ховного совершенства. И тогда происходит...
ядерный синтез: слабый становится самым сильным.

Ему показалось, что переводчик все-таки не донес истинного смысла,
поскольку премьер-министр все еще выражал недоумение и требовал взглядом
дополнительных пояснений.

- Все-таки, кто же этот человек? - нарушил молчание Рузвельт.

- Это Россия, - коротко обронил Верховный. На лице президента медленно
вызрел испуг, прикрытый улыбкой полного непонимания.

11

Каймак не говорил - пел и готов был всех расцеловать.

- Я в полном восторге! Все замечательно! Я польщен вниманием, заботой, а
главное - оригинальным сценарием отдыха и нашего юбилея! Нет, в самом деле,
превосходно! Ни одна бы самая крутая, самая навороченная фирма досуга или
туризма не смогла бы предложить ничего подобного!

Он действительно был счастлив и говорил от души, хотя сам не отличался
оригинальностью выражений, но Ражный в первые мгновения не сориентировался
и воспринимал все, как форму сарказма и язвительности.

Потом решил, что шеф "Горгоны" попросту сошел сума...

- Принимай поздравления, Вячеслав! Шеф доволен! - скрывая неприязнь к
Каймаку, сказал финансист.

- Мы стали пресно жить, господа! - вдохновенно продолжал тот, словно
выступал перед аудиторией. - С утра и до вечера одно и то же - права
человека, права человека... А мне захотелось стать рабом! Да, иормальным
рабом, которого эксплуатируют и унижают. Разве никто из вас не испытывал
такого желания?.. Оказывается, искренне радоваться способны только рабы...
Должен признаться, господа, я занимаюсь делом отвратительным: человеку не
нужны ни права, ни свобода. Странно слышать это от меня?.. Мы перестали
чувствовать маленькие радости! Прошу вас задуматься над этим!.. Или кто-то
готов оспорить?

Желающих оспорить, впрочем, как и сомневающихся, не нашлось. Поджаров
сбегал в машину за пледом, завернул Каймака.

- Идрисович, укройтесь, на улице свежо!

Шеф принял это как должное и продолжал говорить за жизнь, совестил и себя,
и всех окружающих, будто на смертном одре, отдавал наказы жить проще,
скромнее, искать радости дома, а не ездить по всяким островам и берегам.

Его бы можно было принять за сумасшедшего, если бы Ражный вот уже в течение
пяти лет не сталкивался с подобной публикой. Они приходили в истерический
восторг от простых вещей, зазывали в гости, клялись в вечной дружбе,
спрашивали, не нужна ли помощь, и когда таковая требовалась и Ражный
наведывался к своим состоятельным знакомым в области или Москве, его
попросту не пускала охрана. Но здесь они были искренни в своих порывах,
чисты и лицемерны одновременно.

Каймак так и не сказал, где был все это время и кто ему устроил отдых.

Дамы шефа кинулись было к нему с радостными возгласами, но были отвергнуты,
после чего Каймак велел трубить сбор. И тут выяснилось, что на базе, кроме
спящих в гостинице филологинь, никого нет, все заняты поисками. Хозяин
"Горгоны" оказался настолько благодушным, что ничуть не расстроился, сел в
машину как был, в калошах, и приказал телохранителям трогать.

Он ломал все планы финансиста - того корежило от негодования, но господин,
вкусивший рабства, действительно получил удовольствие от пикника, ничего не
хотел слушать и, отдохнувший, теперь весь принадлежал делам
государственным, а не "Горгоне". И тем более не тайным замыслам финансового
директора. Тот пытался остановить развал своего плана, выгнал из машины
телохранителей и "самовары", несколько минут в чем-то убеждал Каймака, но в
результате был выставлен на улицу с пачкой долларов в руке.

- Сегодня я должен быть в Нью-Йорке! - вслед ему крикнул шеф, и в голосе
слышалось явное раздражение. - Вернусь только завтра. И сразу же приеду
сюда.

Спутники его мгновенно оказались в машине, и она рванула с места в галоп.
Поджаров сделал вид, будто ничего не случилось, отсчитал деньги и протянул
Раж-ному.

- Это оплата по контракту. За чудесный отдых, лично от шефа. Он еще
вернется. А мы продолжим... увеселительное мероприятие. Надеюсь, ты уже
принял решение относительно нашего ночного разговора?

Но тут вдруг из гостиницы прибежала взволнованная бандерша и сообщила, что
исчезла девушка - Миля и вот уже часа полтора как отсутствует и на
территории базы ее нет.

Все это она говорила финансисту, однако смотрела на Ражного.

- Я не обязан присматривать за твоими... девочками, - сердито ответил
Поджаров. - Ищи!

Тогда Надежда Львовна приступила к Ражному.

- Ее охранял ваш человек! Где он? Где Миля?

- Я ее не брал, - язвительно сказал Ражный. Тут Поджаров стал отсчитывать
ей деньги.

- В ваших услугах мы больше не нуждаемся. Всех девочек в микроавтобус и -
до новых встреч.

Ему уже не требовалось прикрытие, видимо, он посчитал, что Ражный теперь в
его руках и большое число людей на базе принесет лишние хлопоты.

Бандерша деньги взяла, однако выполнять команду не ^спешила, заявив, что
никуда не поедет, пока не найдется злосчастная Миля.

- Пожалуй, я вздремну, - финансист, вероятно, решил перенести серьезный
разговор на более подходящее время. - Приедет эта шпана - толкни, я им
мозги поправлю. И последи, чтобы девочки уехали в полном составе.

И чувствовал он себя уже распорядителем...

Поджаров спокойно удалился в гостиницу и завалился спать, а Ражный проверил
каморку Героя, кочегарку, заглянул в егерский домик, где отдыхали
притомившиеся официанты, и даже слазил в пустующее убежище Кудеяра - девица
с ошейником будто сквозь землю провалилась. Тем временем стройотряд под
предводительством командира безропотно рыскал по территории базы и ее
окрестностям, и уже раздавались голоса поискать Милю в реке.

А спустя четверть часа причалил катер. Вывалившая на берег толпа вернулась
без потерь, но падала с ног. Даже начальник службы безопасности больше не
дергался и не провоцировал хозяина базы, а узнав, что Каймак нашелся и
отбыл в Москву, обрадовался, выпил водки и направился было в гостиницу к
девочкам, но тут узнал, что они по приказу финансиста срочно уезжают. На
его взгляд, это было несправедливо: получалось, что яростный стройотряд из
МГУ привозили сюда зря: не то что зарплаты - питания и проезда не
отработал. Он ворвался к финансисту, пробыл там минут пять, вышел
подавленный и злой, после чего оторвал от стола голодных парней и погнал
спать. Сам же сел в кабину "Навигатора" и спрятался за его темным стеклом.

Тем временем весь стройотряд уже был с вещами в микроавтобусе и дремал,
ожидая команды к отправлению. Но бандерша все еще бродила по территории и
негромко окликала:

- Миля? Ты где, Миля?.. Все обошлось, мы едем. Слышишь? Все хорошо! И нам
пора уезжать... Миля?..

Послушав этот одинокий и какой-то неожиданно печальный зов, Ражный вошел в
родительский дом, где ему всегда было хорошо, с удовольствием умылся под
медным рукомойником, переоделся в спортивный костюм и лег на диван,
укрывшись полушубком. И уже начинал дремать, но вспомнил о волчонке...

Поворочавшись, он встал и пошел на берег, где все еще стояли накрытые
столы. Там уже хозяйничали вороны, разгуливая между тарелок и рюмок.
Спугнув птиц, он свалил в ведро нарезанную колбасу, ветчину, вареную, из
ухи, рыбу и направился было к "шайбе", но тут появилась бандерша.

- Послушайте, вы! - она не скрывала презрения. - У вас потерялся человек! Я
вас просила глаз не спускать! Я же вас просила и предупреждала! Почему
ничего не предпринимаете?!

- Не у меня потерялась - у вас, - на ходу бросил Ражный.

- Но на вашей базе! Кругом лес! Это же не город, это очень опасное место! Я
отвечаю за нее! В том числе и перед родителями!

- Ну и отвечайте.

Она поняла, что его таким образом не взять, на какое-то время замолчала,
продолжая идти сзади. Ражный открыл "шайбу" - волчонок встречал, сидел
возле дверей и был сдержан, как и в прошлый раз. Ни корыта, ни подходящей
посудины в складе не нашлось, поэтому он вывалил пищу на бетон.

- Давай, брат, приступай...

Щенок потянул носом и не тронулся с места. Ражный приоткрыл дверь, чтоб
стало светлее, и присел перед волчонком.

- Что? Стыдно?.. Ладно. Иди жри. Но больше так не делай.

Он на самом деле был голоден - слюна текла, как у собаки Павлова, когда
косился на кучу сваленной колбасы. Но сидел и даже не принюхивался к пище.

- Ты что, не хочешь? Или не лезет?.. Извини, рокфора нет. И омуля с душком
тоже. Ты ведь не такой извращенец, как некоторые...

Волк слушал человеческую речь, и Ражный не мог отделаться от чувства, что
зверь все понимает...

В это время в дверном проеме возникла бандерша, заслонила свет, и волчонок
вдруг заворчал, морща верхнюю губу и показывая клыки.

- Ой, что это? - спросила она. - Собака? Овчарка?

На самом деле ей было наплевать, кто это; она искала контакт с хозяином
базы, начав понимать собственную беспомощность. Ражный ничего не сказал,
заметив, как изменился взгляд щенка - теперь это был волчонок...

Девушка могла заблудиться, - обеспокоенно проговорила она уже без всякого
гонора.

- Ну вот, ты опять ворчишь, - заметил Ражный. - Я что тебе говорил?

- Прошу вас, пошлите своих людей... Это не Москва. Миля может заблудиться.
Она совсем неопытная. Она девушка.

- Понятно... Если в ошейнике, значит, девушка.

- Вам ничего непонятно! Она в самом деле девушка. Девственница.

Ражный обернулся к бандерше и не удержался от цинизма.

- Как это ей удается? В вашем заведении?

- Она не работала в "Досуге"... Мы ее отыскали накануне поездки. Была
заявка на девственницу.

- Она согласилась за деньги?..

- А вы привыкли брать бесплатно?

Поскольку он не ответил и остался серьезным, она посмотрела более
внимательно и даже заинтересованно.

- Хорошо, - вдруг заключила она, на что-то решившись. - Я расскажу, открою
секрет... Милю привезли для вас.

Он закрыл дверь "шайбы" на замок и направился к своему дому - бандерша не
отставала.

- Вам это не интересно?.. Почему ничего не спрашиваете? Вас это не волнует?
Для вас привозят девушку... девственницу, а у вас не возникает вопросов!

- Я не заказывал!

Поджаров действительно не терял времени даром и поработал хорошо, довольно
точно подобрал тип женщины, который нравился Ражному, кроме того,
финансисту стало известно, что араке, достигший совершеннолетия, может
жениться только на девственнице и от нее повести далее род свой. И если до
сорокалетнего возраста он может сожительствовать с женщинами и разбрасывать
семя, то потом за связи на стороне можно очень просто угодить в Сирое
Урочище и до конца своих дней бродить по земле каликой перехожим.

Они с Надеждой Львовной продумали ход, как "завести" Ражного, то имитируя
тепловой удар в парной, то утопление, то подсовывая Милю безразличному к
девушкам Каймаку.

Древний и надежный способ подобраться через женщину не сработал, и тогда
Поджаров поднял забрало и пошел в открытую.

С этой Милей что-то не предусмотрели, не рассчитали, что девица начнет
заниматься самодеятельностью и исчезнет.

Или побег девицы - продолжение их замыслов? Но не может быть, чтобы
Поджаров посвящал в свои тайны какую-то бандершу. Скорее всего, уговорил ее
отыскать девственницу и провести интригу с этой Милей...

- Найдите ее! - вдруг взмолилась она. - Я не могу вернуться одна!

- Почему одна? Полный микроавтобус девочек, - цинично заметил Ражный. - А
Миля - естественные потери, как на войне. У вас очень опасный бизнес.

Ражный пошел в свой дом, тем самым желая избавиться от нее, однако
отбояриться от бандерши оказалось не так-то просто - потащилась за ним и
чуть ли ногу в двери не вставила.

Положение спас Герой, внезапно вошедший без стука. Ружья при нем не было -
или Трапезниковы отняли, или успел спрятать в каморке...

Бандерша кинулась к нему кошкой.

- Где Миля? Тебе поручили охранять!.. Где?

- Убежала... По старой дороге, - промямлил тот, озираясь.

По старой дороге ездили только зимой на снегоходах; через пять километров
она упиралась в реку с давно разрушенным деревянным мостом...

- Как это - убежала? Почему не вернул?

- Пошли-ка выйдем, - Ражный потащил его на улицу, рассчитывая, что и
бандерша пойдет, но она осталась в доме.

На улице он припер Героя к стене, и тот мгновенно почуял опасность.

- Не виноват! Ей-Богу! Ни в чем!..

- Ты куда ходил? - он несильно ударил поддых. - Ну? Слушаю!

- Не прикасайся ко мне, Сергеич! - вдруг сурово предупредил Витюля - Я
девушку искал, Милю...

- С ружьем?! Я к тебе сейчас так прикоснусь - не встанешь.

Герой не скис и не ссутулился, как делал обычно, чтоб разжалобить, вскинул
голову.

- Хотел убить этого кровопийцу!

- Какого? Что ты мелешь?

- Этого... Буржуя, шефа ихнего! Хотел совершить террористический акт.

- Перепил?

- Нет, Сергеич... Душа больше не терпит. Не могу я смотреть на них.

- Где ружье?

- Трапезниковы ребята отобрали... Пусть вернут! Скажи им, Сергеич!

- Иди проспись, и поговорим...

- Я трезвый, чего мне спать? Пусть отдадут ружье!

- Каймака не тронь, - запретил Ражный. - Не смей даже прикоснуться к нему.
Это мой противник.

- А этого? Финансового директора?

- Поджаров тоже мой!

- Почему твой? Все твои противники! А где мои?.. Ты мне больше не
приказывай, я вольный человек! Захочу и грохну! Хоть Каймака, хоть кого!

В нем проснулся ярый, бунтующий дух.

- Не уследил за девицей, террорист хренов! - попытался осадить его
президент.

- А хочешь знать? Хочешь?.. Я сам отправил девушку в лес! Сам!.. Разве
можно ей жить среди таких людей? Нет! Всем в леса! Всем нормальным людям
надо уходить в леса от этой проклятой цивилизации! - глаза Героя непривычно
засверкали. - Сергеич, ты-то должен понимать! Если такие ублюдки защищают
права человека - человечеству пришел конец! Нас превращают в скот, в
зверей! Давно я хотел поглядеть на этого упыря вживую! По телевизору он
такой гладкий, такой праведник!.. А сейчас видел?.. Я знал и все время
говорил людям: там, где больше всего говорят о правах человека, люди самые
бесправные. Сергеич, грядет новое рабство, невиданное, небывалое, и потому
все молчат, думая, что цивилизация - это благо. Ну, погляди! Ты же разумный
и вольный! Полный контроль за человеком: у каждого берут отпечатки, каждому
присваивают номер, как в концлагере, и всех поголовно - в компьютер!
Думаешь, я не мог себе работы найти? От пьянства побираться пошел?.. Да мне
такую работу предлагали в совместной фирме! С такой зарплатой!.. Но там,
Сергеич, кругом камеры слежения. Камеры слежения! Не человек ты - вошь на
гребешке. Каждый твой шаг, каждую минуту фиксируют, где был, что делал...
Да в гробу я видел ихние деньги! Так может жить мир рабов, но не мир людей!
Они создают цивилизацию невольников, а мне там места нет. И потому я
объявляю войну этому миру! Пусть отдадут мне ружье! И верни мне волчонка!

- Сначала ты вернешь девицу, - поставил условие Ражный. - И когда эта
компания уберется отсюда, побеседуем и насчет рабства, и по поводу
терроризма и войны. Может, и волчонка отдам.

- А где ее теперь искать?..

- Куда отправил - там ищи! Мне не нужны посторонние люди на базе! И
особенно эти люди. Они не уедут, пока не найдется эта... девушка. У них
есть причина здесь торчать! И ты им сейчас подыграл!

- Я же не знал. - Герой пожал плечами, вздохнул глубоко. - Извини, Сергеич.
Ты их привез сюда, теперь - не нужны. Что-то я не пойму...

- Ладно... Буди егерей. Пусть прочешут окрестности. Далеко не ушла... Я
подниму сейчас эту банду, пусть тоже ищут...

"Горгона" дрыхла без задних ног, и разбудить удалось только начальника
службы безопасности, который дрых в "Навигаторе", но тот без команды
финансиста что-либо предпринимать отказался. А Раж-ному больше всего сейчас
не хотелось с ним встречаться, поскольку еще не готов был план
противодействия "оглашенному" - так называли араксы всякого постороннего,
кто пытался к ним приблизиться или подсмотреть за ходом поединка в Урочище.

Ражный выгнал "Ниву", посадил бандершу.

- Может, хоть на ваш голос отзовется. Деньги-то ей нужны...

Старую дорогу в районный центр забросили лет тридцать назад, и сейчас через
нее накрестило ветровала, так что без топора можно было не соваться, хотя
разрубали ее каждую осень, перед лосиной охотой. Президент часто
останавливался возле песочных высыпок и грязных мест, искал следы, и
выходило. Герой ничего не придумывал. Девица на самом деле километра три
бежала в туфельках, после чего сломала каблук и пошла босой. Неподалеку от
моста на траве след потерялся, а роса уже высохла. Ражный порыскал в
прибрежной части, пытаясь найти хотя бы надломленную травинку, и неожиданно
отыскал туфли, спрятанные под мох.

- Кричите, где-то здесь, недалеко...

- Миля! - заголосила бандерша почти радостно. - Миля, это я, иди скорее ко
мне, детка!

Ражный сел на торчащие из берега бревна - все, что осталось от моста, и
слушал звонкий, гулкий в утренней тишине голос, с каждой минутой теряя
надежду. Смущали замаскированные туфли - не хотела, чтобы ее нашли...

Через четверть часа Надежда Львовна начала хрипнуть.

Еще раз обследовав берег, он нашел лишь следы Витюли, который в двух местах
приближался к воде и топтался на месте. Получалось, что Миля не подходила к
речке, а двинулась вдоль нее вверх или вниз, и теперь можно вести поиск в
этих двух направлениях. И все-таки, ведомый интуицией, Ражный снял одежду,
спустился с бревен и переплыл на другую сторону.

Отпечаток маленькой босой ступни он нашел на песке чуть выше уреза воды.
Далее все спрятал травянистый склон.

Значит, она точно так же, как Ражный, подошла к разрушенному мосту по
бревнам, с них же сошла и поплыла. Если бы не снесло течением, Миля могла
бы выйти на берег по тем же остаткам моста и вообще ничего не оставить...

Поведение девственницы не выдавало ни отчаяния, ни истеричности, а
напротив, холодный расчет и способности прятать свое присутствие.

Он накрыл единственный след куском коры и поплыл обратно.

Бандерша все еще кричала, окончательно сорвав голос.

- Хватит, замолчите, - сказал Ражный. - Не откликнется.

- Почему?.. Почему не откликнется?!

- Ваша девственница сбежала, - он сел в машину.

- Зачем?.. Для нее же все обошлось, заплатили деньги!

- Вопрос не ко мне...

Егеря уже вернулись на базу, протрезвевшие и хмурые, не было только двух -
старшего Карпенко и Агошкова, отправленных на смолзавод за Кудеяром.
Президент поставил в строй и Витюлю как виновника побега, хотя по лесу он
ходил плохо и бывало, что плутал в трех соснах, указал на карте кварталы,
где следует искать, и отправил эту гвардию за мост по старой дороге.
Бандерша продержалась еще пару часов, привыкшая к бессонным рабочим ночам,
однако в десятом стала ломаться - добил потерянный голос. Ничуть не
стесняясь Ражного, достала из пудреницы крохотный пакетик кокаина, привычно
и с сожалением вытряхнула на лакированный ноготь малые остатки и вдохнула
через тонкий, изящный нос. Потом спалила пакетик на огне зажигалки.

- Это последний, - предупредила с внутренним раздражением. - У вас,
конечно, здесь ничего не найти?

- Героина почему-то не завозили, - пробурчал он. - Упущение... Исправим.
Завтра вернется Каймак - подбросит пару килограммов.

Через несколько минут она снова была в форме, даже голос поправился. Ражный
владел, по крайней мере, двумя десятками способов, как без специальных
средств, наркотиков и алкоголя восстанавливать силы и держаться на ногах в
течение нескольких суток, но сейчас не хотел воспользоваться, а пошел к
себе и лег спать.

Бандерша осталась на улице ловить кайф...


Проснулся он около трех часов оттого, что почуял присутствие в доме еще
одного человека. Лежал лицом к стене, не видел, да и не слышал, что
происходит за спиной, однако чувствовал движение, дыхание, короткие,
пристальные взгляды.

Он точно помнил, как запирал дверь, и если бы из лесу пришли егеря, не
стали бы проникать в дом, к примеру, открыв ставни на окнах или подобрав
ключ. Да и несмотря на их, временами, запойный характер, все-таки он