как Андерсон успокаивает их. Вот дверь чуть приоткрылась.
     - Это мы, мистер Андерсон.
     - Заходите, - угрюмо бросил тот.
     Собаки волчком  закрутились  подле  гостей,  замолотили  длинными,
твердыми хвостами, повизгивая от радости. Мак потрепал каждую за ушами,
взялся за поводки.
     - Вам бы их у дома  держать,  они  б  хорошо  сторожили.  Нашей-то
охране никого не разглядеть - тьма кромешная, а  собаки  сразу  почуют,
если кто идет.
     На кровати у плиты лежал Альф. Бледный, изможденный, казалось,  он
даже похудел: щеки обвисли.  Он  лежал  на  спине,  одна  рука  у  него
покоилась на груди, на перевязи. На стуле рядом сидел док.
     - Привет, Альф! - тихо поздоровался Мак. - Ну, как житуха?
     Взгляд у того прояснился.
     - Да нормально. Только болит все.  Док  говорит,  придется  мне  в
постели поваляться.
     Мак наклонился и пожал Альфу здоровую руку.
     - Полегче, полегче, - попросил тот. - С этого бока  у  меня  ребра
поломаны.
     Подошел Андерсен - старший, глаза у него горели.
     - Теперь сами убедились!  Убедились,  чем  все  кончилось!  Фургон
спалили, Альфа изувечили! Убедились теперь?
     - Ради бога, перестань, отец, - невнятно  пробормотал  Альф.  -  К
чему все снова ворошить? А тебя, вроде, зовут Мак?
     - Верно.
     - Так вот. Мак, как по-твоему, примут меня в партию?
     - Ты, никак, хочешь бороться по-настоящему?
     - Да. Как думаешь - примут?
     - Думаю, примут, - медленно проговорил  Мак.  Я  дам  тебе  бланк,
напишешь заявление. Ради чего ты вступаешь, Альф?
     Массивное лицо исказилось. Альф покрутил головой.
     - Я все думаю и думаю, - начал  он.  -  С  той  минуты,  как  меня
поколотили. Думаю об этих парнях, никак мне их не забыть: дотла  сожгли
мой фургончик, меня ногами топтали, а на углу двое полицейских, стоят и
смотрят. И пальцем не шевельнут. Нет, мне их не з абыть.
     - И поэтому ты хочешь вступить в партию?
     - Я хочу бороться с ними. Готов до последнего дня сражаться.  Хочу
быть с теми, кто против них.
     - Сразу тебя предупреждаю, Альф, синяков и зуботычин ты схлопочешь
куда больше. Тебя будут бить так. что живого места не останется.
     - Что ж, пусть, но и им от меня пощады не будет.  Бороться  -  так
бороться.  До  сих  пор  я  жил  тихо-мирно,  держал  маленькое   кафе,
подкармливал босяков от случая к случаю...Голос у  него  прервался.  На
глазах показались слезы.
     Доктор Бертон легонько коснулся его щеки.
     - Вам, Альф, много разговаривать вредно.
     - Я  достану  тебе  бланк  заявления,  -  пообещал  Мак.  -  Чудно
все-