В них был юмор, темнота, горечь и настороженность. Это был Ретт Бат-
лер, чарльстонский джентльмен.
   - Шах, - сказал он с перекошенной улыбкой, - я не учел  непредсказуе-
мость и мобильность королевы. Но еще не мат, Скарлетт.
   Он поднял ладони, вверх, временно сдаваясь.
   Она не поняла, что он говорил, но его движение, тон его голоса  пока-
зали ей что она выиграла, - что-то.
   - Так я останусь?
   - Ты останешься до тех пор, пока не захочешь уехать. Я не думаю,  что
это будет долго.
   - Но ты не прав, Ретт! Мне нравится здесь.
   Старое, знакомое выражение появилось на его  лице.  Он  был  удивлен,
скептичен и всезнающ.
   - Как давно ты в Чарльстоне, Скарлетт?
   - С прошлой ночи.
   - И ты уже узнала его так, чтобы полюбить. Быстрая работка,  я  позд-
равляю тебя с твоей чувствительностью. Тебя выгнали из Атланты  -  чудом
не в смоле и в перьях  -  с  тобой  прилично  обращались  дамы,  которые
по-другому не умеют относиться к людям. Итак, ты думаешь, что нашла при-
бежище.
   Он рассмеялся, глядя на выражение ее лица.
   - О, да, у меня все еще есть знакомые в Атланте. Я знаю все  о  твоем
изгнании оттуда. Даже шваль, с которой ты общалась, не признает тебя.
   - Это неправда! - закричала она, - Я вышвырнула их вон.
   Ретт передернулся.
   - Нам не стоит это обсуждать дальше. Если что и имеет  значение,  так
это то, что ты здесь, в доме моей матери и под ее крылышком. Я  беспоко-
юсь о ее счастье, в данный момент я ничего не могу поделать с этим.  Од-
нако мне ничего и не нужно делать. Ты все сделаешь сама, без  каких-либо
шагов с моей стороны. Ты раскроешь свою суть, каждый почувствует жалость
ко мне и сочувствие к моей матери. И я упакую тебя и пошлю назад  в  Ат-
ланту под молчаливые приветствия всего общества. Ты думаешь, что сможешь
продержаться как леди, не так ли? Ты не сможешь одурачить и  слепоглухо-
немого.
   - Я леди, черт тебя побери. Ты просто не знаешь, как  быть  приличным
человеком. Буду признательна, если ты вспомнишь, что моя  мама  была  из
Робийяров из Саванны, а О'Хары происходят от ирландских королей!
   Его ухмылка в ответ была мучительной.
   - Оставь в покое это. Скарлетт. Покажи мне наряда, которые ты привез-
ла с собой.
   Он сел на ближайший к нему стул и вытянул ноги.
   Скарлетт уставилась на него, слишком раздраженная его резким  перехо-
дом к спокойствию. Ретт достал из кармана  сигару  и  покатал  ее  между
пальцев.
   - Ты не возражаешь, если я покурю в своей комнате? - сказал он.
   - Конечно, нет.
   - Спасибо. Теперь покажи мне свои наряды. Они определенно  новые,  ты
никогда бы не попыталась вернуть мое расположение без  арсенала  нижнего
белья и платьев в отвратительном вкусе. Я не допущу,  чтобы  ты  сделала
мою маму посмешищем. Так покажи мне, Скарлетт, и я посмотрю,  что  можно
будет спасти.
   Он взял ножницы от сигар.
   Скарлетт сердито взглянула, но тем не менее пошла в  комнату  собрать
вещи. Может это было и хорошо. Ретт всегда просматривал ее гардероб.  Он
любил видеть ее в нарядах, которые выбирал, он гордился, что она  выгля-
дела модно и красиво. Если он хотел заняться ее внешностью  снова,  гор-
диться ею, она готова сотрудничать. Она примерит их все для него.  Тогда
он ее увидит в сорочке. Пальцы Скарлетт быстро расстегнули платье, кото-
рое было на ней. Она шагнула из роскошной материи, схватила новые платья
и медленно вошла в спальню: ее руки и грудь были полуобнажены, ноги были
в шелковых чулках.
   - Брось их на кровать, - сказал Ретт, - и накинь халат, чтобы не  за-
мерзнуть. Стало холодно после дождя, или ты не заметила? -  Он  выпустил
струйку дыма, отворачиваясь от нее. - Не простудись,  Скарлетт,  пытаясь
быть привлекательной. Ты попусту тратишь время.
   Лицо Скарлетт  зажглось  злостью,  ее  глаза  сверкали,  как  зеленые
огоньки. Но Ретт не смотрел на нее. Он рассматривал убранство кровати.
   - Сорви этот шнурок, - сказал он по поводу первого платья, - и оставь
только одну лавину бантов. Тогда оно будет получше...  Это  отдай  своей
служанке, оно безнадежно... Это сойдет, если ты срежешь  отделку,  заме-
нишь золотые пуговицы просто черными и укоротишь шлейф...
   Ему потребовалось только пять минут, чтобы просмотреть все наряды.
   - Тебе нужны будут крепкие ботинки, просто черные, - сказал он, когда
разделался с платьями.
   - Я купила одни сегодня, - сказала Скарлетт ледяным голосом.
   - Когда мы ходили по магазинам вместе с твой мамой  -  добавила  она,
подчеркивая каждое слово. - Я не понимаю, почему ты не купишь ей экипаж,
если ты так сильно ее любишь. Она очень устает.
   - Ты не понимаешь Чарльстона. Вот почему скоро ты будешь  очень  нес-
частна здесь. Я мог купить ей этот дом, потому что наш был разрушен  ян-
ки, а у всех, кого она знает, такие же большие дома. Я даже могу  мебли-
ровать его более комфортабельно, чем у ее друзей. Но я не могу  развести
ее с друзьями, покупая ей предметы роскоши, которые они  не  могут  себе
позволить.
   - У Салли Брютон есть экипаж.
   - Салли Брютон не такая, как все. Салли - оригиналка. Чарльстон  ува-
жает, даже любит эксцентричность. Но не выносит хвастовства. А  ты,  моя
дорогая Скарлетт, никогда не могла от этого удержаться.
   - Тебе нравится оскорблять меня, Ретт Батлер! Ретт засмеялся.
   - Теперь ты можешь начать работать над одним из платьев,  чтобы  при-
вести его в приличный вид для сегодняшнего вечера. Я развезу комитет  по
домам. Салли не должна это делать в такую грозу.
   Она надела халат Ретта, когда он ушел. Он был теплее, чем ее, да,  он
был прав: стало намного холоднее, и она дрожала. Она подняла воротник до
ушей и села на стул, на котором он сидел. Его присутствие еще чувствова-
лось в комнате, и она укутывалась в него. Ее пальцы потрогали  "футляр",
в который она была завернута - странно подумать, что Ретт  выбрал  такой
легкий, тонкий халат, когда сам он такой крепкий и сильный. Но его  вещи
казались таинственными. Она совсем не знает  его  и  никогда  не  знала.
Скарлетт почувствовала страшную безнадежность. Пытаясь стряхнуть ее, она
поспешно встала. Ей надо одеться прежде, чем Ретт придет домой. Боже ми-
лосердный, как долго она сидела на этом стуле! Было уже почти темно. Она
резко позвонила Панси. Банты и шнурки должны быть сорваны с ее  розового
платья, чтобы она могла надеть его сегодня вечером, и щипцы для  завивки
волос надо тотчас положить нагреваться. Ей  хочется  выглядеть  особенно
милой и женственной для Ретта... Скарлетт посмотрела на широкое покрыва-
ло на огромной кровати и вдруг вспыхнула от своих мыслей.
   Фонарщик еще не добрался до верхней части города, где жила  Эмма  Ан-
сон, и Ретту пришлось ехать медленно, наклонившись вперед, чтобы разгля-
деть сквозь сильный дождь темную улицу. В экипаже остались только миссис
Ансон и Салли Брютон. Маргарет Батлер отвезли первой к ее маленькому до-
мику на Уолтер-стрит, где они  жили  с  Россом,  затем  Ретт  поехал  на
Брод-стрит, где Эдвард Купер проводил Анну  Хемптон  под  своим  большим
зонтиком до дверей Конфедератского дома.
   - Я пройдусь дальше пешком, - крикнул он Ретту с боковой  дорожки,  -
боюсь садиться рядом с дамами с таким мокрым зонтиком.
   Он жил на Чсрч-стрит, всего один квартал отсюда. Ретт  притронулся  к
широким полям своей шляпы, приветствуя его.
   - Ты думаешь, Ретт слышит нас? - пробормотала Эмма Ансон.
   - Я сама едва слышу тебя, Эмма, а я всего в одном футе от тебя, - от-
ветила кисло Салли. - Ради всего святого, говори. Этот ливень оглушает.
   Она была раздражена дождем. Он помешал ей править лошадьми.
   - Что ты думаешь о его жене? - спросила Эмма. - Она совсем не то, что
я ожидала. Ты когда-нибудь видела что-нибудь такое гротескно приукрашен-
ное, как ее прогулочный костюм?
   - Ах, наряди легко исправить, да  и  у  многих  такой  отвратительный
вкус. Но у нее есть способности, - сказала Салли. - Вопрос в  том,  вос-
пользуется ли она ими. Это ужасно, быть красивой, но не уметь быть  кра-
савицей.
   - Было смешно, как она флиртовала с Эдвардом.
   - Автоматически, я думаю. Есть достаточно мужчин, которые ждут такого
обращения. Наверное, им это необходимо сейчас более, чем когда-либо. Они
потеряли все, что раньше заставляло их чувствовать себя  мужчинами,  все
их состояние, земли и власть.
   Женщины помолчали немного, раздумывая над  вещами,  не  признаваемыми
гордыми людьми, находящимися под каблуком оккупационной силы.
   Салли откашлялась.
   - Одно хорошо, - сказала она уверенно, - жена Ретта отчаянно влюблена
в него. Ее лицо расцвело, когда он появился в дверях. Ты видела?
   - Нет, не видела, - сказала Эмма. - Клянусь Богом, что хотела бы. За-
то я увидела такое же выражение на лице Анны.


   ГЛАВА 13

   Глаза Скарлетт все время возвращались к двери.  Что  задерживало  так
долго Ретта? Элеонора Батлер притворялась, что не  замечает,  но  слабая
улыбка тронула уголки ее губ. Ее пальцы быстро крутили челнок из  слоно-
вой кости, плетя сложную паутину петель. Это было уютное мгновение. Што-
ры гостиной были закрыты, лампы были зажжены в двух смежных Комнатах,  и
золотой потрескивающий огонь разгонял холод и сырость. Но нервы Скарлетт
были слишком напряжены, чтобы ее мог успокоить  домашний  уют.  Где  был
Ретт? Будет ли он все еще сердиться, когда приедет?
   Она пыталась сосредоточиться на словах мамы Ретта, но ей это не  уда-
валось. Ее не волновал Конфедератский дом для вдов и  сирот.  Ее  пальцы
щупали поверхность платья, но на нем не было каскадов  шнурков,  которые
можно было бы теребить. Наверняка он не беспокоился бы о ее нарядах, ес-
ли бы она не интересовала его?
   - ...вот школа и выросла, вроде сама  по  себе,  потому  что  сиротам
больше некуда было идти, - говорила миссис Батлер.  -  Получилось  более
удачно, чем мы могли мечтать. В июне ее закончило шесть человек, все они
теперь учителя. Две девушки уехали преподавать в Уолтерборо.
   "Ах, где же он? Что он так долго делает? Если мне придется сидеть еще
столько же, я закричу".
   Пробили бронзовые часы  на  каминной  полке.  Два...  Три...  Пять...
Шесть...
   - Интересно, что задерживает Ретта? - сказала его мать. -  Он  знает,
что мы ужинаем в семь, а он всегда выпивает сначала пунша. Он  промокнет
до костей, ему надо будет переодеться. -  Миссис  Батлер  положила  свои
кружева на стол перед собой. - Я пойду посмотрю, не перестал ли дождь.
   Скарлетт вскочила на ноги.
   - Я схожу.
   Она быстро подошла к окну и подняла угол тяжелой шелковой шторы. Сна-
ружи клубился плотный туман в районе набережной, он завивался на  улице,
поднимаясь ввысь, как живой. Уличный фонарь светился в движущейся белиз-
не, окружающей его. Она отшатнулась и задернула штору.
   - Там все в тумане, - сказала она, - но дождь не идет. Вы  думаете  с
Реттом все в порядке?
   Элеонора Батлер улыбнулась.
   - Он прошел через худшее, чем сырость и туман, ты знаешь это.  Конеч-
но, с ним все в порядке, ты услышишь его, входящего в  дверь,  теперь  в
любую минуту.
   Как будто бы в подтверждение ее слов  послышался  звук  открывающейся
парадной двери. Скарлетт услышала смех Ретта и низкий голос дворецкого.
   - Вы бы лучше отдали мне вашу мокрую одежду, мистер Ретт, и сапоги, я
принес ваши домашние туфли.
   - Спасибо, Маниго. Я ПОЙДУ наверх и переоденусь. Скажи миссис Батлер,
что я спущусь к ней через минуту. Она в гостиной?
   - Да, сэр, она и мисс Ретт.
   Скарлетт прислушивалась к его реакции, но она различила только  быст-
рые, твердые шаги на лестнице. Казалось, прошел целый век прежде, чем он
спустился вниз. Часы на камине врут. Каждая минута  длилась,  как  целый
час.
   - Ты выглядишь усталым, дорогой, - воскликнула Элеонора Батлер, когда
Ретт вошел в гостиную.
   Ретт приподнял мамину руку и поцеловал ее.
   - Не беспокойся обо мне, мама, я более голоден, чем устал. Ужин  ско-
ро?
   Миссис Батлер стала подниматься.
   - Я распоряжусь на кухне, чтобы подали прямо сейчас.
   Ретт нежно дотронулся до ее плеча, чтобы удержать ее.
   - Я вначале выпью, не спеши.
   Он подошел к столу, на котором стоял поднос с напитками. Наливая вис-
ки в стакан, он в первый раз взглянул на Скарлетт.
   - Не составишь ли мне компанию, Скарлетт?
   Его приподнятые брови насмехались над ней. То же делал и запах виски.
Она отвернулась, будто оскорбленная. "Итак,  Ретт  собирается  играть  в
"кошки-мышки", не так ли? Попытается заставить меня сделать  что-нибудь,
что восстановит его маму против меня. Что ж, ему придется  очень  излов-
читься, чтобы сделать это". Она ухмыльнулась, а ее глаза заискрились. Ей
надо быть очень ловкой, чтобы перехитрить его. У  нее  участился  пульс.
Состязание ее всегда волновало.
   - Мисс Элеонора, разве Ретт не шокирует? - рассмеялась она. - Был  ли
он таким озорным мальчишкой?
   За спиной она почувствовала резкое движение. Ха! Это попало в  точку.
Он многие годы чувствует вину перед мамой за боль, которую он  причинил,
заставив своими выходками отца отречься от него.
   - Ужин накрыт, миссис Батлер, - сказал Маниго, стоя в дверях.
   Ретт предложил свою руку маме. Скарлетт почувствовала укол  ревности.
Затем она напомнила себе, что именно его любовь к  матери  позволила  ей
остаться здесь, и она проглотила раздражение.
   - Я так голодна, что могу съесть полтеленка, - сказала она, - а  Ретт
просто умирает от голода, не так ли, дорогой?
   У нее было преимущество теперь, он сам признался.  Если  она  упустит
ею, она проиграет всю игру, она никогда не получит его обратно.
   Как потом выяснилось, Скарлетт не стоило беспокоиться. Как только они
уселись, Ретт взял разговор в свои руки. Он вспоминал свои розыски  чай-
ного сервиза в Филадельфии, превращая это в приключение, рисуя  искусные
словесные портреты людей, с которыми он разговаривал,  передразнивая  их
акценты и характерные черты с таким мастерством, что его мама и Скарлетт
хохотали, пока у них не заболели бока.
   - И когда я проследовал по этому долгому пути, чтобы получить его,  -
завершил Ретт театральным жестом, - просто вообразите  мой  ужас,  когда
новый владелец оказался слишком честным, чтобы продать чайный сервиз  за
двадцатикратную цену, которую я ему предложил. Минуту я боялся, что  мне
придется его выкрасть, но, к счастью, он принял  предложение  развлечься
немного в карты.
   Элеонора Батлер попыталась показать свое неодобрение.
   - Я смею надеяться, что ты не совершил ничего  бесчестного,  Ретт,  -
сказала она. Но за ее словами слышался смех.
   - Мама, ты шокируешь меня. Я действую из-под стола, только когда  иг-
раю с профессионалами. Этот несчастный отставной полковник армии Шермана
был просто любителем. Мне пришлось надуть его,  позволив  выиграть  нес-
колько сотен долларов, чтобы облегчить его боль. Он напомнил мне  Эллин-
тона.
   Миссис Батлер засмеялась.
   - Ох, бедный человек. И его жена - мое сердце переживает  за  нее,  -
сна наклонилась к Скарлетт. - Одна из семейных тайн  по  моей  линии,  -
скала Элеонора Батлер насмешливым тоном. Она снова рассмеялась и  начала
вспоминать.
   Эллинтоны, как узнала Скарлетт, были известны по всему Восточному по-
бережью из-за своей слабости: они играли на что угодно. Первый Эллинтон,
появившийся в колониальной Америке, прибыл на корабль туда только  пото-
му, что выиграл в пари земельный участок, спор был  о  том,  кто  выпьет
больше эля и останется стоять на ногах.
   - К моменту, когда он выиграл, - сказала Элеонора, - он был так пьян,
что подумал о том, что неплохо было бы посмотреть на свой выигрыш. Гово-
рят, что он даже не знал, куда едет, пока не приехал туда,  так  как  он
выигрывал у большинства матросов в кости их порции рома.
   - Что он сделал, когда протрезвел? - хотела узнать Скарлетт.
   - Он, моя дорогая, он так ни разу и не протрезвел. Он умер всего  че-
рез десять лет после того, как причалил корабль. Но за это время он сра-
зился с другим игроком в кости и выиграл девушку - одну  из  служанок  с
корабля - и, как оказалось позже, у нее появился  ребенок,  было  что-то
вроде женитьбы постфактум у его могилы, и ее сын стал моим  прапрапраде-
душкой.
   - Он тоже был не прочь поиграть в карты,  не  правда  ли?  -  спросил
Ретт.
   - Ну да, конечно. Это было семейное.
   Миссис Батлер продолжала рассказ о фамильном дереве.
   Скарлетт часто посматривала на Ретта. Как много сюрпризов было  спря-
тано в этом мужчине? Она никогда  не  видела  его  таким  расслабленным,
счастливым и чувствующим себя полностью дома. "Я никогда не  могла  соз-
дать ему очага, - осознала она. - Ему никогда не нравился  дом.  Он  был
моим, построенным по моему вкусу, подарок от  него".  Скарлетт  хотелось
прервать рассказ мисс Элеоноры, сказать Ретту, что она сожалеет о  прош-
лом, что она исправит все ошибки. Но она промолчала. Он наслаждался  ма-
миными бессвязными воспоминаниями. Она не должна была портить его  наст-
роение.
   Свечи, стоявшие в толстых серебряных подсвечниках, отражались на  по-
лированной поверхности дубового стола и в зрачках черных светящихся глаз
Ретта. Они окружали стол и трех собеседников теплым, неподвижным светом,
образуя островок мягкой освещенности среди теней длинной комнаты.  Внеш-
ний мир был отсечен толстыми складками штор на окнах и интимностью этого
маленького островка. Голос Элеоноры Батлер был нежным, смех Ретта -  ти-
хим, подбадривающим. Любовь создала воздушную неразрывную сеть между ма-
терью и сыном. Скарлетт внезапно испытала страстное желание  быть  вклю-
ченной в эту атмосферу.
   Ретт спросил:
   - Расскажи Скарлетт о кузене Тоунсенде, мама. - И она попала в  безо-
пасность тепла свечей, включенная в счастье, окружающее стол. Она хотела
бы, чтоб это продолжалось всегда, и она упросила мисс  Элеонору  расска-
зать ей о кузене Тоунсенде.
   - Тоунсенд не настоящий кузен, ты знаешь, он очень далекий  родствен-
ник, но он прямой потомок прапрапрадедушки Эллинтона. Итак, он унаследо-
вал этот участок земли, а также игорную лихорадку Эллинтонов и их  везе-
ние. Они все время были удачливыми, эти Эллинтоны. За исключением  одно-
го: у них есть еще одна семейная черта, глаза их мальчиков всегда  коси-
ли. Тоунсенд женился на исключительно красивой девушке из хорошей  семьи
в Филадельфии. Но отец девушки был адвокатом и  очень  чувствительным  к
собственности человеком, а Тоунсенд был баснословно  богат.  Тоунсенд  с
женой обустроились в Балтиморе. Началась война.  Его  жена  вернулась  в
семью, как только Тоунсенд более чем вероятно мог быть убит. Он  не  мог
попасть, стреляя, даже в сарай, не говоря о двери в нем, по причине сво-
его косоглазия. Однако у него еще оставалось везение Эллинтонов.  Он  не
получил ничего серьезнее легких обморожений. В это  время  три  брата  и
отец его жены были убиты, сражаясь за армию Союза. Так что она унаследо-
вала в отличном порядке наследство ее аккуратного отца  и  его  предков.
Тоунсенд живет теперь, как король, в Филадельфии,  и  его  абсолютно  не
волнует, что его кусочек земли в Саванне был  конфискован  Шерманом.  Ты
видел его, Ретт? Как он?
   - Еще больше косит, с двумя косоглазыми сынишками и с  дочкой,  кото-
рая, слава Богу, пошла в мать.
   Скарлетт едва расслышала ответ Ретта.
   - Вы сказали, что Эллинтоны были из Саванны? Моя мама была оттуда,  -
охотно произнесла она.
   Перекрещивание родственных связей, что часто встречалось на Юге, было
досадным недостатком в ее собственной жизни. У каждого, кого она  знала,
была "паутина" кузенов, дядей и тетушек, которая охватывала многие поко-
ления и большие пространства. Но у нее никого не было. У Полины и  Элали
не было детей. Братья Джералда О'Хара в Саванне были  также  бездетными.
Должно быть, еще полно О'Хара в Ирландии, но это не имело  значения  для
нее, а все Робийяры, кроме ее дедушки, уехали из Саванны.
   И вот теперь она опять слушает рассказы о чьей-то семье. У Ретта есть
родственники в Филадельфии. Без сомнения, он также был связан с  пол