рую шляпу. 
   - Мне нужно поговорить с вами, tenente. [229]
   - В чем дело?
   - Дело очень серьезное.
   Я огляделся. В комнате было темно. Я увидел лужу на  полу  под  окном.  -
Войдите, - сказал я. Я за руку провел его в ванную комнату,  запер  дверь  и
зажег свет. Я присел на край ванны.
   - В чем дело, Эмилио? У вас какая-нибудь беда?
   - Нет. Не у меня, а у вас, tenente.
   - Вот как?
   - Утром придут вас арестовать.
   - Вот как?
   - Я пришел сказать вам. Я был в городе и в кафе услышал разговор.
   - Понимаю.
   Он стоял передо мной, в мокром пальто, с мокрой шляпой в руках, и молчал.
   - За что меня хотят арестовать?
   - Что-то связанное с войной.
   - Вы знаете - что?
   - Нет. Но я знаю, что вас прежде  видели  здесь  офицером,  а  теперь  вы
приехали в штатском. После этого отступления они каждого готовы арестовать.
   Я минуту раздумывал.
   - В котором часу они собирались прийти?
   - Утром. Точного часа не знаю.
   - Что вы советуете делать?
   Он положил шляпу в раковину умывальника. Она была очень  мокрая,  и  вода
все время стекала на пол.
   - Если за вами ничего нет, то вам нечего опасаться. Но попасть под  арест
всегда неприятно - особенно теперь.
   - Я не хочу попасть под арест.
   - Тогда уезжайте в Швейцарию.
   - Как?
   - На моей лодке.
   - На озере буря, - сказал я.
   - Буря миновала. Волны еще есть, но вы справитесь.
   - Когда нам ехать?
   - Сейчас. Они могут прийти рано утром.
   - А наши вещи?
   - Уложите их. Пусть ваша леди одевается. Я позабочусь о вещах. [230]
   - Где вы будете?
   - Я подожду здесь. Не нужно, чтоб меня видели в коридоре.
   Я отворил дверь, прикрыл ее за собой и вошел в спальню. Кэтрин не спала.
   - Что там такое, милый?
   - Ничего, Кэт, - сказал я. - Хочешь сейчас одеться и  ехать  на  лодке  в
Швейцарию?
   - А ты хочешь?
   - Нет, - сказал я. - Я хочу лечь опять в постель.
   - Что случилось?
   - Бармен говорит, что утром меня придут арестовать.
   - А бармен в своем уме?
   - Да.
   - Тогда, пожалуйста, милый, одевайся поскорее, и сейчас же  едем.  -  Она
села на край постели. Она была еще сонная. - Это бармен там, в ванной?
   - Да.
   - Так я не буду умываться. Пожалуйста,  милый,  отвернись,  и  я  в  одну
минуту оденусь.
   Я увидел ее белую спину, когда она снимала  ночную  сорочку,  и  потом  я
отвернулся,  потому  что  она  так  просила.  Она  уже  начала  полнеть   от
беременности и не хотела, чтоб я ее видел. Я оделся,  слушая  шум  дождя  за
окном. Мне почти нечего было укладывать.
   - У меня еще много места в чемодане, Кэт, если тебе нужно.
   - Я уже почти все уложила, - сказала она. - Милый, я  ужасно  глупая,  но
скажи мне, зачем бармен сидит в ванной?
   - Тес, он ждет, чтоб снести наши вещи вниз.
   - Какой славный!
   - Он мой старый друг, - сказал я. -  Один  раз  я  чуть  не  прислал  ему
трубочного табаку.
   Я посмотрел в открытое окно, за  которым  темнела  ночь.  Озера  не  было
видно, только мрак и дождь, но ветер улегся.
   - Я готова, милый, - сказала Кэтрин.
   - Хорошо. - Я подошел к двери ванной. - Вот чемоданы, Эмилио, - сказал я.
Бармен взял оба чемодана. [231]
   - Вы очень добры, что хотите помочь нам, - сказала Кэтрин.
   - Пустяки, леди, - сказал бармен. - Я очень рад  помочь  вам,  только  не
хотел бы нажить себе этим неприятности. Слушайте,  -  сказал  он  мне,  -  я
спущусь с вещами по черной  лестнице  и  пройду  прямо  к  лодке.  Вы  идите
спокойно, как будто собрались на прогулку.
   - Чудесная ночь для прогулки, - сказала Кэтрин.
   - Ночь скверная, что и говорить.
   - Как хорошо, что у меня есть зонтик, - сказала Кэтрин.
   Мы прошли по коридору и по широкой, устланной  толстым  ковром  лестнице.
Внизу, у дверей, сидел за своей конторкой портье.
   Он очень удивился, увидя нас.
   - Вы хотите выйти, сэр? - спросил он.
   - Да, - сказал я. - Мы хотим посмотреть озеро в бурю.
   - У вас нет зонта, сэр?
   - Нет, - сказал я. - У меня непромокаемое пальто.
   Он с сомнением оглядел меня. - Я вам дам зонт, сэр, - сказал од. Он вышел
и возвратился с большим зонтом. - Немножко великоват, сэр, -  сказал  он.  Я
дал ему десять лир. - О, вы слишком добры,  сэр.  Очень  вам  благодарен,  -
сказал он.
   Он раскрыл перед нами двери, и мы вышли под дождь. Он улыбнулся Кэтрин, и
она улыбнулась ему. - Не оставайтесь долго снаружи в бурю, - сказал он. - Вы
промокнете, сэр и леди. - Он был всего лишь младший портье, и его английский
язык еще грешил буквализмами.
   - Мы скоро вернемся, - сказал я.
   Мы пошли под огромным зонтом по дорожке, и дальше мокрым темным  садом  к
шоссе, и через шоссе к обсаженной кустарником  береговой  аллее.  Ветер  дул
теперь с берега. Это был сырой, холодный ноябрьский ветер, и я знал,  что  в
горах идет снег. Мы прошли по набережной вдоль прикованных в нишах  лодок  к
тому месту, где стояла лодка бармена. Вода была темнев камня.  Бармен  вышел
из-за деревьев.
   - Чемоданы в лодке, - сказал он. [232]
   - Я. хочу заплатить вам за лодку, - сказал я.
   - Сколько у вас есть денег?
   - Не очень много.
   - Вы мне потом пришлете деньги. Так будет лучше.
   - Сколько?
   - Сколько захотите.
   - Скажите мне, сколько?
   - Если вы доберетесь благополучно, пришлите мне пятьсот франков. Это  вас
не стеснит, если вы доберетесь.
   - Хорошо.
   - Вот здесь сандвичи. - Он протянул мне сверток. -  Все,  что  нашлось  в
баре. А здесь бутылка коньяку и бутылка вина.
   Я положил все в свой чемодан. - Позвольте мне заплатить за это.
   - Хорошо, дайте мне пятьдесят лир.
   Я дал ему. - Коньяк хороший, - сказал он. - Можете смело давать его вашей
леди. Пусть она садится в лодку.
   Он придержал лодку, которая то  поднималась,  то  опускалась  у  каменной
стены, и я помог Кэтрин спуститься. Она села на корме и завернулась в плащ.
   - Вы знаете, куда ехать?
   - Все время к северу.
   - А как ехать?
   - На Луино.
   - На Луино, Коннеро, Каннобио, Транцано.
   В Швейцарии вы будете,  только  когда  доедете  до  Бриссаго.  Вам  нужно
миновать Монте-Тамара.
   - Который теперь час? - спросила Кэтрин.
   - Еще только одиннадцать, - сказал я.
   - Если вы будете грести не переставая, к семи часам утра вы  должны  быть
на месте.
   - Это так далеко?
   - Тридцать пять километров.
   - Как бы не сбиться. В такой дождь нужен компас.
   - Нет. Держите на Изола-Белла. Потом, когда обогнете  Изола-Мадре,  идите
по ветру. Ветер приведет вас в Палланцу. Вы увидите огни. Потом идите  вдоль
берега. [233]
   - Ветер может перемениться.
   - Нет, - сказал он. - Этот ветер будет дуть три  дня.  Он  дует  прямо  с
Маттароне. Вон там жестянка, чтоб вычерпывать воду.
   - Позвольте мне хоть что-нибудь заплатить вам за лодку сейчас.
   - Нет, я хочу рискнуть. Если вы доберетесь, то заплатите мне все сполна.
   - Пусть так.
   - Думаю, что вы не утонете.
   - Вот и хорошо.
   - Держите прямо по ветру.
   - Ладно. - Я прыгнул в лодку.
   - Вы оставили деньги за номер?
   - Да. В конверте на столе.
   - Отлично. Всего хорошего.
   - Всего хорошего. Большое вам спасибо.
   - Не за что будет, если вы утонете.
   - Что он говорит? - спросила Кэтрин.
   - Он желает нам всего хорошего.
   - Всего хорошего, - сказала Кэтрин. - Большое, большое вам спасибо.
   - Вы готовы?
   - Да.
   Он наклонился и оттолкнул нас. Я погрузил весла в воду, потом помахал ему
рукой. В ответ он сделал предостерегающий знак. Я увидел огни отеля  и  стал
грести, стараясь держать  прямо,  пока  они  не  скрылись  из  виду.  Кругом
бушевало настоящее море, но мы шли по ветру.
 
 
 
Глава тридцать седьмая 
 
Я греб в темноте, держась так, чтоб ветер все время дул мне в лицо. Дождь перестал и только изредка порывами налетал снова. Я видел Кэтрин на корме, но не видел воду, когда погружал в нее лопасти весел. Весла были длинные и не имели ремешков, удерживающих весло в уключине. Я погружал весла в воду, проводил их вперед, вынимал, заносил, снова погружал, стараясь грести как можно легче. Я не разворачивал 
[234] 
их плашмя при заносе, потому что ветер был попутный. Я знал, что натру себе волдыри, и хотел, чтоб это случилось как можно позднее. Лодка была легкая и хорошо слушалась весел. Я вел ее вперед по темной воде. Ничего не было видно, но я надеялся, что мы скоро доберемся до Палланцы. 
   Мы так и не увидели Палланцы. Ветер дул с юга, и в  темноте  мы  проехали
мыс, за которым лежит  Палланца,  и  не  увидели  ее  огней.  Когда  наконец
показались какие-то огни, гораздо дальше и почти на самом берегу,  это  была
уже Интра. Но долгое время мы вообще не видели никаких огней,  не  видели  и
берега и только упорно подвигались в  темноте  вперед,  скользя  на  волнах.
Иногда волна поднимала лодку, и в темноте я махал веслами по воздуху.  Озеро
было еще неспокойное, но я продолжал грести, пока нас вдруг чуть не  прибило
к скалистому выступу берега, торчавшему над водой; волны ударялись  о  него,
высоко взлетали и падали вниз. Я сильно налег на правое весло, в то же время
табаня левым, и мы отошли от берега; скала скрылась  из  виду,  и  мы  снова
плыли по озеру.
   - Мы уже на другой стороне, - сказал я Кэтрин.
   - А ведь мы должны были увидеть Палланцу?
   - Она осталась за мысом.
   - Ну, как ты, милый?
   - Ничего!
   - Я могу тебя немного сменить.
   - Зачем? Не нужно.
   - Бедная Фергюсон! - сказала Кэтрин. - Придет утром в отель,  а  нас  уже
нет.
   - Это меня меньше беспокоит, - сказал я. - А вот как бы нам добраться  до
швейцарского побережья, пока темно, чтобы нас не увидела таможенная стража.
   - А далеко еще?
   - Километров тридцать.
 
 
 
Я греб всю ночь. Мои ладони были до того стерты, что я с трудом сжимал в руках весла. Несколько раз мы едва не разбились о берег. Я держался довольно близко к берегу, боясь сбиться с пути и потерять 
[235] 
время. Иногда мы подходили так близко, что видели дорогу, идущую вдоль берега, и ряды деревьев вдоль дороги, и горы позади. Дождь перестал, и когда ветер разогнал тучи, вышла луна, и, оглянувшись, я увидел длинный темный мыс Кастаньола, и озеро с белыми барашками, и далекие снежные вершины под луной. Потом небо опять заволокло тучами, и озеро и горные вершины исчезли, но было уже гораздо светлее, чем раньше, и виден был берег. Он был виден даже слишком ясно, и я отвел лодку подальше, чтобы ее не могла заметить с Палланцанской дороги таможенная стража, если она там была. Когда опять показалась луна, мы увидели белые виллы на берегу, по склонам гор, и белую дорогу в просветах между деревьями. Я греб не переставая. 
   Озеро стало шире, и на другом берегу у подножья горы мы увидели огни; это
должно было быть Луино. Я увидел клинообразную  расщелину  между  горами  на
другом берегу и решил, что, вероятно, это и есть Луино. Если так, то мы  шли
хорошим темпом. Я втащил весла в лодку и лег на спину. Я очень, очень  устал
грести. Руки, плечи, спина у меня болели, и ладони были стерты.
   - А что, если раскрыть зонтик? - сказала Кэтрин. -  Ветер  будет  дуть  в
него и гнать лодку.
   - Ты сумеешь править?
   - Наверно.
   - Возьми это весло под мышку, прижми его вплотную к борту и так правь,  а
я буду держать зонтик.
   Я перешел на корму и показал ей, как держать весло. Я сел  лицом  к  носу
лодки, взял большой зонт,  который  дал  мне  портье,  и  раскрыл  его.  Он,
хлопнул, раскрываясь. Я держал его с двух сторон за  края,  сидя  верхом  на
ручке, которую зацепил за скамью. Ветер дул прямо в него, и, вцепившись  изо
всех сил в края, я почувствовал, как лодку понесло вперед. Зонт вырывался  у
меня из рук. Лодка шла очень быстро.
   - Мы прямо летим, - сказала Кэтрин. Я не видел ничего, кроме спиц  зонта.
Зонт тянул и вырывался, и я чувствовал, как мы вместе с ним несемся  вперед.
Я уперся ногами и еще крепче вцепился в края, потом ВДРУГ что-то  затрещало;
одна спица щелкнула меня [236] по лбу, я хотел  схватить  верхушку,  которая
прогибалась на ветру, но тут все с треском вывернулось наизнанку, и там, где
только что был полный, надутый ветром парус, я сидел теперь верхом на  ручке
вывернутого изодранного зонта. Я отцепил ручку от скамейки, положил зонт  на
дно и пошел к Кэтрин за веслом. Она хохотала.  Она  взяла  меня  за  руку  и
продолжала хохотать.
   - Чего ты? - Я взял у нее весло.
   - Ты такой смешной был с этой штукой.
   - Не удивительно.
   - Не сердись, милый. Это было ужасно смешно. Ты казался футов двадцати  в
ширину и так горячо сжимал края зонтика... - Она задохнулась от смеха.
   - Сейчас возьмусь за весла.
   - Отдохни и выпей коньяку. Такая замечательная ночь,  и  мы  столько  уже
проехали.
   - Нужно поставить лодку поперек волны.
   - Я достану бутылку. А потом ты немного отдохни.
   Я поднял весла, и мы закачались на волнах. Кэтрин  открыла  чемодан.  Она
передала мне бутылку с коньяком. Я вытащил пробку перочинным ножом  и  отпил
порядочный глоток. Коньяк был крепкий, и  тепло  разлилось  по  всему  моему
телу, и я согрелся и повеселел.
   - Хороший коньяк, - сказал я. Луна опять зашла  за  тучу,  но  берег  был
виден. Впереди была стрелка, далеко выдававшаяся в озеро.
   - Тебе не холодно, Кэт?
   - Мне очень хорошо. Только ноги немножко затекли.
   - Вычерпай воду со дна, тогда сможешь протянуть их.
   Я снова стал грести, прислушиваясь к скрипу уключин и скрежету черпака  о
дно лодки под кормовой скамьей.
   - Дай мне, пожалуйста, черпак, - сказал я. - Мне хочется пить.
   - Он очень грязный.
   - Ничего. Я его ополосну.
   Я услышал, как Кэтрин ополаскивает черпак  за  бортом  лодки.  Потом  она
протянула его мне до краев  [237]  полным  воды.  Меня  мучила  жажда  после
коньяка, а вода была холодная, как лед, такая холодная, что зубы заломило. Я
посмотрел на берег. Мы приближались к стрелке. В бухте  впереди  видны  были
огни.
   - Спасибо, - сказал я и передал ей черпак.
   - Сделайте одолжение, - сказала Кэтрин. - Не угодно ли еще?
   - Ты бы съела что-нибудь.
   - Нет. Я пока еще не голодна. Надо приберечь еду на  то  время,  когда  я
проголодаюсь.
   - Ладно.
   То, что издали казалось стрелкой, был длинный скалистый мыс. Я отъехал на
середину озера, чтобы обогнуть его. Озеро здесь было гораздо уже. Луна опять
вышла, и если guardia di Finanza (1) наблюдала с берега, она  могла  видеть,
как наша лодка чернеет на воде.
   - Как ты там, Кэт?
   - Очень хорошо. Где мы?
   - Я думаю, нам осталось не больше восьми миль.
   - Бедненький ты мой! Ведь это сколько еще грести. Ты еще жив?
   - Вполне. Я ничего. Только вот ладони натер. Мы ехали все время к северу.
Горная цепь на правом берегу прервалась, отлогий спуск вел к низкому берегу,
где, по моим расчетам,  должно  было  находиться  Каннобио.  Я  держался  на
большом расстоянии от берега, потому что в этих местах  опасность  встретить
guardia  была  особенно  велика.  На  другом  берегу  впереди  была  высокая
куполообразная гора. Я  устал.  Грести  оставалось  немного,  но  когда  уже
выбьешься из сил, то и такое расстояние велико. Я знал, что  нужно  миновать
эту гору и сделать еще по меньшей мере пять миль по  озеру,  прежде  чем  мы
попадем наконец в швейцарские воды. Луна уже заходила, но перед тем, как она
зашла, небо опять заволокло тучами, и стало очень темно. Я держался подальше
от берега и время от времени отдыхал, подняв весла так, чтобы ветер ударял в
лопасти.   ---------------------------------------(1)   Таможенная    стража
(итал.). [238]
   - Дай я погребу немножко, - сказала Кэтрин.
   - Тебе, пожалуй, нельзя.
   - Глупости. Это мне даже полезно. Не будут так затекать ноги.
   - Тебе, наверно, нельзя, Кэт.
   - Глупости. Умеренные занятия греблей весьма полезны для  молодых  дам  в
период беременности.
   - Ну, ладно, садись и греби умеренно. Я перейду на твое место, а потом ты
иди на мое. Держись за борта, когда будешь переходить.
   Я сидел на корме в пальто, подняв воротник, и смотрел, как Кэтрин гребет.
Она гребла хорошо, но весла были слишком длинные  и  неудобные  для  нее.  Я
открыл чемодан и съел два сандвича и  выпил  коньяку.  От  этого  все  стало
гораздо лучше, и я выпил еще.
   - Скажи мне, когда устанешь, - сказал я. Потом, спустя немного: -  Смотри
не ткни себя веслом в живот.
   - Если б это случилось, - сказала Кэтрин между взмахами, - жизнь стала бы
много проще.
   Я выпил еще коньяку.
   - Ну как?
   - Хорошо.
   - Скажи мне, когда надоест.
   - Хорошо.
   Я выпил еще коньяку, потом взялся за борта и пошел к середине лодки.
   - Не надо. Мне так очень хорошо.
   - Нет, иди на корму. Я отлично отдохнул. Некоторое время после коньяка  я
греб уверенно и легко. Потом у меня начали  зарываться  весла,  и  вскоре  я
опять перешел на короткие взмахи, чувствуя тонкий смутный привкус  желчи  во
рту, оттого что я слишком сильно греб после коньяка.
   - Дай мне, пожалуйста, глоток воды, - сказал я.
   - Хоть целое ведро.
   Перед рассветом начало моросить. Ветер улетая, а может быть,  нас  теперь
защищали горы, обступившие изгиб озера.  Когда  я  понял,  что  приближается
рассвет, я уселся поудобнее и налег на весла. Я не знал,  где  мы,  и  хотел
скорей попасть в швейцарскую часть  озера.  Когда  стало  светать,  мы  были
совсем близко от [239] берега. Видны были деревья и каменистый спуск к воде.
   - Что это? - сказала Кэтрин. Я  поднял  весла  и  прислушался.  На  озере
стучал лодочный мотор. Мы подъехали к самому  берегу  и  остановились.  Стук
приблизился; потом невдалеке от нашей кормы мы увидели под  дождем  моторную
лодку. На корме  сидели  четыре  guardia  di  Finanza  в  надвинутых  шляпах
альпийских стрелков, с поднятыми воротниками и с карабинами за  спиной;  все
четверо казались сонными в этот ранний час. Мне видны были  желтые  знаки  у
них на воротниках и что-то желтое на шляпах. Стуча мотором,  лодка  проехала
дальше и скрылась из виду под дождем.
   Я отъехал к середине озера. Очевидно, граница была  совсем  близко,  и  я
вовсе не хотел, чтоб нас окликнул с дороги часовой. Я выровнялся там, откуда
берег был только виден, и еще три четверти часа греб под дождем. Один раз мы
опять услышали моторную лодку, и я  переждал,  пока  стук  затих  у  другого
берега.
   - Кажется, мы уже в Швейцарии, Кэт, - сказал я.
   - Правда?
   - Точно нельзя сказать, пока мы не увидим швейцарскую армию.
   - Или швейцарский флот.
   - Ты не шути швейцарским флотом. Та моторная лодка, которую мы только что
слышали, и была, наверно, швейцарский флот.
   - Ну, если мы в Швейцарии, так, по крайней мере, позавтракаем на славу. В
Швейцарии такие чудесные булочки, и масло, и варенье.
 
 
 
Было уже совсем светло, и шел мелкий дождь. Ветер все еще дул с юга, и видны были белые гребни барашков, уходившие от нас по озеру. Я уже не сомневался, что мы в Швейцарии. За деревьями в стороне от берега виднелись домики, а немного дальше на берегу было селение с каменными домами, несколькими виллами на холмах и церковью. Я смотрел, нет ли стражи на дороге, которая тянулась вдоль берега, но никого не было видно. Потом дорога подошла совсем 
[240] 
близко к озеру, и я увидел солдата, выходившего из кафе у дороги. На нем была серо-зеленая форма и каска, похожая на немецкую. У него было здоровое, краснощекое лицо и маленькие усики щеточкой. Он посмотрел на нас. 
   -  Помаши  ему  рукой,  -  сказал  я  Кэтрин.  Она  помахала,  и   солдат
нерешительно улыбнулся и тоже помахал в ответ. Я стал грести  медленнее.  Мы
проезжали мимо самого селения.
   - Вероятно, мы уже давно в Швейцарии, - сказал я.
   - Нужно знать наверняка, милый.  Недостает  еще,  чтобы  нас  на  границе
вернули обратно.
   - Граница  далеко  позади.  Это,  вероятно,  таможенный  пункт.  Я  почти
убежден, что это Бриссаго.
   - А нет ли здесь итальянцев? На таможенных пунктах всегда много народу из
соседней страны.
   - Не в  военное  время.  Не  думаю,  чтоб  сейчас  итальянцам  "разрешали
переходить границу.
   Городо