дрыхнул, дай  тебе  только  волю!  Больше
двенадцати часов сегодня проспал.
     Джим потер глаза.
     - Опять голова гудит!
     - Ну-ка побыстрее просыпайся! Уже к Торгасу подъезжаем!
     - Ну и ну! Который час?
     - Около полуночи, должно быть. Ну, вот и приехали. Готов?
     - Конечно.
     - Пошел!
     Поезд  медленно  потащился  дальше.  Впереди  за  красным  глазком
семафора виднелась станция.  Дежурный  махал  фонарем.  Справа  тусклые
лампочки на столбах  скупо  освещали  городскую  улочку,  отбрасывая  в
ночное небо белесые ореолы. В воздухе похолодало.
     - Есть  хочется.  Какие  будут  соображения  на  этот  счет,  Мак?
-полюбопытствовал Джим.
     - Подожди, сейчас на свет  выйдем,  посмотрим,  кто-то  у  меня  в
списке значится. - И он  скрылся  во  тьме.  Джим  чуть  не  вприпрыжку
поспешил следом. Они  вышли  на  городскую  окраину,  и  на  углу,  под
фонарем, Мак остановился, вытащил листок бумаги.
     - Это  славный  городок,  Джим.  Здесь  нас  поддерживают  человек
пятьдесят. Есть на кого положиться, выручат в трудную минуту. Ага,  вот
кто мне нужен. Альфред Андерсон, меж Четвертой и Пятой улицами,  держит
передвижное кафе. Ну, что скажешь?
     - А что это за список?
     - Список тех, кого мы  считаем  сочувствующими.  С  помощью  этого
списка мы все, что хочешь, раздобудем, от вязаных  носков  до  ружейных
патронов. А фургончик Альфа открыт всю ночь  напролет.  Пойдем,  это  я
возьму на себя.
     Скоро они свернули на главную улицу, прошли ею почти до конца, там
попадались пустые лавки, дома стояли не  так  кучно.  Передвижное  кафе
Альфа оказалось уютным  фургончиком,  в  оконцах  -  красное  витражное
стекло, задвижная дверь. У стойки на табуретах расположились  двое,  за
стойкой суетился полный молодой человек, голые руки массивны и белы.
     - Эти двое не засидятся, - на чашку кофе с  пирожным  забежали,  -
определил Мак. - Подождем, пусть уйдут.
     Они  задержались  у  входа,  и  тут  появился  полицейский,   стал
приглядываться.
     Мак нарочито громко сказал:
     - Давай сначала по куску пирога съедим, а уж потом домой пойдем.
     Джим понял с полуслова.
     - Не хочу я пирога, у меня глаза слипаются, пошли домой.
     Полицейский прошел мимо. Казалось, он даже принюхивается.
     Мак негромко произнес:
     - Небось, думает, что мы  решили  эту  забегаловку  обчистить,  да
никак с духом не соберемся.
     Полицейский развернулся и зашагал к ним.
     Мак заговорил громче:
     - Как хочешь, можешь идти домой, а я кусочек пирога  перехвачу,  -
и, поднявшись по ступенькам, открыл дверь.
     Хозяин улыбнулся.
     - Добрый вечер, ребята. Никак похолодало на улице, а?
     - Точно, - бросил Мак и прошел к  дальнему  от  двоих  посетителей
концу стойки. По лицу Альфа пробежала догадливая тень.
     - Вот что, ребята, если вам нечем платить,  я  угощу  вас  кофе  с
булочкой. Только, чур, не ловчить;  наедитесь  за  мой  счет,  а  потом
скажете: валяй, мол, зови полицию. У меня  дармоеды  прямо  в  печенках
сидят.
     Мак усмехнулся.
     - Кофе с булочкой - лучше и не придумать, Альфред.
     Хозяин подозрительно покосился на  него,  снял  высокий  поварской
колпак и почесал затылок.
     Двое посетителей допили кофе.
     - А что. Альф, ты всегда бродяг кормишь? - спросил один.
     - Господи, да как иначе-то? Не откажешь ведь бедолаге в чашке кофе
морозной ночью из-за того, что у него паршивого пятака нет.
     Посетитель хмыкнул.
     - А двадцать чашек кофе-это уже  доллар.  Ты  так  по  миру  скоро
пойдешь. Ну, что, Уилл, в путь? - они поднялись, расплатились и вышли.
     Альф выбрался из-за стойки, проводил их,  плотно  задвинул  дверь,
затем вернулся на привычное место и с таинственным видом  наклонился  к
Маку.
     - Кто вы, ребята?
     Рукава у него  были  закатаны  по  локоть,  руки  белые,  движения
спокойные: он размеренно и непрестанно вытирал стойку тряпкой.
     Мак подмигнул и ответил ему как настоящий заговорщик:
     - Нас из города с заданием прислали.
     От волнения щеки у Альфа вспыхнули.
     - Я как вас увидел, именно так и подумал. А как вы  догадались  ко
мне прийти?
     - Ты по-доброму встречал наших людей, мы такого не забываем.
     Альф гордо улыбнулся, будто его награждали, а не выманивали обед.
     - Вы, ребята, поди и не ели сегодня толком. Дайте ка я вам котлеты
по-гамбургски приготовлю.
     - Великолепно! - Мак не заставил себя упрашивать. -  Мы  и  впрямь
как волки голодные.
     Альф подошел к холодильнику, достал две пригоршни фарша,  проворно
скатал котлеты, мазнул сковородку на газовой горелке  маслом  и  бросил
котлеты. Сверху посыпал мелко нарезанным луком. Тут же  в  кафе  вкусно
запахло.
     - Э, прямо хоть сам на сковородку прыгай!
     Масло зашипело, лук сделался  золотистым.  Альф  снова  перегнулся
через стойку.
     - А что у вас здесь за дело?
     - Да в ваших краях больно много красивых яблок уродилось.
     Альф выпрямился, упершись в стойку толстыми  руками,  в  маленьких
глазках мелькнула догадка.
     - Так-так, ясно. Понял,- таинственно произнес он.
     - Не пора ли переворачивать? - подсказал Мак.
     Альф перевернул котлеты, прижал лопаточкой.  Собрал  рассыпавшийся
лук, положил на котлеты сверху, примял.
     Каждое движение нарочито  замедленно,  словно  Альф  погрузился  в
раздумья - так раздумчиво смотрят порой коровы.
     - У моего старика тоже есть сад и клочок земли.  Надеюсь,  вы  ему
вреда не причините? Ведь я к вам подоброму отношусь.
     - Конечно, по-доброму, -  согласился  Мак.  -  Мелкие  фермеры  не
пострадают. Передай отцу: мы его не тронем. А пустит к себе  погостить,
так мы весь урожай ему соберем.
     - Спасибо. Я с ним поговорю. - Альф положил  котлеты  на  тарелки,
добавил картофельного пюре, примял сверху и в ложбинки плеснул  бежевой
подливки.
     Мак и Джим с  жадностью  набросились  на  еду,  запили  все  кофе,
кусочками хлеба собрали с тарелок остатки, а  Альф  вновь  наполнил  их
чашки.
     - Обед на славу! - воскликнул Джим. -Я прямо умирал с голоду.
     - Угощение - что надо,  -  подхватил  Мак,  -  ты.  Альф,  славный
парень.
     - Не будь у меня этого кафе и не владей мой старик  землей,  я  б,
ребята, с вами пошел. Ведь стоит кому узнать, кого я привечаю, разнесут
мой фургончик в щепы!
     - Ну, от нас-то никто ничего не узнает, - заверил Мак.
     - Не сомневаюсь, ребята.
     - А много ли уже сборщиков заявилось сюда?
     - Да уж порядком. Многие у меня столуются. У меня за  четвертак  -
отличный обед: суп, мясо, два вида  овощей,  хлеб,  масло,  пирог,  две
чашки кофе - и за все двадцать пять центов. Прибыль, конечно, грошовая,
зато и продавать удается больше.
     - Молодец, - похвалил Мак, - а не называли ребята  кого-нибудь  из
своих вожаков?
     - Вожаков?
     - Ну, кто-то же должен их направлять.
     - Ага, понял, - кивнул Альф. - Нет, что-то не припоминаю.
     - А где вся братия околачивается?
     Альф потер жирный подбородок.
     - Я-то знаю об их двух лагерях. Один - вдоль  шоссе,  другой  -  у
реки. Там в ивняке бродяги испокон веков лагерь разбивали.
     - То, что нужно. Как туда добраться?
     Альф ткнул толстым пальцем.
     - На перекрестке свернете, дойдете  до  окраины,  увидите  реку  и
мост. Чуть влево - тропинка в ивняке. Метров четыреста пройдете - там и
лагерь. А вот сколько у них народу, сказать не берусь.
     Мак поднялся, надел шляпу.
     - Хороший ты парень. Альф. Нам пора. Спасибо, что накормил.
     - У моего старика  есть  сарай  с  койкой,  на  тот  случай,  если
надумаете у него переночевать, - предложил Альф.
     - Не получится. Альф. Нам нужно дело делать, а значит, быть  среди
людей.
     - Наведывайтесь, всегда подкормлю,  только  время  выбирайте,  как
сегодня, - чтоб посетителей не было.
     - Спасибо еще раз. Все ясно, непременно заглянем.
     Мак пропустил Джима вперед и закрыл за собой дверь. Спустившись  с
крылечка, они пошли по указанной  улице.  На  углу  из  подъезда  вдруг
вынырнул полицейский.
     - Что задумали? Говорите! - рявкнул он.
     Джим от неожиданности отпрянул, а Мак спокойно остановился.
     -  Мы,  начальник,  простые  работяги.  А  задумали   вот   яблоки
пособирать.
     - Что ночью здесь делаете?
     - Да мы прямо с поезда, на товарняке прикатили.
     - И куда идете?
     - К реке, вроде там ребята расположились.
     Полицейский точно врос в землю.
     - Деньги есть?
     - Вы же видели, мы в  кафе  расплачивались.  Мы  не  какие-то  там
бродяги-побирушки.
     Полицейский наконец отошел в сторону.
     - Проваливайте, да поживее, и чтоб по ночам не шастать по городу!
     - Слушаемся, начальник.
     И они спешно отошли.
     - Ну и любезничал ты с ним, - удивился Джим.
     - А почему б и не полюбезничать? Вот тебе первый урок: не спорь  с
легавым, тем  более  ночью.  Получи  мы  сейчас  по  месяцу  тюряги  за
бродяжничество, славно бы дело обернулось, а?
     Они поплотнее запахнули легкие хлопчатые куртки и прибавили  шагу.
Все меньше и меньше фонарей попадалось им на улицах.  -  А  с  чего  ты
думаешь начинать? - спросил Джим.
     - Не знаю пока Нужно каждую возможность использовать. Начинаем  мы
обычно с того, что разрабатываем план в целом, а частности определяются
сообразно условиям. Нужно каждой зацепкой пользоваться. Иначе ничего не
выйдет. Придем, посмотрим, какая там обстановка.
     Джим зашагал шире и энергичнее.
     - Мак, доверь мне настоящее  дело.  Не  хочу  всю  жизнь  быть  на
подхвате.
     Мак рассмеялся.
     -  Подожди,  еще  надоест.  Так  надоест,  что   назад   в   город
запросишься, где по восемь часов в день работают.
     - Вряд ли, Мак. Сейчас мне  как  никогда  хорошо.  Прямо,  того  и
гляди, лопну от радости. Разве у тебя не так?
     - Изредка. Обычно я так занят, что некогда в своей душе копаться.
     Стали попадаться ветхие дома, сварочные мастерские, стоянки старых
автомашин,  свалка  их  разрозненных  и  искалеченных  частей.   Фонари
освещали  черные  окна  брошенных  домов;  от  кустов,  переходящих   в
подлесок, бежали тени. Холодало. Джим и Мак пошли еще быстрее.
     - Вон, по-моему, фонари у моста, с каждой стороны по три,  видишь?
- показал Джим.
     - Вижу. От моста, кажется, налево свернуть?
     - Да, налево.
     Мост о двух пролетах перекрывал узенькую  речушку,  сейчас,  летом
она превратилась в маленький грязный  ручеек,  змеящийся  по  песчаному
руслу.
     Взяв от ската моста влево, Джим и Мак обнаружили вскоре бегущую по
самой кромке старого русла тропу, она уводила в ивняк. Мак шел  первым.
Через минуту они окунулись в кромешную тьму, спереди, сзади и по  бокам
их обступили густые ивовые заросли. Лишь изредка над головой меж  веток
проглядывало вечернее небо,  справа  по  самому  берегу  темной  стеной
высились тополя.
     -  Не  вижу  я  тропы,  -  посетовал  Мак.  -   Придется   наощупь
пробираться. - И медленно, осторожно шагнул  вперед.  -  Джим,  подними
руки, чтоб ветками глаза не выколоть.
     - Уже чуть не выколол. По губам только что хлестануло.
     Некоторое время шли молча, старательно держась утоптанной тропы.
     - Дымом запахло. - заметил Джим. - Считай, добрались.
     Вдруг Мак остановился.
     - А вот и огоньки впереди. Значит, так,  как  и  прежде,  разговор
завожу я.
     - Идет.
     Тропинка неожиданно вывела на  большую  поляну,  посередине  горел
костер. На другом краю виднелись три грязные, некогда белые палатки.  В
одной горел свет и по стенам бродили огромные черные  тени.  На  поляне
было человек пятьдесят: кто спал прямо на земле, завернувшись в одеяло,
кто сидел вокруг костра. Не успели Джим с Маком выйти  на  поляну,  как
услышали короткий вскрик из освещенной палатки.  И  сразу  задергались,
закопошились тени на брезентовой стене.
     - Может, кто заболел, - тихо сказал  Мак.  -  Но  считай,  что  мы
ничего не слышали. Очень неразумно совать нос не в свое дело.
     Они подошли к костру,  подле  которого,  обхватив  колени  руками,
сидели в кружок мужчины.
     - Можно ли к  вам  присоединиться?  -  спросил  Мак.  -  Или  ваше
общество только для избранных?
     Несколько небритых лиц повернулись  к  нему,  в  глазах  бусинками
отражалось пламя костра. Один из мужчин подвинулся.
     - Садись, земли всем хватит.
     Мак только крякнул.
     - Может, где и хватит, да только не в моих краях.
     Заговорил  худолицый,  освещенный  костром  мужчина,  сидевший  по
другую сторону.
     - Ты, брат, попал в замечательное место.  Здесь  всего  хватает  -
жратвы, выпивки, автомобилей,  домов.  Присаживайся,  у  нас  роскошный
ужин.
     Мак присел на корточки, кивнул и Джиму -  садись.  Вытащил  кисет,
аккуратно  свернул  изящную  самокрутку.  Затем,  будто  спохватившись,
предложил:
     - Ну, что, капиталисты, кому курить охота?
     К нему потянулись несколько рук. Кисет пошел по кругу.
     - Только что приехал? - спросил худолицый.
     - Именно.  Дай,  думаю,  пособираю  яблочек,  да  обратно  -  свои
миллионы считать.
     Худолицый зло выкрикнул:
     -  А  знаешь,  сколько  нам  платить  будут?  Пятнадцать   центов!
Пятнадцать, чтоб им подавиться, собакам!
     - А сколько ты, собственно,  хочешь?  -  воскликнул  Мак.  -  Имей
совесть, парень! Или у тебя хватит наглости заявлять, что тебе,  видите
ли, хочется есть? Яблоки собираешь, вот их и жуй.  Они  такие  вкусные,
красивые! Тон его вдруг ужесточился. - А что, если  мы  эти  яблоки  не
станем собирать?
     Худолицый так и взвился.
     - Придется! Никуда не денешься! Все до последнего гроша на  дорогу
сюда потратили!
     - Не станем мы собирать, другие охотники найдутся!
     - А если мы этих охотников - в шею? - крикнул Мак.
     Люди у костра насторожились.
     - Так ты чего ж... бастовать предлагаешь? - спросил худолицый.
     Мак рассмеялся.
     - Ничего я не предлагаю.
     Коротышка, сидевший опершись подбородком о колени, сказал:
     - Лондона чуть удар не хватил,  когда  сообщили,  сколько  платить
будут.-И повернулся к соседу: - Ты, Джо, видел его.  Правда,  ведь  его
чуть удар не хватил?
     - Аж позеленел весь, - подтвердил тот, - стоит, молчит, а сам весь
зеленый. И деревяшку, что в руке держал, всю раскрошил.
     Кисет наконец вернулся к владельцу, Мак помял его,  убедился,  что
табаку осталось кот наплакал и сунул в карман.
     - А кто такой Лондон?
     Ответил ему худолицый.
     - Лондон-мужик что надо, голова! Мы с  ним  всегда  ездим.  Что  и
говорить - голова!
     - За старшего у вас?
     - Да нет, просто хороший мужик. Мы с ним ездим.  Послушал  бы  ты,
как он с легавыми держится. Он...
     Снова из палатки раздался крик, на этот раз долгий. Все  повернули
головы, потом снова безразлично уставились на огонь.
     - Болеет, что ли, кто? -спросил Мак.
     - Невестка Лондона рожает.
     - Да, не  самое  удачное  место  для  родов.  А  врач-то  есть?  -
поинтересовался Мак.
     - Откуда! Где ж его возьмешь?
     - А почему ее в окружную больницу не свезут?
     Худолицый глумливо бросил:
     - Как же! Будут они цацкаться с бродягами  залетными!  В  больнице
нет мест. Вечно она забита до отказа. Будто сам не знаешь.
     - Я-то знаю, - вздохнул Мак. - Видно, и тебе это не в новинку.
     Джим поежился, подобрал ивовый прутик, сунул его в костер,  прутик
сначала задымил, потом заиграл пламенем. Мак протянул в темноте руку  и
незаметно пожал руку Джима. А вслух спросил:
     - А есть там, с ними, кто в родах кумекает?
     -  Старуха  одна,  -  ответил  худолицый;  вопрос  показался   ему
странным, и взгляд сделался подозрительным. А тебе-то что?
     - Я кое-что в этом смыслю, - ответил Мак. - Учился немного. Мог бы
сейчас помочь.
     - Ну, так иди к Лондону! - Худолицему, видно, не  хотелось  самому
принимать никакого решения. - А нам не след о нем языком трепать.
     Мак словно бы и не заметил подозрительности собеседника.
     - Пожалуй, и впрямь надо сходить. - Он поднялся. Пойдем  со  мной,
Джим. Где он, в той палатке, где свет?
     - Да, там.
     Сидевшие у костра проводили Мака и Джима внимательными  взглядами,
потом снова засмотрелись на костер.
 Двое друзей шли поляной, старательно обходя кучи тряпья - под ними спали люди.
     Мак прошептал.
     - Ну и повезло же нам! Если в грязь лицом не  ударю,  считай,  что
начали мы удачно.
     - Я не совсем понимаю... Даже не знал, что ты медицине учился.
     - Да никто на белом свете этого не знал!  -  усмехнулся  Мак.  Они
подошли к палатке: за подсвеченной брезентовой стеной суетились  черные
силуэты людей. Мак встал у входа и позвал:
     - Лондон!
     Почти мгновенно взлетел палаточный полог и вышел высокий  мужчина.
В плечах не обхватить.  Жесткие  черные  волосы  обрамляли  похожую  на
тонзуру лысину на макушке. По лицу пролегли  волевые  морщины;  черные,
налитые кровью, как у гориллы, глаза смотрели  свирепо.  Угадывалась  в
этом человеке властность. Вести  за  собой  людей  для  него  столь  же
естественно, как и дышать. Выйдя, он опустил за собой полог.
     - Что нужно? - сказал - точно отрезал.
     - Мы только что приехали,  -  объяснил  Мак.  -  Ребята  у  костра
говорят, здесь роженица.
     - Ну и что с того?
     - Вот я и подумал, может, чем помочь, раз у вас доктора нет.
     Лондон приоткрыл полог-полоска света упала на лицо Маку.
     - Ну, и чем ты можешь помочь?
     - Я работал в больницах. Доводилось и роды принимать. Так почему б
и сейчас не попробовать.
     - Заходите, - уже спокойнее сказал великан. - Хоть старуха здесь и
вертится, она, помоему, малость чокнутая. Заходите, сами все увидите.
     В палатке было тесно и душно.  На  блюдце  горела  свеча.  Посреди
палатки стояла самодельная печурка  -  ее  смастерили  из  керосинового
бака, - рядом сидела сморщенная старуха; в углу стоял бледный парень. У
дальней стены на земле разложен матрац, на нем лежала молодая  женщина,
лицо у нее побелело, по нему  грязными  ручейками  стекал  пот,  волосы
растрепались. Все трое разом  взглянули  на  вновь  пришедших.  Старуха
отвела взгляд и уставилась  на  раскаленную  печку,  поскребла  ногтями
ладонь.
     Лондон подошел к матрацу, опустился на колени.  Роженица  перевела
взгляд с Мака на свекра. Тот сказал:
     - Теперь у нас есть доктор. Больше опасаться нечего.
     Мак взглянул на молодую женщину и подмигнул: лицо у нее застыло от
страха.
     Парень подошел к Маку, тронул его за плечо.
     - Все будет в порядке, док?
     - Конечно, она у тебя молодец. - Мак повернулся к старухе. - А  ты
повитуха, что ли?
     Та,  продолжая  скрести  морщинистые  ладони,  лишь   бессмысленно
посмотрела на него и не ответила.
     - Я спрашиваю: ты повитуха? - прокричал Мак.
     - Нет, но раза два детей принимать доводилось.
     Мак взял ее руку, поднес поближе к свече: ногти длинные, неровные,
грязные, кожа серая с синевой.
     - И они, конечно, родились мертвыми. Нужно много чистых тряпок,  у
вас что-нибудь есть?
     Старуха показала на кучу газет.
     - У Лизы схватки пока два раза только были, - проскрипела она. - А
подтереть и газетами можно.
     Лондон подался вперед, рот приоткрылся от напряженного внимания  -
он испытующе глядел Маку в лицо. В неярком  свете  тускло  поблескивала
лысина.
     - У Лизы схватки два  раза  были,  последний  раз  только  что,  -
повторил он старухины слова.
     Мак молча кивнул ему на палаточный полог и вышел следом - Лондон и
Джим.
     - Слушайте, а вы видели ее руки? - опросил Мак. Ребенок-то, может,
и выживет,  а  снохе  вашей  ничего  не  светит.  Давай-ка  от  старухи
избавимся.
     - А роды ты, что ли, будешь принимать? - набычился Лондон.
     Чуть помолчав. Мак оказал:
     - Я приму. Джим кое в чем поможет. Но его помощи мне мало.
     - Ладно, я помогу, - сказал Лондон.
     - И этого мало. Из ребят никто не по