оение, я б не  возражал,
чтоб и дальше лило как из ведра. То-то яблочки на деревьях погниют.
     - И наши одеяла заодно, - угрюмо ввернул Альберт.
     А в кузове затянули новую песню.

       Честь и слава добрым людям!
        Мы вовек их не забудем!

     Альберт резко повернул и выехал на дорогу к ферме Андерсона.
     - Отлично! Городок за милю объехали.  Вдруг  бы  нас  задержали  -
немного б мы тогда привезли! Даже подумать страшно!
     - Смотри, дымят, - указал Джим, - видно костер уже разожгли. - Меж
яблонями вился, не поднимаясь выше крон, голубой дымок.
     - Ставь машину в самом конце, у деревьев,  -  посоветовал  Мак.  -
Ведь туши-то придется разделать, а куски развешивать негде,  разве  что
на ветках.
     Их уже поджидали. Сидевшие в  кузове  на  мешках  махали  шляпами,
вскакивали, отвешивали поклоны.  Альберт  сбавил  скорость  и  медленно
повел машину через толпу в конец лагеря, там уже начинались яблони.
     Лондон, а за ним и Сэм пытались протолкаться к машине. Люди вокруг
заходились в радостном крике.
     -Туши повесить! - скомандовал Мак. - Лондон, скажи поварам,  пусть
мясо потоньше нарезают - быстрее изжарится. А то ребята проголодались.
     Глаза у Лондона блестели так же радостно, как и у всех вокруг.
     - Господи, неужели поедим досыта! - приговаривал он. - Мы уж  было
вас и ждать перестали.
     Сквозь толпу пробрались повара. Туши повесили  на  нижних  ветках,
освежевали, выпотрошили.
     Мак крикнул:
     - Лондон, надо чтобы все  в  дело  пошло.  Кости,  головы  и  ноги
пригодятся для супа.
     На большой противень нарубили мяса, понесли к земляной жаровне,  и
вся толпа двинулась следом,  освободив  поварам  место.  Мак  стоял  на
подножке грузовика и созерцал всеобщую суету.  Джим  все  еще  сидел  в
кабине, рычаг передач приходился ему меж ног.
     Мак тревожно заглянул в кабину.
     - Ты чего, Джим? Плохо себя чувствуешь?
     - Да  нет,  все  в  порядке.  Правда,  плечо  совсем  затекло,  не
пошевелить.
     -  Тебя,  небось,  просквозило. Может, док чем подсобит. - Он помог
Джиму   выбраться,   поддерживая   под  руку,  повел  к  жаровне.  Запах
жарившегося  мяса  разносился  по всему лагерю. С противня на угли капал
жир,  маленькие  язычки-всполохи  враз  слизывали  его.  Толпа так тесно
окружила  жаровню,  что  поварам  -  а  они переворачивали мясо длинными
лучинами  - приходилось проталкиваться к противню. Мак дошел с Джимом до
палатки Лондона.
     - Ты посиди здесь, а  я  за  доком  схожу.  А  приготовят  мясо  -
принесу.
     В палатке было сумрачно. Брезентовые  стены  почти  не  пропускали
света. Глаза у Джима постепенно привыкли к полумраку, и он увидел,  что
на матраце, накинув на  плечи  одеяло  и  закутав  им  младенца,  сидит
черноглазая Лиза и открыто, без любопытства, смотрит на него.
     - Привет! Как дела?
     - Хорошо.
     - Можно к тебе на матрац присесть? Мне чуток нездоровится.
     Она подобрала ноги и отодвинулась. Джим сел рядом.
     - Чем это так вкусно пахнет? - спросила она.
     - Мясом. У нас столько мяса, ешь - не хочу!
     - Я мясо люблю! Одним бы мясом кормилась!
     Вошел, откинув полог  палатки,  темноволосый  худой  сын  Лондона.
Остановился, уставясь на Лизу с Джимом.
     - Он чувствует себя плохо, - поспешила объяснить Лиза. - Он ничего
такого не делает. Его в плечо ранили.
     - А-а, вон что, - протянул парень. - А  я  "ничего  такого"  и  не
подумал, - обратился он уже к Джиму. - Жене все время кажется, что я ее
ревную, а этого и в помине нет. - И назидательно добавил: -  Не  веришь
женщине, так смотри за ней, не смотри - все без толку. Гулящая  гулящей
и останется. А Лиза у меня - жена верная. С чего бы ей не  доверять.  -
Он помолчал. - Там мясо жарят, много мяса. А еще  фасоль  привезли.  Но
ее, наверное, потом будем есть.
     - Я и фасоль люблю, - вздохнула Лиза.
     - А ребятам не терпится, - продолжал  ее  муж.  -  Так  и  норовят
недожаренный кусок ухватить. Ведь заболеют же.
     Полог взлетел вверх, и в палатку вошел доктор Бертон. В  руках  он
держал кастрюлю с кипятком.
     - Прямо святое семейство, - улыбнулся он. - Мак сказал, ты,  Джим,
плечо застудил.
     - Болит очень, - кивнул Джим.
     Док взглянул на Лизу.
     - А что, если ты малыша на  минутку  положишь  и  сделаешь  нашему
больному согревающий компресс.
     -Я?
     - Ты, ты. Мне некогда. Снимешь с него куртку,  наложишь  на  плечо
горячую тряпку. Старайся, чтоб вода в рану не попала.
     - Да я, наверное, не смогу.
     - Отчего же? Ведь он тебе помогал. Давай, снимай  с  него  куртку,
потом рубашку. А я попозже приду и наложу свежую повязку. - И он вышел.
     Лиза несмело спросила:
     - А ты сам-то хочешь, чтоб я...
     - Конечно! Давай, все у тебя получится.
     Она передала малыша  Джо,  помогла  Джиму  снять  голубую  куртку,
стянула с него рубашку.
     - А майку ты не носишь?
     - Нет.
     Она молча намочила тряпку, приложила к ноющему плечу.  Мало-помалу
боль отпустила. Лиза прижимала тряпку, разглаживала ее на плече, а  муж
не сводил с нее глаз. Вскорости вернулся доктор Бертон, а с ним  и  Мак
он принес насаженный на щепку большой кус подгоревшего мяса.
     - Ну, как, полегчало?
     - Намного! Лиза все как надо сделала.
     Молодая женщина отодвинулась и смущенно потупилась. Бертон наскоро
перевязал плечо, и Мак протянул Джиму кусок мяса.
     - Я его уже посолил. Док вот говорит, тебе б сегодня отдохнуть  не
мешало.
     Бертон кивнул.
     - Простудитесь - начнется лихорадка, -  предупредил  он.  -  Тогда
вообще сляжете.
     Джим набил рот жестким мясом и никак не мог прожевать.
     - А ребятам нравится? - наконец спросил он.
     - На седьмом небе! - ответил Мак. - Теперь им море по колено.  Дай
им волю, кого угодно под орех разделают. Я это предвидел.
     - А пикеты сегодня выставлять будут?
     Мак призадумался.
     - Если и будут, то без тебя. Ты посидишь  здесь  в  тепле.  .  Джо
передал малыша жене.
     - Там много мяса, мистер?
     - Полно!
     - Схожу, принесу нам с Лизой.
     - Валяй. Вот что, Джим, хватит  канючить.  Сегодня  много  дел  не
наделаешь. Уже за  полдень.  Лондон  вышлет  ребят  на  машинах,  пусть
разведают, сколько предателей"подменщиков" все-таки вышло на работу.  А
уж завтра что-нибудь насчет них придумаем. Еды  нам  всем  на  два  дня
хватит. Погода вроде разгулялась: будет ясно  и  прохладно.  Надоел  уж
дождь-то.
     - А ты что-нибудь слышал о тех, кто  сейчас  работает?  -  спросил
Джим.
     - Так, кое-что. Ребята говорят,  их  привозят  на  грузовиках  под
охраной, но это лишь слухи, - в нашем  лагере  они  кишмя  кишат,  поди
проверь!
     - Ребята сейчас успокоились, притихли.
     - А как же иначе?! Животы набили, и ладно. Boт завтра нужно бы  их
на дело поднимать. Долго мы не  продержимся,  а  вот  покрепче  ударить
можем.
     На дороге затарахтел мотор, смолк, за  палаткой  вдруг  закричали,
загалдели и вновь все стихло.
     - Лондон здесь? - В палатку просунулась голове Сэма.
     - Нет. А в чем дело?
     -  Там  какой-то  расфуфыренный  господинчик  прикатил,   главного
спрашивает.
     - Зачем ему главный?
     -  Понятия  не  имею.   Говорит,   хочу   потолковать   с   главой
забастовщиков.
     - Около жаровни Лондона найдешь. Скажи, чтоб сюда  сначала  зашел.
Небось, на переговоры этот господин приехал.
     - Хорошо. Так Лондону и передам.
     Лондон не заставил себя  ждать.  Вслед  за  ним  в  палатку  вошел
коренастый мужчина располагающей  внешности.  Гладко  выбритые  румяные
щеки, седые, почти белые волосы, в уголках глаз - добродушные морщинки.
Всякий раз,  когда  он  заговаривал,  на  губах  появлял  ась  открытая
приветливая улыбка.
     - Вы начальник этого лагеря? - обратился он к Лондону.
     - Ну, положим, -  недоверчиво  проронил  Лондон.  -  Меня  избрали
главным.
     Вошел угрюмый Сэм, сел позади Лондона,  Мак  присел  на  корточки,
рукой чуть опираясь об пол. Незнакомец улыбнулся, зубы у него оказались
белые, один к одному.
     - Моя фамилия Боултер, - без церемоний представился он. - Я  новый
президент Ассоциации садовладельцев в этой долине.
     - Ну и что?  -  хмыкнул  Лондон.  -  Готовы  мне  теплое  местечко
предложить, если я ребят предам?
     Лишь чуть опустились по бокам ухоженные розовые  ладони  Боултера,
однако улыбался он как и прежде.
     - Может, нам стоит начать разговор поспокойнее? - попросил  он.  -
Повторяю, я новый президент, а  значит,  и  в  наших  отношениях  будут
перемены. Я не согласен с политикой нашего прежнего руководства.
     Мак в это время глядел не на Боултера, а на Лондона.
     Лицо у того немного прояснилось.
     - Что ж, выкладывайте, с чем пришли.
     Боултер посмотрел по сторонам, видимо, искал, куда бы присесть, но
так и не нашел.
     - Если мы будем рычать и огрызаться друг на друга, каши нам с вами
не сварить. Это мое твердое убеждение. Я  также  считаю,  всегда  можно
найти общий язык за столом переговоров и решить дело по-доброму.
     - У нас нет стола, - ухмыльнулся Лондон.
     - Вы прекрасно понимаете, о  чем  я,  -  продолжал  Боултер.  -  В
Ассоциации все полагают, что вы  не  станете  прислушиваться  к  голосу
разума, но я постарался  их  разубедить:  если  американскому  рабочему
предложить что-то толковое, он прислушается.
     - Ну, так и предлагайте "что-то толковое".-Сэм даже сплюнул. -  Мы
ведь слушаем.
     Белозубая улыбка Боултера стала еще шире. Он одобрительно  оглядел
собравшихся.
     - Вот видите? И я им то же самое говорил. Выложим карты на стол, и
мы, и вы, посмотрим, может, ни одна из сторон и не проиграет.  Ведь  не
звери же американские труженики!
     - Говорите складно, вам бы в Конгрессе выступать, - буркнул Мак.
     - Простите, не расслышал?
     - Да нет, это я не вам, - ответил Мак.
     Лицо у Лондона снова посуровело.
     А Боултер продолжал:
     - И приехал я ради того, чтобы выложить карты на стол. У меня и  у
самого, как вы знаете, есть сад, но из этого не следует, что мне  чужды
ваши интересы. Все понимаем: не ублажишь рабочего  человека  -  сам  не
заработаешь, - он  замолчал,  видимо,  ожидая  ответ  а,  но  никто  не
проронил ни слова. И продолжал: - Во всяком  случае,  я  себе  это  так
представляю. А пока мы с вами рычим да огрызаемся друг на друга, мы все
в проигрыше. Предлагаю вам вернуться на работу.  Вы  получите  то,  что
заработаете, мы - собранный урожа й. И обе  стороны  довольны.  Ну  так
как, возвращаетесь? И чтоб без претензий, без взаимных  укоров,  а  как
два разумных человека.
     - Конечно, мистер, мы вернемся на  работу,  что  ж,  разве  мы  не
американские работяги! Повысьте расценки, как мы просили, да  прогоните
всю сволоту, что за наш счет поживиться приехала. И завтра же с утра мы
приступим к работе.
     Боултер оглядел собравшихся. Улыбнулся каждому по очереди.
     - Что ж, я считаю, расценки надо бы повысить. Я своим коллегам так
прямо и сказал. Возможно, я плохой  хозяин,  в  чем  меня  и  упрекнула
Ассоциация. Нынешние расценки - максимальные, выше мы просто  не  можем
себе позволить, иначе останемся в убытке.
     Мак ухмыльнулся.
     - Мы все-таки, наверное, не настоящие американские труженики. Все,
что вы говорили, толковым не назовешь. По мне, так вы нам суете  пустую
обертку без конфеты.
     - Повысь они расценки, это все равно, что признать нашу победу,  -
вставил Джим. - А победи мы, тысячи бедолаг поднимутся. Верно я говорю,
мистер?
     Боултер ответил с неизменной улыбкой.
     - Я давно уже подумывал, чтобы повысить расценки. Но раньше у меня
не было власти. Мнение мое  и  сейчас  не  изменилось,  а  положение  -
изрядно: я президент Ассоциации. И я огласил свое решение, кое-кому оно
пришлось не по вкусу: я  настоял,  чтобы  расценки  в  ам  повысили  до
двадцати центов. И хватит взаимных претензий и укоров. Завтра утром  мы
ждем вас на работу.
     Лондон покосился на Сэма. Тот все еще  был  мрачнее  тучи.  Лондон
засмеялся, хлопнул его по костлявому плечу.
     - Мистер Боултер, - ответил  он,  -  Мак  тут  верно  сказал:  мы,
наверное, не  настоящие  американские  труженики.  Вы  хотели  выложить
карты, а свои-то выложили "рубашками" вверх. А наши, клянусь богом, все
козыри. Ваши  яблоки  мы  и  не  подумаем  собирать,  пока  ден  ег  не
прибавите. И никому другому их собирать не позволим. Ну,  что  скажете,
мистер Боултер?
     Улыбка,  наконец,  сползла  с  лица  президента,  и  он   серьезно
проговорил:
     - Американский народ потому и стал великим, что всегда  брался  за
дело споро и дружно. Американскому труженику равных на всем белом свете
не сыскать, как и его заработной плате!
     Лондон сердито оборвал его.
     - Может, китаец и полцента  не  получает  в  день,  да  на  жратву
хватает. А мы, может, в  сто  раз  больше  получаем,  да  что  толку  -
голодными ходим.
     Боултер снова нацепил улыбку.
     - И у меня есть дом, дети. И я работаю не покладая рук.  Поверьте,
я такой же, как и  вы,  такой  же  труженик.  Все,  что  у  меня  есть,
заработал  своими  руками.  Судя  по  слухам,  вас  красные  на   смуту
подбивают. Я не верю. Не верю, чтобы американцы, взращенные н  а  наших
идеалах, слушали красных. Мы все, так сказать, в одной упряжке. И в эти
трудные времена нам нужно все равно идти вперед и помогать друг другу.
     - Кончай мозги пудрить! -  выкрикнул  вдруг  Сэм.  Если  есть  что
предложить, выкладывай, а болтовни с нас хватит!
     Боултер враз сник.
     - Согласны на половинную прибавку?
     - Нет! - отрезал Лондон. - Видать, крепко вас прижало, иначе вы  б
и на эту малость не согласились.
     - А почему вы решаете за остальных,  вдруг  они  проголосовали  бы
против вас?
     - Вот что, мистер, ребята у нас горячие,  не  дай  бог  вы  к  ним
сунетесь, они костюмчикто ваш и помять могут. Мы  бастуем,  потому  что
нам мало  платят.  В  садах  выставим  пикеты  и  ни  одного  из  ваших
молодчиков, которых вы навезли, и близко не подпустим . Ну,  а  теперь,
наконец выкладывайте ваши карты. Что будете делать, если мы  не  станем
работать?
     - Натравят "бдительных",- подсказал Мак.
     - Ни о каких "бдительных" мы понятия не имеем, -  поспешно  сказал
Боултер. - Но если возмущенные горожане объединятся, чтобы восстановить
покой и порядок, это их дело. Об их планах Ассоциации неизвестно.  -  И
он снова улыбнулся. - Разве вы не поним аете: если наши дома, наши дети
окажутся в опасности, мы, конечно, будем их защищать. Разве  вы  бы  не
стали защищать своих детей?
     - Что мы и пытаемся делать! - воскликнул Лондон.  Пытаемся  спасти
их от голодной смерти. И средство у нас, у рабочего люда, только  одно.
Так что вам лучше и не заикаться о детях, не то...
     - Мы всего лишь хотим решить  спор  мирно,  -  сказал  Боултер.  -
Американские граждане  требуют  порядка,  и  заверяю  вас,  мы  порядка
добьемся, даже если придется просить войска у губернатора штата.
     - Да, вы наводите порядок, - клокоча негодованием, выкрикнул  Сэм.
- Из окон, паскуды трусливые,  по  людям  стреляете.  В  Фриско  женщин
затаптывали - тоже  порядок  наводили.  А  в  газете  пишут:  "Сегодня,
напоровшись  на  штык,  погиб  забастовщик".  Ишь,  как  выверну  ли  -
"напоровшись" на штык.
     Лондон одной рукой обхватил разошедшегося Сэма и отстранил его  от
Боултера.
     - Тише, Сэм, тише! Успокойся!
     - Пошел к черту! -  не  унимался  тот.  -  Ишь,  уши-то  развесил,
слушаешь брехню всякую.
     Лондон на мгновение застыл, и тут же увесистый кулак его расквасил
Сэму нос. Сэм упал. Лондон лишь взглянул на него.
     - Забастовщик напоролся на кулак! - Мак истерично рассмеялся.
     Сэм приподнялся, сел.
     - Что ж, Лондон, сила солому ломит. Я больше  и  слова  не  скажу,
жаль только, что в Кровавый четверг тебя в Фриско не было.
     Боултер даже не шелохнулся.
     -  Я  надеялся,  вы не останетесь глухи к здравому смыслу, - сказал
он.  -  У  нас  есть  сведения,  что  вас  баламутят красные, специально
подосланные  их  организацией.  Они вводят вас в заблуждение, обманывают
вас.  Им  бы  только  смуту затеять. Это, если хотите, их профессия, они
за это деньги получают.
     Мак не выдержал, поднялся на ноги.
     - Так, значит,  они  поганцы,  американских  тружеников  только  в
заблуждение вводят? Может, и  деньги-то  они  из  России  получают,  а,
мистер Боултер?
     Тот смерил Мака долгим взглядом, румянец схлынул.
     - Ну, что ж, вы вынуждаете нас на  крайние  меры.  Жаль.  Я  хотел
решить дело  миром.  Мы  знаем,  кто  среди  вас  красные,  с  ними  мы
разделаемся. - Он повернулся к Лондону и едва ли не умоляюще  произнес:
- Не поддавайтесь на уловки! Возвращайтесь на работу.  Мы хотим  решить
дело миром.
     Лондон насупился.
     - Хватит, сыт вашими речами по горло! Миром  хотите  дело  решить!
Мы-то на вас не нападали, лишь дважды с  демонстрацией  прошли.  А  вы?
Одного  убили,  двоих  ранили,  сожгли  грузовик  и  передвижное  кафе,
попытались голодом  задушить.  Тошнехонько,  мистер,  от  ваш  ей  лжи.
Давайте я вас провожу, а не то Сэм  до  вас  доберется  и,  ради  бога,
никого больше не присылайте, пока не решите честный разговор вести.
     Боултер печально покачал головой.
     - Мы не хотим с вами воевать. Мы хотим  лишь,  чтоб  вы  к  работе
вернулись. Но уж если дойдет до схватки, чем воевать  у  нас  найдется.
Органы здравоохранения уже косятся на ваш лагерь. Властям не  нравится,
что в округ поступает непроверенное мясо. Местным жителям тоже  надоели
беспорядки. И, если понадобится, мы вправе вызвать войска.
     Мак подошел к выходу, откинул полог. Уже вечерело. В лагере стояла
тишина, люди не спускали глаз с  палатки  Лондона,  их  лица  белели  в
сумеречной дымке. Мак крикнул:
     - Все в порядке, ребята! Мы вас не  предадим!  и  бросил  Лондону:
- Зажги-ка свет. Я хочу пару слов сказать этому "другу человека".
     Лондон поднес спичку к жестяному фонарю, повесил  его  на  шест  в
середине палатки, фонарь светил  тускло,  но  ровно.  Мак  встал  прямо
против Боултера, на губах появилась презрительная улыбка.
     - Ты, папаша, говорил хорошо, хотя я-то знаю: со  страху,  небось,
не раз в штаны напустил. Верно, все угрозы ты, пожалуй,  исполнишь,  но
посмотри,  к  чему  это  приводит  Стоило  в   Вашингтоне   санитарному
управлению сжечь палатки забастовщиков, как Гувер лишил ся  на  выборах
голосов, рабочих голосов. Вы вызвали войска  в  Фриско,  и  почти  весь
город перешел  на  сторону  забастовщиков.  С  помощью  полиции  вы  не
пропускаете продовольствие бастующим, и все для того,  чтобы  настроить
против них общественное мнение. Я, мист ер, сейчас не  взываю  к  вашей
совести, я лишь напоминаю, к чему приводили крутые меры. - Мак отступил
на шаг от  выхода.  -  Откуда,  по-вашему,  мы  достаем  пищу,  одеяла,
лекарства, деньги? Вы и сами прекрасно знаете -  у  вас  в  долине  нас
многие поддерживают. А в аши "возмущенные граждане" возмущены-то  вами,
и вам это хорошо известно. А перегнуть палку боитесь - против вас тогда
профсоюзы ополчатся. И водители, и официанты, и те, кто на ферме  спину
гнет, - одним словом, все И вы, предвидя все это, идете на  хитрост  ь.
Увы, не вышло! Лагерь этот чище, чем те бараки,  которые  вы  сборщикам
построили. Теперь вы хотите нас запугать. И это не выйдет.
     Боултер побледнел, отвернулся от Мака и обратился к Лондону:
     - Я ехал мириться. Вы хоть знаете, что этого человека заслал к вам
штаб красных, чтоб он забастовку затеял? Смотрите,  как  бы  и  вам  не
оказаться по соседству с ним за решеткой. У  нас  есть  право  защищать
свою собственность, и мы этим правом воспользуемся . Я хотел откровенно
поговорить с вами,  предложил  выгодные  условия.  Вы  не  согласились.
Отныне дороги  для  вас  закрыты.  С  сегодняшнего  вечера  запрещаются
демонстрации на дорогах, принадл