Берет меня в руки. Возвращение в
прошлое.  Я рассказываю  ей  историю о коллекционере, который не  хотел быть
коллекционером, но которому коллекционирование навязали.


     За городом

     Мы опять выезжаем за город, заходим в коттедж и оттуда идем к колодцу.
     - Ну?
     -  Я  отправилась на  вечеринку, подошла к самому  интересному мужчине,
действительно очень интересному, и угадайте, что я ему сказала.
     - «Я никого здесь не знаю, можно к вам присоединиться?»
     - Совершенно верно. Теперь угадайте, что сказал он.
     -   Не  знаю.   «Буду  счастлив.  У  вас   совершенно  ангельский
лик».
     - Вот и не  угадали. Он сказал: «Такой образине, как вы, здесь не
место».
     - Ух ты.
     Роза опускает ведро.
     - Я не хочу жаловаться, но сидеть в этом колодце мне немного надоело. В
конце концов, какое право вы имеете распоряжаться моей жизнью?
     - Устройте мою судьбу - и будете распоряжаться своей жизнью сами.
     - А как насчет ужина в ресторане? Вы ведь должны были с кем-то ужинать?
     - Лучше не спрашивайте.
     - Невероятно! Знаете, мне все же кажется, вам следует  извлекать выгоду
из  вашего нынешнего положения. Ведь чем  больше мы  стараемся, тем меньше у
нас получается. Вы же стараетесь изо всех сил.
     - От меня это не зависит. Ваше дело - давать советы, а не рассуждать.
     Несмотря на  резкий тон,  Роза смягчается.  Ведь Табату она посадила  в
колодец, подражая другим, воспользовавшись чужими приемами точно так же, как
она  воспользовалась чужими  серьгами.  Подобно  азартному  игроку, который,
проиграв, меняет номера лотерейных билетов, Роза полагает, что успех в жизни
всецело зависит от нашего поведения.
     - Я, наверное, не очень точно выражаю свою  мысль. Повторяю еще  раз: я
принесла бы вам  куда  больше пользы, если б здесь не находилась. Я могла бы
вас кое с кем познакомить.
     - На тебе, убоже, что нам негоже.
     - Если просите помощи, не жалуйтесь, когда ее получаете.
     - Когда получу - жаловаться не буду.
     -  И  все  же я не  вполне понимаю, почему  вы пошли по такому сложному
пути... Как бы получше выразиться?..
     - Я и сама задаю себе тот же вопрос. Не вы ли писали в ответ на одно из
писем  в  журнал:   «Не  надо  менять   жизнь  -  достаточно  изменить
мировоззрение»?
     -  Да, но  зачем  вам  менять  мое  мировоззрение? Вы-то  что  от этого
выиграете?
     - Хочу испытать свои силы. Под лежачий камень вода не течет.
     - Это вы по поводу письма, которое осталось без ответа?
     - Нет, это я по поводу письма, которое без ответа не осталось.
     Мы возвращаемся домой. Роза  вглядывается в статуэтку Луристанова коня,
пытаясь угадать его историю. Что такое его история, его тайна по сравнению с
моей!  Отставляет  коня и любовно  смотрит на меня.  Чтобы  меня разглядеть,
милая Роза, и шестидесяти лет не хватит.
     -  Такую вазу я вижу  впервые в жизни, -  говорит  она, по-прежнему  не
подозревая, насколько это верно. Кладет руки на-а-а меня.
     Рассказываю ей  историю. Историю про один  из самых  диковинных брачных
союзов, про мужа и жену,  которые прожили вместе  шестьдесят лет,  постоянно
оскорбляя  друг  друга  и  ухитрившись ни  разу  ни  одного  оскорбления  не
повторить. Людьми они были весьма состоятельными, а потому имели возможность
для  взаимных  поношений  заказывать  значительные  произведения  искусства:
скульптуры,    картины,   поэтические   и    прозаические    опусы.    Из-за
непрекращающихся  ссор  они   тратили  огромные  средства  на  художников  и
писателей,  чем внесли весьма существенный,  пусть и непризнанный,  вклад  в
историю мирового  искусства.  Роза пытается вникнуть  в суть этой богатейшей
коллекции злословия.
     Я же хочу еще раз отведать воспоминаний Розы. Вот они.


      Рооооооза
     25

     У  нее  в  руках бутылка  шампанского.  Она нервничает, она раздражена.
Нажимает  кнопку  звонка  против  таблички  «Марк».  В  окне  на
мгновение появляется и тут же  исчезает мужское лицо, обрамленное белокурыми
волосами. Вскоре, впрочем, белокурые волосы возникают в оконном проеме вновь
-  словно их обладатель чувствует,  что  скрыться уже не удастся.  На лице -
вымученная улыбка. Она Розе почему-то не нравится. Очень не нравится.
     - Ты что, не получила мое сообщение? - интересуется Блондинчик.
     - Нет. Я прождала час и пошла к тебе. Я волновалась.
     - Морковка звонила сказать, что ужин отменяется.
     Переминается  с  ноги  на ногу. Не  надо  обладать моим  опытом,  чтобы
заметить - он волнуется. Но Роза  ничего не замечает, она не хочет, чтобы он
вошел  в ее положение; она хочет, чтобы он вошел  в нее.  Она  влюблена. Она
готова  ждать  Блондинчика сутками, она готова не ужинать  никогда. То,  что
ужин отменился, ей только на руку.
     Она начинает  раздеваться и раздевается до тех пор, пока не раздевается
догола.  В  принципе  такое  безрассудство  ей  не  свойственно -  да  и  не
безрассудство  это,  а продуманная  капитуляция. В  постели он  не так  уж и
хорош, но на его стороне ее воображение.
     - Что  ты  делаешь?! - кричит он, порываясь  поднять  и набросить ей на
грудь уже сброшенный на пол лифчик.
     Его порывистость еще больше ее заводит, и она надеется, что заведется и
он.  Блондинчик  же  в полной растерянности,  которую  Роза воспринимает как
победоносное шествие похоти.
     - Давай что-нибудь придумаем, - говорит она.
     - Здесь неподалеку отличный китайский ресторан, - отзывается он.
     Решив,  что  он  пошутил, она  пытается  стащить с  него  тренировочный
костюм.
     - Я не убежден, что ты права.
     Тут только я замечаю на полу журнал, в котором печатается Табата.
     Роза стягивает с дивана покрывало.
     - Роза, мы ведь еще недостаточно хорошо знаем друг друга.
     - Что это ты как девушка заговорил? Мужчинам подобные реплики отпускать
не пристало.
     Она изучает его  скрюченный,  небоеспособный член  -  нахохлился, будто
злобный карлик, забравшийся в спальный мешок.
     - Роза, я сегодня неважно себя чувствую.
     - Тем более самое время лечь в постель.
     Но главное действующее  лицо  бездействует по-прежнему. Роза  прижимает
его к губам,  касается языком, выделывает с ним  всевозможные фокусы,  в том
числе  «йо-йо»  и  «мексиканский  заключенный», даже
хлещет  им  себя  по  лицу  - однако  член  в  своей  податливости  тверд  и
непреклонен.  Проходит десять  минут,  и подобная «податливость»
становится вызывающей.
     - Я что, тебе не нравлюсь?
     - еще как нравишься.
     - Неделю назад ты проявлял гораздо большую заинтересованность.
     - Ничего не изменилось. Просто я очень устал.
     Роза  озадачена: большую часть жизни она испытывала неудобство  оттого,
что на  дансингах  и  в общественном  транспорте  постоянно  соприкасалась с
протуберанцами. Успокоив себя тем, что теперь она по  крайней  мере узнала о
мужчинах  нечто  совершенно  новое,  Роза  идет к  холодильнику  положить  в
морозилку бутылку шампанского. Квартира пустовата,  вся обстановка  - матрац
на  полу, диван  да  стул, зато  холодильник  поистине необъятен  - остался,
должно быть,  в наследство  от  большой  семьи, что  ютилась  здесь  раньше.
Блондинчик говорит по телефону и замечает,  что она подходит к холодильнику,
в самый последний момент - увы, слишком поздно!
     Холодильник почему-то  приоткрыт, повсюду разбросаны, как это принято у
холостяков,   скоропортящиеся   продукты.   Роза   распахивает   дверцу    и
обнаруживает,  что  внутри,  скорчившись в три погибели,  сидит полураздетая
женщина. Сразу видно - сидеть в такой позе ей здорово надоело.
     - Клянусь,  мы наговорили тебе на автоответчик, что  ужин отменяется, -
информирует она Розу, а затем добавляет: - И всего-то пять раз.
     В ее  словах, безусловно, есть  свой резон:  в правой руке  она сжимает
именно это  число презервативов, а в левой  - коробку из-под них. На женщине
клипсы в виде  перьев, которые могла бы надеть шведская журналистка -  такие
ездят   «встряхнуться»   на   Мальту  и   не  привыкли  говорить
«нет».
     На полу лежит журнал, в  котором печатается Табата; раскрыт  журнал  на
странице, где черным по белому написано следующее: «Если  вам кажется,
что  без подруги вашей подруги  вы не можете  жить,  - действуйте и поменьше
рассуждайте».
     Роза сердится - и не только потому, что ей  изменили; судя по выражению
его лица, это не измена,  а подмена.  Она видит, Блондинчик и  сам понимает,
что совершил ошибку,  - поначалу ему показалось, что в Морковке что-то есть,
однако,  исследовав ее пять раз, он ничего  особенного в ней  не  обнаружил.
Роза знает: долго сердиться на Морковку она не будет, но знает она и другое:
позволить  себе простить  Блондинчика,  как  бы ей этого ни хотелось, она не
сможет тоже.
     Покамест  она  даже  не  злится  на   него  за  то,  что   в  жизни  он
руководствуется исключительно советами из популярных журналов.
     Ее руки по-о-о-одымаются. Ночь о-о-о-пускается.


     Морковка

     В  гостиной  сидит  Свидетельница  Иеговы; назвалась  подругой  Никки -
вернее, «подругой темноволосой девушки, которая здесь живет».
     - Вы - ее подруга, а как ее зовут, не знаете?
     - Да, - отвечает гостья, совершенно не отдавая себе отчета в том, какую
чушь она несет.
     Роза и ее подруга Морковка идут на кухню.
     - Я так волнуюсь, - говорит Морковка. - Мы ведь не предохранялись.
     На Морковке те самые  перьеобразные  клипсы, которые  носят  на  Мальте
шведские журналистки.  Главный, на мой  взгляд, талант  Морковки  -  это  ее
беспечность. В  данный  момент  разлучница беспокоится  вовсе  не из-за  той
связи, которая имела место год назад и прочно утвердилась в памяти Розы.
     - Зачем же тогда ложилась с ним в постель?
     - Спать я с ним не собиралась.
     - Зачем в таком случае к нему поехала?
     - Поговорить.
     -  «Поговорить»?! Но  ты  же знала,  что его  подруга  -  в
Америке.
     - Понимаешь, было уже поздно... Мне пришлось остаться ночевать, ну и...
     - Понимаю, в темноте он спутал тебя со своей подругой.
     - При чем тут... Ну ты же знаешь... Надеюсь, я не...
     - Скажи, Морковка,  а  что было, когда ты ночевала у него в  предыдущий
раз?
     - Когда его подруга была в Исландии?
     - Может, и в  Исландии. Или  я ошибаюсь, и в это время она находилась в
Таиланде. Или  в Португалии. Порядок стран я могла  перепутать, потому  что,
стоит ей  уехать, как ты обязательно его  навещаешь, вы занимаетесь этим всю
ночь, а потом ты приходишь ко мне и говоришь, что волнуешься...
     Морковка изучает содержимое холодильника.
     - Хочешь, я тебе приготовлю поесть?
     - Нет, спасибо.  Так, чего-нибудь  погрызу, если не возражаешь.  -  Она
вынимает из  холодильника  миску  с  картофельным  салатом  и,  взяв  вилку,
начинает лениво, с отрешенным видом тыкать ею в салат. - Я ужасно волнуюсь.
     - По крайней мере по этому поводу волноваться нет никаких оснований. Ты
же  историк, выводы  должна  делать только на основании  фактов.  Не  ты  ли
постоянно твердишь мне, что  история ничему нас не учит? Если  тебе  суждено
повторять одни и те же ошибки, то хотя бы по этому поводу не волнуйся.
     - Между прочим, сегодня утром меня вырвало.
     - Тебя вечно рвет.  Рвет, потому что ты боишься не сдать экзамен. Рвет,
потому  что  боишься  потерять  работу. Рвет,  потому  что боишься  потерять
мужчину, с  которым  у  тебя многолетняя  связь,  у которого есть постоянная
подруга  и  с которым ты спишь  два  раза в  году.  Тебя рвет, потому что ты
постоянно боишься залететь. Рвет, потому что боишься, что тебя вырвет.
     - С Терри у меня тоже была длительная связь.
     - С Терри?  Да, двухмесячная - по твоим меркам, и вправду длительная. И
связь  эта  осуществлялась  почему-то не  менее чем  в  пятидесяти милях  от
Лондона.
     - Он же не виноват, что у него постоянно ломалась машина.
     - Как тебе сказать? Когда машина ломается каждый день  в  течение  двух
недель, виноват ее владелец.
     -  Не двух недель, а недели. И потом, он хотел повезти своих малышей на
море - денег на поезд у нас не было.
     - И на бензин, как выяснилось, тоже.
     -   В    жизни   бывает    всякое.   По-твоему,   лучше   быть    такой
предусмотрительной, как ты?
     -  Что верно, то верно, я бы  сильно подумала,  прежде  чем  вступить в
связь с  женатым человеком, который рассчитывает вдобавок, что я буду сидеть
с тремя  его детьми, давать ему в долг, и который, проведя со мной на шоссе,
под  колесами его сломавшейся машины,  две недели, заявляет, что  между нами
все  кончено, ибо от него забеременела другая женщина. И не  будем  забывать
историю о том, как я нашла кое-кого в холодильнике, принадлежавшем человеку,
с которым мне очень хотелось быть вместе.
     - Ты же сама сказала, что на эту тему мы больше говорить не будем.
     - Ты права. Извини.
     - Впрочем, ты немного потеряла - в постели он был не так уж хорош.
     - Морковка!
     - Но и не так уж плох, заметь.
     Морковка  понимает,  что  этой темы  лучше  не  касаться.  Она  доедает
картофельный салат и ностальгически взирает на дно пустой миски.
     - А что, если я все-таки залетела? - заводит она старую песню.
     -  Очень  может  быть.  Но   если  ты  действительно   волнуешься,  что
забеременела, почему бы это не выяснить?
     Из  холодильника  между  тем извлекается  тарелка с  салатом  из  сырой
капусты.
     - Давай я тебе что-нибудь приготовлю.
     Морковка отрицательно качает головой.
     - Ты права, надо будет сделать анализ.
     -  Блестящая мысль. И тогда, быть  может, наступит  долгожданный покой.
Для нас обеих.
     - Могла бы мне и посочувствовать.
     -  А ты  могла  бы быть  не  такой беспечной.  Первые  три раза  я тебе
сочувствовала. Очень даже.
     - Все произошло так неожиданно. У тебя есть сыр? Знаешь, мне кажется, у
меня стало получаться  гораздо  лучше,  а  он ничуть не изменился - фантазии
никакой!
     Сыр  и  салат  из  сырой капусты,  а  также кекс  постепенно  исчезают.
Некоторое  время  Морковка  сражается  с  банкой  маринованной  свеклы  -  и
капитулирует. В отместку нападению подвергается ваза с фруктами.
     - На днях звонила твоя матушка, - объявляет Роза.
     - Опять?! Чего ей надо?
     - Хотела выяснить, где ты. Она не верит, что ты в Камбодже.
     - Ты, надеюсь, ей ничего не сказала? А в Сейнсбери бри лучше.
     - Нет, я придерживалась твоей версии.
     - Господи, покоя от нее нет!
     - Она твоя мать, и если б ты разговаривала с ней хотя бы раз в год, она
бы не допрашивала с пристрастием твоих подруг.
     - Вечно  она ноет.  Каждый  раз, когда  я с  ней  говорю, она жалуется:
почему я с ней не общаюсь, почему отец...
     - А потом она жалуется на то, что ты жалуешься на то, что она жалуется.
     -   Ага,  -  говорит  Морковка   с  набитым  абрикосами   ртом.  Просто
удивительно, какой Роза тонкий психолог!
     - А потом  ты жалуешься на то, что она жалуется на то, что ты жалуешься
на то, что жалуется она. Не пойму только, кто из вас начал первой.
     - Я могу  уйти, - цедит Морковка, в бешенстве  сжимая в  руке стаканчик
йогурта.
     - Кто-то стучит в окно, - сообщает Свидетельница Иеговы.
     Роза  идет  в комнату и  открывает окно  в эркере. Под  окном  сидит на
корточках  какой-то тип  в бейсбольной  шапочке - вероятно, он,  как в  свое
время Борода, принял выступ Розиного дома за общественную уборную.
     - Бумажкой не выручишь, сестричка? - осведомляется он.
     Роза возвращается на кухню, наливает  полное ведро и,  подойдя к  окну,
окатывает испражнившегося ледяной водой с ног до головы.
     Тип в бейсбольной шапочке уносится прочь, грозясь вызвать полицию.
     - А мне ведь когда-то  нравилось здесь жить, -  вздыхает Роза. -  Что ж
это творится? Боюсь, придется продавать квартиру.
     Отчаявшись дождаться Никки, Свидетельница Иеговы уходит восвояси.


     В коттедже и у колодца

     Роза  берет меня с собой за город. Меня  и постельное белье. В коттедже
она проводит несколько дней. На какое-то время  она отлучается, оставив меня
на широкой, залитой солнечным светом полке.
     Кругом очень тихо, слышно, кажется, как пролетают пылинки.
     Роза отсутствует так до-о-олго, что остается  только порадоваться,  что
Никки  не  знает,  где  я  нахожусь,  -  иначе бы очередного  ограбления  не
миновать.
     Роза  возвращается  - удручена,  раздосадована,  и  я уношусь с  ней  в
древние  времена, повествую  о долгих  тридцати  годах, проведенных мной  во
чреве белокорого палтуса, -  это чтобы  она не пожирала меня глазами с такой
страстью. Изображаю ей одного хозяина  жизни; в момент наивысшего блаженства
он  строил  столь  причудливые  гримасы (бывало  даже, запускал  себе язык в
правое  ухо),  что  не  успевал предавать мучительной казни  своих хохочущих
наложниц. Роза хмыкает.
     На третий день нашего пребывания в коттедже меня несут к колодцу.
     - Какие новости? - спрашивает Табата.
     -  Я решила взяться  за  дело всерьез и пошла  на  курсы автосварщиков,
поскольку, по моим представлениям, эти курсы должны посещаться исключительно
мужчинами, однако  в  автомастерской  я  обнаружила еще шестнадцать таких же
юных обольстительниц,  которые, судя по всему, явились сюда с той же целью -
во всяком случае, на сварку они обращали внимания не больше, чем я, и многие
ушли раньше времени. Даже инструктором была женщина.
     - Ничего страшного. Лягушка ведь тоже не сразу стала принцессой.
     - Спасибо за комплимент.
     Пребывание в колодце явно пошло Табате на пользу.
     - А как насчет ваших предыдущих связей? - интересуется она.
     - К вам они никакого отношения не имеют.
     Мы  возвращаемся в  коттедж. Я - наперсница,  доверенное лицо.  Тревога
Розы передается и мне, становится моим уделом.
     -  Как  странно, повсюду, во  все  времена это  ценилось...  Расскажи я
кому-то,  надо мной бы  посмеялись, сочли,  что у  меня не все  дома. Может,
впрочем, так оно и есть?
     Протягивает  ко мне  пальцы. И вновь у  меня  такое  чувство,  будто  я
заглядываю  в нее. Меня захватывают  воспоминания.  Они  выбираются из своих
щелей на солнечный свет.
     Я предоставляю Розе  мысленно отправиться в  Клуб жестокости,  сама  же
вновь погружаюсь в ее прошлое...


      Рооооооза
     21

     - Я с вами в постель не лягу, - говорит Роза.
     - Вот и отлично, - говорит он и ложится к ней в постель,
     - Убирайтесь! - шипит Роза. Она зовет своего соседа по квартире, но тот
пропьянствовал всю ночь, и теперь его не добудишься.
     Он поворачивается к ней спиной:
     - Уже поздно. Надо же  мне где-то переночевать. Я хочу спать, я  вас не
трону.
     -  Вы  что,  совсем дурой меня  считаете? Выкатывайтесь -  или я вызову
полицию.
     - Вперед. - Он зарывается головой в подушку.
     - Убирайтесь, слышите?! - Она что есть силы колотит его кулаками. Он не
обращает на нее никакого  внимания. Она сталкивает  его ногами с кровати. Он
скатывается на пол  вместе с  одеялом  и подушкой и, свернувшись  калачиком,
погружается в сладкий сон.  Она в бешенстве мечется  по постели. Он  храпит.
Спустя  три часа, в  четыре утра,  Розе вдруг приходит в голову, что он и  в
самом деле спит, а не  ждет, пока она задремлет, чтобы вновь попробовать  ее
соблазнить. Она даже  немного  сердится оттого, что он спит и не пытается ее
обнять.
     - Сколько всего у вас женщин? - спрашивает она утром, после того как он
съел ее  поджаренный хлеб и остатки ее мармелада. На камине лежит открытка -
поздравление с днем рождения. Сегодня Розе двадцать один.
     - Понятия не имею, - отвечает он.
     - Что значит - понятия не имеете?
     - Не знаю сколько. Я знаю, с кем бы  мне хотелось переспать. Я приме