т она  была  неизменной
участницей всех их детских проказ, так как скакала верхом  и  лазила  по
деревьям почти столь же ловко, как они. А теперь, к полному  их  изумле-
нию, внезапно превратилась в настоящую молодую леди, и  притом  прелест-
нейшую из всех живущих на земле.
   Они впервые заметили, какие искорки пляшут в ее зеленых глазах, какие
ямочки играют на щеках, когда она улыбается, какие у нее изящные ручки и
маленькие ножки и какая тонкая талия. Близнецы отпускали шутки, острили,
а она заливалась серебристым смехом, и, видя, что она отдает им должное,
они лезли из кожи вон.
   Это был памятный в их жизни день. Впоследствии, не раз возвращаясь  к
нему в воспоминаниях, близнецы только диву давались, как это могло  слу-
читься, что они столь долго оставались нечувствительными к  чарам  Скар-
летт О'Хара. Они так и не нашли ответа на этот вопрос, а секрет  состоял
в том, что в тот день Скарлетт сама решила привлечь к себе их  внимание.
Знать, что кто-то влюблен не в нее, а в другую девушку, всегда было  для
Скарлетт сущей мукой, и видеть Стюарта возле Индии Уилкс  оказалось  для
этой маленькой хищницы совершенно непереносимым.  Не  удовольствовавшись
одним Стюартом, она решила заодно пленить и Брента и проделала это с та-
ким искусством, что ошеломила обоих.
   Теперь они оба были влюблены в нее по уши, а Индия Уилкс и Летти Ман-
ро из имения Отрада, за которой от нечего делать волочился Брент, отсту-
пили на задний план. Каково будет оставшемуся с носом, если Скарлетт от-
даст предпочтение одному из них, - над этим  близнецы  не  задумывались.
Когда придет срок решать, как тут быть, тогда они и решат.  А  пока  что
оба были очень довольны гармонией, наступившей в их сердечных делах, ибо
ревности не было места в отношениях братьев. Такое положение вещей чрез-
вычайно возбуждало любопытство соседей и раздражало их мать,  недолюбли-
вавшую Скарлетт.
   - Поделом вам обоим будет, если эта продувная девчонка надумает заар-
канить одного из вас, - сказала маменька. - А может, она решит, что двое
лучше одного, и тогда вам придется переселиться в Юту, к мормонам... ес-
ли только они вас примут, в чем я сильно сомневаюсь. Боюсь, что  в  один
прекрасный день вы просто-напросто напьетесь и перестреляете друг  друга
из-за этой двуличной зеленоглазой вертушки. А впрочем, может, оно бы и к
лучшему.
   С того дня - после митинга - Стюарт в обществе Индии чувствовал  себя
не в своей тарелке. Ни словом, ни взглядом, ни намеком не дала ему Индия
понять, что заметила резкую перемену в его отношении  к  ней.  Она  была
слишком хорошо для этого воспитана.  Но  Стюарт  не  мог  избавиться  от
чувства вины и испытывал поэтому неловкость. Он  понимал,  что  вскружил
Индии голову, понимал, что она и сейчас все еще любит его, а он - в глу-
бине души нельзя было  в  этом  не  признаться  -  поступает  с  ней  не
по-джентльменски. Он по-прежнему восхищался ею и безмерно уважал  ее  за
воспитанность, благородство манер, начитанность и прочие драгоценные ка-
чества, коими она обладала. Но, черт подери, она была так бесцветна, так
тоскливо-однообразна  по  сравнению  с   яркой,   изменчивой,   очарова-
тельно-капризной Скарлетт. С Индией всегда все было ясно, а Скарлетт бы-
ла полна неожиданностей. Она  могла  довести  своими  выходками  до  бе-
шенства, но в этом и была ее своеобразная прелесть.
   - Ну, давай поедем к Кэйду Калверту и поужинаем у него. Скарлетт  го-
ворила, что Кэтлин вернулась домой из Чарльстона. Быть может, она  знает
какие-нибудь подробности про битву за форт Самтер.
   - Это Кэтлин-то? Держу пари, она не знает даже, что этот форт стоит у
входа в гавань, и уж подавно ей не известно, что там  было  полным-полно
янки, пока мы не выбили их оттуда. У нее на уме одни балы и  поклонники,
которых она, по-моему, коллекционирует.
   - Ну и что? Ее болтовню все равно забавно слушать. И во всяком случае
мы можем переждать там, пока ма не уляжется спать.
   - Ладно, черт побери! Я ничего не имею против  Кэтлин,  она  действи-
тельно забавная, и всегда интересно послушать, как она рассказывает  про
Кэро Ротта и всех прочих, кто там в Чарльстоне. Но будь я проклят,  если
усинку за столом с этой янки - ее мачехой.
   - Ну, чего ты так на нее взъелся, Стюарт? Она же полна  самых  лучших
побуждений.
   - Я на нее не взъелся - мне ее жалко, а я не люблю людей, которые вы-
зывают во мне жалость. А она уж так хлопочет, так старается,  чтобы  все
было как можно лучше и все чувствовали себя  как  дома,  что  непременно
сказанет что-нибудь невпопад. Она действует мне на нервы! И при этом она
ведь считает всех нас, южан, дикарями. Она, видите ли, боится южан.  Бе-
леет как мел всякий раз при нашем появлении. Ей-богу, она похожа на  ис-
пуганную курицу, когда сидит на стуле, прямая как палка, моргает блестя-
щими, круглыми от страха глазами, и так и кажется, что вот-вот захлопает
крыльями и закудахчет, стоит кому-нибудь пошевелиться.
   - Это и неудивительно. Ты же прострелил Кэйду ногу.
   - Я был пьян, иначе не стал бы стрелять, - возразил Стюарт. - И  Кэйд
не держит на меня зла. Да и Кэтлин, и Рейфорд, и  мистер  Калверт.  Одна
только эта их мачеха-северянка подняла крик, что я,  дескать,  варвар  и
порядочным людям небезопасно  жить  среди  этих  нецивилизованных  дика-
рей-южан.
   - Что ж, она по-своему права. Она ведь янки, откуда ей набраться  хо-
роших манер. И в конце-то концов ты же все-таки стрелял в него, а он  ее
пасынок.
   - Да, черт подери, разве это причина, чтобы оскорблять меня! А  когда
Тони Фонтейн всадил пулю тебе в ногу, разве ма  поднимала  вокруг  этого
шум? А ведь ты ей не пасынок, как-никак - родной сын. Однако она  просто
послала за доктором Фонтейном, чтобы он перевязал рану, и спросила - как
это Тони угораздило так промахнуться. Верно, он был пьян,  сказала  она.
Помнишь, как взбесился тогда Тони?
   И при этом воспоминании оба так и покатились со смеху.
   - Да, мать у нас что надо! - с нежностью в голосе заметил Брент. - На
нее всегда можно положиться - уж она-то поступит, как нужно, и не  окон-
фузит тебя в глазах друзей.
   - Но похоже, она может здорово оконфузить нас в глазах отца и  девчо-
нок, когда мы заявимся сегодня вечером домой, - угрюмо изрек  Стюарт.  -
Знаешь, Брент, сдается мне, ухнула теперь наша поездка в Европу. Ты пом-
нишь, ма сказала: если нас снова вышибут из университета, не видать  нам
большого турне как своих ушей.
   - Ну и черт с ним, верно? Чего мы не видали в Европе? Чем,  скажи  на
милость, могут эти иностранцы похвалиться перед нами, что у них там  та-
кое есть, чего нет у нас в Джорджии? Держу пари, что девушки  у  них  не
красивее наших и лошади не быстрее, и могу поклясться, что их кукурузно-
му виски далеко до отцовского.
   - Эшли Уилкс говорит, что у них потрясающая природа  и  замечательная
музыка. Эшли очень нравится Европа. Он вечно про нее рассказывает.
   - Ты же знаешь, что за народ эти Уилксы. Они ведь все прямо  помешаны
на музыке, на книгах и на красивых пейзажах. Мать говорит - это  потому,
что их дедушка родом из Виргинии. Она утверждает, что они все там только
этим и интересуются.
   - Ну и пусть забирают себе все это. А мне дайте резвую лошадь, стакан
хорошего вина, порядочную девушку, за которой можно приволокнуться, и не
очень порядочную, с которой можно поразвлечься, и  забирайте  себе  вашу
Европу, нужна она мне очень... Не пустят нас в это турне - ну  и  напле-
вать! Представь себе, что мы сейчас были бы в Европе, а тут, того и гля-
ди, начнется война? Нам бы нипочем не поспеть назад! Чем ехать в Европу,
я лучше пойду воевать.
   - Да и я, в любую минуту... Слушай, Брент, я знаю, куда нам можно по-
ехать поужинать: дернем-ка прямо через болота к Эйблу Уиндеру  и  скажем
ему, что мы опять дома, все четверо, и в любую минуту готовы  стать  под
ружье.
   - Правильно! - с жаром поддержал его Брент. - И там мы  уж  наверняка
узнаем все последние новости об Эскадроне и что они в конце концов реши-
ли насчет цвета мундиров.
   - А вдруг они подумают нарядить нас, как зуавов? Будь я проклят, если
запишусь тогда в их войско! Я же буду чувствовать себя девчонкой в  этих
широких красных штанах! Они, ей-богу, как две капли воды похожи на женс-
кие фланелевые панталоны.
   - Да вы, никак, собрались ехать к мистеру Уиндеру? - вмешался  Джимс.
- Что ж, езжайте, только не ждите, что вам там добрый  ужин  подадут.  У
них кухарка померла, а новой они еще не купили. Стряпает пока одна  нег-
ритянка с плантации, и мне тамошние негры сказывали, что  такой  поганой
стряпни не видано нигде во всем белом свете.
   - Вот черт! А чего ж они не купят новой поварихи?
   - Да откуда у такой нищей белой швали возьмутся деньги покупать  себе
негров? У них сроду больше четырех рабов не было.
   В голосе Джимса звучало нескрываемое презрение.  Ведь  его  хозяевами
были Тарлтоны - владельцы сотни негров, и это возвышало его в  собствен-
ных глазах; подобно многим неграм с крупных плантаций, он смотрел свысо-
ка па мелких фермеров, у которых рабов было раз, два, и обчелся.
   - Я с тебя сейчас шкуру за эти слова  спущу!  -  вскричал  взбешенный
Стюарт. - Да как ты смеешь называть Эйбла Уиндера "нищей белой  швалью"!
Конечно, он беден, но вовсе не шваль, и я, черт побери, не позволю нико-
му, ни черному, ни белому, отзываться о нем дурно. Он - лучший человек в
графстве, иначе его не произвели бы в лейтенанты.
   - Во-во, я и сам диву даюсь, -  совершенно  невозмутимо  ответствовал
Джимс. - По мне, так им бы надо избрать себе офицеров из тех, кто  побо-
гаче, а не какую попало шваль.
   - Он не шваль. Ты не равняй его с такой, к примеру, швалью, как Слэт-
тери. Эйбл, правда, не богат. Он не крупный плантатор, просто  маленький
фермер, и если ребята сочли его достойным чина лейтенанта, не твоего ума
дело судить об этом, черномазый. В Эскадроне знают что делают.
   Кавалерийский Эскадрон был создан три месяца назад, в тот самый день,
когда Джорджия откололась от Союза Штатов, и сразу же начался призыв во-
лонтеров. Новая войсковая часть еще не получила  никакого  наименования,
но отнюдь не из-за отсутствия предложений. У каждого было наготове свое,
и никто не желал от него отказываться. Точно такие же споры  разгорелись
и по вопросу о цвете и форме обмундирования. "Клейтонские тигры", "Пожи-
ратели огня", "Гусары Северной Джорджии", "Зуавы", "Территориальные вин-
товки" (последнее - невзирая на то, что кавалерию предполагалось  воору-
жить пистолетами, саблями и охотничьими ножами, а вовсе не  винтовками),
"Клейтонские драгуны", "Кровавые громовержцы", "Молниеносные и беспощад-
ные" - каждое из этих наименований имело своих приверженцев. А пока воп-
рос оставался открытым, все называли новое формирование просто  Эскадро-
ном, и так оно и просуществовало до самого конца, хотя впоследствии  ему
и было присвоено некое весьма пышное наименование.
   Офицеры избирались самими волонтерами, ибо, кроме некоторых ветеранов
Мексиканской и Семинольской кампаний, никто во всем графстве не  обладал
ни малейшим военным опытом, а подчиняться приказам ветеранов,  если  они
не вызывали к себе личной симпатии и доверия, ни у кого не  было  охоты.
Четверо тарлтонских юношей были всем очень по сердцу, так же как и  трое
молодых Фонтейнов, но, к общему прискорбию, за них не  пожелали  голосо-
вать, ибо Тарлтоны легко напивались и были буйны во  хмелю,  а  Фонтейны
вообще отличались вспыльчивым нравом и  слыли  отчаянными  головорезами.
Эшли Уилксу присвоили звание капитана, поскольку он был лучшим  наездни-
ком графства, а его хладнокровие и выдержка могли обеспечить некое подо-
бие порядка. в рядах Эскадрона. Рейфорд  Калверт  был  назначен  старшим
лейтенантом, потому что Рейфа любили все, а  звание  лейтенанта  получил
Эйбл Уиндер, сын старого траппера и сам владелец небольшой фермы.
   Эйбл был огромный здоровяк, старше всех в  Эскадре  не  по  возрасту,
добросердечный, не шибко образованный, но умный,  смекалистый  и  весьма
галантный в обхождении с дамами. Дух снобизма был Эскадрону чужд. Ведь в
его составе насчитывалось немало таких, чьи отцы и дети нажили свое сос-
тояние, начав с обработки небольшого фермерского  участка.  А  Эйбл  был
лучшим стрелком в Эскадроне, непревзойденно метким стрелком - попадал  в
глаз белке с расстояния в семьдесят пять ярдов - и к тому же знал толк в
бивачной жизни: был отличным следопытом, умел разжечь костер под пролив-
ным дождем и найти ключевую воду. Эскадрон оценил его  по  заслугам,  он
пришелся всем по душе, и его сделали офицером. Он принял  оказанную  ему
честь с достоинством и без излишнего зазнайства - просто как положенное.
Однако жены и рабы плантаторов, в отличие от своих мужей  и  хозяев,  не
могли забыть, что Эйбл Уиндер выходец из низов.
   На первых порах в Эскадрон набирали только сыновей  плантаторов,  это
было подразделение джентльменов, и каждый вступал в него со своим конем,
собственным оружием, обмундированием, прочей экипировкой и слугой-рабом.
Но в молодом графстве Клейтон богатых плантаторов было не так-то  много,
и для того чтобы сформировать полноценную  войсковую  единицу,  возникла
необходимость набирать волонтеров среди сыновей мелких фермеров, траппе-
ров, охотников за пушным зверем и болотной дичью, а в  отдельных  редких
случаях - даже из числа белых бедняков, если они по личным  достоинствам
несколько возвышались над своим сословием.
   Эти молодые люди, так же как и их  богатые  соотечественники,  горели
желанием сразиться с янки, если война все же начнется, - но тут возникал
деликатный вопрос денежных расходов. Редко кто из мелких  фермеров  имел
лошадей. Они возделывали свою землю на мулах, да и в этих животных у них
не было излишка, - в лучшем случае две-три пары. Пожертвовать своими му-
лами для военных нужд они не могли, даже если бы  в  Эскадроне  возникла
потребность в мулах, чего, разумеется, никак не могло произойти. А белые
бедняки почитали себя на вершине благоденствия, если имели хотя бы одно-
го мула. Что же до охотников и трапперов, то у тех и подавно не было  ни
лошадей, ни мулов. Они питались тем, что приносил им  их  клочок  земли,
или подстреленной дичью, а также за счет простого товарообмена; пятидол-
ларовая бумажка раз в году являлась большой редкостью в их руках, и ни о
каких лошадях и мундирах им не приходилось и  помышлять.  Однако  они  в
своей бедности были столь же непреклонно горды, как плантаторы  в  своем
богатстве, и никогда не приняли бы от богатых соседей  никакой  подачки,
ничего, хотя бы отдаленно смахивающего  на  милостыню.  А  посему,  дабы
сформировать Эскадрон, не уязвляя при этом ничьего самолюбия, отец Скар-
летт, Джон Уилкс, Бак Манро, Джим Тарлтон, Хью Калверт  и  другие,  а  в
сущности, каждый  крупный  плантатор  графства,  за  исключением  одного
только Энгуса Макинтоша, выложили денежки на экипировку  и  лошадей  для
Эскадрона. В конечном счете каждый плантатор согласился внести деньги на
экипировку своих сыновей и еще некоторого количества чужих молодцов,  но
все это было облечено в такую форму, что менее  имущие  члены  Эскадрона
могли получить обмундирование и лошадь  без  малейшего  ущемления  своей
гордости.
   Дважды в неделю Эскадрон собирался в Джонсборо -  проходить  строевую
подготовку и молить бога, чтобы поскорее началась война. Нехватка в  ло-
шадях еще была, но те, кто уже сидел в седле, проводили  -  как  это  им
представлялось - кавалерийские маневры в поле позади здания суда, подни-
мая облака пыли, надрывая глотки до хрипоты и размахивая саблями  времен
Войны за независимость, снятыми со стен гостиных или кабинетов.  Те  же,
кто еще не обзавелся конем, сидели на приступочке перед лавкой Булларда,
наблюдали за своими гарцующими на лошадях товарищами по  оружию,  жевали
табак и делились слухами. А порой состязались в стрельбе. Особой нужды в
обучении этих парней стрельбе не возникало. Большинство южан приобщались
к огнестрельному оружию чуть не с колыбели, а повседневная охота на все-
возможную дичь сделала каждого из них метким стрелком.
   Самые разнообразные виды огнестрельного  оружия  поступали  из  домов
плантаторов и хижин трапперов всякий раз, как  Эскадрон  объявлял  сбор.
Длинноствольные ружья для охоты на белок, бывшие в ходу еще в  те  годы,
когда поселенцы впервые перевалили за Аллеганы; старые,  заряжающиеся  с
дула мушкеты, имевшие на своем счету немало индейских душ во времена ос-
воения Джорджии; кавалерийские пистолеты, сослужившие службу в 1812 году
в стычках с индейским племенем семинолов и  в  Мексиканской  войне;  ду-
эльные пистолеты с серебряной насечкой; короткоствольные  крупнокалибер-
ные пистолеты; охотничьи двустволки и красивые новые винтовки английской
выделки с блестящими отполированными ложами из благородных пород дерева.
   Обучение всегда заканчивалось в салунах Джонсборо,  и  к  наступлению
ночи вспыхивало столько драк, что офицеры были бессильны уговорить своих
сограждан не наносить друг другу увечья - подождать,  пока  это  сделают
янки. В одной из таких стычек и всадил Стюарт Тарлтон пулю в Кэйда  Кал-
верта, а Тони Фонтейн - в Брента. В те дни, когда формировался Эскадрон,
близнецы, только что изгнанные из Виргинского университета, возвратились
домой и с воодушевлением завербовались в его ряды. Однако после упомяну-
той перестрелки, два месяца назад, их матушка снова отправила своих  мо-
лодцов в университет - на этот раз в Джорджии, - с приказом:  оттуда  ни
шагу. Пребывая там, они, к великому огорчению, пропустили радости и вол-
нения учебных сборов и теперь сочли,  что  университетским  образованием
вполне можно пожертвовать ради удовольствия скакать верхом,  стрелять  и
драть глотку в компании приятелей.
   - Ладно, поехали к Эйблу, - решил Брент. - Мы можем переправиться че-
рез реку вброд во владениях мистера О'Хара, а потом в два счета доберем-
ся туда через фонтейновские луга.
   - Только не ждите, что вас там чем-нибудь накормят, окромя жаркого из
опоссума и бобов, - бубнил свое Джимс.
   - А ты вообще не получишь ничего, - усмехнулся Стюарт. -  Потому  как
ты сейчас отправишься к ма и скажешь ей, чтоб нас не ждали к ужину.
   - Ой, нет, не поеду! - в ужасе вскричал Джимс. -  Не  поеду,  и  все!
Больно-то мне надо, чтоб хозяйка с меня заместо вас шкуру спустила! Пер-
во-наперво она спросит, как это я недоглядел, что вас  опять  из  ученья
выперли. А потом я буду виноват, что вы сейчас из дома улизнули и она не
может дать вам взбучку. Вот тут она и начнет меня трепать, как утка дож-
девого червя, и я один стану за нее  в  ответе.  Нет  уж,  ежели  вы  не
возьмете меня с собой к мистеру Уиндеру, я убегу в лес, схоронюсь там на
всю ночь, и пущай меня забирает патруль - все лучше, чем  попасться  хо-
зяйке под горячую руку.
   Близнецы негодующе и растерянно поглядели на  исполненного  решимости
чернокожего мальчишку.
   - С этого идиота и вправду хватит нарваться на патруль, и тогда ма не
успокоится еще неделю. Честное слово, с этими черномазыми  одна  морока.
Иной раз мне кажется, что аболиционисты не так-то уж и плохо придумали.
   - Нечестно, если на то пошло,  заставлять  Джимса  расплачиваться  за
нас. Придется взять его с собой. Но слушай ты, черномазый негодник, пос-
мей только задирать нос перед тамошними неграми и хвалиться, что  у  нас
жарят цыплят и запекают окорока, в то время как они питаются только кро-
ликами да опоссумами, и я... я пожалуюсь на тебя ма. И мы не возьмем те-
бя с собой на войну.
   - Задирать нос? Чтоб я стал задирать нос перед этими нищими  неграми?
Нет, сэр, я не так воспитан. Миссис Беатриса научила меня по части хоро-
ших манер, почитай что не хуже вас умею.
   - Ну, в этом деле она не слишком-то преуспела - что с нами, что с то-
бой, - сказал Стюарт. - Ладно, поехали.
   Он осадил своего крупного гнедого жеребца, а затем,  дав  ему  шпоры,
легко поднял над редкой изгородью из жердей и пустил по вспаханному