Дени подобрала узду и вставила ноги в  короткие  стремена.  Она
ездила только на ярмарках и наездницей себя считать не могла; путешествовать
ей приводилось на кораблях, фургонах, паланкинах, но не на конской спине.
   Помолившись о том, чтобы не упасть и не опозорить себя, Дени легко,  едва
ли не застенчиво прикоснулась к лошади и коленями послала ее вперед.
   И впервые за последнее время совсем забыла об испуге.  А  быть  может,  и
вообще впервые в жизни.
   Серебристо-серая  кобыла  взяла  с   места   гладко   и   плавно,   толпа
расступилась, не отводя от Дени глаз; она обнаружила, что  несется  быстрее,
чем хотела, но скорость лишь обрадовала ее, а не испугала. Лошадь перешла на
рысь, Дени улыбнулась. Дотракийцы торопливо давали дорогу.  Хватало  легкого
прикосновения ногами,  напряжения  удил.  Она  послала  лошадь  в  галоп,  и
дотракийцы захохотали, с криками отпрыгивая с  пути.  Когда  Дени  повернула
обратно, прямо перед ней возник костер. Их сжимали с обеих сторон  так,  что
не было места объехать. С неведомой до сих  пор  отвагой  Дейенерис  послала
кобылу вперед. Серебряная лошадь перелетела пламя словно бы на крыльях.
   Когда она остановилась возле магистра Иллирио, Дени проговорила:
   - Скажи кхалу Дрого, что он подарил мне ветер. - Жирный пентошиец  гладил
желтую бороду, переводя ее слова на дотракийский, и тут она впервые  увидела
улыбку своего мужа.
   Последний осколок солнца исчез за высокими стенами Пентоса на западе,  но
Дени потеряла счет времени. Кхал  Дрого  велел  кровным  всадникам  привести
своего собственного коня, стройного рыжего жеребца. Пока  кхал  седлая  его,
Визерис скользнул поближе к серебряной кобыле, впился пальцами в ногу Дени и
сказал:
   - Порадуй его, милая сестрица, или клянусь, ты  увидишь  такого  дракона,
какого еще не встречала.
   С этими словами брата страх опять вернулся к ней. Дени вновь ощутила себя
ребенком, тринадцатилетней одинокой девочкой, не готовой к тому, что ожидало
ее.
   Они оставили позади кхаласар и травяные жилища,  они  мчались,  и  звезды
высыпали на небо. Кхал Дрого не говорил ей ни слова, но гнал своего  жеребца
крупной рысью в собирающейся тьме. Крошечные серебряные колокольчики  в  его
длинной косе тихо позвякивали при езде.
   - Я от крови дракона, - громко прошептала Дени, чтобы поддержать  в  себе
отвагу. - Я от крови дракона. Я от крови дракона. Я от крови дракона. Дракон
никогда не боится!
   Потом она не могла вспомнить, сколько времени это длилось, но  когда  они
остановились у  заросшей  травой  низинки  возле  небольшого  ручья,  совсем
стемнело.
   Дрого соскочил с коня и снял Дени с кобылы. В его руках она ощущала  себя
хрупкой как стекло, а руки и ноги сделались слабыми как вода. Беспомощная  и
жалкая, она дрожала в своих свадебных шелках, пока Дрого привязывал коней, а
когда кхал обернулся к ней, заплакала. Кхал Дрого поглядел на  ее  слезы  со
странно бесстрастным лицом.
   - Нет. - Он поднял руку и стер слезы с ее лица грубым мозолистым  большим
пальцем.
   - Ты говоришь на общем языке? - с удивлением спросила Дени.
   - Нет, - отвечал он опять.
   Наверное, он знает одно это слово, подумала Дени, но она почему-то  вдруг
приободрилась. Дрого легким движением прикоснулся к  ее  волосам,  пропустив
серебристые пряди между пальцами, тихо бормоча что-то на дотракийском.  Дени
не понимала слов, но в голосе мужа слышались тепло и нежность,  которых  она
не ожидала от этого человека.
   Взяв за подбородок, он приподнял ее голову, и она заглянула в его глаза.
   Дрого возвышался над ней, как над всем вокруг.
   Взяв Дени под руки, он посадил ее на круглый камень. Потом сел  на  землю
перед ней, скрестив ноги. Их лица наконец оказались на одной высоте.
   - Нет, - сказал он.
   - Это единственное слово, которое ты знаешь? - спросила она.
   Дрого не ответил. Тяжелая коса покрылась пылью. Он  перебросил  ее  через
правое плечо и начал по одному снимать колокольчики. Спустя  мгновение  Дени
склонилась вперед, чтобы помочь. Когда они были  сняты,  Дрого  кивнул.  Она
поняла. И медленно, осторожно начала расплетать  косу.  На  это  ушло  много
времени. Все это время он  сидел,  молчаливо  следя  за  ней,  и  когда  она
закончила, мотнул головой и волосы рассыпались  позади  него  темной  рекой,
намасленные и блестящие. Она никогда  не  видела  таких  длинных,  черных  и
густых волос.
   Теперь пришел его черед. Он начал раздевать ее.  Пальцы  Дрого  оказались
ловкими и странно нежными. Один за другим он снял с  нее  шелка.  Недвижимая
Дени лишь молча глядела ему в глаза. Когда он обнажил ее  крохотные  грудки,
она не сумела справиться с собой, потупила глаза и прикрыла их руками.
   - Нет, - сказал Дрого и отвел ее руки, мягко, но твердо повторил он.
   - Нет, - отозвалась она словно эхо. Он поставил ее и при двинул  к  себе,
чтобы снять последние одежды. Ночной воздух  холодом  прикоснулся  к  нагому
телу.
   Дени поежилась, на ногах и руках  выступила  гусиная  кожа.  Она  боялась
того, что будет,  но  ничего  страшного  не  случилось.  Кхал  Дрого  сидел,
скрестив ноги, впивая ее тело своими глазами. А потом  начал  прикасаться  к
ней, сперва почти незаметно, потом крепче. Дени ощущала свирепую силу в  его
руках, но ей не было больно. Он взял ее руку  и  по  одному  растер  пальцы.
Потом нежно провел рукой по ноге. Погладил лицо, уши, ласково повел  пальцем
вокруг рта, запустил обе руки в волосы и расчесал их своими пальцами.  Потом
повернул ее, растер плечи, провел рукой по спине.
   Наверное, прошли часы, прежде чем его руки добрались до грудей.
   Он гладил мягкую кожу под ними, пока по ним не побежали  мурашки.  Поведя
пальцами вокруг  ее  сосков,  он  зажал  их  между  указательным  и  большим
пальцами, а потом потянул на себя - сперва легко-легко, а потом настойчивее,
так, что соски напряглись и заныли.
   Тогда он остановился и посадил девушку к себе  на  колени.  Дени  горела,
задыхалась, сердце колотилось в груди. Взяв ее лицо в свои огромные руки, он
заглянул в ей глаза.
   - Нет? - спросил он. И она поняла, что это за вопрос.
   Она взяла его руку и опустила к влаге между своих бедер.
   - Да, - прошептала она, вводя в себя его палец.

ЭДДАРД

   Его разбудили за  час  до  рассвета,  когда  серый  мир  еще  не  начинал
шевелиться. Элин грубо вытряхнул его из снов, и полусонный Нед,  спотыкаясь,
вывалился в предутренний холодок, обнаружив своего коня оседланным, а  рядом
короля - уже верхом. На Роберте были толстые  коричневые  рукавицы,  тяжелый
меховой  плащ  с  капюшоном  закрывал  его  уши,  и  выглядел  он  медведем,
взгромоздившимся на лошадь.
   - Просыпайся, Старк! - прогремел он. - Приходи  в  себя.  Нужно  обсудить
государственные дела.
   - Как угодно, - отвечал Нед. - Входи, светлейший.  -  Элин  поднял  полог
шатра.
   - Нет, нет и нет, - воскликнул Роберт, каждое слово его курилось дымком.
   - В лагере полно чужих ушей. К тому же я хочу проехаться, осмотреть  твою
страну. - Сир Борос и сир Меррин с дюжиной гвардейцев ожидали позади короля.
   Неду оставалось лишь протереть глаза, одеться и вскочить в седло.
   Темп задал Роберт, подгонявший своего огромного черного жеребца так,  что
Неду едва удавалось не отставать. На ходу он выкрикнул вопрос, но ветер унес
в сторону слова, и король его не услышал. Потом Нед  ехал  в  молчании.  Они
вскоре оставили Королевский тракт и  направились  в  сторону  по  просторной
равнине, над которой плыл темный туман. К этому времени  телохранители  чуть
отстали и, конечно, ничего не расслышали  бы,  но  Роберт  по-прежнему  гнал
вперед. Когда  они  поднялись  на  невысокий  гребень,  рассвело,  и  король
остановился. К этому времени они отъехали на несколько миль к югу от  ночной
стоянки.
   Взволнованный, раскрасневшийся Роберт  обратился  к  Неду,  остановившему
своего коня рядом с ним.
   - Боги, - ругнулся он хохоча. - Как хорошо выбраться на волю и проехаться
так, как положено ездить мужчине! Клянусь тебе,  Нед,  можно  свихнуться  от
этой черепашьей езды. А еще проклятая кибитка, я не могу больше  терпеть  ее
стоны и скрипы. Для нее  любой  пригорок  -  гора...  Обещаю  тебе,  если  у
проклятой телеги сломается еще одна ось, я сожгу ее,  и  пусть  Серсея  идет
пешком!
   Нед расхохотался:
   - Придется подстелить тебе соломки...
   - Добрая душа! - Король хлопнул его по  плечу.  -  Я  наполовину  решился
оставить их позади и поехать вперед. Улыбка легла на губы Неда.
   - Ты действительно этого хочешь?
   - А как же! - ответил король. - Что ты на это скажешь, Нед? Ты да я, двое
странствующих рыцарей на Королевском  тракте,  мечи  у  поясов,  лишь  богам
известно, что нас ожидает! И пусть фермерская дочка  или  девка  из  таверны
согреет сегодня мою постель!
   - Неплохо бы, - качнул головой Нед. - Но теперь у нас  есть  обязанности,
мой господин... перед страной, перед детьми, у меня перед  моей  благородной
женой, а у тебя перед королевой. Мы больше не юноши.
   - Ты никогда не был молод, вот что, - буркнул Роберт. - Как жаль.  И  все
же однажды это случилось... как же звали твою  простушку?  Бекка?  Нет,  это
одна из моих, помню, помню, черные волосы и сладкие большие глаза, в  них  и
утонуть можно. Твою звали... Алина? Нет, ты говорил  мне  однажды.  Или  это
была Мерил? Да ты же знаешь, кого я имею в виду, мать твоего бастарда!
   Звали ее Вилла, - отвечал с прохладной любезностью  Нед,  -  и  лучше  не
вспоминать о ней.
   - Вилла, да. - Король ухмыльнулся. - Должно быть, редкостная  девка,  раз
сумела заставить лорда Эддарда Старка забыть о собственной чести, пусть даже
на час. Ты никогда не рассказывал мне, какова она была...
   Рот Неда напрягся в гневе.
   - И не скажу. Оставим этот разговор, Роберт, ради той любви,  которую  ты
питаешь ко мне. Я обесчестил себя, обесчестил Кейтилин перед богами и  перед
людьми.
   - Спаси тебя боги, тогда ты едва знал Кейтилин.
   - Я уже взял ее в жены. Она носила моего ребенка.
   - Как всегда, ты слишком строго относишься к себе, Нед. Ерунда.  Ни  одна
женщина не пожелает  заполучить  святого  Бейелора  Благословенного  в  свою
постель.
   - Он хлопнул ладонью по колену Неда. - Ну, не буду заставлять  тебя,  раз
ты до сих  пор  испытываешь  к  ней  такие  крепкие  чувства;  временами  ты
делаешься таким колючим, что тебе, пожалуй, следовало  бы  сменить  в  гербе
волка на ежа.
   Встающее солнце своими лучами, словно пальцами, перебирало белые туманные
занавеси. Перед ними расстилалась просторная равнина, бурую  и  голую  гладь
тут и там нарушали длинные невысокие насыпи, Нед указал на них королю:
   - Курганы Первых Людей.
   Роберт нахмурился:
   - Неужели мы заехали на кладбище?
   - На севере курганы повсюду, светлейший, -  сказал  Нед.  -  Это  древний
край.
   - И холодный, - добавил ворчливо Роберт, поплотнее закутываясь в плащ.
   Телохранители остановили коней в стороне от них, у подножия гребня. -  Ну
что ж, мы приехали сюда  не  за  тем,  чтобы  разговаривать  о  могилах  или
ссориться из-за твоего бастарда. Ночью приехал  гонец  от  лорда  Вариса  из
Королевской Гавани.
   Ну-ка взгляни!
   Король извлек из-за пояса бумагу и вручил ее Неду. Евнух Варне был главой
шептунов короля. Он служил теперь Роберту, как прежде Эйерису Таргариену.
   Памятуя про Лизу и ее жуткое обвинение, Нед развернул бумажный  свиток  с
тревогой, но послание касалось вовсе не леди Аррен.
   - А каков источник этой информации?
   - Ты помнишь сира Джораха Мормонта?
   - Лучше бы мне забыть его, - покачав головой, бросил Нед.
   Мормонты с Медвежьего острова принадлежали  к  древним  родам,  гордым  и
достопочтенным. Но далекие их земли были холодны  и  бесплодны.  Сир  Джорах
попытался  пополнить  фамильные  сундуки,  продав  кое-кого  из  браконьеров
тирошийскому  работорговцу.  Мормонты  были  знаменосцами  Старков,  и   его
преступление обесчестило Север. Нед совершил долгое путешествие на запад  до
Медвежьего острова только для того, чтобы  обнаружить  там,  что  Джорах  на
корабле направился в пределы, недоступные королевскому правосудию. С тех пор
минуло пять лет.
   -  Сир  Джорах  сейчас  находится  в  Пентосе  и   стремится   заработать
королевское прощение, которое позволит ему вернуться из изгнания, - объяснил
Роберт. - Лорд Варис умело пользуется им.
   - Итак, наш работорговец сделался шпионом, - отвечал  Нед  с  презрением,
передавая письмо назад. - Я бы предпочел, чтобы он превратился в труп.
   - Варис утверждает,  что  шпионы  много  полезнее  трупов,  -  усмехнулся
Роберт. - Оставив в стороне Джораха, скажи, что ты думаешь о его сообщении?
   - Дейенерис Таргариен вышла замуж за какого-то предводителя  дотракийских
табунщиков. Ну и что? Следовало бы послать ей подарок к свадьбе.
   Король нахмурился:
   - Не нож ли? Острый, и чтобы его вручил ей один из палачей...
   Нед  не  стал  изображать  удивление.  Ненависть  Роберта  к  Таргариенам
доводила  того  до  безумия.  Нед  вспомнил  гневные  слова,  которыми   они
обменялись, :когда Тайвин Ланнистер представил Po6eprу трупы  жены  и  детей
Рейегара в качестве доказательства верности. Нед назвал поступок  убийством,
Роберт же объяснил все военным временем.  Когда  Нед  заметил,  что  молодой
принц и принцесса едва вышли из младенческого возраста, новоявленный  король
бросил в ответ:
   - Я вижу не детей, а порождение дракона.
   Даже Джон Аррен не сумел умиротворить эту бурю. В холодной ярости  Эддард
Старк отправился на последнюю битву на юге. Потребовалась еще  одна  смерть,
чтобы они примирились: смерть Лианны и общее горе.
   На этот раз Нед решил сдержать темперамент.
   - Светлейший, девица еще невинный ребенок.  И  ты  не  Тайвин  Ланнистер,
чтобы убивать невинных. - Он вспомнил рассказы  о  том,  что,  увидев  перед
собой мечи, маленькая дочка Рейегара заплакала,  когда  ее  вытащили  из-под
кровати.
   Мальчик же еще не вырос из пеленок, но латники лорда Тайвина вырвали  его
из рук матери и разбили голову о стену.
   - И как долго сей экземпляр останется невинным? - Рот Роберта напрягся, -
Это дитя скоро расставит пошире ножки и начнет рожать новое драконье  племя,
чтобы досаждать мне.
   -  Тем  не  менее,  -  проговорил  Нед,  -  детоубийство...  это  грех...
немыслимый...
   - Немыслимый? - прогрохотал король. - А что Эйерис сделал с твоим  братом
Брандоном? А мыслима ли смерть твоего лорда-отца? А Рейегар... Сколько  раз,
как ты думаешь, он изнасиловал твою  сестру?  Сколько  сотен  раз?  -  Голос
короля сделался столь громким, что  конь  под  ним  яростно  заржал.  Король
натянул узду, успокоил животное и гневно ткнул пальцем  в  Неда,  -  Я  убью
каждого Таргариена, до которого сумею добраться, чтобы все они  умерли,  как
их драконы, и охотно помочусь на могилу каждого.
   Нед понимал, что противоречить королю в таком гневе  не  стоит.  Если  уж
годы не утихомирили мстительности в душе Роберта, слова помочь не могли.
   - Однако, по-моему, до нее тебе не дотянуться, или  не  так?  -  негромко
проговорил Нед.
   Рот короля скривился в горькой гримасе.
   -  Нет,  о  проклятые  боги!  Какой-то  изъеденный  язвами   пентошийский
сыроторговец содержал сестру и брата в своем поместье под охраной евнухов  в
остроконечных шапочках, а теперь передал их дотракийцам. Я бы приказал убить
обоих еще много лет назад, когда до них нетрудно было  добраться,  но  Джон,
как и ты, не стремился помочь мне. И я по своей глупости послушал его.
   - Джон Аррен был умен и хорошо служил тебе.
   Роберт фыркнул. Гнев оставил его так же внезапно, как и начался.
   - Как утверждают, у этого кхала Дрого в орде сто тысяч  человек.  И  что,
по-твоему, сказал бы на это Джон?
   - Наверное, что даже миллионы дотракийцев не опасны для государства, пока
они остаются на другой стороне Узкого моря, - невозмутимо проговорил Нед.  -
У варваров нет кораблей. Они ненавидят открытое море и страшатся его.
   Король поежился.
   - Но в Вольных  Городах  корабли  найдутся.  Говорю  тебе,  Нед,  мне  не
нравится этот брак. В Семи Королевствах найдется достаточно народу,  который
считает  меня  узурпатором.  Ты  забыл,  сколько   родов   приняло   сторону
Таргариенов в войне? Сейчас они выжидают, но если получат хотя  бы  половину
шанса, то убьют меня прямо в постели и моих сыновей  вместе  со  мной.  Если
король-попрошайка пересечет море с дотракийской ордой за  спиной,  предатели
присоединятся к нему.
   - Он не сделает этого! -  воскликнул  Нед.  -  Ну  а  если  по  какому-то
несчастному случаю это все-таки случится, мы сбросим его в море. Как  только
ты назначишь нового Хранителя Востока...
   Король простонал:
   - В последний раз говорю тебе: я не стану называть  Хранителем  мальчишку
Аррена. Я знаю, что он твой племянник, но когда таргариенка лезет в  постель
дотракийского  кхала,  только  безумец   может   возложить   одну   четверть
королевства на плечи больного ребенка.
   У Неда был готов ответ:
   - Но нам нужен Хранитель Востока. Если не подходит  Роберт  Аррен,  пусть
это будет кто-нибудь из твоих братьев. Станнис, например, он хорошо  проявил
себя при осаде Штормового Предела.
   Имя на  мгновение  повисло  в  воздухе.  Король  нахмурился  и  молча,  с
неуверенностью огляделся.
   - Значит, - негромко добавил Нед, выжидая, -  ты  уже  обещал  эту  честь
другому?
   На мгновение Роберту хватило достоинства изобразить удивление.  Но  столь
же быстро взгляд короля сделался тусклым.
   - И что, если так?
   - Значит, это Джейме Ланнистер?
   Роберт послал коня вперед и по гребню направился к кургану. Нед  держался
возле него. Король ехал, глядя перед собой.
   - Да, - сказал он наконец, закончив разговор одним жестким словом.
   - Цареубийца, - проговорил Нед. Значит, слухи  были  верными.  Теперь  он
знал, что въезжает на опасную почву. -  Вне  сомнения,  отважный  человек  и
способный, - сказал он осторожно, - Но его отец -  Хранитель  Запада.  И  со
временем сир Джейме унаследует эту честь. Ни один человек не вправе  владеть
сразу Востоком и Западом. - Нед не стал высказывать истинные  причины  своей
озабоченности:  такое  назначение  отдало  бы   половину   войска   в   руки
Ланнистеров.
   - Придет время - разберемся, - упрямо сказал король. - В настоящий момент
Лорд Тайвин кажется вечным, как Бобровый утес, и я сомневаюсь; чтобы  Джейме
мог вскоре рассчитывать на наследство. Не раздражай меня  расспросами,  Нед,
камень уже установлен.
   - Светлейший, могу ли я говорить откровенно?
   - Похоже, я не в силах остановить тебя, - буркнул Роберт, направляя  коня
в заросли высокой бурой травы.
   - Ты можешь доверять Джейме Ланнистеру?
   - Он  близнец  моей  жены,  присягал  на  верность  братству  Королевской
гвардии, его жизнь; состояние н честь связаны с моими.
   - Также, как они были связаны с Эйерисом Таргариеном, - заметил Нед.
   - Почему я должен не доверять ему? Джейме выполнял все мои поручения. Меч
его помог мне завоевать этот трон.
   Меч его помог поколебать  тот  престол,  на  котором  ты  теперь  сидишь,
подумал Нед, не позволив себе произнести эти слова.
   - Он  поклялся  отдать  за  своего  короля  собственную  жизнь.  А  потом
перерубил ему горло мечом.
   - Седьмое пекло, кто-то ведь должен был убить Эйериса! - вскричал Роберт,
резко останавливая коня  возле  древнего  кургана.  -  Если  бы  на  это  не
согласился Джейме, за меч пришлось бы взяться тебе или мне.
   - Мы не были братьями Королевской гвардии, - проговорил Нед, разом решив,
что настало время, когда Роберт должен  узнать  всю  правду.  -  Ты  помнишь
Трезубец, светлейший?
   Возле него я добился короны. Как могу я забыть эту битву?
   - Рейегар ранил тебя,  -  напомнил  ему  Нед.  -  Поэтому,  когда  войско
Таргариенов сломалось и побежало, ты поручил мне преследовать  его.  Остатки
армии Рейегара бежали к Королевской  Гавани.  Мы  гнались  за  ними.  Эйерис
находился в Красном замке с несколькими т