жных  процентов, 7-8 циклов снижался на 10 процентов каждый раз.
То  есть, смертность процентов на 30 выросла как прямое следствие обеднения.
300 тысяч прямых убийств в год!

И   речь   при  этом  идет  не  о  временном  бедствии  вроде  войны.  ВЦИОМ
хладнокровно  фиксирует:  "В  обществе определились устойчивые группы бедных
семей,   у  которых  шансов  вырваться  из  бедности  практически  нет.  Это
состояние  можно обозначить как застойная бедность, углубление бедности". То
есть,  снято  оправдание,  которым вначале тешили себя демократы: пусть люди
шевелятся,  у  них  есть  возможность заработать. По данным ВЦИОМ, только 10
проц.   бедняков   могут,   теоретически,   повысить  свой  доход,  "крутясь
побыстрее". Причины имеют социальный, а не личностный характер.

И  вот, зная масштабы этих страданий, средний интеллигент-демократ, кладя их
на  чашу весов, выше ценит свой душевный комфорт - избавление от надуманного
страха.  Ему  не жаль страдающих. Он, в целом, рад тому, что происходит. Это
кажется невероятным, но это именно так.

Недавно  встретил  я  коллег-гуманитариев,  с  которыми у меня в 1989 г. был
памятный  разговор.  Я тогда говорил, к каким тяжелым последствиям неминуемо
ведет  курс  Горбачева,  и  меня  прямо спросили: "Скажи, Сергей, ты что же,
противник  перестройки?".  Тогда  это  еще  звучало  угрожающе.  Я подумал и
ответил:  "Да, противник. Перестройка приведет к огромным страданиям людей".
И  вот теперь я спросил одну женщину, доктора наук, с которой меня связывали
очень  добрые  отношения,  не  изменила ли она своих оценок после всего, что
видела  начиная  с  того  разговора  в 1989 году. И она ответила: нет, она и
сейчас  рада тому, что происходит. И она голосовала за Ельцина, хотя считает
его...  (в  общем, жестко его оценила). Голосовала потому, что она может, не
боясь, сказать про него то, что думает.

И  опять,  как  с немцем, мне показалось, что мы затронули что-то страшное и
постыдное.   Прекрасно   понимала   доктор  философских  наук,  что  эти  ее
"разрешенные"  обличения  - это ее сугубо личное духовное удобство, никакого
социального  значения  они  не  имеют, никакого вреда режиму не наносят (как
только  маячит  вред,  на  слова отвечают дубинки и танковые орудия). Какую,
значит,  огромную ценность для нее составляло право обличать власть, и какой
аномальный  страх вызывало официальное неодобрение этого занятия в советское
время.  Именно  неодобрение,  не  более того, ибо обличение советской власти
было  поголовным  кухонным занятием интеллигенции, и ни один волос за это не
упал.   И  эта  ценность  в  ее  глазах  перевешивает  реальные  смертельные
страдания десятков миллионов людей.

Мне  кажется,  что  это  ненормально.  Это - отрыв от жизни, уход в какое-то
духовное  подполье,  где  увеличиваются  тени и теряется мера вещей. Если бы
интеллигент-демократ  сделал  усилие,  чтобы  понять,  что творится у него в
душе,  ему  помогли  бы  горькие  слова,  которые Достоевский сказал об этом
мироощущении, в виде исповеди человека из подполья.

("Пpавда", "Советская Россия". Сентябрь 1996 г.)

Беда меньшинства

Опять  попал  я  на  симпозиум  к  "демократам".  Приходится ходить, жертвуя
здоровьем.  Надо  же знать, меняется ли у них что-нибудь в голове. Ничего не
меняется.  Сидят буревестники и вороны горбачевской "революции", кивают, как
куклы, головами. Тот же вздор, и хоть бы капля раскаяния.

Впрочем,  тема  репрессий  поднадоела,  теперь  говорят  вообще  о России, о
государстве.  Выходит  на  трибуну  некий  Ахиезер - он теперь, оказывается,
главный   мыслитель   о   России.   Несет  ахинею  о  том,  что  "российская
государственность  всегда была источником дезорганизации". Ну не угодишь. То
кричали,  что  государство  все  зажало,  все  заорганизовало,  дыхнуть было
невозможно. Теперь наоборот - в самом себе всегда несло хаос.

Выходит  другой, тоже из выдающихся. Фамилия такая чудная, что и запомнить я
не   смог.   Тоже  ему  государственность  российская  не  угодила  -  очень
кровожадная.  Надо,  говорит, отказаться от "анклава" (Калининградская обл.)
и  островов,  тогда  это  государство  станет  погуманнее. Диалектикой решил
шарахнуть,  логикой  абсурда.  Начинаешь  думать, что историческая вина есть
перед  народом  у  советского  строя,  вскормил и пригрел он у себя на груди
огромную  армию  таких "обществоведов". Но история безумна, и страдают от ее
наказаний невинные.

Начал  я  говорить  об  этом  собрании потому, что задумался над сообщением,
которое   вскользь   сделал   один   философ,  занятый  "изучением  качества
населения".  Известно,  что  качество наше, по мнению этих господ "оставляет
желать",   оттого-то   реформы   не   идут.   А   сказал   он  вот  что:  "В
Санкт-Петербурге  раскрыто преступление. Два российских гражданина разобрали
рельсы  перед  идущим  пассажирским  поездом,  надеясь,  что крушение поезда
позволит  им  поживиться имуществом жертв катастрофы. Киллер выглядит агнцем
перед  этими  преступниками". Как ненавязчиво, кстати, напомнил философ, что
это  сделали  "два  российских  гражданина",  а  не граждане Люксембурга или
Японии.

Этот  философ  притворяется  глупеньким.  Из  его  доклада  ясно,  что  этот
потрясающий  акт  злобы  и  отчаяния  -  прямой продукт "реформ", а вовсе не
"российского   менталитета".  Спасибо,  что  этот  наш  негодный  менталитет
тормозит  реформу,  потому таких актов еще очень мало. А в основание реформы
демократы   положили  идею  конкуренции,  идею  "войны  всех  против  всех",
развитую  философом  гражданского общества Гоббсом. Эту войну должно вводить
в  рамки  права  государство-Левиафан,  но если оно ослабевает, как сейчас в
России,  то  человек  следует  своей (вернее их, гоббсовой) природе. А она в
этой философии такова:

"Пpиpода  дала  каждому  право  на все. Это значит, что в чисто естественном
состоянии,  или до того, как люди связали дpуг дpуга какими-либо договоpами,
каждому  было  позволено  делать все, что ему угодно и пpотив кого угодно, а
также  владеть  и пользоваться всем, что он хотел и мог обpести". Чего же вы
теперь  хотите?  Ломаете  русский  менталитет  -  и  жалуетесь,  что кое-кто
начинает действовать строго по Гоббсу!

Но  чорт  с  ним, с этим философом и его киллерами-агнцами. Пусть не ездит в
поездах.  Перед  нами  самими стоит серьезный вопрос, и нельзя уже больше от
него уходить.

Мы  -  народ  или  уже "человеческая пыль"? Видимо, пытаемся сохраниться как
народ.  Но  ведь  народ  -  это  организм,  все мы его клеточки. Вот как это
толковал  русский  философ  Л.Карсавин: "Можно говорить о теле народа... Мой
биологический  организм  -  это конкретный процесс, конкретное мое общение с
другими   организмами   и   с   природой...   Таким  же  организмом  (только
сверхиндивидуальным)  является  и  живущий  в  этом  крае народ. Он обладает
своим  телом,  а  значит  всеми  телами соотечественников, которые некоторым
образом биологически общаются друг с другом."

Но  может  ли  одна  часть  организма  умереть,  а  остальные - процветать и
наслаждаться  жизнью?  Что  происходит,  если  не снабжается кровью, скажем,
нога?  Она  холодеет,  болит, подает сигналы бедствия. Если ее не лечат, она
синеет,  опухает  -  гангрена. Умирающие ткани вбрасывают в организм столько
яда, что он погибает весь. В крайнем случае остается калекой.

Сегодня  часть  нашего организма-народа страдает и умирает - и выделяет яды.
А   что  же  остальная,  благополучная  часть,  которая  пока  что  получает
скудненькое  "снабжение"?  Она  старается  не  думать, не видеть, не верить.
Слабые  сигналы  боли из пораженных частей тела она как бы не замечает. То и
дело  слышишь:  "Какой  ужас,  в  магазине  ветчина  по  сорок тысяч. Но, ты
знаешь,  все  берут.  Есть,  значит, деньги у людей!". Это - наивная уловка,
чтобы  себя  успокоить.  Как  это "все берут"? Откуда это видно? Тех, кто не
пришел  в  этот  магазин, ты же не видишь. Да и все ли в магазине взяли этой
ветчины?

Большинство  из тех, кто читает "Советскую Россию", живут сегодня скудно, но
это  еще  совсем  не  то,  что  жить  в отчаянной нужде, когда действительно
нечего  есть. Когда весь организм содрогается - ему нужен стакан молока. И в
предельно   отчаянном   положении  сегодня  значительная  часть  народа.  По
официальным  данным,  около  10  миллионов  человек  имеют  уровень питания,
несовместимый  с  жизнью - их здоровье быстро угасает. Более половины женщин
потребляют  белка  меньше "физиологически безопасного уровня", треть рожениц
подходит к родам в состоянии анемии.

Отсюда  тот  тяжелый  вопрос,  который  я  хочу поставить. Что лучше с точки
зрения  выживания  народа:  чтобы  "отвергнутые"  обществом вымерли тихо, не
причинив  остальным  гражданам  неприятностей  -  или чтобы они подавали нам
болезненный  сигнал  бедствия?  Сигналы  эти  могут  быть только такими, при
которых  страдают  и  даже  погибают  невинные  люди.  Других сигналов мы не
слышим.

Когда  два  "российских  гражданина"  разбирают  рельсы  перед  поездом, они
пытаются  убить  невинных  людей, и это страшное преступление. Но не есть ли
это  одновременно  тот  сигнал, который должен заранее, до полной катастрофы
предупредить  благополучную часть народа? Эти озверевшие двое - не кричат ли
они  за все десять миллионов: "Вы, народ! Вы согласились, чтобы нас выкинули
со  шлюпки!  Вы делаете вид, что не видите, как мы захлебываемся и тонем. Мы
вас  предупреждаем:  последние  из  нас утопят вашу шлюпку! Мы пойдем ко дну
вместе".

Я  никому  не  могу навязывать своего мнения. Но я склоняюсь к мысли, что мы
спасемся  только  в  том  случае,  если  не  будем выбрасывать за борт наших
собратьев.  А  если  у  самих  нас  нет  силы  и  воображения,  чтобы честно
взглянуть  в  глаза  правде,  пусть  уж  те,  кого  мы оставили, нанесут нам
предупреждающий  удар,  приведут  в чувство. Тот, кто слаб для любви, должен
хотя бы бояться. Умирая молча, наши сограждане губят нас окончательно.

Я  про  себя  зарекался  -  не  писать  больше  ничего  об оппозиции, только
обращаться,  покуда  можно, к читателям. Нарушу зарок. Наша оппозиция сумела
сделать  тему  прямых,  житейских страданий части народа какой-то привычной,
не  трогающей  душу. Упомянув о ней скороговоркой, сразу переходят к любимой
теме,  по  "специализации". Одни рвутся хоть в бой за черноморский флот (эту
драку  им сконструировал Бжезинский - и они давай тузиться с Кучмой). Другие
хлопочут  за  то,  чтобы русские в Эстонии могли ходить на выборы - а то они
без  этого  стали  "быдлом".  Третьи  возмущены  тем, что с Запада нам везут
бездуховные фильмы.

Никому  не  нужна  сентиментальность.  Пусть  говорят  грубо,  пусть считают
потери,  как  командиры  на  войне,  но  говорят дело. Ведь даже большинство
читающих  людей, как я не раз убеждался, просто не знает реального положения
дел.  Да  и  откуда?  Официальный  ежегодник  Госкомстата  "Социальная сфера
России"  издан  в  1996  г.  тиражом  1 тыс. экземпляров! Только для ведущих
американских университетов хватит.

Но,  поразительным  образом,  вот уже четыре года как оппозиция отказывается
издать  массовым  тиражом  доступную  для  любого грамотного человека "Белую
книгу"  о реформе - под грифом Думы или хотя бы группы фракций. Внятно и без
надрыва  показать,  в  каком состоянии находится страна и чего можно ожидать
завтра.  Ведь  "белые книги" - давно изобретенный способ довести до общества
самое  первое,  "безоболезненное",  но  предельно серьезное предупреждение о
бедствии.  Я лично даже не могу припомнить ни одного внятного заявления Думы
по   главным  вопросам  нашего  народного  бедствия.  Говорят,  у  Думы  нет
телеканала.   А   зачем   он  ей,  если  нет  заявлений?  "Лебединое  озеро"
показывать?

Первой,  кадетской  Думе  специальным  законом  было  запрещено обращаться к
народу  с  заявлениями.  И  все  же,  когда  правительство  отказалось  дать
крестьянам  землю  и в 1906 г. разогнало Думу, депутаты написали "Выборгское
обращение"  - и все пошли в тюрьму. И оно сыграло очень большую роль в росте
гражданского  самосознания.  Только  в Саратовской губ. подпольно издали 100
тысяч  этого обращения, по ночам его расклеивали на столбах. А сегодня никто
не   запрещает,   множительная   техника  XXI  века  -  но  молчат  народные
избранники!

Деятели  оппозиции  сами  подсказывают  людям  уловку, позволяющую малодушно
успокоить  совесть.  Они  оперируют средними цифрами. Один из них на большом
собрании   сказал:   "Ужасные  реформы!  Уровень  жизни  людей  упал  на  45
процентов!".  Прошла  неделя, я слышу по радио от видного эксперта оппозиции
(доктор  наук и все такое): "Уровень жизни людей снизился на 45 процентов!".
В Давосе им, что ли, такую цифру дали?

В  школе,  объясняя  смысл  средней величины, учитель нам рассказал шутку. В
палате  двое больных, сестра сообщает врачу, что температура у них в среднем
нормальная,  36,6.  Врач  доволен,  а на деле один больной умер и уже слегка
остыл,  а  у  другого  под  42  градуса, он уже хрипит. При большом разбросе
величин  средняя  лжет.  Это,  думаю, и ленинская кухарка поняла бы, а у нас
"самая  образованная  оппозиция  в  мире". И вот, с одной стороны, говорят о
страшном  социальном  расслоении, а с другой, оперируют средними величинами.
Как это совместить?

Лидеры  оппозиции,  а за ними и их сторонники как будто не понимают, что при
том  неравенстве,  что  возникло в России, средние показатели утратили смысл
полностью.   Бедствие   распределяется  неравномерно,  и  снижение  среднего
показателя  вдвое  для многих означает смертельное или почти несовместимое с
жизнью  ухудшение. В 1995 г. потребление животного масла в России было в два
с   лишним   раза  меньше,  чем  в  1990.  Но  это  снижение  почти  целиком
сконцентрировано   в   бедной  половине  населения.  Следовательно,  сегодня
половина  граждан  России совершенно не потребляет сливочного масла! Продажа
мяса  и  птицы упала за это время с 4,7 млн. т до 2,1 млн т. Это значит, что
половина  граждан  России вообще не потребляет мяса. Ну пусть не половина, а
30  процентов!  Ведь  это  уже  национальная катастрофа. Но мы о ней даже не
слышим, не то чтобы обсуждать какие-то конкретные меры.

Кто-то  скажет,  что  это  - демагогия, популизм. Что оппозиция ведет тонкую
игру,  которая  в конце концов приведет к спасению всех сразу. Может быть, я
и  впрямь  не понимаю замыслов. Я о бедствиях получил представление во время
войны.  Тогда  и мыслили, и действовали по-другому. Цель была - спасти всех,
но  когда  кто-то  погибал  конкретно,  туда  бросались  срочно,  даже сломя
голову.  Чувство  народа нам вдалбливалось в голову и словом, и делом. И это
-  не особенность сталинизма, коммунизма или другого "изма". Так же поступал
и Лев Толстой - а он не пpи советской власти действовал.

Такой  же  "популизм"  в  деле  я видел на Кубе: взявшие власть боpодачи, не
имея  ни  паpламента,  ни  паpтии, оpганизовали обеспечение детей и стаpиков
молоком.  По утpам на гpузовиках, а то и на pучной тележке, по всей стpане к
каждой  двеpи,  где  есть pебенок или стаpик, подвозили литp молока - хоть к
лачуге  в  тpущобе,  хоть  к  вилле  неуехавшего  богача.  Потому-то сегодня
малявка  Куба  пять  лет  деpжится в полной блокаде. И все институты Гэллапа
точно   знают:   попpобуй   какой-нибудь   кубинский  Гоpбачев  сменить  там
социальный  стpой, 85 пpоцентов населения в момент выйдут на улицу и устpоют
такой таpаpам, что лучше Кубу не тpогать.

Быть  может,  я  говорю  о  вещах, которые волнуют небольшое меньшинство? Не
могу  знать  наверняка,  но  боюсь, что когда беда доберется до большинства,
сделать что-либо будет просто поздно. И тогда поделом этому большинству.

("Советская Россия". Январь 1997 г.)

Отщепление от народа

Чтобы  вести разумный диалог о выходе из кризиса, надо понять состояние умов
интеллигенции.  Известно,  что  она  была  духовным  двигателем перестройки,
сломавшей  хребет  советской  системе.  "Грязные"  союзники интеллигенции, -
коррумпированная  номенклатура  и  жулики  -  помалкивали.  Без  того, чтобы
"культурный  слой"  повернул  к  национальным  идеалам  и интересам, никакое
патриотическое правительство с кризисом не справится.

Вспомним  поворотный  1989 год - фактически, последний год советского строя.
Именно  тогда  обнаружился  фатальный разрыв между интеллигенцией и основной
массой   народа.   Отщепление,   которое  исподволь  происходило  в  течение
предыдущих  30  лет.  Это отражено в докладе ВЦИОМ под ред. Ю.Левады - книге
"Есть  мнение" (1990). Ю.А.Левада - сознательный противник советского строя,
в  своей  ненависти  поставивший  себя  "по  ту  сторону добра и зла". Но он
собрал   огромный  фактический  материал,  ценный  независимо  от  трактовки
социологов-"демократов".  (Замечу,  что  в  приложении к соратникам Ю.Левады
даже  условное название "демократ" звучит насмешкой. Их слова источают такую
антипатию  к подавляющему большинству народа, особенно к старшим поколениям,
что    можно    говорить    о    небывалом    в   истории   антидемократизме
ученых-гуманитариев.   Что  еще  поражает,  так  это  принижающая  человека,
какая-то  низменная  трактовка  данных.  Из  всех  возможных  объяснений эти
социологи выбирают самое "подлое").

Книга  ценна  и  тем, что, проведя в 1989 г. широкий опрос советских людей в
целом,  авторы повторили его через "Литературную газету" и получили 200 тыс.
заполненных  анкет.  Это  -  ответы  именно  интеллигенции. Конечно, лишь ее
"активной"  части  -  тех, кто не поленился заполнить и отослать анкету. Но,
на  мой  взгляд,  нет  оснований  считать,  что  установки  этой части резко
различаются  с  преобладающими  установками социальной общности. Конечно, мы
говорим   о   социальном   явлении,   а   не  о  личностях.  Конечно,  среди
интеллигенции  множество коммунистов и патриотов. И все же не они определяют
обобщенный  образ  -  посмотрите  на  данные  выборов  в  научных городках и
столицах.

Среди  тех,  кто ответил через ЛГ, 68 проц. с высшим образованием или ученой
степенью  (а  в  "общем"  опросе  17)  и  всего 1,6 проц. с неполным средним
образованием  (в  "общем"  -  32).  Разница  двух  массивов очевидна. Как же
"активные  интеллигенты"  ответили  на  главные вопросы? (Заметим, что будем
сравнивать   ответы   интеллигентов   со   "средними",   а   не  с  ответами
"неинтеллигентов"  -  ведь даже в общий опрос входит 17 проц. людей с высшим
образованием).

Шкала  ценностей  хорошо отражена в том, что люди считают важнейшим событием
1988  года. Ителлигенция назвала совершенно иной набор событий, чем "масса",
и  поражает  именно  ничтожность возбужденного политизированного сознания. У
людей  с  образованием  до 9 классов первое по значению событие - 1000-летие
крещения  Руси;  у  людей  со  средним  образованием - символ гордости СССР,
полет  корабля  "Буран",  у людей с высшим образованием - "снятие лимитов на
подписку". Разве это не потрясает?

Напомню  молодым:  при  дешевых ценах в СССР были лимиты на подписку газет и
журналов,  квоты  давались  по  предприятиям, иногда люди тянули жребий. Для
интеллигенции   это   было   символом   тоталитарного  гнета.  Хотя  средняя
культурная   семья  выписывала  3-4  газеты  и  2-3  толстых  журнала.  Сама
"Литературная   газета"   выходила   тиражом   в  5  млн  экземпляров!  Убив
"тоталитаризм",  интеллигенция  доверила  режиму  чисто рыночными средствами
наложить  такие  лимиты  на  подписку,  что  тираж  ЛГ  упал  до  30 тыс., а
демократические  журналы  выходят  лишь  благодаря  фонду Сороса. И никакого
гнета в этом интеллигенция не видит. Ну как это понять?

Полет  "Бурана"  отмечен в "общем" опросе в 6,3 раза чаще, чем в ЛГ, но зато
реабилитация  Сахарова - в шесть раз реже. "Человеком года" Сахарова назвали
17,4  проц.  в  ЛГ  и  лишь  1,5 в "общем" опросе. Это - т