ти делать то, что каждому надлежит хотеть и чтоб не быть принуждену делать то, чего хотеть не должно" (37). Государство является гарантом вольности гражданина, его уверенности в своей безопасности. Этим определяется приоритет государства по отношению к вольности отдельного гражданина. Но для того, чтобы граждане были законопослушны, надлежит при формулировании законов учитывать уровень "народного умствования". Поэтому, с одной стороны, следует издавать законы в удобопонимаемой форме, а с другой - необходимо "приуготовить" умы людские к введению и пониманию наилучших законов (58). Так либеральные установки здесь, как, впрочем, и других местах "Наказа", сочетаются с общими идеями просвещения.
Касаясь экономической сферы, Екатерина положила в ее основу главный принцип либерализма: "не запрещать и не принуждать". Единственное, что может позволить себе правитель в этой сфере, - это "премия и разъяснение". Главной сферой экономического благосостояния страны Екатерина не без основания считает земледелие. "Земледелие есть первый и главный труд, к которому поощрять людей должно" (313). В развитии этой темы императрица вступает в явное противоречие с российской реальностью: "Не может земледельство процветать тут, где никто не имеет ничего собственного. Сие основано на правиле весьма простом: "Всякий человек имеет более попечения о своем собственном, нежели о том, что другому принадлежит; и никакого не прилагает старания о том, в чем опасаться может, что другой у него отымет" (295, 296). Этот общий принцип откровенно повисает в воздухе, ибо состояние крепостного труда крестьянина, не имеющего собственности и работающего на чужой земле из-под палки, противоречит "Наказу". На словах в "Наказе" Екатерина выступала как сторонница постепенного освобождения крестьян. На деле же при ней увеличились раздачи вольных и крестьян помещикам. Усилился и общий гнет.
К концу XVIII века, не без усилий Екатерины II, Россия по своему могуществу догнала Европу и начала диктовать ей свои правила игры. Это положение было поколеблено Пугачевским бунтом и Французской революцией, определившими поворот властей к реакции. Однако либеральные идеи, запущенные императрицей в общественный обиход, не прошли бесследно. Начало развитию либерально-демократических идей положил Н.И.Новиков, осмелившийся в своих журналах полемизировать с императрицей, в том числе и по крестьянскому вопросу, за что без суда и следствия был заключен в Шлиссельбургскую крепость. Но это не остановило развитие общественной мысли, породившей целую серию записок, проектов, сочинений либеральной и демократической ориентации, заполнивших интеллектуальное пространство от царствования Екатерины до восстания декабристов включительноlii.
2.4. Эпилог просвещенного самодержавия
С именем Александра I связан блеск и нищета просвещенного самодержавия. Сын императора-деспота и любимый внук просвещенной бабки-императрицы; ученик радикального республиканца Лагарпа, основатель кружка молодых реформаторов, передавший бразды правления страной верному сатрапу Аракчееву и тем предавший идеалы просвещенной монархии; вольнодумец и мистик - он вобрал в себя все противоречия уходящего века Просвещения.
Александр пришел к власти в результате молчаливого согласия на переворот, закончившийся смертью отца. Его никогда не покидало чувство вины за это вольное или невольное(?) участие в убийстве, смешанное со страхом перед "удавкой", которой орудовали "верноподданные". (Всему Петербургу были известны слова м-м де Сталь, что "Правление в России есть самовластие, ограниченное удавкой".) Вместе с тем по своему воспитанию и тем ожиданиям, которые связывала с ним просвещенная дворянская молодежь, после 5-летнего непредсказуемого деспотизма Павла, Александр принял имидж просвещенного монарха, не чуждого либеральным идеям. Однако за этим образом скрывался неустойчивый характер, любящая позировать личность. Отсюда зыбкость, двойственность Александра, готового играть красивую роль и страшащийся ее. Не случайно Пушкин называл его "властителем слабым и лукавым", а Герцен - "коронованным Гамлетом". Действительно, Александр никогда не был самим собой, а всегда тем, кем хотели его видеть. Ходило множество слухов, что он тяготится своим положением императора всероссийского и надеется скоро, совсем скоро покинуть престол и уйти в частную жизнь или монастырь. Но уж слишком многим он поведал эту интимную мечту, чтобы поверить ей. На его время выпало великое событи********************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************************го императора вокруг него сплотился кружок "молодых друзей" из высших аристократических кругов, образовавших "Негласный комитет", на котором с участием царя обсуждались самые смелые проекты социальных и политических реформ. Один из постоянных членов этого комитета Адам Чарторыйский так описывает "заседания" этого Комитета: "Каждый нес туда свои мысли, свои работы, свои сообщения о текущем ходе правительственных дел и о замеченных злоупотреблениях власти. Император вполне откровенно раскрывал перед нами свои мысли и свои истинные чувства. И хотя эти собрания долгое время представляли собой простое препровождение времени в беседах, не имеющих практических результатов, все же, надо сказать правду, что не было ни одного внутреннего улучшения, ни одной полезной реформы, намеченной или проведенной в России в царствование Александра, которые не зародились бы на этих именно тайных совещаниях"liii. Князь явно преувеличивает, беседы, которые велись в "Комитете" ради "препровождения времени", отражали общий дух эпохи Просвещения и велись едва ли не во всех "тайных обществах", которыми тогда был переполнен Петербург. Так или иначе идея конституционализма, законодательного ограничения самодержавной власти и на этой основе политического устройства государства занимала определенное место в общественном мнении просвещенных кругов общества. Естественно, что эти сюжеты обсуждались и на заседаниях Негласного комитета.
Впрочем, даже самые скромные начинания Негласного комитета, направленные на усовершенствование системы - замена устаревших коллегий министерствами, утверждение за Сенатом функции высшей судебной инстанции и, главное, закон о "вольных хлебопашцах", разрешавший крепостным по договоренности с помещиками выкупаться на волю - вызвал страх и сопротивление основной массы помещичьего сословия. Выразителями недовольства рядового дворянства стали поэт Г.Р.Державин, а позже историк Н.М.Карамзин. Державин обвинял молодых друзей царя в том, что они взялись за перестройку, не зная по-настоящему состояния государства, и в том, что от них веет "конституционный французский и польский дух". Под давлением консервативных кругов и, главное, ввиду практической безысходности деятельность Негласного комитета скоро угасла сама собой.
Казалось бы, более перспективные реформаторские начинания связывали Александра с М.М.Сперанским. Сын сельского священника, Сперанский, в силу своих исключительных способностей не остался незамеченным "молодыми друзьями царя". В 1802 г. через В.П.Кочубея он подает императору записку "Размышления о государственном устройстве империи". По-видимому, впечатление, произведенное этой запиской на царя, и личное знакомство привели к тому, что Сперанский принимал участие в работе "Негласного комитета", а с 1807 г. он - статс-секретарь Александра.
Уже в первой своей записке он критически оценивает политическое уложение России, как не соответствующее законам разума, высказывая в связи с этим довольно смелую для своего времени мысль: "Сему иначе и быть невозможно. Во всяком государстве, коего политическое положение определяется единым характером государя, закон никогда не будет иметь силы, народ будет все то, чем власть предержащая быть ему повелит"liv. Только монархия, опирающаяся на закон, равно на всех распространяющийся, может гарантировать истинную свободу своим гражданам. Монархия, основанная лишь на своеволии государя, может дать свободу лишь немногим в ущерб народу. На этом основании он проводит различие между самодержавием, сосредоточивающим всю власть в лице самодержца, не способного, однако, физически осуществить ее и потому окруженного "ласкателями", и опирающейся на закон "правильной монархией".
Среди существовавших в то время политических систем Сперанский выделяет три идеальных типа: республика, к которой тяготеют европейские страны, самодержавие, утвердившееся в России, и конституционная, или "правильная монархия". Республиканская форма правления, как утверждает Сперанский, отнюдь не гарантирует гражданских свобод, ибо к власти приходят не лучшие люди; самодержавие, концентрирующее всю власть в одних руках и не способное ее разумно осуществить, имеет тенденцию переродиться в деспотизм; и только конституционная, или "правильная монархия", основанная на разделении властей и их ответственности не только перед волей монарха, но и перед законом, является оптимальной политической формой, способной обеспечить политические и гражданские права гражданам. Записка "О государственном устройстве империи" имела характер предварительных рассуждений и потому не требовала каких-то решений, что вполне устраивало Александра.
Вторая волна либеральных настроений в царствование Александра I была вызвана глубоким разочарованием всех слоев общества условиями Тильзитского мира (1807), не только унизительного, но и крайне разорительного для страны. И император снова прибегнул к испытанным средствам воздействия на общественное мнение - к играм в либеральные реформы. Как отмечают историки, сам он уже мало верил в них, но тем более охотно раздавал поручения на создание проекта реформ разным людям, от Строганова до Аракчеева. Подобное поручение получил и Сперанский. В 1809 г. им было представлено императору "Введение к Уложению государственных законов", представлявшее собою по существу проект конституционной монархии в России.
В этом проекте государственного уложения Сперанским была предпринята первая в истории русской общественной мысли попытка развести понятия государства и гражданского общества, политического и гражданского права. В общественной жизни духовные и физические (экономические) силы человека могут действовать либо сосредоточенно как единое целое, либо порознь, когда каждый отстаивает свои интересы. В первом случае складывается сильное централизованное государство, подчиняющее себе частные интересы, во втором - превалируют частные интересы, на основе согласования которых складывается гражданское общество. Необходимо ограничение одного другим в целях недопущения их подавления друг другом. "Если бы права державной власти были неограниченны, если бы силы государственные соединены были в державной власти в такой степени, что никаких прав не оставляли бы они подданным, тогда государство было бы в рабстве и правление было бы деспотическое"lv.
В главе "О разуме государственного уложения" Сперанский подробно обсуждает вопрос о "благовременности" введения "правильного", т.е. конституционного государственного устройства. Отмечая, что в Европе конституции, как правило, вводились под нажимом революционных смут и переворотов и потому носили противоречивый характер, он был уверен, что в России же сами власти могут ввести конституцию, тщательно спланировав ее. Попытки введения конституции в России предпринимались и раньше. Однако и усилия оказались тщетны, потому что они были преждевременны, так как общество было не готово к ним. Наконец, время настало. Его симптомы Сперанский видел в падении общественного уважения к властям, в росте всеобщего неудовольствия, которое находит отражение в нелицеприятной публичной, несмотря на цензуру, критике правительства. В этих условиях невозможны частные исправления системы. Выход может быть лишь во введении конституции сверху, волей монарха. И молодой реформатор начертал развернутый и стройный план такой конституции.
Задача, согласно Сперанскому, состоит в том, "чтобы правление, доселе самодержавное, поставить и учредить на непременном законе". Поскольку первым и основополагающим политическим принципом либерализма является разделение властей, постольку в его реализации он видел основной смысл своего "Уложения". При этом, учитывая общий настрой императора, Российская империя представлена им как "государство нераздельное, монархическое, управляемое державной властью по законам государственным". Державная власть соединяет в себе законодательную, судебную и исполнительную и приводит их в действие посредством специально для этого установленных институтов, отношения между которыми определены законом. Так законодательная власть в стране закрепляется за Государственной думой, высшую судебную власть осуществляет Сенат, исполнительную власть отправляет Комитет министров. Их объединяет состоящий из высших государственных сановников, назначаемых самим монархом, Государственный совет, который является совещательным органом при императоре, духовно от его лица и по его поручению координирующим всю деятельность властей.
Как известно, план Сперанского конституционного обустройства России остался нереализованным. Только незначительная его часть была использована в усовершенствовании существующей управительной власти. В частности был открыт Государственный совет, на котором под председательством императора проходили предварительную апробацию те или иные проекты законов, были приняты общие принципы работы министерств. И это все. Но независимо от уклончивой позиции, занятой императором по отношению к проекту Сперанского, проект и не мог быть реализован, оставаясь утопической конструкцией, во-первых, потому, что он, по выражению Ключевского, как бы начертан на "чистом листе бумаги". А во-вторых, и это главное, он вступал в противоречие с интересами почти всех слоев общества и в первую очередь с интересами самой монархической власти. Действительно, вскоре заигрывания царя с конституцией прекратились и Сперанский был отстранен от дел и сослан. По возвращении из ссылки он уже и сам ввел свои проекты в верноподданническое русло.
Главным оппонентом Сперанского стал первый историограф государства Российского Н.М.Карамзин, написавший в 1811 г. по просьбе сестры императора адресованную ему записку "О древней и новой России", направленную против проектов Сперанского и других либеральных веяний, поддерживаемых самим императором. Карамзин - убежденный сторонник просвещенной монархии, основанной на всей полноте самодержавной власти монарха. Маститый историк исходит из того, что самодержавие есть священный палладиум России. Сохранение его в неприкосновенности необходимо для счастья и самого ее существования. Опираясь на исторический опыт России, он утверждает: "Самодержавие основало и воскресило Россию: с переменой Государственного Устава ее она гибла и должна погибнуть, составленная из частей столь многих и разных, из коих всякая имеет свои особенные гражданские пользы. Что, кроме единовластия неограниченного, может в сей махине производить единство действия?" - вопрошает он. И далее, доводя свою мысль до парадокса, предлагает, так сказать, мысленный эксперимент. Если бы Александр, вдохновенный великодушной ненавистью к злоупотреблениям самодержавия, попытался бы ограничить его, то истинный гражданин российский должен был бы дерзнуть остановить его и сказать: "Государь! Ты преступаешь границы своей власти: наученная долговременными бедствиями Россия пред святым алтарем вручила самодержавие твоему предку и требовала, да управляет ею верховно, нераздельно. Сей завет есть основание твоей власти, иной не имеешь; можешь все, но не можешь законно ограничить ее!"lvi.
С этих позиций Карамзин решительно восстает против либеральных начинаний молодых реформаторов, в том числе против реформаторских затей самого императора. Но особенно опасными представлялись ему намерения Сперанского. И хотя его фамилия не упоминается в "Записке", не трудно догадаться, кого Карамзин имеет в виду под "реформаторами-писарями", посягнувшими изменить Россию. Обращаясь непосредственно к только что разосланному "Введению" к "Уложению государственных законов" Сперанского, историк иронизирует: мы ждали два года, вышел целый том предварительной работы. И что же находим? "Множество ученых слов и фраз, почерпнутых в книгах, ни одной мысли, почерпнутой в созерцании особенного гражданского характера России..."lvii. И хотя Александр холодно воспринял "Записку" Карамзина, его собственная позиция в конце царствования приобретает все более охранительный характер.
Итак, XVIII - начало XIX века в русской истории был эпохой наибольшего сближения с западным миром. "Окно в Европу" явилось обобщенным символом русского Просвещения. Царствование Александра I стало его эпилогом, последним всплеском которого явилось восстание декабристов, раздавленное самодержавной властью Николая. И все же при всей своей вторичности по отношению к западным первоисточникам и политическом утопизме русское Просвещение сыграло существенную роль в пробуждении общественного сознания и развитии русской свободной мысли.
Глава 3. Абсолютная монархия. Ее альтернативные варианты
3.1. Конструирование абсолютного самодержавия
Апогей самодержавия, так охарактеризовал царствование Николая I либеральный историк А.Е.Пресняковlviii. Заметим, однако, что Николай вошел в историю под разными именами: К.Н.Леонтьев видел в нем "рыцаря монархической идеи", К.Н.Кавелин - "исчадье мундирного просвещения", в народе его прозвали "Николаем Палкиным". А если говорить о той модели, которую он придал самодержавию за время своего царствования, то наиболее точно ее сумел выразить случайный гость Петербурга маркиз де-Кюстин - "военно-бюрократическая машина".
Николай, казалось, был предопределен на роль самодержца Всея Руси, хотя, как известно, династические обстоятельства не благоприятствовали этому. По своему воспитанию и семейным установкам Николай - третий сын в семье - не был подготовлен к выпавшей ему роли. Он сам собственными силами сделал себя самодержцем, заставив с этим считаться подданных. Однако, вступая на престол, Николай не вполне ясно представлял себе, какой бы он хотел видеть Российскую империю. Деспотизм отца и либерализм брата странным образом сходились своим трагическим концом. В истории его вдохновлял лишь образ Петра Великого. Но Петр опирался на созданное им дворянство, Николай же не мог довериться дворянскому сословию, которое в лице своих сыновей осмелилось поднять руку на царя помазанника Божьего. И он решил, что только полное самовластие поможет ему справиться с той глыбой дел, доставшихся ему в наследство. И это ему в каком-то смысле удалось. Беспристрастный свидетель царствования Николая маркиз де Кюстин с изумлением восклицает: "Да, Петр Великий не умер. Его моральная сила живет и продолжает властвовать. Николай - единственный властелин, которого имела Россия после смерти основателя ее столицы"lix. Следует заметить, что к созданию образа самодержца, достойного великого предка, сам Николай относился весьма ревностно.
Современники отмечают огромную работоспособность нового императора, при суровом отношении к обязанностям, своим и подчиненных, нетребовательности в повседневном быте, которая сочеталась с царственным блеском на торжественных мероприятиях и светских раутах. Николай знал, что ему предстоит преодолеть отчужденность подданных, но он был убежден, что сильная и целеустремленная власть способна на это. В русле этой установки он приблизил многих именитых сановников Александра - М.М.Сперанского, П.Д.Киселева, М.А.Корфа, С.С.Уварова, Е.Ф.Канкрина, генералов И.И.Дибича, И.Ф.Паскевича и побудил их работать... на Отечество. К этому же типу действий следует отнести и приближение ко двору А.С.Пушкина. Николай предпочел видеть в поэте хоть и ненадежного,