ЛСЯ, А СЛЕДОВАТЕЛЬ ОТКАЗАЛСЯ-ТАКИ ОТ ВЗЯТКИ

   Вскоре произошел окончательный поворот в судьбе Солоника, и тот  день
тоже надолго мне запомнился. В апреле к Солонику пришел следователь, мо-
лодой парень лет тридцати, который впоследствии стал заместителем проку-
рора одного из районов Москвы.
   Он очень сухо вел допрос Солоника. На допросе присутствовал еще  вто-
рой его адвокат, Алексей Загородний. Следователь задавал вопросы, касаю-
щиеся обнаруженного на его квартире оружия.
   Солоник признал огромный арсенал своим и охотно  о  нем  рассказывал,
потому что не имело смысла открещиваться от оружия, которое было  с  его
пальцами, да и особое наказание ему не грозило, максимум три года.
   Ко дню  6  марта  Александр  Солоник  отправил  Наталье  трогательное
письмо, на которое последовала несколько неадекватная реакция с ее  сто-
роны. Наталье пришла в голову безумная идея: вступить с Александром  Со-
лоником в официальный брак.
   Солоник держался как подобает настоящему мужчине.  Всячески  старался
отговорить ее, предостерегая от всевозможных негативных  последствий.  К
уговорам и увещеваниям он подключил меня и второго адвоката. Мы, в  свою
очередь, принялись убеждать Наташу чуть ли не отречься от  непредсказуе-
мого будущего супруга, рисуя этот брак в самых мрачных красках. Но женс-
кое упрямство было непоколебимо, Наташа настаивала на своем, и было  яс-
но, что воздействовать на нее бесполезно.
   Чтобы оформить брак, Солоник должен был развестись с  женой.  Мы  уже
готовились к суду и решили доказать, что приговор по его первой судимос-
ти, то есть по изнасилованию, был совершенно необоснован.  А  для  этого
необходимо было съездить в город Курган, запросить из суда  материалы  и
вместе с тем расторгнуть и брак Солоника. Признаться, мы надеялись,  что
пока все это будет оформляться, Наталья, может,  и  передумает  расписы-
ваться с Александром.
   Поехать в Курган, а заодно и в Тюмень согласился мой коллега,  второй
адвокат. Он решил, что едет в города криминальные, а посему не  помешало
бы обеспечить себя небольшой охраной, в которую и вошли знакомые  одного
из клиентов.
   Как только Алексей приехал в Тюмень,  его  прямо  с  поезда  встретил
местный РУОП и, уложив на асфальт адвоката с сопровождающими его лицами,
обыскал всех и отправил в ближайшее отделение милиции. Загородний,  раз-
махивая своим удостоверением, с пеной у рта  доказывал,  что  он  офици-
альный адвокат и ничего общего с криминальными структурами не имеет.  Но
блюстители порядка заявили с усмешкой: ваше удостоверение поддельное,  и
сейчас мы с вами разберемся. Лишь предъявив командировочное  удостовере-
ние, напечатанное на бланке Московской коллегии адвокатов, он смог отго-
родить себя от своих спутников. После недолгой беседы, проверки личности
и фотографирования охранников всех выпустили.
   В Кургане и в Тюмени мой коллега собрал доказательства,  подтверждаю-
щие невиновность Солоника по первой судимости. Ему удалось получить сог-
ласие жены Солоника на развод. Вскоре со всеми документами он вернулся в
Москву.
   Наташу мы все-таки отговорили вступать с Солоником в брак.
   После возвращения из; Кургана и Тюмени Алексей Загородний через неко-
торое время решил выйти из дела и написал  соответствующее  заявление  в
Московскую городскую прокуратуру, но почему он так поступил,  толком  не
смог объяснить.
   Следователь сообщил, что в ближайшую неделю ожидает результатов  экс-
пертизы. Нам не терпелось все поскорее узнать.
   Следователь слово свое сдержал и вскоре протянул нам пять-шесть стра-
ниц машинописного текста на бланке, с печатями  экспертного  совета.  Мы
сразу вручили заключение криминалистической экспертизы  Солонику,  и  он
углубился в чтение. Дойдя до выводов, он пришел  в  негодование  и  стал
снова кричать:
   - Я не убивал троих милиционеров! Я не мог убить милиционеров!  -  Он
тут же схватил листок бумаги и карандаш и стал что-то  рисовать.  -  Вот
тут стояли они: тут, тут и тут. Здесь стоял я. Раздались  выстрелы  -  я
побежал. Как я мог за такое короткое время убить троих? Это  невозможно!
Совершенно невозможно! - Он быстро обратился ко мне: - Но вы-то  верите,
что я не мог убить троих?
   - Я тебе верю, - ответил я. - Я обязан тебе верить: я - твой адвокат.
   Но Солоник не успокоился.
   Баллистическая экспертиза, как говорилось в заключении, показала, что
наконечники патронов оказались специально сточены, чтобы пуля была  явно
смертельной. Солоник возмутился и пытался доказать, что экспертиза  сде-
лана неправильно, что выводы не соответствуют действительности.
   - Будете доказывать все в суде, - ответил ему следователь,  -  у  вас
опытные адвокаты.
   - Суд? Я представляю, что это будет за суд,  если  вы  сделали  такую
фальшивую экспертизу. На что теперь мне надеяться?!
   Мы вышли с коллегой в коридор передохнуть и покурить, оставив  следо-
вателя наедине с Солоником. Через несколько минут  следователь  выскочил
из кабинета как ошпаренный. Мы удивленно спросили:
   - Что случилось? Он что, пытался на вас напасть?
   - Да нет, он не напал на меня. Он просто предлагал мне деньги, причем
крупные.
   - Сколько? - поинтересовались мы.
   - Миллион долларов.
   - И что же вы?
   - Конечно отказался. Надо будет писать докладную записку.
   - А стоит ли, раз вы отказались? - спросил я.
   - Я обязан написать.
   Как я понял, наши беседы, видимо, прослушивались и записывались.
   После заключения экспертизы Солоник резко изменился. Исчезли  прежняя
жизнерадостность и веселое настроение. Он замкнулся в себе, стал  задум-
чивым, не всегда был расположен к разговору. Наверное, тогда  у  него  и
появилась мысль о побеге. А может, и после того, как  пришло  письмо  со
смертным приговором от воров в законе. Солоник  прекрасно  понимал,  что
шансов выжить у него никаких нет. Поэтому  и  настроился  на  побег  как
единственное спасение.
   Наступили майские  праздники.  Больше  недели  вся  страна  отдыхала.
Следственные изоляторы были закрыты, и нам, адвокатам, тоже выпала  ред-
кая возможность отдохнуть. К Солонику я должен был  прийти  сразу  после
праздников. Но неожиданный звонок спутал все мои планы. Звонила мать од-
ного из моих клиентов, которого я не так давно выпустил на  свободу  под
подписку о невыезде. Она просила срочно приехать в 14-е отделение  мили-
ции, что в районе Сокольников, так как сына  вновь  задержали  на  месте
преступления. Так как еще что-то можно было исправить, я сразу же выехал
в 14-е отделение милиции, которое располагалось недалеко от  "Матросской
тишины". Как оказалось, мой клиент попал сюда за угон автомобиля.  Моло-
дой следователь долго составлял протокол допроса, и вся процедура заняла
около трех часов.
   Выйдя в коридор покурить, следователь обратился ко мне:
   - Я вижу, вы опытный адвокат. Не могли бы вы меня  проконсультировать
по одному вопросу?
   - Конечно могу, - ответил я, - пожалуйста!
   - В праздники была попытка побега из. "Матросской тишины".
   У меня тревожно забилось сердце.
   - Но мы их поймали. Рецидивист подбил двоих перепилить решетку в мед-
пункте. Я хотел спросить...
   - А при чем тут вы? - перебил я его.
   - Наше отделение обслуживает "Матросскую тишину", она на нашей терри-
тории. Так вот, я хотел спросить, ведь в принципе те двое совершенно  не
виноваты. Руководил ими человек,  осужденный  за  грабеж  на  длительный
срок. Он их заставил. Как мне сделать так, чтобы вывести их из дела?
   А что, если этим рецидивистом был Солоник? Я настороженно  спросил  у
следователя:
   - А что это за человек? Случайно, не из девятого корпуса?
   - Да нет, он сидел в общем корпусе.
   Я с облегчением вздохнул.
   Когда я приехал к Солонику, он был в нормальном состоянии, по-прежне-
му шутил, улыбался. Я спросил, как  прошли  праздники.  Он  сказал,  что
смотрел телевизор, ходил на прогулки. Я поделился новостью, услышанной в
14-м отделении.
   - Да, мы слышали о побеге. У нас же свой "телеграф"  и  "телефон",  -
сказал Солоник. - Но из девятого корпуса никто не убежит. Это же  тюрьма
в тюрьме.
   - Да, конечно, - сказал я, кивая.
   Действительно, СИЗО-1 имел очень серьезную охрану, и побег был  прак-
тически немыслим.
   - Всем это хорошо известно, - сказал Солоник.

   ЧП В "МАТРОССКОЙ ТИШИНЕ"

   В двадцатых числах мая у знакомого адвоката намечалась стажировка  за
границей, и он пытался некоторые дела распределить между коллегами. Поз-
вонил он и мне и попросил взять одно дело.
   Его клиент, Леня С., находился в Лефортове и проходил по делу о конт-
рабанде наркотиков вместе с вором в законе  Марком  Мильготиным  -  одно
это, помимо всего прочего, свидетельствовало о том, что Леня С. был вид-
ной фигурой и пользовался серьезным авторитетом в криминальных кругах.
   Лене С. было лет тридцать пять,  он  отличался  интеллигентной  внеш-
ностью и разносторонним умом. Вскоре после  нашего  знакомства  Леня  С.
стал просить перевести его из  Лефортова  в  "Матросскую  тишину".  Меня
всегда поражало желание моих узников из следственного изолятора Лефорто-
во перейти в "Матросскую тишину" или в Бутырку.
   Лефортовский изолятор в недалеком прошлом, как и тюрьма КГБ, был нам-
ного выше по качеству содержания подследственных, чем другие  московские
изоляторы, находящиеся на балансе МВД. Питание было  гораздо  качествен-
нее, камеры рассчитаны на два - четыре человека. Тем не менее Леня С.  -
не первый и не последний, кто стремился покинуть Лефортово. Скорее  все-
го, это можно было объяснить жестким режимом, не дающим возможности  об-
щаться между камерами, а может, были и другие причины.
   Следствие  в  отношении  Лени  С.  закончилось,  и  в  ожидании  суда
следственные органы, а вел дело Следственный комитет МВД России, не воз-
ражали против перевода Лени С. из Лефортова в "Матросскую тишину".  Про-
цедура оформления длилась около двух недель, и, по заверениям следствен-
ных органов, перевод должен был состояться в начале июня.
   Я решил позволить себе небольшой отпуск и вместе с семьей  выехал  на
неделю за границу. Время пролетело очень быстро, через неделю я вернулся
в Москву. Было очень трудно входить в колею насыщенных суетливых рабочих
будней.
   5 июня 1995 года, как обычно, я подъехал к "Матросской тишине".  Пос-
тавив машину недалеко от следственного изолятора, я вышел и стал  искать
среди собравшихся людей Ирину, жену Лени С.  Наконец  мы  заметили  друг
друга.
   Отчасти я был рад переводу Лени С. в "Матросскую тишину", потому  что
таким образом основные мои клиенты оказались в двух тюрьмах -  "Матросс-
кая тишина" и Бутырка и не надо было ехать в Лефортово.
   Я внимательно слушал Ирину и запоминал, что мне нужно передать ее му-
жу, потом взял несколько пачек сигарет, зажигалку - традиционный подарок
своим клиентам. Предъявив удостоверение, я вошел в здание, где меня тоже
ждал "подарок" - сенсация, подготовленная Солоником.
   На втором этаже я неторопливо заполнил два листка вызова. Первый - на
Солоника, подчеркнув слова "9-й корпус, камера 938", а второй - на  Леню
С. Дежурная по картотеке удивленно взглянула на меня и на листки вызова,
и тут же ко мне подошли двое,  назвали  по  имени-отчеству  и  попросили
пройти с ними - надо побеседовать.
   Мы остановились у двери кабинета, на табличке которого значилась  фа-
милия его хозяина - заместителя начальника  следственного  изолятора  по
режиму. Я сразу понял: что-то случилось.
   В кабинете сидело четыре человека. Я поздоровался. Вид у  заместителя
начальника, майора, был очень невеселый. Рядом с ним сидел какой-то  ка-
питан, а чуть подальше - еще двое в штатском.
   Молчание нарушили те двое, что доставили меня:
   - Вот его адвокат, - и назвали меня по фамилии.
   Мне предложили сесть за стол.
   - Когда в последний раз вы видели Солоника?
   С этого вопроса они начали беседу. Вопрос показался мне очень  стран-
ным и неуместным: зачем меня об этом спрашивать, если все визиты  любого
адвоката записываются в журнал;  если  у  них  установлены  видеокамеры,
прослушивающие приборы...
   - В последний раз я видел его, по-моему, в пятницу, - ответил я, -  а
потом не был у него неделю, потому что уезжал отдыхать.
   - А вы не заметили ничего подозрительного? Например, странное поведе-
ние Солоника или чтото, скажем, не характерное для него в последнее вре-
мя?
   - А что значит в последнее время?
   - Ну, что он говорил вам накануне?
   - Накануне чего?
   Мои собеседники молчали. Первое, что пришло мне  в  голову:  Солоника
убили. Значит, письмо воров в законе возымело действие. А может быть, он
сам кого-то убил в разборке? А что, если самоубийство...
   - А что случилось? - повторил я еще раз с нескрываемым волнением.
   Вероятно, собеседники проверяли мою реакцию, чтобы понять,  насколько
я посвящен в то, что произошло. Майор молча посмотрел на людей в  штатс-
ком, те кивнули ему, и он ответил:
   - Ваш клиент вчера ночью, вернее, сегодня утром бежал... ".
   - Как бежал?! - вырвалось у меня. - Не может быть! Разве отсюда можно
убежать?
   Майор неохотно ответил, пожав плечами:
   - Выходит, возможно.
   В разговор вступил человек, сидевший в стороне от стола:
   - А что бы вы могли все-таки сказать о поведении вашего клиента нака-
нуне побега? О чем он говорил,  что  его  интересовало?  Что  вы  можете
вспомнить?
   Но я ведь адвокат и не имею  права  свидетельствовать  против  своего
подзащитного.
   - Понимаете, - медленно сказал я, - во-первых, это все же адвокатская
тайна...
   - Мы понимаем. Но ведь произошло ЧП - сбежал человек. Все  спецслужбы
Москвы работают сейчас в усиленном режиме. Его ищут, и я думаю,  что  мы
его рано или поздно найдем. И в ваших же интересах нам помочь. Мы  будем
выяснять, кто причастен к побегу,  поэтому  от  вас  мы  хотим  услышать
только искренние ответы. Кстати, мы не спрашиваем о  сути  вашего  дела.
Нас интересует только факт его побега, и поэтому мы хотим  знать  о  его
поведении.
   - Я ничего не могу сказать. Поведение всегда было ровным. Вы ведь об-
ладаете нужной информацией. - Я намекал на аудио - и  видеозаписи  наших
бесед.
   - Информацию мы изучаем, - сказал второй человек в штатском, - но нам
необходимо услышать ваше мнение.
   - Но он со мной этим не делился, да и какой смысл было  ему  говорить
со мной об этом?
   Были еще какие-то вопросы. В конце концов меня прекратили  расспраши-
вать и выпустили. Настроение упало, идти работать с Леней С.  совершенно
не хотелось. Я направился к выходу, но не успел дойти до последней двери
по коридору, как меня окликнули. Обернувшись, я увидел  одного  из  моих
собеседников в штатском.
   - Нам необходимо с вами еще раз побеседовать, но не здесь.
   "Понятно, - подумал я. - Наверняка еще и задержат, хотя бы для  выяс-
нения личности".
   - Я должен с вами куда-то проехать?
   - Да, вы правильно поняли, - спокойно сказал собеседник. - Там мы по-
говорим в спокойной обстановке.
   Мы сели в черную "Волгу" с  тонированными  стеклами.  Мой  собеседник
устроился на переднем сиденье, а рядом со мной оказался незнакомый  опе-
ративник.

   Я СТАНОВЛЮСЬ ГЕРОЕМ ДНЯ

   Всю дорогу до центра я думал об одном: могут ли они вообще  меня  за-
держать? Пожалуй, могли бы. Я лихорадочно соображал, нет ли у меня како-
го-либо компромата в портфеле, в карманах... Но кроме  записки,  которую
передала мне Ирина для Лени С., дескать, жива, здорова, люблю,  надеюсь,
- у меня ничего больше не было. Пачки сигарет и зажигалки никто не мог у
меня изъять.
   Машина подъехала к Большому Кисельному  переулку,  где  располагалось
Управление ФСБ по Москве и Московской области. Мы вышли из машины.  Соп-
ровождающий меня сотрудник в штатском предъявил  свою  красную  книжечку
прапорщику, осуществляющему контрольно-пропускной режим, и сказал:
   - Он со мной.
   Мы поднялись на третий этаж и очутились в приемной какого-то большого
начальника. Мой сопровождающий предложил мне сесть и подождать.
   Просидел я в приемной минут двадцать, и мне ничего не оставалось, как
внимательно разглядывать "предбанник". Это  была  просторная  комната  с
большими окнами, примерно в два с половиной метра высотой. У  одного  из
них сидел помощник, или секретарь-референт, в военной форме  с  погонами
капитана с синими околышками. На столе стояло  несколько  телефонов,  на
одном выделялся герб страны. Стало быть, хозяин кабинета занимает  высо-
кий пост в иерархии ФСБ.
   Наконец раздался телефонный звонок, помощник взял трубку и сказал:
   - Проходите, вас ждут.
   Кабинет оказался еще просторнее, чем приемная... Казалось, обстановка
кабинета сохранилась еще с тридцатых - сороковых годов, со времен Берии,
Абакумова; те же длинные ковровые дорожки, столы с зеленым сукном. Хозя-
ин кабинета был в штатском, а с фотографии, висевшей рядом,  смотрел  он
же, только в генеральской форме.
   Мой сопровождающий и собеседник из СИЗО уже сидел перед  генералом  с
какими-то бумагами. Несколько листков лежали перед ним на столе.
   - Садитесь. - И он показал мне рукой на стул, даже не представив  нас
друг другу.
   - С вами уже говорили в следственном изоляторе. У нас  с  вами  будет
немного другой разговор.
   - Пожалуйста, слушаю вас.
   - Вы понимаете, куда вы попали?
   - Конечно.
   - Вы понимаете, насколько серьезна наша организация и какие серьезные
вопросы мы решаем?
   - Без сомнения.
   - Нам необходимо поговорить с вами по поводу побега вашего клиента.
   - Но чем я могу вам помочь? Я же все сказал в следственном изоляторе.
Ничего больше я не знаю.
   - Ну, положим, мы верим вам, - сказал генерал. -  Но  нас  интересует
другое. Какие у вас были контакты с работниками следственного  изолятора
"Матросская тишина" и знали ли вы кого-нибудь из них близко?
   Я спросил:
   - Что вы понимаете под словом "контакты"?  Если  называть  контактами
короткие встречи с конвоиром, который приводил мне клиента, то да, такие
контакты у меня были. Никакого другого общения у меня ни с кем не было.
   - А вы знали вот этого человека?
   Генерал протянул мне фотографию молодого парня  в  военной  форме,  с
открытым лицом.
   - Нет, этого человека я никогда не видел.
   - А знаете ли вы человека по фамилии Меньшиков?
   Я помолчал, перебирая в памяти своих знакомых.
   - Нет, такой фамилии я никогда не слышал.
   - А ваш клиент никогда не говорил вам, что у него появились  какие-то
связи с работниками следственного изолятора?
   - Нет, таких разговоров не было.
   - А он не говорил, от кого получал питание из ресторанов?
   - Нет, этого я не знаю.
   - Что же все-таки вы можете сказать нам по поводу его подозрительного
поведения?
   - Никакого подозрительного поведения я не заметил. Да  и  в  чем  оно
должно было выражаться? Если он готовил какую-то акцию и не счел  нужным
посвятить меня в это, то с какой стати держаться со мной  подозрительно?
Не могу понять.
   - А какие планы он строил?
   - Очень простые. Мы готовились к суду, изучали судебную  практику  по
похожим делам, он даже просил журналы мод принести.
   - Журналы мод? - удивился генерал.
   - Да, он подбирал себе костюм, от Версаче.
   - А почему именно от Версаче?
   - Хотел импозантно выглядеть на суде. Подбирал галстуки,  оправу  для
очков.
   - Насколько нам известно, - вступил в разговор человек в штатском,  -
у него было абсолютное зрение.
   - Я не знаю, может быть, он хотел выглядеть на  суде  посолиднее.  Он
просил заказать ему золотую оправу с простыми стеклами. Он  считал,  что
его внешний вид может оказать существенное влияние на  расположение  су-
дей.
   - Хорошо. Скажите, пожалуйста, для чего вы принесли ему учебник  анг-
лийского языка?
   Вопрос генерала, признаться, удивил меня.
   - Но ведь в тюрьмах существует неписаная традиция среди  заключенных:
изучать иностранные языки. Многие мои клиенты заказывают  учебники  раз-
личных языков и начинают их изучать. Думаю, они просто хотят убить