отов в подземке на станции Иброкс. Скарферы были такие яркие, от их красно-сине-белых нарядов аж в глазах рябило. Все эти значки и флаги; Ольстер - это ведь мозгоебство, жалкая отговорка, всего лишь предлог, чтобы собрать силу. А для нас эта сила - и цель, и средство, она всегда при нас. Все это вчерашний день. Они нервно оглядывались, когда мы группами проходили в глубь толпы. У нас не было флагов: мы пришли по делу. Мы деремся не за футбол, не из слепого фанатизма, не из позерства, не для помпы. Нам на это насрать. Мы пришли по делу.
     Воздух наполнился пронзительными паническими криками, возвещающими смерть. Мы с Сэнди наблюдали в бинокли за резней, развернувшейся на северном берегу. События развивались очень быстро, я даже потерял нить происходящего. Более того, я терял самоконтроль. Другие воспоминания все время тревожили меня, мне виделось совсем другое...
     Мы рассеяли толпу и погнали группу уродов, разукрашенных, как рождественские елки, похоже, они приехали из Фэтхела, Ланкшир. Эти жирные, пивные уроды, Ссыкуны, съежившись от страха, забежали в паб, но скрыться от нас у них не было шансов. Они не такие, как мы. Притом что я всегда считал себя порядочным страшилой, уродливость этих монстров выходила за рамки возможного. Мы разворотили пивнуху в пух и прах. Гоусти завалил одного Ссыкуна на бильярдный стол и пытался отрезать ему башку осколком пивной кружки.
     - Я тебе расковыряю рожу твою сраную! - кричал он.
     Демпси запихивал в рот какому-то бздуну кусок мыла.
     - Я тебя отмою, Ссыкун вонючий, ты у меня не отвертишься, я тебя и без мыла выебу... вы хоть подмываетесь... ублюдки помоечные!
     Лексо вытолкал двух придурков на улицу. Рожа одного из них буквально взорвалась под ударом его крепкого кулака, как спелый помидор, в который выстрелили из духового ружья.
     - Где же вы теперь, крутые парни из Глазго? Пидоры гребаные!
     Что за черт... Я вижу Марабу, но другого, не нашего; он вонзает клюв в молодого фламинго, затем затягивает его под воду и проглатывает целиком.
     Лексо повернулся к бару; мужик в возрасте, пухлая женушка и молодой парень, стоявшие за стойкой, уже наложили в штаны.
     - Шесть пива ?Беке?, вашу мать! С собой, - заказал он.
     Ему подали пиво, и этот жирный хрен даже расплатился, иначе мы бы опустились до уровня этих жопоголовых. Мы ведь были, кроме всего прочего, эдинбургские снобы... но я уже не получал того заряда адреналина, как бывало раньше. Все это мне уже приелось. Я схватил кий и запрыгнул на барную стойку. Я крушил бутылки, наслаждаясь звуком разбивающегося стекла, - что-то в нем все-таки есть...
     Я начинал терять свою нить и готов был уже закричать: ХВАТИТ! С МЕНЯ ДОВОЛЬНО! И тут я увидал нашего Марабу, а он заметил нас. Чудище нагнуло шею и побежало, хлопая крыльями, чтобы взлететь. Его движения были неуклюжи, но он продолжал свой трудный подъем, пока не добрался до воздушных течений, которые унесли его так быстро и высоко, что мы почти потеряли его из виду.
     - Будь ты проклят, Джони Марабу! - вырвалось у Сэнди.
     Несмотря на то что добыча от нас улетела, я был в приподнятом настроении. Эта местность - его зона влияния; значит, этот гондон скоро вернется.
     - НУ ЧТО, СЪЯБЫВАЕМ ОТСЮДА! - проорал Лексо. Вены на его инее вспухли, а лицо было похоже на черную дыру. Мы вышли из паба, оставив посетителей зализывать раны, и он роздал нам пиво. Мы спокойно пошли по улице, Гоусти обернулся и показал свой секундомер: - Совсем не плохо, меньше чем за четыре минуты.
     ...Я снова четко вижу... мы заметили, как совсем недалеко от нас несколько крупных Марабу потихоньку протиснулись в галдящую стаю стервятников, пожирающих неразличимый труп какого-то животного. Это было похоже на тело женщины.
     нет, только не женщины
     нет
     нет... это должно было быть что-то другое. Крупный орел выхватил у одного из Марабу большой шматок мяса.
     Другой Марабу стоял на отшибе и часто подбегал, чтобы стащить кусочек. Те, что посмелее, толклись вместе со стервятниками, сдирая мясо прямо с костей. Один из Марабу попытался даже поставить этих трупоедов на место, и не без успеха. Агрессивность стервятников в данном случае выглядела как позерство. Ведь они боялись аистов Марабу.
     - Стервятники проявляют агрессивность, они развили сложную систему оборонительных жестов - воинственный танец для отражения врагов, - заметил Сэнди, будто проникнув в мои мысли. - Обрати внимание, как они прикрывают ульну, опасаясь, что ее сломают в драке... ульна, как известно, одна из двух основных костей, поддерживающих крылья, расположена с внутренней стороны.
     Позади нас разбилась брошенная бутылка. Толпа уродов высыпала на улицу и кричала нам вслед. Обернувшись, мы сделали один рывок, и они тут же съебали.
     - Да, Сэнди, - согласился я и стал протирать линзы бинокля, так как уже не мог доверять своему зрению. Хотя ульна является самой крупной костью крыла, она подвергается переломам чаще, нежели радиальная кость, так как она менее эластична. Действительно, если я ничего не путаю, одно исследование показало, что в стае белоголовых стервятников около 20% птиц перенесли перелом ульны.
     Я все еще держал в руках этот сраный кий; отступая, эти крысоебы оставили своего захудалого бойца. Он попытался блокировать рукой мой удар, и я услышал, как хрустнула кость, и его пронзительный вопль заполнил морозный воздух...
     - Да, - улыбнулся Сэнди, - удивительно, как они еще выживают.
     - К счастью, несмотря на то что стервятник - одна из самых крупных летающих птиц, его удельный костный вес очень невелик и составляет около 7 % от общего веса...
     ...что позволяет ему использовать резервные возможности организма, пока кость не заживет...
     - Сэнди, смотри! Там, на дальнем берегу! Несколько аистов кружили над струйкой дыма, которая тянулась с противоположного склона Зеленого холма.
     - Похоже, они летают над поселением... - заметил Сэнди.
     - Да, но единственное в тех краях поселение - это охотничий домик Жирдяя Доусона в Джамбола. Давай-ка проверим!

Часть четвертая

Пути самоизбавления

16. Уважение

     Все возвращается ко мне, снова и снова, против моей воли.
     Я так полагаю, наше дело еще не закрыто. Она сама виновата: она просто напросилась. Да еще Лексо виноват: она - потому что дразнилась и не давала, а он - просто потому, что извращенец несчастный, который и в борделе не мог пофачиться без того, чтобы в жопу ему не запихали игрушечный паровоз. Если бы я не связался с ними, ничего бы не было, во всяком случае я бы не вписался. Только вот кто-нибудь обязательно сотворил бы с ней нечто подобное, так уж она себя вела. Уж это и к бабке не ходи.
     Когда я впервые ее заприметил, я сразу раскусил, что это за фрукт. Тип Каролин Карсон, той, что училась со мной в школе. Таких шлюшек проучить невредно, иначе они станут срать вам на голову. Она много о себе думала, типа классная девочка, дразнит, а не дает. Она тусовалась с парнями, но до жопы ее так никто и не добрался. Однажды мы с Лексо разговорились о ней за парой пива, ну, сами знаете, как это бывает. Это было, кажется в ?Черном быке?.
     - Эта пиздося - настоящая секс-машина, - сказал Лексо.
     - Ты ее уже оттолкал? - поинтересовался я.
     - Хуй. Насколько мне известно, на нее еще никто не забирался, она всех обламывает. Вот что я тебе скажу: если на следующей неделе она появится у Бустера, а потом придет на вечеринку к Дэмпси, мы оттарабасим ее в сраку. Даже если она целка, после пары толчков она расхлябит мязи, - засмеялся он.
     Я тоже заржал.
     Я вспомнил, как однажды у Бустера решил пригласить ее на медленный танец. Музыка играла так, что уши закладывало, но я подошел и крикнул: - Потанцуем?
     Она встала и вышла на танцпол. Пройдя его, она скрылась в женском сортире, я как придурок остался стоять на танцполе, а все хихикали в кулак. Это я-то, Рой Стрэнг, топ-бой, мать вашу, не кто-нибудь. Мне запомнился тот вечер, ведь тогда же я порезал этого урода Джилкрайста.
     Отлично помню, как я сел перетереть с Лексо. - У каждого есть право попробовать, - сказал я. Она напомнила мне о школьных временах: все эти фартовые сучки изворотливые, все они одинаковые. Но меня на кривой кобыле не объедешь. В итоге я уже представлял, как жестко фачу ее, и вижу, как ей больно, как она истекает кровью, как просит о пощаде.
     Проси пощады, шлюха гребаная, проси Роя Стрэнга, меня так зовут; всем встать! Проси, сука шлюха прошмандовка
     проси, мать твою
     Эта сучка, видать, решила, что я не замечаю, как они с Полиной, птичкой Гоусти, посматривают на меня, думала, я не вижу, как она смеется над моей кривой рожей, моими ушами, что смахивают на открытые двери такси. Конечно, все за моей спиной. С тех пор как мы вернулись из ЮАР и я покоцал жирдяя Мэтьюса и проучил шлюшку Карсон, все это проходило за моей спиной, украдкой, но все равно они не переставали измываться надо мной. Я этого не видел и не слышал, но знал, что ничего не изменилось, я чувствовал это интуитивно. Придется всех научить, кто я такой есть, всех. Как того урода, что считал себя в школе крутым, этого Джилкрайста из Пилтона. Один из тех, что прихватили меня тогда у забегаловки с Фергюсоном, и Карсон, и Кобылой, этой пухлой поблядушкой. Мы тогда только вернулись с пацанами из поездки в Милуал. Круто повеселились, в Лондоне пошизовали на всю катушку. На Нью-кросс был шикарный махач, не считая овце„бов, эти были наши самые достойные противники. Мы возбужденно обсуждали подробности, и тут я наткнулся на Джилкрайста: он трепался со своими дружками.
     Слабаком он не был, нет, он был далеко не худшим. Но он попался мне на пути, тут же в пабе я заставил его как следует попотеть, а потом сломал ему нос, ударив лбом, и вскрыл ебальник своим ?Стэнли?. (Приобретенным там же, где я всегда покупаю себе оружие.) Таким вот способом я сказал ему: меня зовут Рой Стрэнг, вспомни ту ночь возле забегаловки.
     Все, чего я требую, - это немного уважения. Это мое право, мать вашу.
     Да, я, бля, видел, как она посматривает украдкой, когда мы все пошли в ?Ред Хот Пеппер-клаб?, это чтобы я не забывал про свои короткие ноги, огромную голову, уши торчком, каждый прыщик на роже. Я чувствовал себя как полное ебанько.
     - Слышь, Лексо, если вы соберетесь оттаращить эту крошку всей тусой, дай мне знать, я впишусь в тему, - улыбнулся я.
     - Этой сучке придется объяснить, что если уж тусуешься с топ-боями, то дело свое знай и носа не вороти. Это будет хороший урок для всех, - осклабился он, и в его квадратной голове разверзлась полукруглая щель рта.
     Так вот и было. Вот и весь наш план - полупьяный бред за кружкой пива. Я-то не знал, что он это серьезно, не знал я и того, что он уже переговорил об этом с Кэлли и Демпсом.
     Мне вообще было не до этого. У меня проблем с телками хватало: я немного облажался на этом фронте у себя на работе. Дело было под Рождество, как-то странно все это произошло. В ?Скотиш Спринстерс? работала такая Шина Харувер. Она бывала у Бустера и водила кой-какие знакомства. На работе я ни с кем ничего не обсуждал, но, встретив Шину в столовой, я заговорил с ней, и она сказала, что собирается туда пойти. Я был не прочь ее оттаращить и в этом был не одинок, моим соперником был Демпс и еще, кажется, некий Альто; они поговаривали, что, мол, неплохо бы ей присунуть, и все такое. Вот почему я решил приударить за ней прямо на работе, ?очистить поле?, так сказать, оставив конкурентов позади. Это была слишком реальная маза, чтобы ее провафлить.
     Она так и не пришла. Позже я выяснил, что этот урод Демпс прошлой ночью перехватил ее в пабе, лишив меня первенства. Таким образом, на рождественской вечеринке в ?Скотиш Спринстерс? я был сам по себе. Зрелище было безумное: все эти правильные джапеги нажрались в три корыта - большинство, конечно, пить-то не умели, ну и нарылись как свиньи.
     А я так, придавил пару банок пива со скуки. Пиво было дерьмовое - шотландское и ньюкаслское, обычно я пью ?Беке?, но другого не было. Был еще пунш, да к тому же весьма недурственный, так что долго ли, коротко ли, в итоге я немного поднабрался. На самом-то деле, судя по тому, что я стал обжиматься с Мартиной Фенвик, я уже был под приличным градусом. Я и не помню, с чего все началось. Полный бред, ведь мы никогда с ней не ладили, она на несколько лет старше меня; набухались - этим все сказано.
     Дрын горел, будьте нате, уж так мне хотелось присунуть старушке Фенвик, а потом смотаться с этой унылой пьянки. Я подумывал, не затащить ли ее в офис. Там, в кладовке, где мы хранили коробки от компьютеров, стоял стол, на котором я мог бы ее разложить. Вся загвоздка была в том, что она позволяла прилюдно облизывать ее с ног до головы, но, сообразив, что я пытаюсь ее затащить, решительно оттолкнула меня. Голова моя к тому времени уже гудела, яйца звенели, резкий запах мочи преследовал
     меня по пятам. Я грубо выругал Фенвик и ломанулся к бару.
     После пары рюмок я прикарманил дешевую пластмассовую зажигалку, оставленную кем-то на столе, после чего решил немного побродить по пустынным кабинетам. Порывшись как следует в одной из кладовок, я обнаружил легковоспламеняющуюся жидкость для чистки электрооборудования. Лучше не придумаешь.
     Чуть позже я присоединился к вечеринке однако длилась она недолго - пока не сработала пожарная сигнализация, - тогда толпа пьяных уродов выкатилась на улицу. Приехало две пожарных команды, которые затушили пламя, успевшее к тому времени поглотить уже несколько офисов. Одного мудака увезли на ?скорой?: нажравшись, он заснул и надышался угарным газом, и поделом ему, разъебаю, я так понимаю. Пожар нанес значительный ущерб и повлек за собой директиву начальника отдела кадров, запрещающую устраивать рождественские увеселения в помещениях компании. Я был только за: в этих дурацких вечеринках мне не было никакого проку.
     Вскоре после этого меня продвинули по службе. Джэйн Хэтэвэй нашла себе работу получше и, как у нас говорили, ?взяла? Фенвик с собой. Дес Фрост стал новым супервайзером, а я занял его место, став таким образом полноценным системным аналитиком. За ту же, в сущности, работу башлять мне стали больше, продемонстрировав тем самым, как они на мне ездили все три года, что я был стажером. К нам поступило еще два стажера, оба молодые парни, один даже из бэйби крю, в офисе у нас стало куда веселей.
     Это случилось пару месяцев спустя.
     Веселились мы опять же у Бустера. Даже когда на танцполе Лексо, кивнув в ее сторону, сказал:
     - Эта сучка сегодня будет нашей, - я все еще думал, что он выдает желаемое за действительное.
     Она вытанцовывала, вся такая гордая, невозмутимая, длинные волосы спадали на плечи, надутые губки, казалось, были готовы сплюнуть от презрения ко всему миру, гибкое тело изгибалось в такт музыки. На ней была маечка в облипон и короткая юбочка - секс-забияка, мать ее - она это заслужила-наверх
     верх
     верх
     верх
     верх
     - Сделать погромче?
     ИДИТЕ НА ХУЙ
     Повидал я народы и страны, улыбался порой ненароком, но, Боже мой, Ты повсюду была со мной. Про себя твое имя твержу, Но из гордости я не скажу О любви, опасаясь в ответ Услыхать твое краткое ?нет?.
     НЕТ
     ГЛУБЖЕ
     ГЛУБЖЕ
     До той глубины, где я могу охотиться на Марабу, мне не добраться-только до нее-все мы убрались как следует...
     Н-да.
     Когда мы приехали к Демпси, все уже были вхлам. Лексо выкатил ей табл, и ее конкретно распирало. Короче, психдом. В холле стояла дека, изрыгающая технокал, типа равэ, а в одной из комнат ставили музон, который слушал я: Стоун Роузез, Хэппи Мандэйс, вся инди-грядка. Лексо кивнул мне, а потом Оззи, тот пошел прямо к ней. Когда Оззи привел ее в спальню, она, похоже, все еще не понимала, что происходит, а там ее уже поджидали мы с Лексо и Демпсом, который закрыл дверь на ключ. Она все хихикала, пока Лексо не толкнул ее на кровать; Демпс и Оззи прижали ее за руки, а Лексо приставил к горлу нож.
     Внезапное осознание серьезно ее подкосило.
     - Пожалуйста, не убивайте меня, - тихо сказала она.
     - Откроешь рот, прирежу на хуй, - ответил Лексо, задирая юбку. Она едва пыталась вырваться и все повторяла:
     - Не надо, пожалуйста, пожалуйста, не надо.
     - Харе, Лексо, она и так уже на говно изошла от страха, - сказал я.
     Он повернулся и бросил на меня взгляд, какого я раньше не видел, я и не подозревал, что люди могут так зыркать.
     - На говно изошла, говоришь, так сойдет на кое-что другое, - осклабился он. Я испугался: я боялся его, Лексо. Обломись я сейчас, и я труп, во всяком случае, я так думал. А Демпс и Оззи все ржали.
     - Считай, что это твое посвящение, - сказал Оззи.
     - Да, ты ж еще ни разу не вписывался, - улыбнулся Демпс, - Распишем ее в четыре смычка.
     - Девиз топ-боев, - улыбнулся Демпс, - лучше не придумаешь.
     Лексо ударил ее по лицу и надавил острием на горло. Она перестала сопротивляться, голова ее упала набок. Он стал поднимать ее маечку очень медленно и аккуратно, почти нежно. Оззи и Демпс подняли ей руки, и Лексо резко сорвал ее через голову.
     - Следы борьбы нам ни к чему, - смеялся он. Он стянул вниз лифчик и тут же загреб своими лапами обе ее сиськи. Все это время ее лицо оставалось каменным, глаза тусклыми и безразличными, и только по щекам беспрерывным потоком струились слезы. Тут она испустила крик, но музыка так орала, что никто бы все равно не услышал. Лексо отвесил ей пощечину и своей огромной ручищей сжал ей горло.
     - Если еще хоть звук от тебя услышу, язык отрежу, мать твою, - прошептал он. Все мы знали, что это не понты, он не блефует, Лексо уже переклинило, его понесло.
     Да, с ним не поспоришь.
     - Пощупайте, какие сиськи, пацаны, совсем неплохо, - оценил Лексо, умесив целую грудь в своей ладони.
     - Шикарное тело, - улыбнулся Оззи, жестоко теребя ее соски между большим и указательным пальцами.
     - Топ-боям достаются только отборные кусочки, - подхватил Демпси.
     Лексо снял с нее юбку и указал мне на ее туфли, чтоб я снял их, что я и сделал, а он, в свою очередь, стянул с нее хлопковые трусики.
     - Тебе когда-нибудь лизали? - спросил он. Она была вне себя от страха, но, когда он грубо запихнул руку в промежность, она сдвинула ножки. Лексо налег на нее всей тушей. - Тебе когда-нибудь лизали? - повторил он прямо в лицо.
     Она попыталась что-то сказать, но подавилась слезами, тушь текла у нее с ресниц. Выглядела она отвратительно, совсем не так, как в клубе: страх исказил ее лицо, ее всю перекосило. Это было уже совсем не то...
     Лексо стянул джинсы и спортивный трусняк, обнажив большую прыщавую задницу. Оззи и Демпс отпустили ее руки и схватились за ляжки, раздвигая ноги. Она металась между отчаянной мольбой и вялыми угрозами.
     - ...не надо... Лексо, пожалуйста... Алекс... не надо. .. прошу тебя... я заявлю в полицию... я все расскажу... пожалуйста... не делай мне больно... не убивай меня...
     Лексо большими пальцами раздвинул ее половые губы и принюхался. Подняв голову, он сморщил нос и с видом дегустатора произнес:
     - Сдается мне, поебемся мы на славу.
     Жадно причмокивая, он присосался к ее пихве, после чего, постепенно погружая палец, очень аккуратно, будто и без намека на принуждение, засунул его во влагалище и стал мягко его разрабатывать. Оззи и Демпс все еще держали ее за ляжки.
     Он шибко вставил ей, она закричала, при этом он действовал спокойно и размеренно. Лексо знал, что делает. На ее лице появилось выражение... Помню, я как-то видел документальный фильм, там показывали животное, которое хищник пожирает сзади и на морде которого отобразились страх, неверие, ненависть - муки бессилия. Такое вот у нее было выражение, как у дикого животного...
     Оззи и Демпси внимательно рассматривали ее лицо, Лексо толкал, а Оззи, откинув с ее лица прядь длинных каштановых волос, оскалился и сказал:
     - Похоже, она еще не возбудилась, Лексо.
     - Мне может понадобиться подмога, пацаны, - захрюкал Лексо, - мне пришло в голову, что из имеющих