станавливай! - прокричал Гренн. - Ты не сумеешь ускакать от всех нас!
   Джон обернулся лицом к ним, извлекая меч.
   - Возвращайтесь, я не хочу крови, но, если придется, я пойду и на это.
   - Один против семерых? - Халдер дал знак. Юноши разъехались, окружая его.
   - Чего вы хотите от меня? - фыркнул Джон.
   - Мы хотим, чтобы ты вернулся туда, где должен быть, - крикнул Пип.
   - Я должен быть рядом со своим братом!
   - Теперь мы все - твои братья, - сказал Гренн.
   - Тебе отрубят голову,  если  поймают.  Ты  это  знаешь.  -  Жаба  нервно
хохотнул. - Такую глупость мог бы выкинуть один только Зубр.
   - Такого и я не натворю, - сказал  Гренн.  -  Я  не  клятвопреступник;  я
произнес слова и выполню их.
   - Я тоже так думал, - ответил Джон. - Ну неужели  вы  не  понимаете?  Они
убили моего отца! Сейчас на юге война, И мой брат Робб  сражается  в  Речных
землях...
   - Мы знаем, - торжественно проговорил Пип. - Сэм рассказал нам все.
   - Нам жаль твоего отца, - произнес Гренн. - Но это ничего не  значит.  Ты
дал клятву и теперь не можешь уехать отсюда, что бы там ни случилось.
   - Но я должен, - лихорадочно проговорил Джон.
   - Ты сказал слова, - напомнил ему Пип. - Теперь  начинается  моя  стража,
так ты говорил, и она не кончится до моей смерти...
   - Ив жизни и в смерти я останусь на своем посту, - добавил Гренн.
   - Не надо повторять, я помню эти слова не  хуже  вас.  -  Теперь  он  уже
сердился. Почему они не могут оставить его в покое? Только все усложняют.
   - Я - меч во тьме, - нараспев произнес Халдер.
   - И дозорный на Стене, - вставил Жаба. Джон обругал их -  прямо  в  лицо.
Никто не обратил внимания.
   Пип направил коня поближе, продолжая:
   - Я - огонь, который ограждает от холода, свет, который приносит рассвет,
рог, который пробуждает спящих, щит, который охраняет счастье людей...
   - Остановитесь, - проговорил Джон, замахиваясь мечом. - Прошу тебя,  Пип.
- На них не было даже панцирей, можно изрубить их в куски - если заставят.
   Матхар, заехав за его спину, присоединился к общему хору:
   - Я отдаю  свою  жизнь  и  честь  Ночному  Дозору...  Джон  пнул  кобылу,
поворачивая ее кругом. Мальчишки окружали его, охватывая со всех сторон.
   - Ив этой ночи... - Халдер подъехал слева.
   - И во всех грядущих, - дополнил Пип и потянулся к удилам кобылы Джона. -
Так что решай, будешь рубить меня, или все едем назад.
   Джон поднял меч... и бессильно опустил его...
   - Проклятие, - буркнул он. - Проклятые вы!
   - Нам связать тебе руки или ты дашь слово, что с миром вернешься назад? -
спросил Халдер.
   - Я не убегу, если ты  хочешь  слышать  это.  -  Призрак  выскочил  из-за
деревьев, и Джон яростно поглядел на  него.  -  Ничего  себе  помощничек,  -
сказал он. Глубокие красные глаза с сочувствием глядели на него.
   - Надо бы поторопиться, - сказал Пип. - Если мы  не  вернемся  к  первому
свету. Старый Медведь снимет головы со всех нас.
   Возвращаясь, Джон не замечал дороги. Она теперь  показалась  ему  короче,
чем его путешествие на юг, быть может, потому, что мысли его бродили  сейчас
в иных местах. Пип задавал темп, он то галопировал, то пускал  лошадь  шагом
или рысью, то снова срывался в галоп. Приблизился и остался позади  Кротовый
городок, красную лампу над  дверью  борделя  давно  погасили.  Кони  скакали
быстро, и до рассвета оставался еще один час,  когда  Джон  заметил  впереди
башни Черного замка, проступившие на фоне колоссальной ледяной стены. Но  на
этот раз они не показались ему домом.
   "Пусть сегодня меня привезли назад, - сказал себе Джон,  -  но  никто  не
может заставить меня остаться". Война не закончится завтра или  послезавтра;
друзья все равно не сумеют следить за ним день и ночь. Он  будет  дожидаться
своего мгновения, пусть они думают, что он решил остаться на Стене...  Ну  а
потом, когда они ослабят бдительность, он  попытается  бежать  снова.  Но  в
следующий раз не по  Королевскому  тракту.  Он  направится  вдоль  Стены  на
восток, скорее всего до самого моря; путь будет  дольше,  но  безопасней.  А
может быть, лучше повернуть на запад к горам, а потом уже направиться к  югу
через высокогорные перевалы? Путь этот - путь одичалых - опасен и суров,  но
там по крайней мере его не  будут  преследовать.  И  он  не  подойдет  ни  к
Винтерфеллу, ни к Королевскому тракту даже на сотню лиг...
   Сэмвел Тарли ожидал их в старой  конюшне,  устроившись  в  сене.  Тревога
помешала ему уснуть. Поднявшись, толстяк отряхнулся.
   - Я... я рад, что они нашли тебя, Джон.
   - А я - нет,  -  сказал  Джон,  спешившись.  Пип  соскочил  с  коня  и  с
отвращением поглядел на светлеющее небо.
   - Пригляди за конями, Сэм, - сказал  невысокий  юноша.  -  Впереди  целый
день, а мы даже не вздремнули по милости лорда Сноу.
   Когда день  забрезжил,  Джон,  как  всегда,  направился  прямо  в  кухню.
Трехпалый Хоб, ничего не говоря, выдал ему завтрак для  Старого  Медведя.  В
тот день это были три бурых яйца, сваренные вкрутую, поджаренный хлеб, кусок
ветчины и чаша сморщенных слив. Джон направился с пищей в Королевскую башню.
Мормонт сидел возле окна, лорд-командующий писал. Ворон  расхаживал  взад  и
вперед по его плечам, бормотал:
   - Зерна, зерна, зерна...
   Когда Джон вошел, птица вскрикнула.
   - Оставь еду на столе, - сказал Старый Медведь, поглядев  на  него.  -  И
налей пива.
   Открыв  ставни,  Джон  достал  бутыль  с  пивом,  стоявшую   снаружи   на
подоконнике, и налил в рог. Хоб дал ему лимон,  еще  холодный  после  Стены.
Джон раздавил плод в руке, сок побежал по его пальцам. Мормонт  каждый  день
пил пиво с лимоном и объявлял, что именно это позволило ему сохранить зубы в
целости.
   - Вне сомнения, ты любил своего отца, - сказал Мормонт, когда Джон принес
ему рог. - Нас губит именно то, что мы любим. Помнишь, я  уже  говорил  тебе
это?
   - Помню, - угрюмо сказал Джон. Он не хотел разговаривать о  смерти  отца,
даже с Мормонтом.
   - Постарайся не забыть этих слов. Жестокую истину труднее всего  принять.
Подай-ка мне тарелку. Опять ветчина? Ладно. Ну и вид у тебя сегодня.  Ночная
езда-то утомляет.
   Горло Джона пересохло.
   - Вы знаете?
   - Знает, - отозвался ворон с плеч Мормонта. - Знает.
   Старый Медведь фыркнул:
   - Неужели ты считаешь, что меня выбрали лордом-командующим Ночного Дозора
за то, что я туп, как полено? Эйемон сказал мне, что ты  уедешь.  Я  ответил
ему, что ты вернешься. Я знаю своих людей. Честь заставила тебя  ступить  на
Королевский тракт, честь и повернула назад.
   - Это сделали мои друзья, - проговорил Джон.
   - Разве я сказал - твоя собственная честь? - Мормонт поглядел на тарелку.
   - Они убили моего отца, и вы ожидаете, что я буду сидеть здесь?
   - Откровенно говоря, мы ожидали, что ты поступишь именно так.  -  Мормонт
взял сливу, выплюнул косточку. - Я приказал следить за тобой.  Люди  видели,
как ты уезжал. Если бы не твои братья, тебя бы перехватили по пути другие  -
на этот раз не друзья. Разве что у твоей лошади есть крылья, как  у  ворона?
Или все-таки есть?
   - Нет. - Джон ощущал себя круглым дураком.
   - Жаль, такая лошадь пригодилась бы нам. Джон выпрямился. Он сказал себе,
что умрет с честью - по крайней мере на это он способен.
   - Я знаю, какое наказание положено за дезертирство, милорд.  Я  не  боюсь
умереть.
   - Умереть! - отозвался ворон.
   - Не побоишься и жить, я надеюсь, - проговорил Мормонт, отрезая  кинжалом
кусок ветчины. Подав мясо птице, он сказал;  -  Ты  еще  не  дезертировал...
пока. Ты стоишь передо мной. Если бы мы казнили каждого парня, который ночью
удирал в Кротовый городок, то на Стене давно уже  остались  бы  одни  только
призраки. Но ты, наверное, надеешься бежать завтра  или  через  две  недели,
так? Ты на это надеешься, парень?
   Джон молчал.
   - Так я и думал. - Мормонт колупнул скорлупу яйца.  -  Отец  твой  погиб,
парень. Как, по-твоему, можешь ты вернуть его назад?
   - Нет, - ответил Джон мрачным голосом.
   - Хорошо, - продолжил Мормонт. - Мы с тобой видели,  какими  возвращаются
мертвые. Второй раз я бы не хотел этого увидеть!
   В два глотка проглотив  яйцо,  Мормонт  вытащил  застрявший  между  зубов
кусочек скорлупы.
   -  Брат  твой  вывел  в  поле  все  силы  Севера.  У   каждого   из   его
лордов-знаменосцев больше мечей, чем насчитывается во всем Ночном Дозоре.  С
чего это ты решил, что они нуждаются в твоей помощи? Или ты великий  витязь,
или в кармане у тебя сидит грамкин, способный зачаровать твой меч?
   У Джона не было ответа  на  эти  слова.  Ворон  клевал  яйцо,  разламывая
скорлупу. Потом просунул клюв в дырку, начал  вытаскивать  кусочки  белка  и
желтка.
   Старый Медведь вздохнул:
   - Война эта задела не тебя одного. Хочу я того или  нет,  но  сестра  моя
Мейдж идет в  войске  твоего  брата,  она  отправилась  на  войну  вместе  с
дочерьми, надев мужские доспехи... старая, вредная, упрямая, раздражительная
и похотливая. Откровенно говоря, я едва могу терпеть эту поганку, но тем  не
менее любовь моя к ней не меньше, чем твоя любовь к сводным сестрам.
   Хмурясь, Мормонт взял последнее  яйцо  и  сжал  его  в  кулаке  так,  что
хрустнула скорлупа.
   - Ладно, наверное, меньше. Пусть так,  но  мне  будет  горько,  если  она
погибнет. Но я тем не менее не сбегу отсюда. Я дал клятву,  произнес  слова,
как сделал и ты. Мое место здесь, а где твое место, парень?
   "У меня нет места, - хотел ответить Джон. - Я бастард. У меня  нет  прав,
нет имени, нет матери, нет теперь даже отца". Слова не шли.
   - Не знаю.
   - А я знаю,  -  покачал  головой  лорд-командующий  Мормонт.  -  Задувают
холодные ветры, Сноу; за  Стеной  удлинились  тени.  Коттер  Пайк  пишет  об
огромных стадах лосей, уходящих на юг и на восток, и о мамонтах, появившихся
в лесу. Он говорит, что один из его людей  видел  чудовищные  следы  в  трех
лигах от Восточного Дозора.  Разведчики  из  Сумеречной  башни  обнаруживают
заброшенные деревни, а по  ночам,  утверждает  сир  Денис,  в  горах  пылают
костры, огромные, не гаснущие от заката и до рассвета. Куорин Полурукий взял
пленника в глубинах Ущелья,  и  человек  этот  клянется,  что  Манс-налетчик
собирает весь свой люд в какой-то неведомой нам  новой  тайной  твердыне,  а
зачем - одни боги знают. Неужели ты думаешь, что твой дядя Бенджен  оказался
единственным разведчиком, которого мы потеряли в прошлом году?
   - Бенджен, - каркнул ворон, покачивая головой, кусочки  яйца  разлетались
из клюва. - Бен Джен. Бен Джен...
   - Нет, - ответил Джон. Исчезали и другие, их было слишком много.
   - И неужели ты думаешь, что война твоего  брата  будет  важнее  нашей?  -
рявкнул старик.
   Джон прикусил губу. Ворон захлопал крыльями.
   - Война, война, война, война...
   - Это не так, - сказал Мормонт. - Одни боги могут спасти нас, парень;  ты
ведь не слеп и не глух. Когда мертвяки выходят охотиться по  ночам,  неужели
же важно, кто будет сидеть на Железном троне?
   - Нет. - Джон даже не думал об этом.
   - Твой лорд-отец отослал тебя к нам. Почему, ты знаешь это?
   - Почему? Почему? Почему? - отозвался ворон.
   - Вот и я могу только сказать, что в жилах  Старков  течет  кровь  Первых
Людей. Первые Люди построили Стену;  говорят,  они  и  сейчас  помнят  вещи,
забытые остальными. А этот  твой  зверь...  он  привел  нас  к  мертвякам  и
предупредил тебя об убитом на лестнице. Сир Джареми, вне сомнения, назвал бы
это случайностью, но сир Джареми мертв, а я нет.
   Лорд Мормонт наколол кусочек ветчины на острие кинжала.
   - Я думаю, что твое место именно здесь; там, за Стеной, мне  потребуетесь
и ты, и твой волк.
   От этих слов восторг побежал по спине Джона. - За Стеной?
   - Я намереваюсь отыскать  Бена  Старка,  живым  или  мертвым.  -  Мормонт
пожевал и проглотил. - Я не буду кротко дожидаться здесь  прихода  снегов  и
ледяных ветров, мы должны знать, что происходит. На этот  раз  Ночной  Дозор
выйдет во всей своей силе - против Короля за  Стеной,  Иных...  любого,  кто
встанет на нашем пути. Я сам поведу войско. - Он указал кинжалом  в  сторону
Джона. - По обычаю стюард лорда-командующего является и его сквайром;
   Однако, просыпаясь, я должен быть уверен в том, что ты не  убежал  ночью.
Поэтому я требую от вас ответа, лорд Сноу, и я получу его именно сейчас. Кто
ты: Брат Ночного Дозора... или мальчишка-бастард, который решил  поиграть  в
войну? Джон снова распрямился, глубоко вздохнул. "Простите меня, отец, Робб,
Арья, Бран, простите меня... я не  могу  помочь  вам.  Он  прав.  Место  мое
здесь".
   - Я... ваш, милорд. Я - ваш человек. Клянусь. Я больше не убегу!
   Старый Медведь фыркнул:
   - Хорошо. А теперь ступай, надень свой меч.

КЕЙТИЛИН

   Казалось, прошла тысяча лет  с  тех  пор,  как  Кейтилин  Старк  вышла  с
младенцем-сыном из ворот Риверрана  и,  переправившись  через  Камнегонку  в
небольшой  лодочке,  начала  свое  путешествие  на  север   -   к   далекому
Винтерфеллу. Она снова переправлялась через Камнегонку, только  на  мальчике
теперь была кольчуга и панцирь вместо распашонок с пеленками.
   Робб сидел на носу рядом с Серым Ветром, рука  его  покоилась  на  голове
лютоволка, гребцы навалились  на  весла.  С  ним  был  Теон  Грейджой.  Дядя
Кейтилин Бринден следовал за ними во второй лодке, рядом с Большим Джоном  и
лордом Карстарком.
   Кейтилин заняла место на  корме.  Камнегонка  несла  лодку  вниз,  бурное
течение увлекало их к высокой Колесной башне. Плеск воды и  грохот  водяного
колеса напомнили ей о  детстве,  и  на  губах  Кейтилин  появилась  скорбная
улыбка. На сложенных из красного  песчаника  стенах  замка  воины  и  челядь
выкрикивали их  с  Роббом  имена,  то  и  дело  слышалось:  "Да  здравствует
Винтерфелл!" Над каждым  бастионом  трепетало  красно-синее  знамя  Талли  с
прыгающей серебряной форелью над волнами. Вдохновляющий вид не вселял  в  ее
сердце восторга. Интересно, суждено ли ей снова обрадоваться? О, Нед, Нед...
   Под  Колесной  башней  они  развернулись,  прорезая  кипящую  воду.  Люди
навалились на весла. Широкая  арка  Водяных  ворот  выросла  перед  ними,  и
Кейтилин услышала скрип тяжелых цепей. Огромная железная решетка неторопливо
поползла наверх. Приближаясь, Кейтилин заметила, что нижняя половина прутьев
покрылась красной ржавчиной. С нижних шипов, оказавшихся буквально  в  дюйме
над головой, капал бурый ил. Кейтилин разглядывала решетку  и  все  пыталась
определить, насколько глубоко успела проникнуть ржавчина, устоит  ли  теперь
решетка против тарана, не следует  ли  поменять  ее.  Подобные  мысли  редко
покидали ее в эти дни.
   Оставив свет, они проплыли под аркой в  стене,  погрузившись  в  тень,  и
снова выехали на солнце. Здесь повсюду вокруг них большие и малые лодки были
привязаны к вделанным в стены железным кольцам.  На  лестнице  ее  встретили
гвардейцы отца и  брат,  сир  Эдмар  Талли,  коренастый  молодой  человек  с
лохматой гривой желтых  волос  и  медной  бородой.  Нагрудные  пластины  его
панциря были помяты и поцарапаны в битве, сине-красный плащ запятнан  кровью
и сажей. Возле него стоял лорд Титос  Блэквуд  -  не  человек,  а  клинок  с
коротко подстриженными, цвета соли с  перцем,  усами  и  кривым  носом.  Его
ярко-желтые доспехи покрывал причудливый узор из черных виноградных  лоз,  а
плащ из перьев горного ворона был наброшен  на  тонкие  плечи.  Именно  лорд
Титос возглавил вылазку, освободившую ее брата из лагеря Ланнистеров.
   - Помогите им, - приказал сир Эдмар. Трое его воинов спрыгнули с лестницы
и, став по колено в воду, подтянули лодку к берегу длинными  баграми.  Когда
Серый Ветер выскочил  на  берег,  один  из  них  вздрогнул,  выронив  багор,
пошатнулся и уселся прямо в реку.  Все  расхохотались,  упавшему  оставалось
только кротко ухмыльнуться. Теон Грейджой, перегнувшись,  взял  Кейтилин  за
талию и перенес ее на сухую ступеньку, вода лизала его сапоги.
   Эдмар спустился по ступеням, чтобы обнять ее.
   - Милая сестра, - послышался его хриплый голос. Синие  глаза  и  рот  его
были созданы для улыбки, но  теперь  Эдмар  не  улыбался.  Он  показался  ей
усталым, даже измученным, еще не отошедшим после битвы и  плена.  Шея  брата
была перевязана. Кейтилин с пылом обняла его.
   - Кет, твое горе - мое горе, - сказал он, когда они отодвинулись друг  от
друга. - Когда мы услышали о лорде Эддарде... Ланнистеры  заплатят,  клянусь
тебе, ты будешь отомщена!
   - Разве месть вернет Неда? - сказала она резко. Рана была  слишком  свежа
для утешений; она не могла еще вспоминать об утрате. Нельзя. Она  не  вправе
этого делать. Она должна быть сильной. - Но со всем  этим  потом.  Я  должна
видеть отца.
   - Он ожидает тебя в солярии, - сказал Эдмар.
   - Лорд Хостер прикован к постели, миледи, - объяснил стюард  отца.  Когда
же успел этот добрый человек настолько постареть, откуда взялась  седина?  -
Он приказал мне немедленно доставить вас к нему.
   - Я сам провожу ее. - Эдмар повел ее вверх по причальной лестнице,  потом
через нижний двор, где некогда Петир Бейлиш и Брандон Старк скрестили  из-за
нее мечи. Массивные, сложенные из песчаника стены крепости  поднимались  над
ними. Входя в дверь, которую охраняли стражники с гребнями-рыбами на шлемах,
она опасливо спросила:
   - Ему очень плохо?
   Эдмар посмотрел на нее с печалью.
   - Ему недолго жить среди нас, так говорят мейстеры. Отца мучают боли, они
не оставляют его.
   Слепой гнев наполнял Кейтилин; гнев на весь  мир,  на  брата  Эдмара,  на
сестру Лизу, на Ланнистеров,  мейстеров,  наконец,  на  Неда  и  отца...  на
чудовищную несправедливость богов, решивших отобрать у нее сразу обоих.
   - Надо было известить меня, - сказала она. - Ты должен  был  послать  мне
слово сразу, как только узнал об этом.
   - Отец запретил. Он не хотел, чтобы наши враги проведали  о  его  близкой
смерти.  Он  опасался,  что,   когда   повсюду   война,   Ланнистеры   могут
воспользоваться его слабостью.
   - И напасть на Риверран, - жестко  договорила  за  него  Кейтилин.  "Твоя
работа,  твоя,  -  шептал  внутренний  голос.  -  Если  бы  ты  не  схватила
карлика..."
   Они молча поднимались по винтовой лестнице. Как и сам Риверран,  крепость
была треугольной. Треугольным был и солярий лорда Хостера.  Каменный  балкон
выдавался на восток кормой какого-то гигантского корабля.  Отсюда  владетель
замка мог видеть стены и укрепления, а за ними простор,  образовавшийся  при
слиянии вод. Кровать отца переставили на балкон.
   - Он любит сидеть на солнышке и смотреть на реки,  -  объяснил  Эдмар.  -
Отец, погляди, кого я привел. Кет пришла повидать тебя...
   Хостер Талли всегда был внушительным мужчиной: рослым  и  широкоплечим  в
молодости, объемистым в  зрелые  годы.  Теперь  он  словно  съежился,  плоть
исчезла,  оставив  кости.  Даже  лицо  его  обтянула  восковая  кожа.  Когда
Кей-тилин в последний раз видела отца, каштановые волосы и борода  его  едва
подернулись сединой. Теперь они сделались белыми, словно снег.
   Глаза отца открылись.
   - Кошечка, - пробормотал он тонким и неровным, полным боли голосом. - Моя
маленькая кошечка! - Дрожащая улыбка прикоснулась к его лицу, и он  протянул
руку. - Я ждал тебя...
   - А теперь я оставлю вас, чтобы  вы  поговорили,  -  сказал  брат,  нежно
поцеловав лорда-отца в лоб, прежде чем уйти.
   Кейтилин преклонила колено и взяла руку отца.  Большая  ладонь  сделалась
теперь бесплотной, кости ходили свободно под кожей; все силы оставили его.
   - Ты мог бы известить  меня,  -  сказала  она.  -  Послать  всадника  или
ворона...
   - Всадников перехватывают и допрашивают, - сказал он. - Воронов  сбивают.
- Судорога боли пронзила его, пальцы стиснули ее руку. - Крабы угнездились в
моем животе... они щиплются, всегда щиплются, день  и  ночь.  У  них  жуткие
клещи, у этих крабов. Мейстер Виман  делает  мне  сонное  вино  из  макового
молока. Я много сплю... но я хотел бодрствовать, когда  ты  придешь.  Я