акой разрыв, такая
утеря  общего  чувства,  что можно говорить об образовании духовной пропасти
между  интеллигенцией  и "телом народа". Как же это расщепление выразилось в
социальном и политическом плане?

Вот  мнение о причине бед советского общества. Интеллигенты резко выделяются
"обвинительным"  уклоном,  массы более умеренны, они как бы в раздумье. В ЛГ
в  2,75  раза чаще, чем в "общем", называют причиной "разрушение морали" и в
3,34  раза  чаще  "вырождение  народа".  Народ не годится! Кстати, надо бы и
патриотам  разобраться  в  этом  вопросе  -  то и дело слышишь о "вырождении
народа".  Что  за  чушь?  Что  это значит и откуда следует? Доходят до того,
что,  мол,  кулаков репрессировали, а в них и были хорошие гены, а у бедноты
гены  дерьмо.  Давайте  все  же  различать  биологическое и культурное - или
покатимся  в  социал-дарвинизм?  Даже  КПСС  дошла до такого невежества, что
клюнула  на  блесну "общечеловеческих ценностей" Горбачева, просто не увидев
в  ней  чистой  формулы  расизма.  Марксисты  начала века на такой банановой
корке не подскальзывались.

У  интеллигенции  не  только  народ  не  годится,  но  и "система виновата".
Важнейшими  причинами  наших бед интеллигенция считает "засилье бюрократов",
"уравниловку",   "некомпетентность   начальства",  "наследие  сталинизма"  -
причины,  для массового сознания не так уж существенные. И ведь при том, что
уравниловку  в  числе  трех  первых  по  важности  причин назвали 48,4 проц.
интеллигентов,   они  же  проявили  удивительную  ненависть  к  "привилегиям
начальства"  -  64  проц. против 25 в "общем" опросе. Здесь - унаследованная
от  разночинцев ненависть к иерархии. Здесь - и расщепление сознания, ибо за
этой  ненавистью  к  льготам  нет  никакого  демократизма, она соседствует с
идеализацией   буржуазного  общества  и  неизбежного  в  нем  расслоения  по
доходам.

Характерно  упование  на  иностранный  капитал: тех, кто предлагает привлечь
его  в  СССР,  в  5  раз  больше  среди  интеллигентов,  чем  среди "массы".
Сторонников  частного  предпринимательства среди интеллигентов втрое больше,
чем  в "массе". Подчеркиваю, что расхождение очень резкое. Оно не сводится к
разнице  в  несколько процентов. В переломный год иным, чем у массы, был сам
вектор интеллигенции.

Уже  по  одному  по  этому  интеллигент  должен  честно признать перед самим
собой:  лозунг  демократии  был для него ширмой, маской. Ни о каком служении
народу  и  даже  компромиссу  с  ним и не помышлялось. В целом интеллигенция
приняла  на  себя  роль  "просвещенного  авангарда", который был готов гнать
массу силой, не считаясь ни с какими ее страданиями.

Поражает   и   выходящее   за  рамки  разумного  тоталитарное  обвинительное
отношение  к своей стране. В ЛГ каждый третий (!) заявил, что СССР "никому и
ни  в  чем  не может быть примером" (против каждого пятнадцатого в "общем").
Если  мы  учтем,  что в "общем" есть 17 проц. интеллигентов, а в ЛГ 16 проц.
рабочих,   и  введем  поправку,  то  расхождение  значительно  увеличится  и
составит  почти 5 раз. Поражает сам утопизм этого отречения от СССР. Неужели
большинство  интеллигентов  забыли  жестокую во многих отношениях реальность
мира,  хотя  бы  20  миллионов  детей, умирающих ежегодно от голода, или 100
тысяч  убитых  за  80-е годы крестьян маленькой Гватемалы! Как язык не отсох
дать  такой  ответ:  "никому  и  ни  в  чем"!  Не за этот ли грех мы сегодня
расплачиваемся?

Резко  расщепляется  ориентация  на  зарубежный  опыт, можно даже говорить о
двух  противоположных  векторах.  В  "общем" опросе опыт Японии самым ценным
назвали  51,5  проц.,  а  в  ЛГ  - только 4! Среди интеллигенции подавляющей
являлась  именно  западническая  ориентация,  чего  никак  нельзя  сказать о
"массе".

И  вот  прошло  семь  лет  с  того  опроса.  Стало  ясно, что ожидания людей
трагическим  образом обмануты. В начале 1989 г. лишь 10 проц. считали, что в
ближайшие  годы  экономическое положение в стране ухудшится (59 - улучшится,
28  -  останется  без  изменений).  Для  ухудшения,  действительно,  не было
никаких  объективных  причин.  Но  основания  для  оптимизма были совершенно
разными  у  интеллигенции и у "массы". Масса явно не желала капитализма и ее
надежды  на  улучшение  вытекали  из  того, что советская власть не позволит
произойти   такому   перевороту,   чреватому  разрушением  хозяйства.  Можно
сказать,  что выбор большинства народа был фундаментально верен, но ошибочен
на  уровне политики: КПСС обманула их ожидания и "сдала" страну. Иное дело у
интеллигенции:  она хотела именно капитализма, причем в его западной версии,
и  ждала его от бригады "Горбачева-Ельцина". Она не ошиблась политически, но
ее ошибка на фундаментальном уровне грандиозна.

Что  же  говорит  об  установках  этой  прослойки  ВЦИОМ сегодня? Вот каковы
ответы   в   сентябре   1995  г.  людей  с  высшим  и  незаконченным  высшим
образованием  (в  процентах).  Об экономическом положении России в настоящее
время:  плохое  -  52,5;  очень плохое - 26,8. Это - признание полного краха
экономических  иллюзий. "Самые тяжелые времена еще впереди" - 54,2. "Они уже
позади"  -  7,8.  Какой  глубокий  пессимизм  -  после  надежд 1989 г., хотя
реформаторы  все  сделали  именно так, как и желала интеллигенция. На вопрос
"Контролирует   ли   ситуацию  руководство  России?"  65,2  проц.  ответили:
"ситуация  вышла  из-под контроля". И, что потрясает больше всего, на вопрос
"Что  сейчас  больше  нужно  России:  порядок  или  демократия?"  64,7 проц.
интеллигентов  ответили: "порядок"! Это - крах демократических иллюзий. Ведь
в   1989   г.  ориентация  на  "порядок"  считалась  свойством  реакционного
советского  мышления,  над этим издевались. 96 проц. интеллигентов оценивают
обстановку в стране как "напряженную или взрывоопасную".

Большая   часть  интеллигенции  стала  политически  апатичной:  половина  не
собиралась  участвовать  в  выборах  в Думу. И ведь какие причины: "не верят
никаким  политикам и никакой партии; результаты выборов все равно подтасуют;
парламент  ничего  не решает и выборы в него бесполезны". У какого разбитого
корыта  они  остались.  И  уже меньше половины интеллигентов (48,2 проц.) не
согласны  с  утверждением,  что  "было  бы  лучше,  если  бы  в  стране  все
оставалось  так,  как  было  до 1985 г." (против 15,6 проц. людей с неполным
средним  образованием).  В  мае  1995  г.  уже  сравнялось число сторонников
плановой  и  рыночной  экономики  среди  интеллигенции (а у людей с неполным
средним образованием их соотношение 4,5:1).

Разрушена  и  западническая иллюзия. В январе 1995 г. 59 проц. опрошенных (в
"общем")  согласились  с  тем,  что  "западные  государства хотят превратить
Россию  в  колонию"  (не согласились 22) и 55 - что "Запад пытается привести
Россию  к  обнищанию  и  распаду" (нет - 23). Но ведь уже и 48 проц. молодых
людей с высшим образованием высказали это недоверие Западу.

Но  все  это  - лишь признание в крахе надежд. Из него вовсе не следует, что
интеллигенция   в   массе   своей  пересмотрела  главный  выбор.  Кстати,  и
разочарованность  в  среде  интеллигенции  относительно  слабее, чем во всех
остальных  группах за исключением предпринимателей. И, в отличие от "массы",
у   которой  прежде  всего  страдает  державное  чувство,  нечто  идеальное,
пессимизм  интеллигенции  социологи  связывают  прежде  всего с материальным
положением.

Реформа  тяжелее  всего ударила именно по интеллигенции: сегодня 44 проц. ее
живет  за  чертой бедности и 7 проц. - за чертой нищеты. Однако, думаю, крах
реформ  для себя они объясняют негодным исполнением, а не ошибочным выбором.
Это  видно  из  того,  что  интеллигенция очень низко оценивает объединяющую
силу   идеи  равенства  и  справедливости,  очень  низко  оценивает  и  роль
трудящихся  в  выходе  из  кризиса  -  либеральная  иллюзия  сохранилась.  И
наиболее  популярными  политиками  остаются  Явлинский  и  С.Федоров - люди,
которые  четко  декларировали свой полный отказ от советского образа жизни и
олицетворяют идею построения того или иного варианта капитализма.

Этот  сохраняющийся  раскол  между интеллигенцией и основной массой народа -
не  политическая,  а общенациональная проблема. При таком расколе невозможно
прийти  к  согласию  о  путях выхода из кризиса: социальная группа, "имеющая
язык",  в  значительной мере утратила взаимопонимание с согражданами. Как же
организовать   общественный   диалог,   даже   если   для   него   возникнут
благоприятные условия?

Но  этот  диалог  -  задача  политическая, злободневная. А проблема глубже -
существование  российской  цивилизации  и  самого русского народа. Ведь если
отщепление    интеллигенции,   образованных   людей   от   остальной   массы
предопределено   несовместимостью   между  ними,  то,  выходит,  правы  были
"демократы",  которые  в  разных вариантах доказывали одну мысль: русские не
годятся  для  XXI  века.  От  русских должна отщепиться избранная, спасаемая
часть  -  "новые  русские", которые способны войти в цивилизацию. Неужели же
русские  ценности  могут  гнездиться  лишь  в  тех,  кто не переделан высшим
образованием,  а  образование  их подавляет и изживает? Ведь это значило бы,
что  действительно  пресекается наш корень. Я верю, что это не так - но ведь
в этом надо разобраться разумом, а не верой.

Оставим   политику  и  посмотрим,  каковы  установки  по  простым,  коренным
вопросам  жизни  у  интеллигенции  и  самой  удаленной от нее части народа -
людей  с неполным средним образованием. Это, в основном, жители села и малых
городов,  больше  старших поколений (назовем их для краткости селяне). Когда
я  читаю  данные опросов, эти люди в своей совокупности возникают как родной
образ  русского  человека  -  великодушного  и  прощающего  слабости других,
терпеливо тянущего жизненную лямку с глубоким, не нахальным достоинством.

Да,  разные  у  них  шкалы ценностей, и это не казалось страшным в советское
время:  ведь  по  разному  видят  мир  сельская  семья  и  ее городской сын,
окончивший  университет.  Сегодня  случилось  то, что часто бывает: этот сын
порвал  с  родными,  на  порог  их  не  пускает и знать не хочет, хотя они в
страшной  беде.  Но когда это становится социальным явлением, и горе раскола
приходит  не  в  семью,  а  охватывает большую часть интеллигенции, проблема
становится именно общенациональной.

Я  думаю,  что нет никакого чудесного рецепта для быстрого наведения мостов.
Нужно  прежде  всего  сообщить как можно шире о наличии самой этой проблемы,
сказать  о ней во всеь голос, чтобы его услышала прежде всего интеллигенция.
Тогда  и  начнется  ее  самоанализ.  А  для  его ускорения нужны кропотливые
усилия  всех,  кто  стремится  к  восстановлению,  а  не рассыпанию русского
народа.

("Советская Россия". Май 1995 г.)

Духовные братья крестных отцов

Одно  из  главных препятствий к возврату России в нормальную жизнь - широкое
распространение  и  укоренение  преступного  мышления.  Речь  идет  уже не о
преступности,  а  о  чем-то  более глубоком. Бывает, человек в трудное время
оступился,  стал  вором,  в  душе  страдает.  Миновали  черные дни - бросил,
внутренне  покаялся,  работает  за  двоих.  Иное  дело,  когда  преступление
становится  законом  и  чуть  ли не делом чести. Когда тебя, вора и бандита,
уважают  во  дворе,  в поселке, о тебе мечтают девушки, тебе хотят подражать
мальчишки.

Именно  это  произошло  у  нас.  Преступники  не  только  вошли  в  верхушку
общества,  называют  себя  "хозяевами жизни". Они создают новые, небывалые в
России  условия  жизни,  когда массы молодых людей идут в банды и преступные
"фирмы"  как  на  нормальную,  желанную работу. Их уже и не тянет к честному
труду  на  заводе,  в  поле,  в  лаборатории.  Они уже отвыкают есть простую
русскую  пищу,  пить  обычные русские напитки. Они уже хотят жить как "новые
русские"  -  как  каста  паразитов  и  кровопийц.  Доведись  прийти к власти
патриотическому  русскому  правительству  -  как  ему с ними договориться по
хорошему?  Захотят ли они договориться или объявят всем честным людям войну,
породят  тысячи дудаевых по всей России? Послушаются ли матерей, бросят ли в
болото свой автомат "узи"? Вот - еще одна возможная яма на нашем пути.

Как  же  это  произошло? Ведь это - новое явление. Был у нас преступный мир,
но  он  был  замкнут,  скрыт,  он маскировался. Он держался в рамках теневой
экономики  и воровства, воспроизводился без большого расширения в масштабах.
Конечно,  изменились  социальные  условия.  Честным  трудом  прожить трудно,
впереди  на  этом "рынке" у молодежи никаких перспектив. Возможности учиться
и  работать  резко  сократились,  и  политики  просто  "выдавили" молодежь в
преступность.  С  другой  стороны, политикам и понадобилась преступность как
широкая  социальная  сила.  Для двух целей: для выполнения грязной работы по
разрушению  советского  строя и для поставки кадров искусственно создаваемой
буржуазии.  Причем  буржуазии,  повязанной  круговой  порукой  преступлений,
готовой воевать с ограбленными.

После  ограбления  ценами  в  1992  г.  Г.Попов  писал  о тех, кто доламывал
советский   строй:   "Кроме   отрядов   интеллигенции,   заинтересованных  в
преобразованиях,   это   предприниматели,   фермеры,  кооператоры.  Но  беда
состояла   в   том,  что  их  было  катастрофически  мало...  Сейчас  возник
гигантский  конфликт между законами России и тем, что приходится делать ради
реформы". Конфликт между законом и поступком и называется преступлением.

Но  социальная  и экономическая сторона этого хорошо видна. Известны и цели,
и  задачи,  и  архитекторы,  и  прорабы. Поговорим о духовном - о том, какую
роль  сыграла  интеллигенция,  особенно  художественная,  в снятии природной
неприязни   русского   человека  к  вору,  в  обелении  его  образа,  в  его
поэтизации.  Без  такого  духовного оправдания авторитетом искусства никакие
социальные  трудности  не привели бы к такому взрыву преступности. Вспомним,
что  интеллигенция  была  главным  подстрекателем  в  разрушении  советского
строя.  Сейчас  большая часть этих чистых душой рыночников, испытав прелести
рынка  на  своей  шкуре,  одумывается, поворачивает. Но злое семя, посеянное
ими, живо.

Радикалы  из  интеллигентов  грязную работу делать не любят, они науськивают
других.  Нуйкин  не  поехал расстреливать детей в Ходжалы, он работал пером.
Какая  подлость  -  оправдываться сегодня так, как это делает Лев Аннинский:
не  интеллигенция  разожгла  костер - она лишь дала поджигателям язык, нашла
слова.  В  этом  костре сгорели уже сотни тысяч молодых жизнейПрошл таких же
радикалов  начала века писал в сборнике "Из глубины" В.Муравьев: "Позвольте,
возопили  теоретики  и  мыслители, когда рабочие, крестьяне и солдаты начали
осуществлять  то,  чему  их  учили.  Ведь  мы  только мыслили! Все поведение
интеллигенции   руководилось   именно   убеждением   в   необязательности  и
безответственности   ее   собственных  мыслей".  Сегодня  вместо  рабочих  и
крестьян   на  общество  натравили  воров  и  бандитов  -  дело  несравненно
страшнее.

Откуда  же  эта  дрянь  в  наших  аристократах  духа? Видимо, она возникла с
распадом    сословного    общества   при   первой   "капитализации",   когда
интеллигенция  стала  разночинной,  утратила корни, озлобилась. Это и мучило
Достоевского  -  как  в русской культуре вырос Раскольников? Как вышедший из
аристократов  Ставрогин  так  легко  нашел общий язык с уголовником-убийцей?
Как  соблазнился  мыслитель  Иван  Карамазов  "организовать" убийство чужими
руками,  задав  гениальную  формулу  нашим  нынешним организаторам "путчей"?
Ведь  это  все  явления  сугубо  наши  -  и  в  то  же время чуждые русскому
характеру. Откуда это?

Собирая  мысли  тех,  кто  об  этом  думал, приходишь к выводу, что эта тяга
радикальной   либеральной  интеллигенции  к  преступному  типу  -  результат
прививки  западных идей на дерево русского духа. Уродливый гибрид. На Западе
эти  идеи  не  дали  такого ядовитого плода (похоже, сегодня дают) - они там
укрощались  рационализмом,  расчетом  и  идеей  права. Ницше говорил ужасные
вещи,  а  расцвели  они  в голове наших интеллигентов. И когда наступил хаос
начала века, это проявилось в полной мере.

Философ  С.Франк  писал  с  болью:  "Самый  трагический  и с внешней стороны
неожиданный  факт  культурной истории последних лет - то обстоятельство, что
субъективно  чистые,  бескорыстные  и  самоотверженные  служители социальной
веры  оказались  не  только в партийном соседстве, но и в духовном родстве с
грабителями,  корыстными  убийцами,  хулиганами  и  разнузданными любителями
полового  разврата,-  этот  факт с логической последовательностью обусловлен
самим   содержанием  интеллигентской  веры,  именно  ее  нигилизмом:  и  это
необходимо  признать  открыто,  без  злорадства,  но  с глубочайшей скорбью.
Самое   ужасное   в  этом  факте  именно  в  том  и  состоит,  что  нигилизм
интеллигентской  веры  как  бы  сам  невольно  санкционирует  преступность и
хулиганство   и   дает   им   возможность  рядиться  в  мантию  идейности  и
прогрессивности".

Но  разве  не  это  же  мы  видели  в  среде  наших нигилистов, бескорыстных
антисоветчиков-шестидесятников?  Какие  песни  сделали  В.Высоцкого  кумиром
интеллигенции?  Те,  которые  подняли на пьедестал вора и убийцу. Преступник
стал  положительным  лирическим героем в поэзии! Высоцкий, конечно, не знал,
какой  удар  он наносил по обществу, он не резал людей, он "только дал язык,
нашел  слова" - таков был социальный заказ элиты культурного слоя. Как бы мы
ни любили самого Высоцкого, этого нельзя не признать.

А  ведь  эта  элита  оказалась не только в "духовном родстве" с грабителями.
Порой  инженеры человеческих душ выпивали и закусывали на ворованные, а то и
окровавленные  деньги.  И  даже сегодня, вместо того чтобы ужаснуться плодам
своих  "шалостей",  они  говорят о них не только без угрызений совести, но с
удовлетворением.  Вот  писатель Артур Макаров вспоминает в книге о Высоцком:
"К  нам,  на  Каретный,  приходили разные люди. Бывали и из "отсидки"... Они
тоже  почитали  за  честь  сидеть  с нами за одним столом. Ну, например, Яша
Ястреб!   Никогда   не  забуду...  Я  иду  в  институт  (я  тогда  учился  в
Литературном),  иду  со  своей  женой.  Встречаем Яшу. Он говорит: "Пойдем в
шашлычную,  посидим".  Я  замялся, а он понял, что у меня нет денег... "А-а,
ерунда!"  - и вот так задирает рукав пиджака. А у него от запястья до локтей
на  обеих руках часы!.. Так что не просто "блатные веянья", а мы жили в этом
времени.  Практически  все владели жаргоном - "ботали по фене", многие тогда
даже  одевались  под  блатных".  Тут  же  гордится  Артур  Сергеевич:  "Меня
исключали  с  первого  курса  Литературного  за "антисоветскую деятельность"
вместе с Бэлой Ахмадулиной".

Вот  так!  В  юности  шли с грабителем в шашлычную, продав чьи-то снятые под
ножом  часы.  Потом "давали слова" своим дружкам-поджигателям в перестройке,
разводили  огонь  в  Карабахе.  Сегодня  срывают премии в долларах от тех же
грабителей,  которые  скромно назвали себя "новыми русскими". Это уже далеко
не  те  "чистые,  бескорыстные  и самоотверженные служители социальной веры"
начала века, о которых говорил Франк.

Это  -  моральная  деградация  либералов-западников, которые давно присвоили
себе  условное  название  "демократы".  Об их "демократии" Н.Бердяев писал в
1923  г.:  "Не о политических формах идет речь, когда испытывают религиозный
ужас  от поступательного хода демократии, а о чем-то более глубоком. Царство
демократии  не есть новая форма государственности, это - особый дух". И один
из  признаков  этого  духа - ненависть к тем, кто честно трудится, ест сам и
кормит  своих  детей на заработанное. Обратная сторона этой ненависти - тяга
к преступному.

Чтобы  этот  особый  дух