мую насущную потребность русского общества, то эта потребность может быть удовлетворена только переходом от неограниченной монархии к ограниченной. В этом и состоит истинное завершение реформ Александра II. Иного исхода для России нет"ccxii.
Обращаясь к методам осуществления либеральных реформ, ученый неоднократно выступал против любых форм насилия на пути их реализации. "Подавление общественной самодеятельности никогда не обходится даром, - писал он в канун революции 1905 г. - Если в обществе есть живые силы, то насильственное их стеснение кончается взрывом; если же правительству удастся окончательно их сокрушить, то и общество, и государство погружаются в состояние полного отупения, из которого может вывести их только внешняя катастрофа"ccxiii. Одновременно Чичерин решительно выступает против революционных форм экстремизма, пустившего глубокие корни в социалистической идеологии, ибо революция не есть право, а нарушение всяческих прав. И хотя иногда она может быть оправдана обстоятельствами - достигшим предела угнетением и обнищанием народа, - но никогда не может быть признана выражением правомерного образа действия. Революция неприемлема не только с точки зрения права, но и потому, что она вызывает деструктивную волну анархии и разрушений, отбрасывающую общество вспять. Единственным правомочным способом модернизации общества остается путь реформ, которые вводят либеральные общественные и политические институты с учетом сложившихся традиций и одновременно воспитывают людей, приучая их к созидательной работе, а не к ожиданию "распределительного рая".
Будучи современником Маркса и распространения марксизма в Европе и России, Чичерин, естественно, не мог пройти мимо, не высказав своего отношению к идее социализма и коммунизма. Распространение социалистических идей, возбуждая уравнительные страсти народа, вызывает смуты и потрясения и тем самым сбивает с толку робкие умы, которые, видя его грозные манифестации, идут на поводу у распропагандированных социалистами масс. Однако социализм, как идеологию, считает Чичерин, не следует сводить лишь к заблуждению ума. Он составляет необходимый момент в развитии мысли, но момент по своему содержанию ложный, основанный на тотальном отрицании опыта, выработанного историей, во имя фантастического будущего, которое обретает форму лжерелигиозной утопии. Вместе с тем социалистическая критика действительности указывает на темные стороны современного экономического быта и потому с ней необходимо считаться, подчеркивает он.
Ученый как бы проводит мысленный эксперимент, допуская возможность победы коммунизма, при котором наступит прокламируемое им "царство всеобщего равенства". "Но так как природу уничтожить невозможно, то насильственно подавленная личность неизбежно проявится иным путем: она выразится в стремлении каждого пользоваться как можно более общественным достоянием, внося в него как можно менее со своей стороны. Чем недобросовестнее человек, тем легче это сделать. Тут в накладе будут не худшие, а лучшие элементы. Коммунизм, по меткому выражению Прудона, есть эксплуатация сильного слабым, и не в материальном только смысле, а также и в нравственном: это эксплуатация добросовестного недобросовестным"ccxiv. Отсюда следует вывод о невозможности победы коммунизма. Но если даже допустить невероятное (ведь известно, что и утопии могут быть реализованы), коммунизм окажется экономически, социально и нравственно обреченным. "Едва ли можно представить себе что-нибудь ужаснее, как эксплуатация всего материального богатства страны и всего благосостояния частных лиц в пользу владычествующей партии. А к этому именно ведет социализм"ccxv.
Глава 2. Крестьянская реформа на пути к гражданскому обществу. Проекты и их реализация
2.1. Крестьянский вопрос
Основным вопросом на пути либерализации страны оставался крестьянский вопросccxvi. Освобождение крестьян будоражило передовую общественную мысль со времен царствования Екатерины II и знаменитой книги Радищева, принимая форму утопических мечтаний и прожектов, в реализацию которых мало кто верил. Но они сыграли свою роль: проблема была поставлена. Декабристы подхватили эту эстафету, но основной упор в их программах был сделан все же на политических свободах. И, пожалуй, только Н.И.Тургенев настаивал на приоритете решения крестьянского вопроса по отношению к политическим требованиям. "Недозволительно думать о политической свободе там, где несчастные не знают простой человеческой свободы". Уничтожение крепостничества, чему активно противился помещичий строй, он связывал с просвещенным самодержавием: "... только от этой власти мы можем ожидать уничтожения рабства, столь же несправедливого, как и бесполезного"ccxvii. Но он оставался в меньшинстве: идеал политической свободы, как свободы вообще, кружил головы дворянским революционерам.
Первые заходы к решению крестьянского вопроса были предприняты уже в царствование Николая I. Наиболее дальновидные представители бюрократии, воспитанные в просвещенческой атмосфере предшествующего царствования, понимали, что крепостное право в условиях капиталистического развития Европы отбрасывает Россию в арьергард истории. Как свидетельствует придерживавшийся либеральной ориентации сенатор А.Я.Соловьев, позже принимавший активное участие в разработке крестьянской реформы при Александре II и, в частности, подготовивший Историческую записку, уже при Николае был создан первый секретный комитет по крестьянскому вопросу. И уже на нем обозначились две модели разрешения крестьянского вопроса и соответственно две партии - либеральная и консервативная. Консерваторы признавали "справедливым" только тот способ, который утвердился в Остзейских губерниях, а именно, чтобы вся земля оставалась собственностью помещиков, а крестьяне получили бы лишь право личной свободы. В основном это были представители южных губерний, где земля и природные условия позволяли наладить товарное производство хлеба, используя для этого труд батраков, вчерашних крепостных, об условиях существования которых можно было бы уже не заботиться. Предлагаемая же либерально настроенным сановником еще александровской эпохи П.Д.Киселевым передача земли в пользование общинам по убеждению консерваторов может привести к отчуждению дворянских недвижимых имений и даже к зависимости помещиков от крестьянских обществ. Такие отношения, считали они, могут иметь самые губительные последствия для государства. Не от отдельных обывателей опасаться должно неповиновения, но от общин, которым дается политическое бытие. Сплоченные материальным интересом общинного владения землей, крестьяне обретут способность и силу неповиновения и сопротивления законным собственникам земли - помещикам. "Для упрочения власти правительства и общественного спокойствия не соединять, а разобщать должно силы материальные: diride et impera", - резюмирует Соловьев позицию консерваторовccxviii.
Дальнейшие усилия правительства были направлены на устройство государственных крестьян. Разработка этого проекта была поручена Киселеву. Для рассмотрения его проекта был создан второй секретный комитет. Киселев разработал модель обязанных крестьян. Он исходил из того, что система фермерского хозяйства на основе аренды, сложившаяся в Англии, Ирландии и у нас в северо-западном, Остзейском крае вследствие освобождения крестьян без земли, неприемлема для центральных районов России, так как создаст огромный класс безработных и бездомных. Сложившаяся же во Франции, Швейцарии, Пруссии поземельная система, основанная на вотчинном праве крестьян на землю, возникла вследствие революционного переворота и потому тем более неприемлема для России. Взамен Киселев предлагал "среднюю линию" - обязанных крестьян, предполагающую право пользования крестьянских общин государственной землею за обязанность несения определенной службы и выплаты налогов в пользу государства.
Реформа Киселева затронула интересы только "казенных крестьян", т.е. крестьян, являющихся собственностью государства, но лично свободных, положение которых и без того было более благополучным, чем положение помещичьих крестьян. Реформа лишь незначительно улучшила их положение: она реорганизовала систему управления, подчинив его непосредственно Министерству государственных имуществ и введя некоторые основы самоуправления волостных общин. Тем самым возрастала роль бюрократического аппарата на министерском и губернском уровнях и соответственно падала роль помещиков. И все же учитывая, что государственных крестьян было около 20 млн., т.е. приблизительно столько же, сколько крепостных (25 млн.), а также сам факт реформы, следует признать, что начало крестьянской реформе было положено. И хотя отношение к ней "общества", т.е. тех же помещиков, было в основном резко отрицательное (согласно общественному мнению Киселев был зачислен в "красные"), но даже оно вынуждено было привыкать к самой идее необходимости дальнейших реформ. Несмотря на свою ограниченность этот указ, как замечает Соловьев, "важен был в том отношении, что правительство с этого времени как бы признало невозможным безземельное освобождение крестьян, тогда как все предыдущие акты правительства признавали его единственно возможным"ccxix.
Вслед за этим были созданы еще четыре секретных комитета, на которых обсуждались частные вопросы "улучшения быта" помещичьих крестьян. На них обозначилась жесткая позиция консерваторов в отношении к крестьянскому вопросу, состоявшая в том, что ни с землей, ни без земли освобождение крестьян невозможно, что есть единственный путь - улучшения быта крепостных крестьян и постепенное ограничение крепостной зависимости. Тем самым еще раз была в категорической форме подтверждена "законность" крепостного права. Казалось, что после этого всякая мысль о скором освобождении крестьян была оставлена.
Европейские революции 48 г. усилили позиции крепостников и реакционно-консервативную политику власти. На время крестьянский вопрос удалось загнать вглубь, что подрывало стабильность системы изнутри. Но как бы ни велико было стремление консервативных сил спустить этот вопрос на тормозах, он все более становится предметом общественного мнения и публичного обсуждения, хотя и в завуалированной форме. Этому способствовал дух времени: распространение просвещения, путешествия русской либерально настроенной молодежи за границу, в том числе ее стажировка в европейских, в первую очередь германских, университетах. Этому же, но с другой стороны, способствовали и судорожные меры, предпринимаемые правительством в целях избежать больших потрясений. Общее число указов по крестьянскому вопросу за период царствования Николая I превышает 100. И хотя все они носили регулятивный характер и не затрагивали кардинальных проблем - права собственности на землю и личность самого крепостного, - они подрывали понятие неприкосновенности крепостного права.
Новому возбуждению крестьянского вопроса способствовали, с одной стороны, напряжение всех сил нации в Крымской войне и позорное поражение в ней России, с другой - крестьянские волнения, инспирированные слухами о воле. "Правительство колебалось, в каждом данном случае, между желанием взять сторону крестьян и боязнью своими действиями возбудить их против помещиков. Помещики опасались и правительства, и крестьян. Словом, крепостное право начало расшатываться и с каждым днем становилось все более и более неудобным: и для крестьян, и для помещиков, и для правительства"ccxx.
Поражение в Крымской войне русской армии, служившей оплотом и символом самодержавия на всем европейском континенте, списывалось одними на бездарность царствующего монарха, другими, более трезвыми, оценивалось как кризис системы в целом. И в первом, и во втором случае надежды связывались с приходом к власти наследника престола Александра II. В то время как крепостники тянули Россию назад, здравый смысл подсказывал, что спасти Россию можно только на пути либеральных реформ. Победа оказалась на стороне здравого смысла, признавшего необходимость либеральных реформ и в первую очередь освобождения крестьян от крепостной зависимости.
2.2. Проекты крестьянской реформы
Глашатаем начала реформы 1861 г. суждено было стать К.Д.Кавелину. Написанная им в 1855 г. "Записка об освобождении крестьян в России" ходила по рукам и имела большой публичный успех. Более того, хотя Кавелин не входил ни в какие властные структуры, его "Записка" сыграла определенную роль и в осознании необходимости крестьянской реформы высшим эшелоном власти. Этому способствовали его дружеские связи с видными правительственными сановниками - Н.А.Милютиным, Я.И.Ростовцевым, а также его известная близость ко двору.
Интерес к крестьянскому вопросу у самого Кавелина сформировался на основе двух источников: теоретического, как академического ученого западнической ориентации, и практического, как помещика, вынужденного после смерти матери принять управление имением в свои руки. Свою деятельность на этом последнем поприще он начал с составления проекта улучшения быта собственных крестьян. Позже совместно с Милютиным он составил проект освобождения крестьян для Вел. кн. Елены Павловны, покровительствовавшей реформе. На этой почве и родилась его "Записка об освобождении крестьян".
В "Записке" Кавелина общественность увидела своего рода готовый ответ на горячие вопросы, поставленные общественным состоянием страны и требующие незамедлительного решения. По определению историка Б.И.Сыромятникова "Ответ" Кавелина явился итогом его жизни и вместе с тем синтезом всей предшествующей работы в том же направлении русской общественной мысли, которая уже со времен Радищева вынашивала в себе аболюционистскую идею" (от лат. - aboleo - отмена, уничтожение - Л.Н.)ccxxi. И хотя "Записка" Кавелина не отличалась особой оригинальностью, ее сила, по определению того же историка, заключалась в том, что он мастерски, сжато, а главное вовремя сумел сформулировать те идеи, которые уже витали в общественном мнении. Общественность увидела в ней увязанность, или консенсус, как бы мы сказали теперь, "видов" правительства и интересов государства с выгодами дворянства и крестьянства.
"Многие убеждены, что Россия по своим естественным условиям - одна из самых богатых стран в мире, - так начинает свою "Записку" Кавелин, - а между тем едва ли можно найти другое государство, где бы благосостояние было на такой низкой ступени, где бы меньше было капиталов в обращении и бедность была так равномерно распределена между всеми классами народа"ccxxii. Краеугольный камень общего социально-экономического кризиса он усматривает в крепостном праве, незамедлительная отмена которого и комплексное решение крестьянского вопроса в целом может изменить ситуацию в стране и вывести ее из глубочайшего кризиса "на путь общечеловеческого развития". Основной удар своей критики автор "Записки" направляет против крепостного права частных владельцев, доказывая крайнюю разорительность его и для помещиков, и для крестьян, и для общества в целом. Более того, крепостное право таит в себе скрытую опасность для государства, как бы повторяет он предупреждение Радищева. "Россия осуждена окаменеть" до тех пор, пока "крепостное право будет составлять основу нашей общественной и гражданской жизни, ибо это гордиев узел, к которому сходятся все наши общественные язвы"ccxxiii.
Решительно высказываясь за полную отмену крепостного права, Кавелин настаивает на политике "открытых дверей" при обсуждении его проектов и условий его реализации. Но эта "открытость" имеет в виду "общество", т.е. в первую очередь само дворянство, что же касается крестьянской массы, то по отношению к ней помещик-реформатор рекомендует постепенно "нечувствительным образом" приуготовлять ее к предстоящим реформам во избежание излишних притязаний крестьян. Однако, несмотря на эти сословные страхи и предостережения в своей "3аписке", Кавелин впервые публично высказался за полное освобождение крестьян с землей путем единовременного выкупа у помещиков всей земли, которая находилась в пользовании крестьян. Более того, он решительно настаивает, что "правительство ни под каким видом не может согласиться на увольнение крепостных без земли"ccxxiv. Отстаивая принцип освобождения крестьян с землей, ученый выражал сложившееся общественное мнение либеральных кругов, доводя его до сведения как правительственных сфер, так и "общества".
Однако по мере развертывания программы реформы усиливалось давление на ее инициаторов со стороны крепостников, которые подчас апеллировали к аргументам, используя лексикон либералов, ссылаясь на законность своего владения землей, которую никому не дозволено нарушать. Под давлением этих кругов Кавелин пошел на определенные уступки, допуская возможность освобождения крестьян по добровольному согласию между заинтересованными сторонами - землевладельцами и их крепостными - с землей или без земли, с тем, чтобы по возможности "не нарушать материальных интересов владельцев". Более того, исходя из "законных интересов владельцев", он склонялся даже к мысли выкупа не только надела, но и личной свободы надельных крепостных по существующим на местах ценам. Ориентация на землевладельцев объясняется не только давлением с их стороны, но отчасти и довольно распространенным убеждением, что именно владельческий, т.е. дворянский класс, как самый образованный, призван сыграть в России роль среднего сословия. Не без влияния славянофилов Кавелин верил, что основанием здания гражданского общества новой России должны стать самодержавный царь, дворянство как среднее сословие, поставленное на страже всенародной пользы, и "мужик" с его верой в "русского царя".
Колебания Кавелина коснулись и тактики проведения реформ. Первоначально он был сторонником быстрого и единовременного осуществления реформ. Так в письме к Герцену он убеждал своего адресата и, по-видимому, самого себя, что реформа должна быть осуществлена сразу: "Вдруг! именно вдруг - должна быть совершена реформа. Этого требуют обстоятельства, а главным образом такая реформа самая разумная и самая правильная"ccxxv. Однако в 6 разделе Записки он уже ставит под сомнение вопрос, "благоразумно ли начать вдруг, разом, выкуп крепостных на всем пространстве государства?" и высказывается за постепенное в виде "опыта" освобождение крестьянccxxvi.
В своей речи, посвященной двадцатилетнему юбилею реформы разочарованный Кавелин сетовал: "Кто из нас не верил горячо, что отмена крепостного ига даст нашему крестьянству материальное довольство, вызовет экономическое процветание, подъем народных сил, сознания личности и прав, разовьет просвещение и нравственность, словом - принесет с собою все блага гражданской свободы. Сближение и тесное единение двух слоев русского народа, разоренных рабством, разве не должно было быть необходимым строго-логическим последствием его прекращения? А что вышло на самом деле? Едва успели Положения 19 февраля 1861 года стать законом, как дух их отлетел, и осталась одна буква; но и самая буква их, где только было возможно, объяснялась в ущерб, а не в пользу миллионов новых русских граждан; административная практика не стеснялась и буквой, чтобы помешать им воспользоваться их законными правами"ccxxvii. Оценка Кавелина была не совсем адекватной реальности, просто ученый-романтик не хотел считаться с тем, что реальность всегда прозаична. Его колебания, послужившие основанием разрыва с Герценом, свидетельствуют лишь об обостренной социальной ситуации, в которой протекала подготовка, а позднее и реализация крестьянской реформы. Более того, они являются свидетельством вообще трудности осуществления любых радикальных реформ, которые пишутся отнюдь не на "чистом листе бумаги", а в условиях инерционного сопротивления реформируемых институтов и отношений и активного противодействия заинтересованных в сохранении старого режима сил. С учетом этих обстоятельств и следует оценивать результаты реформ и роль в их подготовке и реализации конкретных деятелей. Именно с этих позиций оценивает роль Кавелина в подготовке крестьянской реформы автор аналитического очерка, посвященного его деятельности, Б.И.Сыромятников. "И каковы бы ни были ошибки и увлечения Кавелина в "святом деле" 19-го февраля, бескорыстный подви