й армии по существу не было, вместо нее было несколько плохо экипированных и плохо обученных солдатских полков, стрельцы, да дворянская конница как бы из прошлого века. Школ мало и те церковно-приходские. Университета нет. Ученых нет. Врачей нет. Аптека одна (царская) на всю страну. Газет нет. Купцы и ремесленники задавлены произволом воевод. Культурный уровень даже высшего сословия общества ограничивается "Домостроем". И Петр понял, что в случае сохранения такого уровня развития России грозит участь превратиться в "сферу чужих интересов" или быть разодранной на куски Польшей, Швецией, Турцией...
Вернувшись из-за границы, Петр сразу же приступил к реформам. Может показаться капризом деспота-самодура, что начал он с указа о бритье бороды и ношения европейского платья. Но в этой экстравагантной мере тоже был свой смысл: она означала радикальную смену стиля поведения и мышления. И Боярская дума, и ближайшее окружение царя, и приказные люди вынуждены были действовать соответственно своему новому обличию. Поражение, нанесенное ему в 1699 г. шведским королем Карлом XII, заставило Петра обратиться к радикальной модернизации армии. Позже на Азовском и Балтийском морях был заложен военный флот. В разгар Северной войны, при первой победе над шведами, Петр велит закладывать в устье Невы новый город-крепость Петербург, желая тем самым утвердиться на море и войти в Европу. Как позднее напишет А.С.Пушкин, "Россия вошла в Европу, как спущенный корабль, при стуке топора и громе пушек".
Но в оправдание великого реформатора повторим аргументы К.Д.Кавелина, что размах и революционная глубина осуществленных Петром реформ сделали развитие страны по "общечеловеческому пути" необратимым. Не случайно и Вл.Соловьев, сравнивая значение деятельности Петра Великого с христианизацией Руси св. Владимиром, характеризовал обоих как исторических деятелей, которые, на много опережая потребности общественного развития страны, делали историюxlii.
Естественно, что Петр делал историю и в тех условиях мог ее делать только как самодержец. В воинском артикуле, включенном в свод законов Государства Российского, записано: "Его Величество есть самовластный Монарх, который никому на свете о своих делах ответа дать не должен; но силу и власть имеет свои от Государства и земли, яко христианский Государь по своей воле и благомнению управлять"xliii. Примечательно, что в Артикуле религиозное обоснование самодержавства заменено властью, которую самодержец имеет от Государства и земли. Однако модернизация самодержавия на основе тотальной зависимости всех сословий от государства действительно была доведена Петром до предела. Дальше по этому пути самодержавие не могло развиваться.
Петр Великий умер в 1725 г. в муках и славе. В числе самых жгучих мук были, пожалуй, разногласия с сыном, закончившиеся трагедией. Отталкиваясь от этого случая, Петр практически разрушил сложившуюся систему наследственной преемственности власти. Он объявил, что монарх в праве сам выбирать себе преемника, который бы продолжал его дело. Однако юридически завершить свои идеи не успел. Это привело к тому, что после его смерти Россия столкнулась с длительным кризисом самодержавия, заполненным заговорами, предательством, убийствами. И только Павел, сам пострадавший на этом, издал закон, предусматривающий все условия престолонаследия по нисходящей мужской линии.
Слава же Петра вызывала и продолжает вызывать разночтения: кто же он был - самодержец-тиран или великий реформатор, выведший страну "из небытия в бытие"? Ответу на этот вопрос посвящено исследование - опыт аналитической антологии - А.А.Кара-Мурзы и Л.В.Полякова. Споры вокруг этого вопроса, возникшие сразу же после смерти Петра, продолжаются и по сей день. "Действительно, Петр Великий - вечная загадка и вечный магнит для отечественной мысли. Разброс мнений по поводу личности Петра великого - огромен, феноменален; полярные оценки деяний Петра встречаешь в истории русской мысли на каждом шагу: "спас Россию - предал Россию", "Христос - Антихрист"; "Бог ведет - бес ломает", "великий - бездарный", "мудрый государь - самовластный помещик", "храбрец - трус...". Но не довольно ли с нас крайностей? - ставят риторический вопрос разработчики проблемы. - Давно пора Руси остепениться, найти тот средний путь, которым идут цивилизованные народы". И заключают, сохраняя, впрочем, проблематичный тон: "Так, может, Великий Петр и есть наш водитель на этом пути, воплощение искомого синтеза, "единства противоположностей?". Ведь нашел же это единство противоположностей в образе Петра Пушкин: "...Лик его ужасен. Движения быстры. Он прекрасен"xliv.
И все же проблематичность вопроса остается. Особенно остро ее почувствовал В.О.Ключевский. "Реформа Петра была борьбой деспотизма с народом, с его косностью. Он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в Россию европейскую науку, народное просвещение как необходимое условие общественной самодеятельности, хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства - это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времени Петра два века и доселе неразрешенная"xlv. Но, несмотря на это, идея государственности была воспринята наиболее дальновидными потомками Петра. Она послужила скрепой при монархической чехарде XVIII века. Эта идея выполняет свою конструктивную роль и в настоящее время.
2.2. Дворцовые перевороты и образование дворянской монархии
Петр не успел завершить своих начинаний, у него не осталось достойных наследников. Период, последовавший после его смерти, называют веком императриц, более склонных к увеселениям, чем к многотрудной государственной деятельности. Но корабль российской государственности, спущенный им со стапелей, оказался настолько прочным, что продолжал плыть намеченным Шкипером курсом, несмотря на неопытность или небрежение рулевых, ибо обратный путь был только в********************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************режденного еще при Екатерине Верховного тайного совета, или "верховники", которых представляли самые именитые представители русской аристократии, решили, что пришло их время ограничить самодержавие, что в случае успеха означало бы введение "конституционно - аристократической монархии". Инициатором этой идеи был европейски образованный кн. Д.М.Голицын. Наиболее подходящей кандидатурой для реализации задуманной цели "верховникам" представлялась Анна Иоанновна - дочь брата Петра Ивана, рано овдовевшая и прозябавшая в забвении. Участникам заговора представлялось, что она-то уж подпишет любые условия лишь бы вернуться к блеску петербургской жизни. Анна действительно подписала составленные "верховниками" "кондиции", оставляющие ей властные полномочия лишь при дворе и передающие всю полноту государственной власти в руки Верховного тайного совета. Однако тайные "кондиции" "верховников" раньше времени стали известны "шляхетству", то есть служилому дворянству, выпестованному Петром. Оно-то и решило исход событий, предпочитая иметь дело с одним неограниченным монархом, от которого можно ждать милостей, нежели с аристократическим Верховным советом, весьма презрительно относившимся к шляхетству. Под давлением угодного императрице "общественного мнения" шляхетства Анна спокойно порвала подписанные ею "кондиции". "Так кончилась десятидневная конституционно-аристократическая русская монархия XVIII в., сооруженная 4-недельным временным правлением Верховного тайного совета", заключает В.О.Ключевскийxlvi. Взойдя на трон, Анна Иоанновна вынуждена была пойти на известные уступки шляхетству: она выполнила основное требование дворянства, сократив срок обязательной службы до 25 лет. Ею был открыт шляхетский кадетский корпус, поступление в который обеспечивало недорослям привилегированного сословия весьма приемлемую карьеру. Но главное (Анна прибегла к широкой раздаче крестьян в крепость помещикам. Со времени царствования Анны Иоанновны русские самодержцы поняли, что опорой самодержавия является дворянское сословие. Поэтому "с 25 февраля 1730 г. (день восшествия Анны на престол при поддержке дворянства), - как пишет Ключевский, - каждое царствование было сделкою с дворянством, и если сделка казалась нарушенной, нарушившая сторона подвергалась преследованию противной и ссылкой или заговором и покушениями"xlvii.
Однако очень скоро монархам Всея Руси придется осознать еще одну истину: просвещение рождает не терпящий самовластья дух свободы, который не могут удовлетворить никакие сословные привилегии.
Очередной государственный переворот 25 ноября 1741 г. завершился возведением на трон дочери Петра - Елизаветы. Кстати, она была четвертой, возведенной на престол с помощью гвардейских штыков. Переворот был встречен бурными патриотическими манифестациями, сопровождавшимися погромами "немецких" дворов, спровоцированными длительным засильем иностранцев в предшествующее царствование, получившим нарицательное наименование "бироновщина". Именно в это время получило широкое хождение новое понятие - "россияне", запущенное в обиход Феофаном Прокоповичем.
Свое восшествие на престол Елизавета отметила отменой смертной казни. В основном же, с интересующей нас точки зрения, 20-летнее царствование Елизаветы Петровны можно охарактеризовать как полное единодушие императрицы и ее подданных в лице привилегированного сословия - дворянства. Не случайно Ключевский характеризует период правления Елизаветы как "начало дворяновластия"xlviii. Так же как и царствование Анны Иоанновны, правление Елизаветы характеризует фаворитизм, изменился только круг лиц, в чем-то солидарных, но конкурирующих друг с другом за полноту влияния на податливую императрицу. При этом "немецкую партию" заменила "французская партия". Дух французского Просвещения с его внешним изяществом и блеском находит поддержку при дворе и проникает в "русское общество". И.И.Шувалов переписывался с Вольтером. А.П.Сумароков пишет трагедии в духе Расина и Корнеля. Растрелли-сын украшает Петербург постройками в духе французского барокко. В духе времени происходит смягчение нравов и просвещение. В 1755 г. в Москве был открыт задуманный еще Петром университет; положено основание Академии Художеств; основан постоянный публичный театр в Петербурге, открыта первая гимназия для детей дворян и разночинцев в Казани.
Елизавета, впрочем, так же как и Анна, продолжает внешнюю политику Петра Великого, направленную на расширение границ Российской империи. По свидетельству известного историка конца XIX века А.А.Кизеветтера, накануне воцарения Петра территория России составляла 256126 кв. миль, после смерти Петра - 275571 кв. мили. При Анне она расширилась до 290802 кв. миль, при Елизавете пространство Российской империи достигало 294497 кв. мильxlix.
В последние годы жизни перед Елизаветой, как и перед Анной, встал вопрос о наследнике престола. Выбор оказался не очень удачным. В качестве наследника был признан и призван внук Петра и племянник Елизаветы, родившийся и воспитанный в Голштинии, ценивший свое звание герцога Голштинского выше короны Российской империи. Имея в виду продолжение династии, Елизавета озаботилась женить его на немецкой принцессе Софии Фредерике Августе, принявшей в православии имя Екатерины Алексеевны. Что касается Петра III, то его раболепное преклонение перед Фридрихом II и всем немецким стилем жизни, после не забытой еще бироновщины, вызывало возмущение русских дворян-патриотов. Екатерина - чистокровная немка - казалась более русской, чем родной внук Петра. Однако с правлением этого, по выражению Ключевского, "случайного гостя на русском престоле" связано одно событие, решительно изменившее направление развития русского самодержавия. Мы имеем в виду его "Манифест о вольности дворянской" 18 февраля 1762 г. Манифест совершенно освобождал дворян от государственной службы, что шло вразрез с сословной политикой Петра I. Служба государю и Отечеству становилась частным делом дворянина, делом его чести или карьеры.
Социальные последствия этого Манифеста трудно переоценить. Во-первых, в России появилось первое вольное сословие, которое было вправе распоряжаться своей судьбой. По-видимому, монарх хотел "облагодетельствовать" дворянство и тем самым привязать его к себе. Но освобожденное от крепости дворянство считало иначе. Часть его требовательно ждало новых подачек. Вместе с тем среди дворянства выделилась наиболее просвещенная прослойка - зародыш будущей интеллигенции. Воодушевленная западными идеями просвещения, она выступила в открытой оппозиции к самодержавной власти. Роль и значение этой прослойки, пополнившей ряды русской интеллигенции - будет расти. Во-вторых, место служилого дворянства в коридорах власти заняла бюрократия. В результате открывался путь бюрократизации самого самодержавия. В-третьих, и это, пожалуй, самое важное: освобождение дворян от обязательной службы государю или государству лишало крепостное право по отношению к крестьянам морального оправдания. Логику этого исторического процесса задним числом четко обозначил Б.Н.Чичерин: московские цари, строя самодержавное государство, во имя его централизации лишили свободы все сословия. Все должны были нести государево тягло. Прежде всего "были укреплены" бояре и служилые люди, затем - посадские, наконец - крестьяне. Таким образом, согласно Чичерину, "закрепощение одних влекло за собой закрепощение других". Но когда государство окрепло и отпала надобность пользоваться принудительным трудом, начался обратный процесс: сначала были освобождены дворяне, затем городские сословия и, наконец, крестьянеl. Так поняли манифест и крестьяне, ожидая вольности для себя. Вся дальнейшая история развития русского самодержавия будет вращаться вокруг этой проблемы, ища выходы в наскоро сколоченных конструкциях, в вынужденном обращении к реформам, ибо, оставляя нерешенным этот вопрос, самодержавие обрекало себя на гибель.
2.3. Модель просвещенной монархии
Екатерина была шестой императрицей, пришедшей к власти на штыках гвардейцев. О ее легитимности нельзя всерьез говорить не только потому, что она участвовала в заговоре против законного самодержца - своего мужа, но и потому, что уже был законный наследник (ее собственный сын Павел. В лучшем случае она могла претендовать на регентство при малолетнем сыне. Коронация Екатерины с обязательным обрядом помазания была прямым кощунством, на которое спокойно пошла церковь. И тем не менее приходится констатировать, что Екатерина II оказалась самой русской и, пожалуй, самой самодержавной после Петра I императрицей. Она проводила последовательно русскую политику, направленную на укрепление мощи и международного престижа Российской империи. Окруженная фаворитами, основные решения по внутренней и внешней политике она всегда принимала сама, выслушав советы своих любимцев, она побуждала их к действиям в заданном ею направлении.
Одна из первых проблем, вставших перед ней, было отношение к Манифесту о вольности дворянской Петра III. Манифест был с удовлетворением воспринят дворянством; Екатерина не могла выглядеть хуже в его глазах. Вместе с тем освобождение дворян от обязательной воинской или гражданской службы лишало законного и нравственного основания закрепощение крестьян за помещиками. Своей Жалованной грамотой дворянству (1785) Екатерина II попыталась снять это противоречие, придав ему правовое основание. Хорошо усвоив уроки Монтескье, который придавал особое значение аристократии как опоре монархического строя, Екатерина, пользуясь своим неограниченным правом, "даровала" дворянскому сословию ряд дополнительных привилегий. Во-первых, поместья приравнивались к вотчинам и в равной мере становились собственностью помещика (отсюда это новое называние - помещик). Во-вторых, дворянство приобретало корпоративно потомственный статус. Лишить дворянина его звания, состояния и привилегий возможно было только по суду, решение которого должно быть подтверждено государем. Все это порождало новое самосознание дворянства как привилегированного сословия, в котором цари теперь видели "опору трона".
В контексте нашего исследования царствование Екатерины особый интерес представляет еще и потому, что она сама попыталась сформулировать принципы просвещенного самодержавия в своем "Наказе", написанном для собранной ею Уложенной комиссии. Екатерина откровенно признавалась в том, что свой "Наказ" писала под сильным влиянием идей Монтескье. Однако из этого совсем не следует, что он представляет собой простое переложение идей французского мыслителя. Выписывая отдельные положения из Монтескье и др. европейских просветителей, Екатерина подвергала их тексты своеобразной обработке, итогом которой стало обоснование политической доктрины о возможности соединения самодержавия с законностью, свободой и правопорядком. По сути дела "Наказ"li представляет собой изложение широкой программы "просвещенного самодержавия", приспособленной к российским условиям самодержавия. Законодательная инициатива императрицы охватывала все сферы общественной жизни, начиная с общих соображений о государственном устройстве и кончая проблемами воспитания.
Прежде всего, Екатерина исходит из утверждения, что "Россия есть Европейская держава" (6). В подтверждение тому она ссылается на авторитет Петра Великого, который, введя европейские нравы и обычаи в российскую среду, нашел такие преимущества, каких и сам не ожидал. Это, по мысли императрицы, свидетельствует о том, что народ русский, восприимчивый к европейской культуре, к ней и принадлежит. Усвоив от Петра I имперскую идею, Екатерина II развивает ее в "Наказе" и всемерно реализует в своей внешней политике. Прекрасно понимая, какую опасность для престола представляет бездействующая армия, она стремилась задействовать ее в любой военной операции, развязанной в Европе, и всегда на благо России.
Исходя из геополитического положения России, Екатерина приходит к утверждению, что единственной государственной формой пригодной для России является просвещенное самодержавие. "Российского государства владения простираются на 32 степени широты и на 165 степеней долготы по земному шару". Такому государству соответствует самодержавный государь, "ибо никакая другая, как только соединенная в его особе власть не может действовати сходно с пространством толь великого государства". "Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и в конец разорительно" (8, 9, 11). В духе идей просвещенного абсолютизма императрица заверяет подданных, что такая власть отнюдь не имеет в виду лишить их вольностей, напротив, она направлена к улучшению благосостояния народа, ибо опирается на закон.
Основным, полагает автор "Наказа", является приоритет закона перед властью, в том числе властью монарха, хотя последнему в самодержавном государстве принадлежит исключительное право законотворчества. Но коль скоро закон принят, нарушать его не позволительно никому. В духе либерально-просветительских идей Екатерина в различных вариантах повторяет мысль, что законы издаются во имя блага государства и каждой личности и ни в коей мере не должны стеснять ее свободы, если только последняя не идет в ущерб государству в целом. "Ничего не должно запрещать законами, кроме того, что может быть вредно или каждому особенно, или всему обществу" (41). Для незыблемого сохранения законов надобно, чтобы они были настолько совершенны, чтобы порождали у каждого гражданина уверенность, что они направлены на его благо.
В духе просвещенного этатизма решает Екатерина и вопрос о вольности граждан: "В государстве, то есть в собрании людей обществом живущих, где есть закон, вольность не может состоять ни в чем ином, как в возможнос