за окном, которая мешала обзору близлежащих гор, - миллионы
цветных шариков  выписывали в своем беге сложнейшую цепь, странные символы и
филиграни, испускающие громкое жужжание...
     - Выгляни в окно, - сказал я.
     - Зачем?
     -  Там  большая...  машина  в  небе... какая-то  электрическая  змея...
движется прямо на нас.
     - Застрели ее, - сказал мой адвокат.
     Не сейчас, - отозвался я. - Хочу изучить ее повадки.
     Он направился  в  угол и стал дергать  за шнур, чтобы опустить  жалюзи.
"Слушай, - проговорил он. - Кончай этот базар про  змей, пиявок, ящериц и им
подобных. Ты меня грузишь".
     - Да не волнуйся ты, - сказал я.
     -  Волнуйся?  Господи, да я  чуть  там в баре  не тронулся. Они никогда
больше нас туда не  пустят, особенно после того, что  ты устроил за столиком
прессы.
     - А что я устроил?
     - Ах  ты, скотина.  Да я оставил  тебя всего на три минуты!  Ты напугал
тех людей до  усрачки!  Размахивал этой своей чертовой мухобойкой и кричал о
рептилиях. Тебе повезло, что я вовремя вернулся. Они  уже собирались вызвать
полицию. Я сказал,  что ты всего  лишь пьян,  и я отведу тебя в нашу комнату
под  холодный  душ.  Черт,  да  единственная  причина, по  которой  нам дали
пропуска прессы, это чтобы от тебя отвязаться.
     Он нервно расхаживал по комнате. "Боже, эта сцена просто вывела меня из
себя! Я должен что-то принять. Что ты сотворил с мескалином? ".
     - Саквояж, - ответил я.
     Он  открыл  сумку  и  съел  две  пилюли,  а  я снова завел  волынку  на
магнитофоне. "Пожалуй, тебе следует съесть только одну такую, - сказал он. -
Кислота все еще тебя держит"
     Я не возражал.
     - Мы должны выбраться до темноты на гоночный трек,  -  сказал я. - Но у
нас есть время посмотреть по ящику новости. Давай порежем вот этот грейпфрут
и сделаем изящный ромовый пунш, может, кислоту вымоет. А где тачка?
     - Мы оставили ее кому-то при парковке. У меня есть квиток в портфеле.
     - Какой номер? Я позвоню им сказать, чтобы они вымыли ублюдка, отдраили
его до блеска.
     - Хорошая идея, - сказал он, но не смог найти квиток.
     - Ну, вот все и ебнулось, -  сказал я. - Мы никогда не убедим их отдать
машину, если не предъявим доказательства, что она наша.
     Он  маленько  поразмыслил,  взял  телефон и  попросил  соединить его  с
гаражом.
     "Это Доктор Гонзо из восемьсот пятидесятого,  - сказал  он. - Похоже, я
потерял свой парковочный талон на тот красный Шевро с открытым верхом, что я
вам оставил, но я  хочу, чтобы машина  была вымыта  и  готова через полчаса.
Можете  мне  выслать  дубликат  талона?...  Что... А?.. Да,  прекрасно".  Он
повесил трубку и потянулся за  трубочкой  гаша. "Никаких  проблем, - заметил
он. - Этот человек запомнил
     мое лицо".
     - Это хорошо, - откликнулся я. -  Они, наверное, приготовили специально
для нас большую сеть и ждут, когда ы появимся..
     Его  передернуло:  "Как  твой  адвокат  я  советую   тебе  обо  мне  не
беспокоиться" o
     По ящику в Новостях передавали о Вторжении в Лаос - картинки кошмарного
бедствия: взрывы и разрушенные дома, падающие самолеты, беженцы, спасающиеся
от  террора,  генералы  Пентагона, лопочущие несусветную ложь.  "Выключи это
дерьмо на хер! - завопил мой адвокат. - Давай выбираться отсюда! ".
     Умное  решение. Прошло всего ничего, мы  забрали машину,  и не успел  я
взять ситуацию  под  контроль, как  мой  адвокат  впал  в наркопрострацию  и
помчался на красный свет по Главной Улице. Я перетащил его на заднее сидение
и сам сел за руль... чувствуя себя превосходно, в высшей степени собранно. В
проезжающих мимо нас  машинах я видел болтающих между  собой людей и захотел
разобрать,  что  они говорят.  Все они. Однако переносной  микрофон лежал  в
багажнике.  Ну и пусть  себе лежит.  Лас-Вегас не тот город,  в  котором  ты
можешь спокойно ехать  по Главной Улице,  наставляя на людей прибор, похожий
на базуку
     -  Включить  радио. Включить магнитофон. Смотреть  вперед  на заходящее
солнце. Опустить все окна, чтобы лучше  вкусить прохладный ветер из пустыни.
Вот  это я понимаю. То, что  доктор прописал. Полный  контроль.  В субботний
вечер в Лас-Вегасе катят себе  в удовольствие по главной  трассе два  клевых
парня  в  ярко-красном,  яблочного  цвета  Щевро...  обкуренные,  закинутые,
обдолбанные... Хорошие люди.
     Боже мой! А это что за ужасная музыка?

     "Боевая Песнь Лейтенанта Кэлли":
     "...  мы продолжали двигаться вперед... когда я достиг  своей последней
базы, в той стране, лежащей за. солнцем, Верховный спросил меня... ".
     (О чем он Тебя спросил, Расти? ) "... Сражался ли ты или бежал? ".
     (и что ты ему ответил, Расти? )
     "... Мы ответили на их ружейный огонь всем,
     что у нас было... ".
     Нет! Мне  почудилось! Это все наркотик. Взглянул украдкой  на адвоката,
но  он  уставился прямо в  небо,  и  я  понял, что его  мозг уже достиг  той
последней базы, что лежит за солнцем. "Слава богу, что он не слышал музыки",
- думал я. С ним бы случился припадок расистского безумия.
     К  счастью, песня кончилась. Но мое настроение было вконец испорчено...
а тут еще  наступил приход от злодейского кактусового сока, погрузивший меня
в состояние  первобытного  страха... Мы  неожиданно подъехали  к повороту на
"Стрелковый Клуб  Минт". "Одна миля" -  гласил знак. Впрочем,  еще за милю с
гаком  я  мог  слышать  похрюкивающий  рев  двух  цилиндровых  мотоциклетных
моторов,  рокочущий  вдали... а  затем,  подобравшись еще  ближе, я  услышал
другой звук.
     Дробовики! Никаких сомнений в тупом, глухом звуке этих выстрелов.
     Я остановил машину. Что, черт возьми, здесь творится? Поднял все окна и
медленно съехал на дорогу, усыпанную гравием, низко пригнувшись над рулем...
пока  не  увидел  около  десятка  фигур,  целившихся из дробовиков в  небо и
стрелявших через равные промежутки.
     Они  стояли  на  бетонной  стене  прямо  в  пустыне,  среди  мескитовых
деревьев, этого  жалкого маленького оазиса в пустоши, к северу от  Вегаса...
Сгрудившись  со  своими  дробовиками  в  пятидесяти  ярдах  от  одноэтажного
бетонного   блокгауза,  окруженного  полицейскими  машинами,  трейлерами   и
мотоциклами, наполовину в тени от десяти или дюжины деревьев.
     Ну  конечно.  "Стрелковый  Клуб  Минт"!  Эти  лунатики  не  терпели  ни
малейшего  посягательства на  их тренировочные; стрельбы  по мишеням.  А еще
около  сотни  байкеров,  механиков  и  других  типов,  имевших  отношение  к
мотоспорту,  болтались  у  ремонтного  пункта,  подписываясь  на  участие  в
завтрашней гонке, лениво потягивая  пиво и превознося до  небес технику друг
друга,  -  и  прямо  в центре  всего  этого  высились  люди  с  дробовиками,
равнодушные  ко  всему, кроме глиняных  тарелочек,  выбрасываемых  в  воздух
автоматами  каждые пять секунд или около  того, и  всегда  попадающие в такт
своими выстрелами.
     "Ладно, что нам, в  падлу? "  - подумал я. Стрельба задает определенный
ритм -  наподобие  четкой партии  бас-гитары -  этому  пронзительному  хаосу
звуков мотоциклетного сборища.  Я  припарковал  тачку и смешался  с  толпой,
оставив адвоката пребывать в его коматозном состоянии.
     Купив  пива,  я  стал   наблюдать   за;  регистрацией  мотоциклов.  Там
преобладали  "Хаскваварнас 405", мощные шведские  "шаровые молнии",  а также
было   много  "Ямах",  "Кавасаки",  несколько  500-х  "Триумфов",  "Мэйкос",
попадались "СЗ" и  "Пюсанги" - все мотоциклы-вседорожники, очень быстрые, со
здоровыми фарами. В этой лиге  не было  места  "Боровам", отсутствовали даже
"Спортстеры"...  дело шло  к  тому, чтобы  включить  в это  соревнование  по
пропахиванию дюн нашу Великую Красную Акулу.
     "Может быть,  мне это устроить? " - думал я. Вписать моего адвоката как
водителя, а потом выставить его на старт под кислой и эфиром. Что им, слабо?
     Никто не отважится бросить вызов на треке человеку с  наглухо съехавшей
крышей. Он рванет в первой шеренге и одним ударом выбьет из гонки четыре или
пять машин-"пустынников"- кислотный полет Камикадзе.
     - Сколько стоит заявка на участие? - спросил я регистратора.
     - Два с полтиной, - ответил он.
     - А как быть, если я скажу тебе, что у меня есть Винсент Блэк Шэдоу?
     Он  недружелюбно  покосился на  меня, не говоря  ни  слова.  Я  заметил
револьвер 38-го калибра,  торчавший у него за поясом. "Забудьте, - сказал я.
- Мой водитель все равно болен".
     Глаза  регистратора  сузились:  "Твой водитель  не  единственный  здесь
больной человек, приятель".
     - У него кость застряла в горле, - сказал я.
     - Что?
     Мужик начал звереть, но внезапно его взгляд метнулся куда-то в сторону.
Он уставился на какой-то новый объект...
     На моего  адвоката; нет на  нем больше его  темных  Датских очков,  нет
больше  рубашки из Акапулько...  Он  выглядел довольно дико -  тяжело  дыша,
полуголый.
     - Какие-нибудь неприятности? -  проревел адвокат. - Этот  человек - мой
клиент. Ты готов предстать перед судом?
     Я схватил его за плечо и мягко поволок прочь. "Не парься, - сказал я. -
Речь идет о "Черной Тени": они не впишут этот байк".
     - Минутку! - закричал  он. - Что ты имеешь в  виду, говоря, что они его
не впишут? Ты заключил сделку с этими свиньями?
     -  Разумеется, нет, -  ответил я, толкая  его вперед к воротам. - Но ты
наверняка заметил,  что  они  все вооружены.  Мы здесь единственные люди без
пушек. Ты что, не слышишь всю эту пальбу?
     Адвокат приостановился, прислушался, и неожиданно помчался  со всех ног
к машине. "Ах вы, хуесосы! - вопил он через плечо. - Мы еще вернемся! ".
     К  тому времени как мы выехали на Шевро обратно  на шоссе, он уже был в
состоянии  нормально разговаривать: "Господи Иисусе! Как только мы оказались
среди этой банды маньяков-изуверов? Пора мотать на хуй из этого  города. Эти
гондоны пытались нас убить! ".


        "5."
     Делая репортаж...
     Промелькнувшая перед глазами пресса в действии...
     Уродство и облом

     Гонщики были готовы  на  рассвете. Над пустыней красиво  взошло солнце.
Однако гонка начиналась в девять, и  нам  надо было убить три долгих часа  в
казино, сразу за ареной: вот там-то и начались неприятности.
     Бар открывался в семь. В бункере также имелась закусочная, а ля "кофе с
пончиками", но у тех из  нас, кто  проторчал  всю  ночь  в таких местах, как
"Цирк-Цирк", не было  настроения  пробавляться кофе  с  пончиками. Мы хотели
крепких напитков. Наше раздражение нарастало, принимало извращенные формы, и
таких, по  меньшей  мере, было около двухсот,  так  что бар открыли рано.  К
половине девятого вокруг игральных  столов  уже  толпилась масса  народу.  В
помещении  можно было вешать  топор,  стоял  шум, гам,  повсюду  раздавались
пьяные вопли.
     Неожиданно  в  бар   вломился  костлявый,  средних  лет  урел  в  майке
"Харли-Дэвидсон" и заорал: "Черт подери! Какой сегодня день - суббота? ".
     - Больше похоже на воскресенье, - бросил кто-то.
     - Ха! Вот сука,   а? - воскликнул громила в "Х-Д",  ни к кому конкретно
не обращаясь. - Вчера вечером я бил  баклуши дома на Лонг-Бич,  и кто-то мне
брякнул, что  сегодня проводят "Минт  400". Я и говорю своей старушке:  "Ну,
мать, я еду".
     Он захохотал.
     - А она стала  нести такую  пургу,  ну понятно ваще...  Я  и устроил ей
выволочку, а  потом вдруг смотрю:  два  чувака, которых я  никогда  раньше в
жизни не видел, вытаскивают меня  на тротуар  и пиздят  по полной программе.
Господи! Да они меня в говно отделали.
     Он снова засмеялся, говоря  в толпу  и  совершенно не обращая внимания,
слушают его или нет.
     - Так, ебты! - продолжил  он. - Потом один  из них спрашивает: "Ты куда
едешь? " А я и говорю:  "В Лaс-Beгас, на "Минт 400". Тут они дали мне десять
баксов и подбросили до автобусной станции...  - он сделал паузу. По  крайней
мере, я думаю,  что это были они... И вот, как ни крути, я оказался здесь. И
я скажу  вам,  мужики,  эта долгая  ночь  была сущим  адом!  Семь  часов  на
автобусе,  твою мать. Но когда проснулся, уже светало, и я оказался в центре
Вегаса, и на миг даже  не врубился,  какого хрена здесь делаю.  Все, о чем я
подумал, было: "О Боже, начинай снова-здорово, хуева  корова- кто разведется
со мной на этот раз? ".
     Он взял у кого-то из толпы сигарету и, глупо осклабясь, прикурил.
     - Но  вот  тогда  я, хвала Всевышнему, вспомнил!  Я же приехал  сюда на
"Минт  400"... а это, бля, мужик, все, что  мне надо было  знать. И я  скажу
тебе: быть здесь  чудно, мужик. Меня, ебты,  не колышет,  кто  выиграет  или
проиграет. Просто замечательно быть сегодня здесь с вами, люди...
     Никто с ним не  спорил.  Мы  все поняли.  В некоторых кругах "Минт 400"
котируется гораздо,  гораздо выше,  чем финал  чемпионата  мира по бейсболу,
Дерби  в Кентукки и финальные Заезды в Нижнем Оуклэнде,  вместе  взятые. Эта
гонка привлекала  довольно специфическую породу зевак,  и наш парень в майке
"Харли" был явно одним из них.
     Корреспондент  из  "Life"  дружелюбно  кивнул  мне  и  крикнул бармену:
"Сезам, откройся! "
     -  И не тяни резину, -  зарычал  я, лаская дерево стойки растопыренной,
ободранной ладонью. - Почему бы и не пять стопок? Да, хули! Тащи нам десять!
     - Поддерживаю! - орал человек из "Life". Он уже потерял за стойкой свою
хваленую  хватку,  отчаянно  клюя  носом,  но  все  еще  продолжал  говорить
авторитетно и со знанием дела: "Это волшебный миг в спорте! Он может никогда
больше не повториться!  - тут  его голос резко сорвался. - : Я  однажды  пил
"Тройную  Корону",  -  пробормотал  он, - но она в  подметки этому  пойлу не
годится".
     Женщина  с  лягушачьими  глазами  похотливо  вцепилась  в  его  ремень.
"Вставай!  -   умоляла  она.   -  Пожалуйста,  вставай!   Ты  будешь  просто
красавчиком, если только встанешь! "
     Журналист безумно  загоготал. "Послушайте, мадам, - отмахнулся он. - Я,
черт возьми, почти неописуемо хорош сидя на своем месте  и не капая людям на
мозги. У вас крыша поедет, если я встану! ".
     Женщина продолжала дергать его.  Ей грезились его объятия, пока  он два
часа бухал. А теперь она делала свой ход. Мужик из "Life" не хотел дармового
кусочка мандятины  ни  за какие золотые  горы; он все  глубже проваливался в
свое забытье, роняя голову на колени.
     Я отвернулся. Все это было слишком отвратно. А ведь мы являлись, помимо
прочего,  сливками  национальной спортивной  прессы.  И  собрались  здесь  в
Лас-Вегасе  для выполнения особого  задания:  Освещения  четвертой ежегодной
гонки  "Минт 400"... и когда  попадаешь  в такую заваруху,  дурака валять не
приходится.
     Но  уже сейчас - даже  еще до запуска  этого  спектакля -  налицо явные
признаки  того,  что  мы  можем  потерять  контроль  над  ситуацией.  В  это
прекрасное  утро  в Неваде, когда прохладное солнце  взошло над пустыней, мы
зависли  в  каком-то грязном бетонном  бункере,  баре  и  игорном  доме  под
названием "Стрелковый  Клуб  Минт" в  десяти милях от Вегаса... и  к  началу
гонки все были пугающе дезорганизованы.
     А снаружи какие-то невменяемые лунатики игрались со своими мотоциклами,
похлопывая  по фарам, заливая  бензин в баки,  в  последнюю минуту  проверяя
крепления  деталей  (болты  карбюратора, всевозможные гайки и  т. д. )...  и
первые десять банков вырулили на  старт, как только  пробило  девять. Момент
действительно был захватывающий, и мы всей толпой вывалили из бара смотреть.
Отмашка флага - и эти десять бедных вседорожников выжали сцепления, взревели
и  рванули с  места в карьер в первом заезде... Потом под всеобщее ликование
кто-то  захватил  лидерство  ("Хаскваварна-405,  насколько  я помню),  резко
взвинтил темп и исчез в облаке пыли.
     - Ладно,  хорошего понемножку, - сказал кто-то. - Они  вернутся  где-то
через час. Пошли обратно в бар.
     Не  сейчас.  Нет.  Своей  очереди  дожидались  еще около  ста девяноста
мотоциклов.  Каждые   две  минуты,   согласно   регламенту,  они  по  десять
выдвигались на старт. Сначала было возможно наблюдать за ними  с  расстояния
двести  ярдов от  стартовой линии.  Но  эта  видимость на  поверку оказалась
иллюзорной. Третья  по ходу  десятка  исчезла  в пыли за сто  ярдов  от того
места, где мы  стояли, и к тому  времени, как они запустили  первую сотню (а
ведь оставались еще сто), наша видимость  сократилась до каких-то  ничтожных
пяти шагов.  Мы могли видеть ровно  столько  же, сколько и стоявшие  в самом
хвосте зрительских рядов...
     За  ними  поднималось и  уже начало сгущаться невероятное облако  пыли,
накрывшее эту  часть  пустыни в  течение  следующих двух дней.  Никто из нас
тогда даже не предполагал, что это последнее мгновение, когда мы имеем честь
лицезреть роскошную "Минт 400".
     К полудню под пылающим солнцем  арену уже трудно было разглядеть за сто
шагов  от бара-казино. Идея "освещения этой гонки" в любом приемлемом смысле
для работы  журналиста оказалась абсурдом. С таким же успехом можно пытаться
следить  за  ходом состязания  пловцов в  бассейне,  уровня  "Олимпийского",
засыпанном вместо воды порошком талька.  Тут, как и было обещано, на выручку
подоспела  компания "Форд  Мотор",  предоставившая  для  прессы  "Брончо"  с
водителем,  но  после  нескольких  лютых  пробегов  по   пустыне  в  поисках
мотоциклов-участников,  когда мы обнаружили лишь  один, да  и то случайно, я
оставил эту затею на совести фотографов и вернулся обратно в бар.
     Пришло, время,  чувствовал я, для Агонизирующей Переоценки всей картины
происходящего.  Гонка,  несомненно,  имела  место. Я был  свидетелем старта:
вполне в этом уверен. Но вот что делать сейчас? Нанять вертолет? Отправиться
назад в вонючем "Брончо"? Слоняться  неприкаянным по этой чертовой пустыне и
смотреть, как эти  козлы-гонщики  проходят  Контрольный пункт? Раз  в каждые
тринадцать минут?..
     К  десяти они  растянулись по всей трассе. Это уже нельзя было  назвать
"гонкой".  Это  была  Борьба  за.  Выживание.  Единственное видимое действие
происходило  на  стартовой-финишной  линии,  к которой  на  полной  скорости
подкатывал  какой-то мудак,  выскочивший  из клубов пыли,  и  в  изнеможении
слезал с мотоцикла... Его команда техников дозаправляла машину и  отправляла
ее назад со свежим водилой... на следующий этап в пятьдесят миль,  еще  один
брутальный час убийственного для почек безумия  в этом омерзительном пыльном
чистилище, в котором было не видно ни зги.
     Около одиннадцати  я предпринял очередной  заезд в тачке для прессы, но
вместо гонки мы наткнулись на два джипа-пустынника, битком набитых какими-то
уродами,  напоминавшими  отставных младших  офицеров из Сан-Диего. Обдав нас
каскадом песка, они резко перекрыли дорогу и  потребовали сообщить: "Где эта
чертова фигня? "
     "Понятия  не  имею,  -  сказал  я.  -   Мы  такие  же   добропорядочные
Патриоты-Американцы,  как  и  вы".  Оба  пустынника  были покрыты  зловещими
символами:  Клекочущие Орлы  сжимают  в  своих  когтях  американские  флаги,
косоглазая змея порублена на куски звездно-полосатой циркулярной пилой, а на
одной  из машин, на  заднем сидении, торчало  что-то вроде крупнокалиберного
пулемета на подставке.
     Они отрывались на полную катушку - просто носились с дикой скоростью по
пустыне  и  доставали  всех,  кто  попадался  им  на  пути.  "Из  какого  вы
подразделения,  друзья?  " - заорал  один из них. Моторы ревели  так, что мы
едва слышали друг друга.
     - Спортивная пресса,  - прокричал я в ответ.  -  Мы и мухи  не  обидим:
наемные трудяги.
     Вояки заулыбались.
     - Если хотите хорошей добычи, - кричал я,  -- то вам надо погнаться вон
за тем  мерзавцем  из "Новостей Си Би  Эс". Прямо  там,  впереди,  на черном
джипе. Этот человек ответственен за "Продажу Пентагона".
     - Твою мать! - вскричали разом двое. - Черный джип, ты сказал?
     Они  умчались  прочь. Разошлись как в море корабли. Мы  подскакивали на
камнях, пр