лжна сказать: "мы не можем, но Рокфеллеры,
Морганы и др. смогут". Они "смогут", но смогут только по-империалистски, и
поэтому вызовут новые обострения классовой борьбы; если события будут
развиваться медленным темпом, когда начнет действовать доклад экспертов,
тогда он выразится в неслыханных тяготах для рабочего класса; но по всей
вероятности революционный под'ем начнется значительно раньше. И наш способ
ускорить надвигающиеся события состоит в том, чтобы расценивать знаменитую
эру пацифизма и демократии не как маневр, а как хитрую механику, не как
простую закулисную игру, игру пешек, но как процесс исторического
развития, подготовляющий банкротство соц.-демократии, и суметь и себя и
широкие рабочие массы подготовить к этому периоду. И говорить или думать о
том, что период мировой революции кончается организацией капитала в
международном масштабе руками английского и американского капитализма -
это была бы идея, которая не соответствует всей структуре современного
капитализма. Мир настолько велик, что было утопией думать, что даже самая
сильная капиталистическая группа сможет его организовать. Силы,
противодействующие этому, слишком значительны. С точки зрения
национально-капиталистических организмов и Франция будет защищаться, и
Германия, и Япония. Германские капиталисты, как только считают, что
французские штыки притупились тотчас подымают голову. Что означает теперь
их протест против обвинения Германии в том, что она начала войну? Это
означает, что германские капиталисты сказали: "раз вы согласились уйти из
Рурского бассейна, то мы уже можем подымать голову". Франция, которая
теперь беспомощно стоит перед англо-американским капиталом, не ушла из
Рурского бассейна, а если завтра понадобиться, то французские капитал
наложит такие подати на народные массы, что получит средства для того,
чтобы попытаться сбросить иго англо-американского капитала. Буржуазия
разбита на группы, и как ни велика сила американского и английского
капитализма, завести порядок от Ванкувера до Москвы через Пекин -
трудноватое дело, тем более трудноватое, что везде в движении находятся
миллионные массы. Стабилизовать капитализм можно только за счет масс. Эти
массы, думая, что мировой капитал дает им хлеб, могут на время
подчиняться, но они скоро убедятся, что этот капитализм только усилит их
эксплоатацию. Поэтому нет места для мысли о капиталистическом тресте,
который сможет завести свой "порядок" и дать миру "мир". Это
капиталистическая утопия, которая скоро обанкротится и лишний раз покажет,
что мировой капитализм в теперешней империалистической фазе может дать
только войну, только обострение противоречий, - и линия международной
революции, которая еще много раз будет итти через заминки и зигзаги,
пойдет вперед.
   P. S. Эта статья была написана 2 октября, перед падением правительства
Макдональда. Это падение не изменяет ничего в общей перспективе. Даже
консервативное правительство не имеет причин менять общей линии политики
Макдональда, а в том единственном пункте, в котором Макдональд пытался под
напором рабочих масс провести политику, неугодную буржуазии - в вопросе
гарантии русского займа, - он не был в состоянии защитить своей позиции
парламентскими средствами, ибо деньги находятся не у правительства, а у
банков. Падение Макдональда доказывает только, что мелкая буржуазия в эру
демократии и пацифизма является игрушкой в руках финансового капитала, а
не наоборот.
   К. Р.
 
 
 



Карл Радек.
 
   ПУТИ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.
 
   (По поводу новой экономической политики).
 
   I.
 
   Русский марксизм подготовил почву русскому рабочему классу, он
определил на исходе XIX столетия тенденцию развития России и роль
отдельных социальных классов в предстоящих боях, он начал свою работу
разрушением иллюзий мелко-буржуазных социалистов о движущих силах и
существе русской революции. Еще в первом своем произведении Плеханов
доказывал, что и Россия должна пройти через капитализм и что она его
проходит. Он рассеял, как вредную иллюзию, мечты о прыжке из царской
неволи в царство социализма. Рабочий класс должен всеми усилиями завоевать
демократию в России; только организовавшись, обучившись и прояснив свое
сознание на почве капитализма и демократии, он сможет повести борьбу за
социализм. Плеханов писал в своей появившейся в 1881 г. брошюре "Социализм
и политическая борьба": "Связать в одно два таких существенно-различных
дела, как низвержение абсолютизма и социалистическую революцию, вести
революционную борьбу с расчетом на то, что эти моменты общественного
развития совпадут в истории нашего отечества, значит отсрочить наступление
и того и другого события". Установив таким образом буржуазное содержание
будущей русской революции, он одновременно объявил, что сама революция в
первую голову будет делом рабочего класса. Политическая свобода будет
завоевана рабочим классом или ее совсем не будет, - объявил Плеханов в
1888 году в "Социал-Демократе". Ход мыслей отцов русского марксизма о
русской революции был таков, что, с одной стороны, указывались
обыкновенные буржуазные рамки этой революции, с другой - предоставлялась
пролетариям роль главных носителей и исполнителей революции. В годы,
предшествовавшие началу больших революционных движений в России, велась в
связи с великими историческими вопросами борьба о методах
социал-демократической революционной работы, о тактике молодой,
находившейся в стадии развития рабочей партии (борьба "Искры"
   против "экономистов"). Вопрос о социальном содержании русской революции
стал снова во всей широте перед партией, когда новорожденный
мелко-буржуазный крестьянский социализм социал-революционеров, с одной
стороны, и подъем либерального движения, с другой, потребовали ясной
позиции. Именно этот вопрос дал возможность выкристаллизоваться
меньшевистскому и большевистскому направлениям в русской
социал-демократии. В чем заключалась разница в анализе характера русской
революции и ее движущих сил у того и другого направления? В брошюре Ленина
"Две тактики социал-демократии в демократической революции" (лето 1905
года) мы читаем: "Заметим наконец, что, ставя задачей временного
революционного правительства осуществление программы-минимум, революция
тем самым устраняет нелепые полу-анархические мысли о немедленном
осуществлении программы-максимум, о завоевании власти для
социалистического переворота.
   Степень экономического развития России (условие объективное) и степень
сознательности и организованности широких масс пролетариата (условие
субъективное, неразрывно связанное с объективным) делают невозможным
немедленное полное освобождение рабочего класса. Только самые
невежественные люди могут игнорировать буржуазный характер происходящего
демократического переворота; только самые наивные оптимисты могут забывать
о том, как еще мало знает масса рабочих о целях социализма и способах его
осуществления. А мы все убеждены, что освобождение рабочих может быть
делом только самих рабочих. Без сознательности и организованности масс,
без подготовки и воспитания их в открытой классовой борьбе со всей
буржуазией о социалистической революции не может быть и речи. И в ответ на
анархические возражения, будто мы откладываем социалистический переворот,
мы скажем: мы не откладываем его, а делаем первый шаг к нему единственно
возможным способом по единственно верной дороге, - чрез демократическую
республику. Кто хочет итти к социализму по другой дороге помимо
демократизма политического, тот неминуемо приходит к нелепым и реакционным
как в экономическом, так и политическом смысле выводам. Если те или другие
рабочие спросят нас в соответствующий момент: почему не осуществить нам
программу-максимум, мы ответим указанием на то, как чужды еще социализму
демократически настроенные массы народа, как не развиты еще классовые
противоречия, как не организованы еще пролетарии. Организуйте-ка сотни
тысяч рабочих по всей России, распространи те сочувствие своей программе
среди миллионов! Попробуйте сделать это, не ограничиваясь звонкими, но
пустыми анархическими фразами, - и вы увидите тотчас же, что осуществление
этой организации, что распространение этого социалистического просвещения
зависит от возможно более полного осуществления демократических
завоеваний". Это - не брошенные на ветер мысли, а теоретическое основание
всей позиции Ленина и большевиков во время первой революции. В чем же
разногласие между меньшевиками и большевиками? Оно начинается с момента
определения роли непролетарских классов в революции и отношения к ним.
Русская революция сначала подготовит почву для свободного развития
капитализма, - это было общее воззрение меньшевиков и большевиков, но
меньшевики делали заключение, что буржуазии должно быть предоставлено
руководство в революции. Они энергично оспаривали мысль, что рабочий класс
должен вместе с крестьянством взять власть в свои руки и дать революции
осуществить хотя бы ее буржуазно-демократические цели. Революционный
рабочий класс и его партия должны были, по представлению меньшевиков,
играть лишь роль левой оппозиции. Меньшевики сравнивали стремление к
завоеванию власти рабочими и крестьянами с мильеранством, с участием
социал-демократии в буржуазном правительстве в конце XIX столетия и
предсказывали, что всякая попытка участия в правлении будет несчастьем для
социал-демократии. Большевики в свою очередь доказывали, что взгляд
меньшевиков, во-первых, совершенно поверхностен, а во-вторых, он знаменует
отказ от радикальной победы буржуазной революции. Из того, что русская
революция должна быть по-своему содержанию буржуазной, не следует, что
индустриальная буржуазия станет ее носительницей.
   Промышленная буржуазия слишком связана с царизмом, ее боязнь рабочего
класса слишком велика, чтобы она могла стать во главе народных масс в
борьбе с царизмом. Но помимо промышленной буржуазии есть буржуазный класс,
интересы которого требуют победы революции. Это - крестьянство. Большевики
указывали на то, что крестьянство вынуждено бороться с царизмом до
окончательной победы, если оно желает получить землю. Крестьянство
представляет собой буржуазный класс, но должен ли этот класс для
осуществления своих буржуазных целей разрушить здание царизма? Этот класс
находится в аморфном состоянии и делает первые свои шаги.
   Задача социал-демократии - повести в бой не только рабочий класс, но и
крестьянство. Когда работа социал-демократии увенчается успехом и народные
массы восстанут для низвержения царского правительства, то задачей
образовавшегося революционного правительства будет довести буржуазную
революцию до конца в борьбе с силами старого порядка, которых одним ударом
нельзя будет уничтожить.
   Большевики считали участие в этом общем революционно-пролетарском
правительстве гарантией успеха революции и упрекали меньшевиков в том, что
они в желании своем ограничить себя ролью оппозиции отдают руководство
элементам, стремящимся не к окончательной победе революции, а к
компромиссам с царизмом. Спор меньшевиков и большевиков накануне и во
время первой революции состоял таким образом в различном отношении к
крестьянству, с одной, и к либеральной буржуазии, с другой стороны. Эти
разногласия приводили к вопросу о роли рабочего класса в революции:
   должен ли он взять на себя руководство революцией или предоставить его
буржуазии. Кроме этих двух направлений в русской социал-демократии на
особой точке зрения стояли уже т огда Троцкий и Парвус, Роза Люксембург и
Карл Каутский. Если начать с последнего, который теперь каждого
выразившего сомнение в правильности меньшевистского воззрения считает
совершенным фантазером и утопистом, то он ответил на одну анкету Плеханова
следующее ("Neue Zeit", издание от 8 декабря 1906 года):
   "Опросный лист содержит три вопроса: 1) Каков будет общий характер
русской революции? Стоим ли мы перед буржуазной или социалистической
революцией? 2)
   Ввиду отчаянных усилий русского правительства подавить революционное
движение, какое положение должна занять социал-демократическая партия по
отношению к буржуазной демократии, ведущей также борьбу за политическую
свободу? 3) Какой тактики должна придерживаться социал-демократическая
партия при выборах в Думу, чтобы без нарушения амстердамской резолюции
использовать силы буржуазных оппозиционных партий в борьбе со старым
режимом?
   "На первый из этих вопросов, мне кажется, не так-то просто ответить в
том или другом смысле. Эпоха буржуазных революций, действующей силой в
которых является буржуазия, закончилась также и для России. И там
пролетариат больше не придаток и орудие буржуазии, как это имело место в
буржуазных революциях, а самостоятельный класс с самостоятельными
революционными целями. Где пролетариат выступает таким образом, буржуазия
перестает быть революционным классом. Русская буржуазия, поскольку она
ведет самостоятельную классовую политику и является либеральной,
несомненно ненавидит царизм, но еще больше революцию, и ненавидит она
царизм прежде всего за то, что он есть основная причина революции;
политическая свобода, по ее мнению, есть единственное средство против
революции, и потому она ее желает. Таким образом, буржуазия не принадлежит
к действующим силам теперешнего революционного движения в России и
постольку это движение не может быть названо буржуазным. Но не следует
также говорить, что оно социалистическое; оно ни в коем случае не приведет
пролетариат к самостоятельному господству, к диктатуре. Для этого
пролетариат России слишком слаб и неразвит. Во всяком случае, весьма
возможно, что в ходе революции победа будет на стороне
социал-демократической партии, и социал-демократическая партия поступает
правильно, воодушевляя своих сторонников уверенностью в победе, так как
успешно борется лишь тот, который раньше не отказался от победы. Но
социал-демократия не в состоянии будет при содействии одного пролетариата
без помощи другого класса завоевать победу; она, как
партия-победительница, не сможет поэтому пойти в проведении своей
программы дальше, чем это разрешают интересы поддерживающего пролетариат
класса.
   "На какой же класс может опереться русский пролетариат в своей
революционной борьбе? Если взять за основу политические события, то можно
притти к мнению, что все те классы и партии, которые стремятся к
политической свободе, должны соединиться в своей работе и дать проявиться
разногласиям лишь тогда, когда политическая свобода будет уже завоевана.
   "Но всякая политическая борьба есть в основе своей классовая борьба,
следовательно и экономическая. Политические интересы являются результатом
экономических, народные массы поднимаются для защиты последних, а не для
проведения абстрактных политических идей. Кто хочет воодушевить народные
массы для политической борьбы, тот должен им показать, что таковая тесно
связана с их экономическими интересами. Последние не могут быть ни на
минуту отодвинуты на задний план без заминки в борьбе за политическую
свободу. Союз пролетариата с другими классами в революционной борьбе может
быть длительным и победоносным, если он прежде всего основан на общности
экономических интересов. На общности интересов должна быть также построена
и тактика русской социал-демократии.
   "Но общность интересов может быть прочной на все время революционной
борьбы только у пролетариата и крестьянства, и она должна послужить
основанием для всей революционной тактики русской социал-демократии. О
сотрудничестве с буржуазией может быть речь лишь в том случае, если оно не
вредит совместной работе с крестьянством.
   "На общности интересов промышленного пролетариата и крестьянства
основана революционная сила русской социал-демократии и возможность
победы, но за-одно и граница возможного использования последней.
   "Без крестьян мы скоро в России победить не можем. Нельзя ожидать того,
чтобы крестьяне стали социалистами. Социализм может быть построен только
на основе крупного производства, он слишком противоречит условиям мелкого
хозяйства, чтобы он мог возникнуть и укрепиться среди преобладающего
крестьянского населения.
   Возможно, что, восторжествовав в крупной индустрии и крупном сельском
хозяйстве, он силой своего примера убедит и побудит к подражанию мелких
крестьян, но этого будет недостаточно; в России отсутствуют больше чем где
бы то ни было интеллектуальные и материальные условия для этого. Коммунизм
русской деревни совершенно ничтожен, он не есть обобществление
производства. Совершенно исключена возможность введения
усовершенствованных способов крупного производства в нашей деревне в
рамках деревенской общины; для этого необходима, по меньшей мере, работа в
государственном масштабе, а к производству на таковой основе русские
сельско-хозяйственные производители ни в коем случае не способны.
 
   "Теперешняя революция может создать сильное крестьянство в деревне на
основе частной собственности, и тогда между пролетариатом и состоятельной
частью сельского населения раскроется та же пропасть, что в Западной
Европе в настоящее время. Таким образом, кажется невероятным, чтобы
теперешняя русская революция привела к установлению социалистического
производства, если даже социал-демократия временно и придет к власти.
   "Конечно, могут быть сюрпризы. Мы не знаем, как долго еще протянется
русская революция, но, судя по форме ее, она так скоро не окончится. Мы
также не знаем, как она повлияет на Западную Европу и как она там оживит
пролетарское движение.
   Наконец, мы совершенно не знаем, как успехи западно-европейского
пролетариата отразятся на русском рабочем движении. Мы должны свыкнуться с
мыслью, что стоим перед совершенно новыми ситуациями и проблемами, для
которых старая мерка не годится.
   "Мы можем понять революцию и ее задачи, если не рассматривать ее, как
чисто буржуазную или социалистическую, но как своеобразный процесс на
рубеже буржуазного и социалистического общества, который способствует
разложению первого и подготовляет образование второго и во всяком случае
значительно подвинет вперед человечество капиталистических стран по пути
его развития".
   Сравним это изложение Каутского с тем, что он смело пишет в новейшем
своем произведении "Демократия и государственное рабство":
   "Мы упрекаем Ленина и его товарищей не в том, что они считают
капитализм неизбежным для страны, находящейся на той ступени развития, как
Россия, но в том, что они только теперь пришли к этому сознанию, после
того как почти четыре года беспощадно управляли страной в духе
противоположных воззрений, клеймили предателем и ренегатом каждого
человека, создавшего себе еще раньше правильное представление о русской
революции, а последнее было не трудно для всякого образованного
социалиста, ибо надвигавшаяся русская революция еще десятки лет до того
была предсказана и названа марксистами буржуазной. Большевики могли бы
избавить Россию от четырех лет крови, слез и разрушения, если бы они
сумели, подобно меньшевикам, ограничить себя достижимым, что возвеличило
бы их, как политиков".
   Милый человек хочет произвести впечатление, что он, так сказать, с
самого рождения был меньшевиком. Первая же цитата говорит, что он не
только был солидарен с большевиками в основном вопросе о роли буржуазии в
русской революции, но что он пошел даже дальше их, считая возможным
переход русской революции к прямой борьбе за социализм. Уважаемый Карл
Каутский мог бы привести в свое оправдание, что если теперь его взгляды
навеяны Мартовым, то в 1905-1906 годах он был под влиянием Розы Люксембург.
   Изложение Каутского отражает тенденцию Троцкого - Парвуса и Розы
Люксембург во время первой революции, которая, как уже было отмечено, была
вне обеих фракций русской социал-демократии. Представители этой тенденции
указывали на то, что если крестьянство и будет представлять крупную
революционную силу в революции, которую рабочий класс всеми способами
должен стараться развить, чтобы опереться на нее, то