вероятно, делает все, чтобы
обеспечить  самым  необходимым  неблагодарные  массы,  имел   все  основания
заключить  их  под стражу по причине их  полной и  неподдающейся исправлению
дефективности. И тем не  менее никто бы не смог обвинить ее  в том, что  она
ввязывается в  это дело ради какой-то личной  выгоды. Она не была их другом,
она их  вообще  не знала. Чем они  смогут ей отплатить?  Пришлют ей по почте
лохань риса со специями? Или устроят ей выступление посреди джунглей?
     Все разрешилось буквально  за полдня. Около дюжины  телефонных звонков.
Она даже  слегка  растерялась.  Конечно, хотя  это было такое мероприятие, в
котором  все  потенциальные   участники  проявляют  поразительный  эгоизм  и
леность, именно из-за  этих  двух  качеств  они  с охотой  подписываются  на
благородные   филантропические   дела.   Никто   не   любит   участвовать  в
благотворительных концертах, потому что никто не любит работать  задаром, но
еще хуже - если тебя не зовут в них участвовать.
     Саму Миранду пригласили принять  участие  в благотворительной программе
только  однажды.  Это было громадное облегчение, что  ее пригласили - потому
что  если  ты  не участвуешь в благотворительных  выступлениях, ты не можешь
считаться полноправным  членом  гильдии, - но она не  смогла поехать, потому
что концерт проходил в Карлисле, по ту сторону огненной стены. Концерт был в
пользу  забастовщиков-рабочих   матрасной  фабрики;   он   был  назначен  на
воскресенье, и рабочие уже два дня как  пришли к  соглашению с руководством,
но никто  об этом  не сообщил организаторам  концерта, которые  вместо того,
чтобы собрать хоть какие-то деньги, еще и попали на тридцать фунтов, ушедших
на выпивку для артистов.
     Френку  она  позвонила первому.  Френк  всегда и на все  соглашался, он
согласился  бы приехать к тебе домой и пропылесосить ковры, не говоря уже  о
том,  чтобы  выступить в благотворительном  концерте. Все остальные тоже  не
отказались. Состав участников сложился легко, как хорошо подогнанные кусочки
картинки-головоломки.  Потом  она  позвонила  в  новый   концертный  клуб  в
Брикстоне, который отчаянно нуждался в рекламе, и там им охотно предоставили
сцену. Вот так все просто.
     Может быть,  это такой  непреложный  принцип  бытия, что делать хорошее
проще,  чем   продвигать  собственную   карьеру?   Была  в   этом   какая-то
обреченность, которая  Миранде  не нравилась. И обреченность  непреодолимая.
Ближайшее  будущее представлялось  ей в  виде двух  крайностей.  Либо полный
провал,  либо  взрывной успех  -  причем и то, и  другое  ее  пугало. Она не
хотела, чтобы какие-то никчемные  личности были связаны с ее карьерой, и она
не хотела войти в историю как Миранда Мандалей. Она обнаружила, что Мандалей
- это такой город  в Бирме, когда взяла атлас, чтобы посмотреть,  где вообще
эта Бирма находится. Но единственный путь вперед - это вперед.
     Она обзвонила всех, кого  знала. Дважды.  Потом  обзвонила тех, кого не
знала, и озадачила и их тоже. А за телефон платит Тони.

     * * *

     Миранду никогда особенно не  волновало, сколько  зрителей будет в зале.
Это ошибка - думать о том, сколько  народу придет  на  тебя посмотреть; тебя
должно волновать качество представления - если в зале будет всего лишь шесть
человек,  все равно придется выкладываться, как  если бы их было шестьдесят.
Если не  больше.  Однако на этот  раз  все  было  по-другому;  она посвятила
несколько недель своей жизни на подготовку этого мероприятия.
     Вечер уже начинался, а зрителей было всего человек десять; при том, что
артистов должно было выступить двенадцать. Миранда специально пригласила так
много, зная,  что  низкое  качество  большинства номеров  компенсируется  их
количеством. Тем более, что зная то раздолбайство,  которое распространено в
эстрадно-артистических кругах,  можно  было с уверенностью предположить, что
кто-нибудь из участников обязательно не появится.
     Она  украдкой  выглянула  в зал и попыталась догадаться, кто  эти люди:
один  очевидный  представитель  городского  дна,  несколько  животноводов  -
заводчиков скунсов,  которые  рассматривали свою  дремучую ординарность  как
мощный  удар  против  межконтинентального  беззакония,  один   кислого  вида
профессор  с  унылыми   длинными  патлами,   щеголеватый  врач  (разведенный
гинеколог, который теперь  вовсю развлекается),  три  невнятные расплывчатые
тетки, настолько  незапоминающиеся, что Миранда забыла про них, на них глядя
(как общие фразы в тексте), и пожилая пара  - скорее всего родители  кого-то
из артистов. Ни одного журналиста не наблюдалось. Телепродюсеров - тоже. Она
уже пожалела  о том, что не разрешила Тони прийти. Она  заставила его купить
пять билетов, но она никогда не пускала его на свои представления.
     В такие моменты Миранда задумывалась о своей  идеальной работе. Для нее
идеальной работой было бы сидеть в  маленькой комнате, смежной со спортивным
или тренажерным залом,  где  большое  количество привлекательных (по крайней
мере не шибко страшных) молодых  людей, сильных и  рьяных, будут обслуживать
ее  весь  день,  в плане расслабиться  после упорных физических  упражнений.
Альпинисты,  боксеры, пловцы относились  к  числу наиболее  любимых Мирандой
тел.  Это была соблазнительная  идея, но и пугающая тоже.  Соблазнительная -
потому что она сгладит все мысли, сотрет все остальное. Пугающая - по той же
самой  причине;  она боялась, что  не  устанет от скачек в постели весь день
напролет,  хотя на - практике это, наверное,  надоедает  после  трех-четырех
часов.  Конечно,  истории  рассказывают  всякие  -  каждый  любит  приврать,
похваляясь  своими  успехами,  -  но реальный  предел  лежит  где-то  в этих
пределах. Да, конечно, можно провести в кровати все выходные с перерывами на
дозаправку и  заездами на пит-стопы, но  если наяривать без  перерыва, то по
времени так и получится.
     Они подождали еще пятнадцать минут, и к тому времени, когда Френк вышел
на   сцену  со  своей  байкой  про  портфель,  количество  зрителей  в  зале
увеличилось еще  на восемь голов. Френка не  беспокоило,  много зрителей или
мало. Он мог бы выступать и в пустом зале, только для себя. В этом смысле он
был  просто  непревзойденным. Он был великим  конферансье,  может быть, даже
величайшим, а это значит, что он всем нравился; он умел развлечь публику, не
будучи слишком смешным и не имея шумного успеха.
     На   сцену    вышел   Капитан   Никудышний,   и    когда    он   сказал
"здравствуйте"        второй       раз       (очень       старый
"разогревочный" трюк),  зрители  сдались,  почти без  борьбы,  и
одобрительно завопили. В буфете подавали крепкие напитки, и Миранда вовсе не
исключала,  что кто-то  пришел  на  концерт, заранее уторчавшись,  но  столь
радушный  прием  все  равно  ее озадачил.  Может быть,  Никудышний  придумал
какую-нибудь  забавную походку  или вспомнил свой древний номер и  достал из
штанов причиндал?
     Это  был его  лучший  номер  - изображение знаменитостей  и  персоналий
посредством члена. Обернуть его вафельным  полотенцем: Ясир Арафат. Нацепить
на него темные очки: Стив Вандер.  Осторожно засунуть под крайнюю плоть  две
половинки  зубочистки:  Дракула.  Модель инвалидного кресла: Стивен  Хокинг.
Зубные протезы: "Челюсти". "Коран": аятолла Хомейни.
Вафельный  рожок  из-под мороженого, без мороженого:  статуя  Свободы. Пачка
пятидесятифунтовых  банкнот:  любой  член  Европарламента.   Наручные  часы:
Биг-Бен.
     Из-за этого номера  его не раз выгоняли из клубов, пинками, и он не раз
бывал бит - высшая похвала комедианту. Однажды его избили арабы, а однажды -
что само по себе  занимательно - израильтяне. Единственный недостаток такого
номера, который  либо  вызывает у зрителей  отвращение,  и они покидают зал,
либо смеются до  слез,  заключается  в том, что  это  всегда  очень опасно -
работать с очень смешным материалом, на фоне которого менее смешной материал
кажется  уже  совсем  несмешным.  Это была  гениальная выдумка. Единственная
гениальная выдумка Капитана Никудышнего.
     Но потом Миранда поняла, что он просто  наткнулся на золотую комическую
жилу. Как это было с ней на прошлой неделе. Зрители были  способны только на
то, чтобы смеяться до  колик. Обычно Капитан  Никудышний не  любил выступать
первым, но сегодня он сам попросил, чтобы его поставили первым, потому что у
него заболела жена, и он хотел побыстрее вернуться домой. Решить, когда тебе
выступать, это вообще  очень непросто. Как правило, никто  не хочет выходить
первым, когда  зрители еще зажаты, но  и ближе  к концу программы - это тоже
опасно,  потому  что,  хоть зал и настроен доброжелательно, от тебя  слишком
многого ожидают.
     Памятуя о том, что выступать будут профессионалы, Миранда нисколечко не
обольщалась насчет качества выступлений. Комики-профессионалы, действующий и
будущие, не видят смысла выкладываться и смешить публику, если им  за это не
платят.  Сочная Люси вообще не явилась.  Джонни Яркий и  Марк  Грант чуть не
подрались в метро  по поводу, кто будет показывать сценку с  заварным кремом
(оба, независимо друг  от друга,  подготовили номер с  заварным кремом).  Но
никто особенно не напрягался. Великий смысл поучаствовать в этом мероприятии
заключался  в  том,  чтобы  потом говорить: "Я  принял участие  в  том
благотворительном мероприятии в пользу каких-то бирманских юмористов",
- и не важно, пошло ли мероприятие на пользу бирманским юмористам, и есть ли
кто-то, кто мог бы сие засвидетельствовать.
     Зайа злился:
     -  Почему  мне  нельзя  сидеть  в зале?  Я обещаю,  я  буду  ржать, как
полоумный. Что, кстати, создаст нужную атмосферу в зале.
     Нед сказал:
     - Семейство шизокрылые, вид - бредятина обыкновенная.
     Капитан   Никудышний   закончил,   и   Френк  объявил   Неда.   Миранда
переключилась  -  она  слушала "Зеленую  комнату",  но  ей  было
интересно,  чем Нед порадует  публику на этот  раз. Нед был единственным  из
всех сценических юмористов,  в кого  она лично видела, как швыряют предметы.
Однажды  в него запустили большим гаечным ключом,  который бы точно проломил
ему черепушку, если бы попал.
     - Вот,  подкрути гайки  в своей дурьей  башке,  - так зритель, кинувший
ключ, объяснил свой  порыв. Благодаря этому досадному инциденту в  программе
Неда  появился единственный по-настоящему смешной  номер, и его нисколько не
беспокоило, что этим номером он обязан своему несостоявшемуся убийце.
     -  Почтальон  подходит к  калитке и  видит  табличку: "ОСТОРОЖНО,
СОБАКА!" - начал Нед. - Посмотрев  вглубь и не увидев  никакой собаки,
он входит и  тут  же слышит собачий вой. Тут из дома выбегает хозяин и орет:
"Ну вы что, все читать разучились, что ли?  Написано же, ОСТОРОЖНО. Ты
сегодня уже третий, кто наступил на собаку!"
     Зрители  рассмеялись.  Первые  зрители,  которые  рассмеялись над  этой
шуткой. Не то чтобы они смеялись до слез, но все-таки анекдотец им показался
забавным.  Они,  должно быть,  решили, что  это  только начало. И что  будет
какое-то  продолжение.  Таковы  все  зрители,  даже  те,  которые  ходят  на
эстрадных юмористов: они приходят, заранее  убежденные,  что у  человека  на
сцене всегда есть что  им предложить, что он (человек на сцене) знает что-то
такое, чего не знают  они, и что даже если начало было не ахти, потом артист
обязательно "раскочегарится", пусть даже совсем чуть-чуть. Также
Нед  был  единственным  комиком,  у  кого  она  лично  видела,  как  зрители
настоятельно  требовали  свои  деньги  "взад"; но  такое  бывало
редко, обычно недовольные зрители  ограничивались  замысловатыми матюгами  и
гаечными ключами. Неда приглашали вовсе не для того, чтобы он покорял сердца
зрителей -  его приглашали, потому  что другие на его  фоне всяко  выглядели
приличнее.
     Миранда решила уничтожить аудиторию. Ее разозлил их кошмарный вкус. Нед
сказал: "Семейство  шизокрылые, вид - бредятина обыкновенная", -
и  они   рассмеялись.  Да,  все  правильно.  Они  пришли   поучаствовать   в
благотворительном  мероприятии, и как хозяйка она  должна быть довольна, что
они смеются, а  не психовать  по этому поводу... но это было невыносимо. Она
также заметила, что этот ирландец с длинными волосами а-ля Иисус, редкостный
подхалим, завороженно  пялится  на ее грудь. Сейчас его звезда  стремительно
восходила;  он приехал в  Лондон пару месяцев  назад и уже превзошел  ее  по
популярности.   Бредовые  романы   в  стиле   рейв   и   толпы  восторженных
телепродюсеров.
     Вошел Френк и начал рассказывать про портфель.
     Про портфель  с жизнью. Лет десять назад Френк  нашел  в поезде забытый
кем-то портфель.  В портфеле  была Жизнь,  замаскированная под  триста тысяч
фунтов двадцатифунтовыми купюрами. Френк хотел  оставить деньги себе. Он уже
придумал, что будет с ними  делать: большой первый взнос за дом  или большую
квартиру,  начальный капитал, чтобы открыть  свое  собственное дело в рамках
малого  бизнеса, длительное кругосветное путешествие  со  всеми  удобствами.
Десять лет назад у  Френка  было меньше  морщин,  но он был таким же  тощим,
таким же безденежным и безработным.
     Он хотел оставить деньги себе, но решил, что завтра он отнесет портфель
в полицейский участок,  потому  что  всегда верил  в  честность. Если ты сам
нечестный, то нельзя ожидать, чтобы другие были честными с тобой,  сказал он
себе.  Он  знал,  что  если  оставит  деньги  себе, он  умрет как  личность.
Нечестность убьет его душу. Он всегда ненавидел нечестность, больше всего на
свете, и не важно, в чем она выражалась, эта нечестность: что тебя обсчитали
в  ресторане или что политики  лгут  избирателям. Нечестность  -  это всегда
нечестность. Его поступок был продиктован осуждением нечестности, но это был
не поступок. Фред весь день прорыдал и заснул в слезах.
     На следующее утро он взял портфель и поехал в участок. Минут пятнадцать
он  походил  взад-вперед  перед  входом,  потом поехал домой и весь день  до
вечера перебирал купюры.
     - Я  отчаянно пытался заделаться лицемером. Я очень старался, но у меня
ничего не вышло.
     На следующий день он  дважды прошелся туда-сюда перед входом в участок,
пока не собрался с духом войти. Реакция полицейских огорчила его еще больше.
     -  Понимаете, было  бы славно,  если бы  мне оказали  хотя бы  какое-то
уважение... все-таки это был благородный поступок... но они на меня смотрели
как на идиота.
     Огорчения продолжались,  когда  объявился  хозяин  портфеля, ювелир  из
Ирана, совершенно ненормальный персонаж, который выскочил на станции,  чтобы
купить сиропа от кашля, и отстал от поезда.
     -  Понимаете, было бы  славно получить  хоть  какое-то  вознаграждение,
пусть даже занюханную десятку. Но  он мне даже  не позвонил,  чтобы  сказать
"спасибо".   То    есть   он   позвонил,   но   вовсе   не   для
"спасибо". Знаете, что он  мне сказал? "Мистер Джонс,  вы,
должно  быть,  совсем идиот". Вот что он  мне сказал.  Специально  для
этого и позвонил.
     Также  Френк сообщил о своем благородном поступке в  местную  газету  в
надежде, что о  нем напишут  хвалебную заметку, но они  написали про  белку,
которая укусила молочника.
     Френк  пил. Он пил бы по-черному, но у него  не было  денег, поэтому он
пил  по-черному  периодически. Когда  Миранда впервые услышала  историю  про
портфель, ей было смешно; но теперь эта  история была исполнена такой злобы,
что  Миранде было неприятно находиться  в той же  комнате, где  она  звучит.
Френк жил  с какой-то пожилой испанкой, причем они оба даже не отрицали, что
живут  вместе  исключительно  потому,  что  на  лучшее  им  рассчитывать  не
приходится.  Френк был вообще странный; весь  какой-то колючий,  как мешок с
вязальными спицами,  с неизменным  стаканом в  руках; но и она  тоже была не
подарок -  этакая  заботливая мамаша, только ни капельки  не заботливая.  Но
Френк имел крышу над головой, а иногда даже горячий завтрак. Как говорил сам
Френк, загадочно и пугающе: "Совсем мало - это значительно больше, чем
ничего, хотя вы, молодые и глупые, этого не понимаете".
     Френк   работал  на   эстраде   уже  пятнадцать  лет.   Это  такой  род
деятельности,  где  твоя  судьба  может разительно перемениться буквально за
время обеда,  и из  золотушного,  никчемного  пьяницы  в костюме  почтенного
двадцатилетнего возраста, который и в лучшие  времена не  поражал изяществом
кроя, из законченного неудачника, терзающего публику в количестве пяти-шести
человек,  которые  жалеют,  что  вообще пришли  и потратили  вечер на  такое
убожество, ты превращаешься в человека, которому  предлагают оплатить дом со
всеми  удобствами или  хотя бы  две пинты пива.  Но с  Френком  подобного не
случится.  Есть люди,  которые получают все,  потому что такой  у  них образ
жизни:  они  продаются  за  две  пинты  пива, они  мечут  бисер перед  самой
завалящей публикой в количестве пяти-шести человек и имеют  самое отдаленное
отношение к смеху, но, к сожалению для Френка, он был не из их числа.
     Нед, наконец, закончил - превысив оговоренное время минут на  двадцать,
-  и  Френк вышел  на сцену, чтобы объявить Миранду.  По пути  он  подхватил
сумочку девушки-зрительницы в берете, надетом задом наперед.  Это был старый
трюк, даже для Френка, но  подобные  хулиганские  выходки всегда проходят на
ура. Он принялся рыться в сумке с растерянным  видом. Легкий источник смеха.
Только теперь  Френк стремился отнюдь  не к тому, чтобы развлечь. Он имел  в
виду не рассмешить, а унизить.
     Миранда снова заметила, что  Длинноволосый Исусик пялится  на се грудь.
Он был на четыре  года ее моложе и выступал на  эстраде всего-то полгода, но
уже  пробился в  ведущие номера программ. Миранду  жутко  раздражало, что он
возомнил о себе, будто сможет  вот  так вот  вломиться  в  эстрадный  мир  и
завоевать  его с полпинка.  Потому что он  сможет.  Но  что ее злило  больше
всего: что он возбуждал ее как мужчина.
     Он должен был выступать сразу следом за ней. Публике понравилось сценка
с сумкой - публика разлеглась, словно большой добродушный пес, который ждет,
что  Миранда  почешет  ему  животик.  Ее  захватило  всепоглощающее  желание
уничтожить  аудиторию,  истребить  поголовно,  опустошить территорию,  чтобы
ирландцу было негде укрыться.
     Она попыталась придумать самое несмешное, что можно сказать.
     - Вы все умрете.
     По залу прошел сдавленный смешок.
     - Непременно умрете, - язвительно вставил Зайа у нее из-за спины и ушел
безвозвратно.
     Она  замолчала. Для  зрителей  нет  ничего  хуже,  когда  они  начинают
осознавать себя и свои тревоги. Миранда смотрела в упор на одного из ведущих
весельчаков  и  букваально  выталкивала  из  него  веселье.  Беспокойство  в
зрительном  зале  все  нарастало.  Они  уже начали  опасаться,  что  она  не
выдерживает напряженную  паузу  с тем, чтобы потом разрядить напряжение, что
она  не  готовится  выдать  что-то  смешное, не перебирает в  уме  возможные
варианты для  продолжения, а  просто  зависла.  Всерьез  и  надолго.  Прошла
минута,  другая...  недоумение разлилось по залу, словно  подтеки крови. Они
пришли сюда не за этим;  тревог и неловких моментов им хватает и  дома, и на
работе.
     Но  они не  знали, как расценивать ее замороженную заторможенность. Она
сокрушила их окончательно и бесповоротно, но потом ей вдруг пришло в голову,
что  озадаченная  и   раздраженная   аудитория   примет  следующего  артиста
значительно лучше, чем аудитория, хорошо посмеявшаяся.
     Поэтому  она  быстро сменила тактику  и  сняла через  голову свою белую
футболку,   что  произвело  эффект  разорвавшейся   бомбы.  Женщины  в  зале
восприняли обнажение груди как бесчестный и низкий обман, но в общем и целом
зрители сообразили, что представление  началось.  Миранда рассказала  о том,
что одна грудь у нее чуть меньше  другой, и что  мужчины этого  не замечают,
хотя они только и делают,  что т