где Прокопович вступил в ложу". Все,
что  после   смерти   Бурышкина   осталось,  передано  в   архив   Колумбии,
(Колумбийского университета,  Нью-Йорк) но  собранный  материал  о масонстве
туда  не поступил. Парижские масоны его  оттуда извлекли. Тер-Погосян -- сам
масон  -- на мой вопрос,  переданы  ли в архив  масонские тетради Бурышкина,
сухо мне ответил: "Нет, не переданы". И на этом разговор прекратил.
     Аронсон написал два очерка о русском масонстве  в февральскую революцию
-- на мой взгляд, очень интересные. По его просьбе я сообщил ему, что писала
мне об  этом Кускова. Было  бы неплохо этот  вопрос  дальше копнуть.  На мой
вопрос  --  почему около  этого столько  таинственности  -- Кускова дала мне
объяснение, но на  мой взгляд,  мало убедительное. Кстати, она мне сообщила,
что Гучков был масоном, но от него


     они отшатнулись вследствие его сношений с военным германским штабом.
     Из письма Б. И. Николаевского
     Н. В. Вольскому (Валентинову)
     3 апреля 1960 г.
     О русском масонстве у меня имеются интереснейшие материалы -- показания
Гальперна,  Чхеидзе,   Гегечкори  (члены  Верховного  Совета  русских  лож),
воспоминания кн. Бебутова  (основатель) и ряда других. На целый  том: устав,
история  обеих  "конвентов", история "усыпления" ложи Маргулиеса -- Бебутова
(подозревали  в  провокации) и пр.  Проко-пович вошел  в  ложу (бельгийскую)
действительно  в 1898  г., сразу же после того, как вышел из союза РСД. Есть
материалы о переговорах, которые Бебутов в 1909 г. вел с Плехановым, эсерами
и т.  д. Многих звеньев все  еще нехватает, и я ждал  с публикацией, надеясь
получить... К сожалению, не получаю -- придется публиковать так.
     Статьи Аронсона очень поверхностные, ничего не дают.
     Гучков масоном не  был --  т. е., я говорю о масонстве в России 1907-17
гг.  Эмиграция  -- дело  особое, совсем  не интересное. Меня оно  интересует
мало,  масонство  российское  --  дело  другое.  В  1914   г.  оно  помогало
большевикам. Выяснить его историю  важно.  Материалы Бурышкина  должны  быть
интересны  --  но  после "усыпления" "Полярной звезды" Бебуто-ва-Маргулиеса,
русские масоны (карбонарии) с заграницей официальных связей не имели. Думаю,
об  этом  масонстве у  Бурышкина сведений  было  мало,  т.  к.  центральными
фигурами были Керенский,  Некрасов, Гальперн, Чхеидзе, Терещенко, Коновалов,
-- из  которых,  кажется, никто ему  не рассказывал.  Во  всяком  случае, за
всякие дополнения буду благодарен.


     Из переписки Б. И. Николаевского с П. А. Берлиным
     Николаевский -- Берлину, 12 января 1955 г.
     ...думаю,   что   являюсь  единственным   человеком   в   мире,  хорошо
осведомленным  о  "думском   масонстве"  1907-1917  гг.  Имею  записки  ряда
деятелей.
     Николаевский -- Берлину, 14 февраля 1955 г.
     Получил "Масонские речи". Не  можете  мне сообщить, кто автор?  Не  для
печати   --  для  архива.  У  меня  ведь  много  масонских  тайн  (думаю,  я
единственный, кто имеет устав "думского масонства" Керенского  -- Некрасова,
воспоминания Бебутова и пр.). Мне передавали, что был  напечатан  на  правах
рукописи очерк Кандаурова. Нельзя найти?
     Берлин -- Николаевскому, 23 февраля 1955 г.
     Рад, что Вам  пригодилась книжка о масонах. Мне ее дал видный масон, но
взял с меня слово, что я не назову  его имя и  уничтожу номер. При  этом  он
категорически уверяет, что он не автор и автора не назвал.
     Николаевский -- Берлину, 25 марта 1955 г.
     По  масонской  линии: я  знаю,  что  был  большой доклад  Кандаурова об
истории масонского русского XX века. Не был ли он где напечатан?
     Берлин -- Николаевскому, 16 июля 1955 г.
     Я Вам передал как-то масонский доклад. Не мог  Вам  сообщить тогда  имя
автора доклада,  так как масон, мне его  передавший, просил ничего о нем  не
говорить.  Но теперь другой масон в разговоре со мной назвал имя докладчика,
не  наложив  на  меня печать  молчания. Да  и докладчик  давно умер.  Это --
Осоргин.


     Из письма Б. И. Николаевского
     Б. Вольфу 10 июня 1959 г.
     Дорогой коллега,
     Сведения Войтинского  не вполне  точны. Милюков, например,  и еще целый
ряд членов Временного правительства определенно не были в составе  масонских
лож. В  воспоминаниях Милюкова Вы  найдете его рассказ, что впервые он о них
узнал лишь в эмиграции -- это он узнал от меня. Я же уверен, что формально в
ложе не был и Львов. Он, несомненно, знал о существовании этой  организации,
но думаю, что формально в нее не входил. История  "думского  масонства" (так
его  в свое время называли) очень  сложна, я  собирал эти материалы почти 40
лет,  но  не  уверен,  что все знаю. В годы  войны  руководящую роль  играли
Керенский,  Некрасов  и  Гальперн  (Александр  Яковлевич,   адвокат,   тогда
меньшевик, умер пять лет  тому назад в Лондоне).  Их организация раскинулась
тогда по всей России. Я  установил факт существования свыше 20 лож, было два
Всероссийских съезда, существовал  Совет  и пр. Совет в  февральские  дни не
собирался и состава правительства не назначал. Система работы их состояла  в
том,  что  масоны  создавали   сеть  замаскированных  организаций,  которыми
руководили, не вскрывая  своего собственного существования.  У меня  имеется
много  материалов,  главным  образом,  рассказы  участников.  В  организацию
входили  и  большевики, через их  посредство масоны давали Ленину деньги  (в
1914 г). Я все это собираюсь публиковать.
     Из письма Б. И. Николаевского
     Б. П. Козьмину
     3 мая 1927 г.
     Большое спасибо за пересылку  рассказа Чернова  о  саратовских масонах.
Поблагодарите от меня и его, если он знает, для  кого он писал свою справку.
Мне она очень пригодится. О том, что  в Саратове тоже  существовала ложа,  я
знал, но ничего более конкретного добыть не мог. Тема эта у меня все


     разрастается и разрастается,  но еще очень много недостает. В одном Вы,
быть  может,  смогли  бы  быть  мне  очень  полезны: в  1915 или 1916  гг. в
Петрограде   в   издательстве  "Прометей"   была   выпущена   книга  автора,
подписавшегося  Евграф  Сидоренко:  "Итальянские  угольщики". Сама  по себе,
книга эта весьма безграмотна  ( ее жестоко разделал тогда же Г. И. Шрейдер в
"Голосе минувшего", но по ряду обстоятельств, для истории русского масонства
она  в высшей степени важна и мне иметь ее прямо необходимо. Так как в  свое
время в продажу она поступила в очень незначительном количестве, то найти ее
легче всего будет в Ленинграде.  Не могли ли  бы Вы  попросить  кого-либо из
живущих в Ленинграде и следящих за тамошним антикварным  рынком поискать  и,
если  удастся, то  и  купить эту книгу? Все  расходы я, конечно,  тотчас  же
возмещу. Буду Вам очень  признателен, если Вы сможете оказать мне эту услугу
и буду рад быть в свою очередь чем-нибудь полезным Вам.
Из письма Б. И. Николаевского
С. Г. Сваткину
26 января 1930 г.
     Многоуважаемый Сергей Григорьевич,
     [...] Спасибо за сведения о Бебутове. И все же Вы в справках о нем  и в
поручительствах  за него  будьте  поосторожнее.  Обвинение  относительно его
службы у  немцев, по-видимому, тоже имеет некоторую долю  основательности: я
знаю человека, из эмигрантов, проведших все время  войны в Берлине, которого
на этот счет предупреждал Макс. Гарден. Роль, которую он сыграл в Стокгольме
в  деле устройства встречи  Протопопова с немцами,  тоже одной  случайностью
объяснена  быть  не  может.  Он,  несомненно,  был   использован  немцами  и
несомненно  же сознательно шел на это. Но меня теперь  интересует не  это, а
его  сношения с  Департаментом  полиции.  Я  не знаю, осведомлены  ли  Вы  о
причинах, почему именно на  Бебутова  пало  это  подозрение?  Знаете ли Вы о
масонских ложах,  существовавших  в Питере в  1906 и следующих годах?  Число
членов в них было очень ограничено, тем


     не менее  в  "Новое время"  сведения о них  просочились вполне точные в
фельетоне Манасевича-Мануйлова. Расследование, произведенное в этих ложах, и
дало основание для обвинений  против Бебутова. Н. Соколов, сам  тоже  масон,
только поддерживал  обвинения,  выдвинутые там. Я довольно хорошо  знаю  эту
историю, я допросил  на этот счет и Соколова, и некоторых других. Их  данные
мне казались не  вполне достаточными для  решения  вопроса. Расследование  в
этой части особенно трудно, так  как масоны принципиально не рассказывают  о
своей организации, даже вообще отрицают ее существование, а в этих  условиях
их утверждения неминуемо  Должны казаться висящими в воздухе. Но мне удалось
найти одно свидетельство, которое решает почти все загадки в этом вопросе, а
именно,  указание, что Бебутов и еще один  общественный  деятель с  довольно
большими связями были  не  служащими Департамента полиции,  а информаторами,
дававшими сведения в частном  порядке Манасевичу-Мануйлову. Этим объясняется
тот факт, что Департамент полиции (помните, "Дело о командировке коллежского
асессора Алексеева", напечатанное в "Былом"?)  и питерская охрана  (об  этом
мне говорил  А. В. Герасимов) ничего о масонах не  знали. Частная информация
Манасевичу-Мануйлову была нужна  для обслуживания придворных кругов и оттуда
же  шли  деньги  на  оплату  Бебутову. Обо  всей  этой  истории  в печати  я
рассказывать не собираюсь,  если  только  не  буду писать истории  русского.
масонства начала XX века, -- тогда ее придется рассказать. Сообщаю о ней Вам
только для  сведения.  А  знаете  ли Вы  вообще  что-либо  об этих  масонах?
Подбираю все детали о  них и с историей их центра знаком довольно хорошо, но
все же  многое  мне еще не ясно, а потому я был бы  очень  благодарен за все
мелочи.
     Из письма Б. И. Николаевского
     С. П. Мельгунову
     14 мая 1930 г.
     Относительно масонства: я  вполне определенно знаю,  что Гучков масоном
никогда не был, по крайней мере никогда


     не принадлежал к русскому масонству: ни в его  первый период, когда это
масонство  носило  более или менее обывательский  характер, ни тем более, во
второй,  когда  это  масонство реорганизовалось в  карбонарскую  сеть. Более
того, с масонством у Гучкова было даже столкновение -- о масонской подкладке
сам Гучков не знает.
     Относительно  В.  Львова  я вопроса  не  выяснял  специально, но и  его
принадлежность я  считаю невероятной: мои свидетели  расходятся по вопросу о
том, было ли формальное решение  Верховного Совета, о непринятии октябристов
в  ложи или такого решения  не было; но  все  они  сходятся  на том, что  на
практике, по-видимому, ни одного октябриста в ложи принято  не было. Если бы
в ложи  был  принят  октябрист  -- депутат, то  мои свидетели знать  об этом
должны были бы.
     Из письма Б. И. Николаевского
     С. П. Мельгунову
     27 мая 1930 г.
     Дорогой Сергей Петрович, (...)
     По существу: насколько я знаю,  кн. Львов  тоже  не входил в  масонскую
организацию. Он, несомненно, был очень близок с рядом ее деятелей; я уверен,
что  он знал об ее существовании, но, по-видимому, и только. О существовании
в  1915 г.  тройки в указанном составе я ничего не  знаю и думаю  (почти что
уверен),  что такой тройки тогда  не  было. Я думаю, что  "тройка" с планами
переворота существовала с  осени 1916  г. и что она готовила похищение царя,
но  состав  ее  был  несколько  иной. Об этом  действительно  пора  было  бы
рассказать, но "масоны не позволяют".


     Из письма Б. И. Николаевского
     М. А. Алданову
     23 января 1931 г.
     Статьи Мельгунова* я читал с большим интересом. Он ставит крайне важные
вопросы. Но  поскольку  я могу судить по  тем  разделам, которые мне  хорошо
знакомы,  он  многого  не  знает и  потому  многое  неправильно  толкует.  В
частности, он совершенно не знает истории  масонов: роспуск их в 1911 г. был
фиктивным для того, чтобы устранить подозрительного Бебутова  и еще одного и
тех, кто  с ними был лично связан. Остальные именно в этот период сплотились
и создали прочную организацию, имевшую два Всероссийских съезда, оформленный
Совет, организации в 12-15 городах, свыше 100 членов в одном Петербурге и т.
д. У меня собрано о них очень много вполне точного материала -- я даже думаю
завести особую "масонскую картотеку", но публиковать этот материал, пожалуй,
еще рано:  многие  живут  в  России, а  там ГПУ теперь особенно  внимательно
интересуется  масонством и  может пытаться  искать  непосредственные нити от
прошлого к настоящему.

     *  Статьи Мельгунова в "За свободу"  о  заговоре  1916 г. - Прим. Б. И.
Ни-колаевского.


     ПРИЛОЖЕНИЯ




     ПРИЛОЖЕНИЕ 1
     Д. БЕБУТОВ
     РУССКОЕ МАСОНСТВО XX ВЕКА (Глава из воспоминаний)
     Осенью  1906  года  я решил заняться специально организацией  масонов в
России. Я  находил,  что это единственная организация, которая, если  сумеет
твердо основаться, в  состоянии будет достичь нужных результатов для России.
Но я боялся, что масонство не особенно вяжется  с натурой русского человека.
Мало сделаться масоном, надо им быть. Необходимо проникнуться необходимостью
соблюдения  тех ритуалов, тех обрядностей, того порядка  заседаний, наконец,
той дисциплины, без которых работа  масонов  немыслима.  Не  только работа в
смысле заседаний, а  в смысле достижения той цели, которая  намечается. Лишь
при строгом соблюдении всех  условий достигается та сила, которой пользуются
масоны в Европе. Лишь при  безусловном подчинении младших  степеней  старшим
масоны достигают  желаемых результатов.  Весь вопрос  в строгой  дисциплине.
Масонство  в  Европе  достигло  того,  что  правительства  прислушиваются  к
решениям масонов. В Европе во всех  органах управления имеются масоны. Они в
курсе  всего правительственного механизма,  в курсе всей экономической жизни
страны. Масоны были в  России  давно,  но они всегда преследовались, так как
правительство боялось упускать из своих рук власть. Александр Первый был сам
масон и сам же в конце концов  испугался их и предал их. Страх правительства
настолько был велик, что


     при  Николае  Первом в присягу  была  введена  фраза не принадлежать  к
масонам. Все декабристы были масоны.  И если проследить историю  масонов, то
становится  ясным,  масоны  представляют  силу,  с   которой   правительству
приходится считаться. В чем же лежит  эта сила? Только  в строгом исполнении
всех  масонских  постановлений, что заставляет  людей действовать солидарно.
Все,  что  принято  рассказывать  о  масонах,  об  ужасах,  происходящих  на
заседаниях,  --  все   это  неправда.  Но  заседания  в  строгом  порядке  и
необходимое требование взаимной  поддержки составляют всю  силу  масонов.  К
несчастью,  эти  главные  условия  составляют  большую  противоположность  с
натурой русского человека.  Начиная организацию, я всегда  этого опасался, и
все мои опасения оказались основательными.
     Во  время  выборной работы  в  Первую  Думу  со  мной  очень  осторожно
заговорил  Е. И. Кедрин о масонах. Заметив, что я очень  заинтересовался, он
признался,  что сам масон, и  что имеются  еще  масоны  в достаточном числе,
чтобы принять новых членов. При этом  он заявил мне, что и другие масоны уже
обратили на меня  внимание  и, если бы я захотел  вступить  в масонство,  то
согласны были бы принять меня, если выдержу установленный экзамен.
     Прием  мой  был назначен на 23 апреля.  В этот  день заседал еще третий
кадетский  съезд. Мне было назначено явиться  в редакцию газеты "Страна"  на
Невском, д. 92, ровно в 2 часа. В передней встретил меня  Кедрин, чтобы я не
мог больше никого видеть и провел  через коридор в одну из последних комнат.
Я знал,  что  прием в  масонство сопряжен с тайным  ритуалом,  но  в  чем он
состоял,  мне  не  было объяснено,  так как это составляет  тайну для  всех.
Рассказывают  про  масонов всякие  сказки  о приеме, все  это чистый  вздор.
Напротив: прием, должен сказать, производит сильное впечатление и основан на
очень  логическом принципе. Он совершается  тайно, вступающий  не  знает  до
последней  минуты,  пока он  не  принят, кто такие другие  масоны и кто  его
принимает. Это чрезвычайно важно на случай, если  кто не принят, чтобы он не
мог никого назвать. Самый прием имеет  целью узнать человека, вызывая его на
полную откровенность.  Оставив  меня одного, Кедрин удалился и,  вернувшись,
передал мне лист бумаги, на котором были написаны вопросы. Когда отве-


     ты  мои  были готовы, просмотрены и найдены удовлетворительными, то мне
были  завязаны глаза и какие-то двое увели меня  в  другую комнату. Проделан
был  весь ритуал  приема, который отнял два часа. Должен  сказать, что самый
допрос производит страшно сильное впечатление, получается какое-то особенное
настроение,  какое-то  желание  отвечать  на  все  с   полной  искренностью.
Настроение такое приподнятое, что разве совершенно испорченный может кривить
душой и не будет  искренним в своих ответах. Словами этого  нельзя выразить,
это надо самому испытать, чтобы понять, что происходит с человеком. Такое же
мнение я слыхал от других, когда они принимались.
     Объявив  и  поздравив меня, по положенному  ритуалу,  со  вступлением в
масонство,  каждый из присутствующих  трижды  поцеловался со мною.  Когда  я
увидел близко знакомые  лица, то был удивлен, ибо по  голосам  не мог никого
узнать.  Принимал   меня   профессор   М.   М.   Ковалевский,   в   качестве
мастера-наместника,  а  затем присутствовали  доктор  Баженов, Кедрин, проф.
Котляревский, проф. де Роберти, Маклаков, и доктор Лорис-Меликов.
     С открытием  Первой Государственной  думы и клуба кадетов все так  были
заняты,  что о  никакой  организации  не  приходилось  думать, и  это,  надо
признаться, большая ошибка,  что никто о дальнейшем не думал. Я твердо решил
тогда,  что когда  все  наладится  и войдет  в  нормальную  колею,  заняться
серьезно организацией масонства.  Мне  всегда представлялось, и  сейчас  я в
этом убежден, что только при надлежащей организации масонов, и, конечно, при
твердом  решении  участвующих  подчиниться  масонской  дисциплине,  возможно
достигнуть  каких-нибудь реальных результатов. Этому может  служить примером
Турция,  Португалия.  Без  войска  никакая   революция,   никакой  переворот
немыслим, а пропагандировать войско, главным образом офицеров, можно  только
при посредстве масонов, а не подпольной литературой, которая вовсе не в духе
русского офицера.
     Сейчас же  после  роспуска Первой Думы  я  переговорил со  всеми и  все
согласились со мной, что надо начинать дейст-вопать. Первым делом был послан
в Париж  список наших  имен  с  заявлением,  что  мы  решили  действовать  и
принимать новых членов. С декабря 1906 г. очень регулярно начали у


     меня собираться  для  приема  новых  членов.  Были  приняты  профессора
Гамбаров,  Иванюков,  Бородин,  Павлов-Сильван-ский,  доктор  Жихарев,  бар.
Мандель,  Маргулиес, Щеголев,  Немирович-Данченко,  Тираспольский,  Макаров,
Демьянов, Переверзев, Геловани, Масловский, Аничков, Кальманович,  полковник
лейб-гвардии  Измайловского  полка  Теплое,  граф  Орлов-Давыдов,   Морозов,
Колюбакин,  Антоновский, Гольм, Свечин, Кармин.  Намечание и прием делался с
большим разбором.  Хотя  мы всех этих лиц хорошо знали,  но, тем  не  менее,
предварительно  поручалось двоим навести справки,  и только после обсуждения
добытых   сведений   поручалось   кому-нибудь   сделать   намеченному   лицу
предварительное  предложение вступить  в масонство. Когда  число  вступающих
начало увеличиваться,  то  был возбужден вопрос о легализации. Принадлежа  к
французскому масонству, нужно было просить легализации в Париже. Сделать это
надо  было чрезвычайно тайно, и потому  ждали случая,  когда  кто-нибудь  из
масонов, известных Великому  Востоку Франции, поедет в Париж. Весной 1907 г.
предварительные  переговоры  было  поручено  вести Кедрину  и  Ковалевскому.
Ковалевский, вернувшись осенью, привез два патента, которыми ему разрешалось
открыть ложи в  Петербурге и Москве, но разрешения  эт