он запропал?
     Молча в палатку вошел Сэм. На худом лице ходили желваки.  Неуклюже
переступая, шагнул к Маку.
     - Помнишь, к нам тогда этот тип приезжал, кричал, что  они  примут
меры...
     - Какой тип?
     - Да тот, первый, а ты ему еще сказал...
     - Что сказал-то?
     - Сказал, что мы тоже примем меры.
     - Видишь ли, Сэм, так легче показать людям, кто есть  кто.  -  Мак
бросил взгляд на Лондона.- И сейчас они на нашей стороне. Стоит ли этим
пренебрегать?
     - Нельзя, чтоб все этим  сволочам  сходило  с  рук!  задыхаясь  от
злобы, произнес Сэм. - Нельзя, чтоб они безнаказанно сжигали все дотла.
     - Ты, Сэм, давай ближе к делу, - прервал его  Лондон.  -  Что  ты,
собственно, предлагаешь?
     - Возьму пару наших и  чуток  побалуемся  со  спичками.  -  Мак  с
Лондоном насторожились. - И плевать я хотел! Как решил, так  и  сделаю.
Есть тут один по фамилии Хантер. Дом у него белый, большущий. Я на него
канистры газолина не пожалею.
     Мак усмехнулся.
     - Взгляни-ка на этого парня, Лондон. Что-то я такого не  припомню.
Не знаешь ли, кто это?
     Лондон подхватил шутку.
     - Нет, вроде не встречал.
     - Я тоже его и в глаза не видывал. Да он  вроде  и  не  из  нашего
лагеря.
     - Верно! Он, поди, из тех, кому бы только зло сорвать.  Нас  из-за
таких вот субчиков в каких только грехах не обвиняли.
     Мак наклонился к Сэму.
     - Если поймают, тебе все придется брать на себя.
     - И возьму, - хмуро пробурчал тот. - Никогда с больной  головы  на
здоровую не сваливал. И никого из ребят с собой не поведу, у  меня  уже
другая задумка.
     - А мы тебя знать не знаем. Ты просто озлобился.
     - Как не озлобиться, если тот хозяйчик меня по миру пустил! - гнул
свое Сэм.
     Мак крепко стиснул ему плечо.
     - Спали сукина сына дотла! - яростно  проговорил  он.  -  Чтоб  ни
досточки от дома не осталось! Ох, как бы мне хотелось с тобой пойти!
     - Тебе здесь надо быть, - сказал Сэм. - Тебе с ним  счеты  сводить
нечего. Он меня обобрал, а я страсть как красного петуха пускать люблю!
С детства со спичками баловался!
     - Ну что ж, Сэм. Счастливого пути. Встретимся еще.
     Сэм неслышно выскользнул из палатки и растворился во тьме.  Лондон
и Мак с минуту молча смотрели на еще колыхавшийся полог.
     - Сдается мне, не придет он обратно, - вздохнул Лондон. - Сам себе
удивляюсь, за что можно любить такого: злой, как пес.  Вечно  на  рожон
лезет.
     Джим молча сидел на матраце, лицо у него  было  встревоженное.  По
стенам палатки еще  прыгали  розоватые  отблески  далекого,  убывающего
пожара. Вот, разорвав тишину, завыли пожарные сирены, завыли неистово и
тоскливо.
     - Подождали, пока разгорится, тогда и пожарников  послали,  горько
усмехнулся Мак. - Слушай, Лондон, а ведь мы с тобой  так  ничего  и  не
ели. Пойдем-ка, Джим, я тебе чтонибудь принесу.
     Джиму осталось только дожидаться друзей.  Лиза,  тихонько  закутав
малыша одеялом, совала ему грудь.
     - Ты хоть по лагерю-то ходишь? - спросил Джим.
     - Чего?
     - Да сидишь, говорю, сиднем. Вокруг такое  творится,  а  ты  и  не
замечаешь. И слышать даже не слышишь.
     - Поскорее б все кончилось. Хочу в доме жить, чтоб не земляной пол
был, а настоящий. Чтоб уборная рядом. Не по душе мне ваша "борьба".
     - Без этого не обойдешься. Может, со временем все  образуется,  да
уж мы, наверное, не доживет.
     Вошел Мак, принес два дымящихся котелка.
     - Пожарные явились на пепелище.  Держи,  Джим,  здесь  говядина  с
фасолью. А это, Лиза, тебе.
     - Напрасно ты Сэма отпустил, - сказал Джим.
     - Это почему ж?
     - Потому что дело неправое. Ты сам прекрасно  чувствуешь.  Ты  дал
волю собственной злобе.
     - Вон оно что! Значит, тебе наплевать, что старик Андерсон  амбара
со всем урожаем лишился?!
     - Конечно, не наплевать.  Может,  и  стоит  дом  Хантера  спалить.
Только волю чувствам все равно давать не след.
     - Ишь как заговорил! Ты, поди, жалобу на меня в комитет  напишешь.
Я тебя сюда привез ума-разума набираться, а ты  как  зануда-учителишка,
мне же и мораль читаешь. Да кто ты такой в  самом  деле!  Ты  под  стол
пешком ходил, а я уж партийной работой занимался!

     - Подожди, Мак, не горячись. Я думаю,  мозгами  шевелю,  толку  от
меня немного, верно. Ребята дело делают, а я сижу тут, жду,  пока  рана
заживет. Я всего лишь посоветовал тебе  держать  себя  в  руках.  Злоба
трезво мыслить мешает,
     - Спасибо скажи, что по морде не заработал за  свою  правоту.  Те,
кто вечно правы, - такие зануды. - Он неожиданно  улыбнулся.  -  Ладно,
хватит об этом. Проехали Быстро же ты оперился, Джим. Для партии  такой
работник в самый раз, а простой люд очень  уж  правиль  ных  не  любит.
Знаю, что злоба плохой помощник. Да поделать ничего не могу. Неспокойно
мне, Джим. Все что-то у нас вкривь и вкось получается. Куда, по-твоему,
док запропастился?
     - До сих пор ни слуху, ни духу? А что он напоследок говорил?
     - Что пойдет Альфа проведать.
     - Да, а перед этим -  что  ему  одиноко.  Вроде  не  в  себе  был,
немудрено, работы ему много выпало. Может, сдвинулся  чуток.  А  может,
просто смотался, ведь в наше дело он никогда не верил.
     - Такого он не сделает, - покачал головой Мак. Я с ним  не  первый
день. Док никогда никого не подводил. Что-то неладное, похоже.  Значит,
док пошел к Андерсону. А что, если он поджигателей встретил да за  нашу
охрану принял? Они, разумеется, его не отпустил и.
     - Может, еще вернется?
     -  Вот  что:  если  санитарное  управление  завтра  предпишет  нам
убраться отсюда, значит сцапали дока. Бедняга! А что делать с тем,  кто
ногу вывихнул, - понятия не имею. Ему,  кажись,  ее  вправили,  да  кто
знает, может, что не так Впрочем, чего это я, вдруг док  просто  гуляет
сейчас по саду. Дурак я, что сразу к доку охраны не приставил. Лондон -
молодец, старается изо всех сил, а я то одно,  то  другое  из  внимания
упущу. И все больше и больше на мне вины. Вот и сейчас андерсонов амбар
с яблоками добавился.
     - Ты за деревьями леса не видишь, - обронил Джим.
     Мак вздохнул.
     - Я считал,  что  у  меня  характер  -  кремень,  а  ты,  пожалуй,
потверже. Дай бог,  чтоб  на  наших  отношениях  это  не  сказалось.  А
ночевать иди-ка ты в  больничную  палатку,  там  свободная  койка.  Все
лучше, чем на земле валяться, быстрее выздоровеешь. Ты почему не ешь?
     Джим посмотрел на котелок.
     - Забыл совсем, а есть-то хочется, - он  выудил  из  фасоли  кусок
говядины и принялся жадно жевать. - Ты и о себе не забывай.
     - Ну что ты! Сейчас пойду поем.
     Джим в два счета умял крупную золотистую фасоль,  ловко  накалывая
по три продолговатых фасолины  на  острую  палочку,  наклонил  котелок,
выпил жижу.
     - Ужин на славу!
     - Ага, - отозвалась Лиза. - Я люблю лимскую фасоль.  И  мясо.  Вот
только б соли добавить.
     - Что-то притих наш лагерь, совсем притих.
     - Сыты все, а на полный желудок  и  говорить-то  не  тянет.  А  то
говорят, говорят. Уж бороться так бороться, чтоб враз  все  кончить,  а
что без толку языком молоть?
     - Мы же бастуем, - словно оправдываясь, сказал Джим.
     - Ты тоже только болтаешь. Одними словами дела не сдвинешь.
     - Но слова, Лиза, порой поднимают дух людей, и тогда им любое дело
по плечу.
     Вошел Лондон, постоял, поковырял в зубах  заостренной  спичкой.  В
свете лампы тускло высвечивала лысина.
     - Я окрест посмотрел - огня не видно нигде. Поди, поймали Сэма.
     - Да он малый не промах, - сказал Джим. - Позавчера  так  учетчику
врезал, хоть тот и при ружье был.
     - Чего-чего, а смекалка у него есть,  умный,  как  гремучая  змея.
Только Сэм греметь не любит, все больше втихаря. Один пошел,  никого  с
собой не взял.
     - Оно и к лучшему. Попадись он один -  чокнутый,  скажут,  а  если
хоть втроем - это уже заговор.
     - Надеюсь, Джим, он не попадется. Парень что надо.  Мне  такие  по
душе.
     - Вижу.
     Вернулся, жуя на ходу, Мак с котелком.
     - Надо ж, сам не заметил,  до  чего  проголодался,  пока  есть  не
начал. Ты, Джим, сыт?
     - Еще бы! А почему ребята костров не разжигают, как вчера?
     - Дров нет, - отрезал Лондон. -Я каждую щепочку  заставил  поварам
отдать.
     - А почему притихли? - не унимался Джим. -  Ни  звука  не  слышно,
словно вымерли все.
     Мак задумчиво заговорил.
     - Никогда не угадаешь, как поведет себя толпа. Она непредсказуема.
Я  раньше  думал:   стоит   повнимательнее   приглядеться,   непременно
определишь, что люди собираются делать. Вот, вроде бы из них отвага так
и прет, а глядь, через минуту хвосты поджали, трясу тся от страха.  Так
вот, по-моему, сейчас  весь  лагерь  страхом  охвачен.  Пустил  кто  то
слушок, что дока у нас похитили, а без него  -  какая  уверенность?  По
очереди заходят к парню, что ногу вывихнул. Поглядят,  поглядят,  да  и
прочь идут, потом - еще раз. Он, б едняга, аж  мокрый  от  пота,  болит
нога, мочи никакой нет.  -  Мак  с  ожесточением  принялся  обгладывать
кость.
     - Ну, а кто-нибудь знает? - спросил Джим.
     - О чем знает-то?
     - Да о том, как толпа себя ведет.
     - Вон, Лондон, небось, знает. Он всю жизнь вожаком.  Что  скажешь,
Лондон?
     Тот помотал головой.
     - Да нечего сказать-то. Иной  раз  мотор  у  грузовика  чихнет,  а
ребята  -  точно  кролики  -  врассыпную.  А  иной  раз  ничем  их   не
застращаешь. Впрочем, порой и можно угадать, как они себя поведут.
     - Точно, - кивнул Мак. - Прямо чуешь, словно  по  запаху.  Однажды
при мне негра линчевать  собрались.  Потащили  его  к  железнодорожному
мосту.  По  дороге  собачонку  насмерть  камнями  забили.  Все   камней
понахватали ну, чую, пахнет кровушкой. Так и есть. Мало им б  ыло  того
черномазого вздернуть, так они еще и по трупу стреляли, а потом сожгли.
     - Ну у нас в лагере я такого не допущу, - пообещал Лондон.
     - Да уж если такая каша заварится, на  дороге  у  ребят  лучше  не
стоять. Слышь, никак к нам кто-то идет.
     За стеной послышался ритмичный топот, словно шагал взвод солдат.
     - Лондон у себя?
     - Да. А что нужно?
     - Да вот, привели тут одного.
     - Кого еще?
     Вошел мужчина с карабином в руке.
     - Это не тебя ли я отрядил с ребятами сторожить усадьбу? - спросил
Лондон.
     - Меня. Нас трое всего было. Смотрим, парень там крутится,  ну  мы
его схватили, да привели.
     - Кто такой?
     - Не знаю. У него вот ружье.  Ребята  сперва  хотели  ему  всыпать
хорошенько, а я  говорю,  давайте  его  к  Лондону  доставим.  Связали,
привели.
     Лондон взглянул на Мака, тот понимающе кивнул и обратился к Лизе:
     - Тебе б отсюда лучше уйти.
     - А куда? - Она медленно поднялась на ноги.
     - Не знаю. Где у тебя муж-то?
     - Он с одним парнем разговаривает. Тот со школой списался,  и  его
берут почту разносить. Мой Джо о такой же работе мечтает. Вот  и  решил
потолковать.
     - Ладно, тогда найди какую-нибудь женщину и побудь с ней.
     Взяв малыша на руки, Лиза вышла.
     Лондон повертел в руках карабин, щелкнул затвором, вытащил патрон.
     - Тридцать третьего калибра, - определил он. - Давай-ка сюда этого
молодчика.
     - Веди его, ребята!
     Двое конвоиров втолкнули в палатку  пленника.  Он  споткнулся,  но
устоял на ногах. Руки, заломленные за спину, были в локтях  перехвачены
ремнем, а кисти стянуты упаковочной проволокой. Был  он  юн,  тщедушен,
узкоплеч. В плисовых штанах, синей рубашке, корот кой кожаной куртке. В
голубых глазах застыл ужас.
     - Тьфу, черт! - выругался Лондон. - С мальцом связались!
     - С мальцом-то, с мальцом, да малец  с  ружьецом,  поддел  Мак.  -
Можно я с ним потолкую?
     - Валяй, - согласился Лондон.
     Мак встал перед пленником.
     - Чего вынюхивал?
     Мальчишка натужно сглотнул.
     - Ничего я не вынюхивал, - прошептал он.
     - Кто тебя подослал?
     - Никто.
     Мак отвесил ему оплеуху, голова у паренька  дернулась,  на  белой,
еще безбородой щеке, вспыхнуло алое пятно.
     - Так кто тебя подослал?
     - Никто.
     Вторая оплеуха была увесистее  первой.  Мальчишка  пошатнулся,  не
удержался на ногах и свалился набок.
     Мак нагнулся, поднял его.
     - Кто тебя подослал?
     Слезы покатились градом по щекам и окровавленным губам пленного.
     - Ребята в школе сказали, что нельзя сидеть сложа руки.
     - Старшеклассники?
     - Да. И взрослые тоже: нельзя сидеть сложа руки.
     - Сколько вас всего было?
     - Шестеро.
     - Куда остальные пошли?
     - Не знаю, мистер. Честное слово, не знаю.
     - Кто поджег сарай? - ровным голосок Мак.
     - Не знаю.
     На этот раз Мак  ударил  кулаком.  Мальчишка  отлетел  в  сторону,
ударился спиной о шест посреди палатки.  Мак  рывком  поставил  его  на
ноги. Бровь у парня была рассечена, глаз заплыл.
     - Смотри, "не знаю" тебе дорого обойдется. Так кто поджег сарай?
     Говорить тот не мог, лишь то и дело всхлипывал.
     - Не бейте, мистер! Ребята в бильярдной сказали, хорошо б проучить
Андерсона, ведь он красный.
     - Ну что ж. Видел ли кто из вас нашего доктора?
     Мальчишка умоляюще воззрился на Мака.
     - Только не бейте, мистер! Я не знаю. Мы никого не видели.
     - В кого собирался стрелять?
     - Н-н-ни в кого. Просто по палаткам, чтоб напугать.
     Мак зловеще улыбнулся и повернулся к Лондону.
     - Что, по-твоему, с ним делать?
     - Полегче бы! Ведь дите совсем.
     - Дите с карабином. Можно мне его еще на пару минут?
     - А что ты собираешься делать?
     - Отправлю его обратно, чтоб дружки посмотрели и неповадно им было
б с ружьями разгуливать.
     Джим сидел на матраце и молча наблюдал.
     - Ты вот только что говорил, что я голову теряю, обратился к  нему
Мак. - Так сейчас, как видишь, я совершенно спокоен.
     - И это только на пользу, - сказал Джим.
     - Бью я без промаха. Тебе, небось, жалко мальчишку?
     - Нет, это хороший урок остальным.
     - Вот и я так думаю. А ты, парень,  послушай,  что  я  скажу:  или
выпустим тебя  сейчас  к  нашим  ребятам,  убьют,  ей-богу  убьют.  Или
останешься здесь, и мы по свойски разберемся.
     Здоровый глаз мальчишки вытаращился.
     - Что, Лондон, даешь "добро"?
     - Только уж не калечь совсем.
     - Мне нужен не труп, а живой рекламный  щит.  Ты,  парень,  видно,
тоже второй путь выбрал, а?
     Мальчишка отпрянул, пригнулся, надеясь увернуться от удара, но Мак
крепко ухватил его за плечо и замолотил кулаком по лицу парня. Хрустнул
нос, заплыл  и  второй  глаз,  почернели  и  вспухли  скулы.  Мальчишка
неистово бился, но короткие хлесткие удары достиг али цели. Вдруг пытка
прекратилась.
     - Развяжите его, - бросил Мак и вытер окровавленный кулак о куртку
парня. - Не так уж и больно, а?  Зато  старшеклассникам  будет  на  что
полюбоваться. Реветь прекрати! И дружкам в городе скажи, что их ждет.
     - Может, его умыть? - спросил Лондон.
     - Да ты что!  Я  старался,  разукрашивал,  а  ты  мне  все  хочешь
испортить. Ты думаешь, хирургу приятно резать людей?
     - Не знаю, - бросил Лондон.
     Пленного развязали, он беззвучно плакал.
     - Вот что, парень, - обратился к нему Мак. - Не  очень-то  тебе  и
досталось. Подумаешь, нос расквасили! Попади ты в другие руки, а не  ко
мне - изуродовали бы! Так вот, передай своим приятелям: кто  сунется  -
тому ногу сломаем, а следующему - обе. Понял? Я сп рашиваю, понял?
     - Понял.
     - Ну то-то. Отведите его к дороге и пусть домой чешет.
     Двое мужчин взяли мальчишку под руки, выволокли из палатки.
     - Не выставить ли нам, Лондон, патрули, чтоб такие вот мальчишки с
ружьишками не шатались?
     - Я этим займусь, - пообещал Лондон, а сам все смотрел  и  смотрел
на Мака, и глаза его выражали ужас.  -  Тебе  жестокости  не  занимать.
Понятно, когда в раж войдешь, но ты-то был спокойнешенек.
     - Вот именно. Это труднее всего дается, - устало  сказал  Мак.  На
губах еще играла холодная  усмешка.  Он  стоял  не  шелохнувшись,  пока
Лондон не вышел, а потом сел на  матрац,  обхватил  колени  руками.  По
всему телу у него прошла дрожь. И без того бледное лицо посерело.  Джим
здоровой рукой взял друга за запястье.
     - Не будь тебя рядом, я б не смог так, - устало произнес Мак. -  А
ты, похоже, вообще без нервов. Стоял, смотрел. И хоть бы что.
     Пальцы на запястье Мака сжались.
     - Не терзай ты себя, - тихо сказал Джим.  -  Ты  не  перепуганного
мальчишку бил, ты дело наше спасал. Надо было опасность  ликвидировать,
и ты прекрасно справился. Спокойно и хладнокровно. Как и с любым другим
заданием. Так что не терзай себя.
     - Надо было б ему хоть руки развязать,  прикрылся  б  малость  или
двинул бы меня разок-другой.
     - Хватит об этом! - повторил Джим. - Это  лишь  звено  в  цепи.  А
сочувствие врагу еще хуже страха. Ты и вправду был, как хирург.  Провел
операцию, только и все го.  Если  б  не  рана,  я  б  вместо  тебя  все
проделал. А вы пусти мы его к ребятам...
     - На клочки б разорвали, - признал  Мак.  -  Надеюсь,  больше  они
никого не поймают. Второй раз у меня рука не поднимется.
     - Поднимется, и еще не раз! - уверил его Джим.
     - Ну, Джим, ты целишь дальше меня. Боюсь я таких  людей,  встречал
раньше. Господи, как же я их боюсь. А ты, Джим, меняешься на глазах. Ты
прав, лишь холодное сердце победит злобу. Так уж считается. Я  знаю.  И
все же, боже милостивый! Людям это не присуще, поэтому я и боюсь тебя.
     - Я хотел помогать тебе. А ты, из добрых чувств, меня все берег, -
негромко заговорил  Джим.  Он  встал,  подо  шел  к  ящику,  уселся.  -
Неправильно это. Ну, а потом меня
 ранило. И пока я болтался без дела, я вдруг осознал свою силу. Я сильнее тебя. Мак.
Сильнее всех на свете. Потому что двигаюсь к цели по прямой, а вам мешают женщины,
курево, выпивка, приходится думать о крове и пище, - глаза у Джима холодно блестели,
точно камушки в воде. Я хотел помогать тебе. Мак. Но теперь наоборот: ты будешь
помогать мне. Нужно объединить силы. В себе силы я уже чувствую.
     - Спятил ты! - бросил Мак. - Рука болит?  Может  распухла?  Может,
заражение началось, вот и заговариваешься.
     - Не выдумывай. Мак, - спокойно остановил его Джим. - Я  вовсе  не
спятил,  в  здравом  уме.  Пойди  позови  Лондона,  мне  нужно  с   ним
поговорить. Озлоблять его не стану, но ему придется выполнить кое-какие
указания.
     - Может, ты и не спятил, Джим. Но не забывай, что Лондона  выбрали
главным. Он всю  жизнь  в  вожаках.  Начнешь  ему  указывать,  он  тебя
растерзает. - Мак с сомнением взглянул на Джима.
     - Иди и передай мою просьбу.
     - Ну, вот что...
     - Мак, делай, как сказано. Тебе же лучше.
     Они услышали басовитый рык, который перерос в высокий истошный вой
- пожарная сирена. Тут же к ней присоединилась  еще  одна,  потом  еще.
Сирены то стихали, то взвывали вновь.
     - Это Сэм! - воскликнул Мак. - Сумел-таки!
     Джим с трудом поднялся.
     - Сиди-ка здесь, - посоветовал Мак.-Ты еще очень слаб.
     - Сейчас увидишь, как я слаб! - недобро усмехнулся Джим, вышел  из
палатки, Мак последовал за ним.
     К северу над верхушками деревьев чернело усыпанное звездами  небо.
Чем ближе к Торгасу, тем все больше оно светлело от городских огней.  А
влево от города  над  стеной  деревьев  высился  красный  купол  нового
пожарища. Вой сирен то сливался,  то  разделялся:  од  на  не  успевала
затихнуть, как вступала другая.
     - Сейчас-то мигом приехали, - заметил Мак.
     Из палаток  вылезали  люди,  таращились  на  зарево.  Над  кронами
деревьев уже показались языки пламени, зарево росло, ширилось.
     - Хорошо занялось, - кивнул Мак. - Даже если и по тушат,  дом  уже
не спасти. Водой такое пламя не залить, без огнетушителей не обойтись!
     К ним торопливо подошел Лондон.
     - Поджег-таки! - крикнул он. - До чего ж  злобный  человек!  Я  не
сомневался - подожже