ачать с ним бе-
седу, велел Алесандро принести пятьсот песо, как было договорено накану-
не. Таким образом И Пын, занимавшийся торговлей секретами, не  без  удо-
вольствия продал свой товар вторично. Но он остался верен указаниям, по-
лученным от Торреса, и заявил, что сообщит секрет только  в  присутствии
Леонсии и Генри.
   - Этот секрет завязан веревочкой, - сказал И Пын, когда Генри с Леон-
сией явились и он стал при них развязывать пакет с  доказательствами.  -
Сеньорита Леонсия и ее жених должны первыми осмотреть эти вещи. А  потом
будут смотреть все остальные.
   - Что вполне справедливо, поскольку это касается прежде всего их  са-
мих, - великодушно согласился Энрико, хотя по тому, как  он  подозвал  к
столу дочь и Генри, чувствовалось, что ему не терпится поскорее  ознако-
миться с содержимым пакета.
   Он старался сохранять равнодушный вид, но украдкой все время наблюдал
за молодыми людьми. К его великому изумлению, Леонсия вдруг  бросила  на
стол какую-то бумагу, которую она прочла вместе с Генри, и  без  всякого
стеснения, от всего сердца обняла жениха, а потом от всего сердца и  без
всякого стеснения поцеловала прямо в губы. А Генри отступил и в смятении
и тоске воскликнул:
   - Но боже, Леонсия, ведь это же конец всему!  Мы  никогда  не  сможем
быть мужем и женой!
   - Что такое? - вскипел Энрико. - Какой об этом  может  быть  разговор
теперь, когда все уже готово к свадьбе? Что это значит, сэр? Это оскорб-
ление! Вы обвенчаетесь, и обвенчаетесь сегодня же!
   Генри, на которого чуть ли не столбняк нашел, лишь посмотрел на Леон-
сию, как бы предоставляя ей говорить.
   - Но по законам божеским и человеческим, - сказала она, - ни один че-
ловек не может жениться на своей сестре. Теперь мне  понятно,  почему  я
питала к Генри такое странное чувство. Он мой брат. Мы родные брат и се-
стра, если эти документы не врут.
   И Пын понял, что может передать Торресу приятную  весть:  свадьба  не
состоится ни сегодня, ни вообще.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
 
   Добравшись до Колона на маленьком судне, курсировавшем вдоль  берега,
королева и Френсис уже через четверть часа были на борту парохода,  при-
надлежавшего "Юнайтед фрут компани". Вообще весь путь до  Нью-Йорка  они
проделали благодаря удачному стечению обстоятельств на редкость  быстро.
В Новом Орлеане Френсис взял в порту такси, которое мигом примчало их  с
королевой на вокзал, а там быстроногие носильщики подхватили  их  ручной
багаж и помогли вскочить в поезд, когда он уже  отходил  от  перрона.  В
Нью-Йорке Френсиса встречал Бэском, и молодая чета уже в собственном ав-
томобиле была доставлена в чересчур, пожалуй, пышную резиденцию  на  Ри-
вер-сайд-драйв, которую сам Р. Г. М., отец Френсиса,  построил  на  свои
миллионы.
   И так получилось, что королева, попав в Нью-Йорк, едва ли узнала  мир
больше, чем в ту минуту, когда начала  свое  путешествие,  бросившись  в
подземную реку. Будь она обычным человеком, она была бы потрясена  окру-
жающей цивилизацией. Она же принимала все  с  царственной  небрежностью,
как дар своего царственного супруга. А в том, что Френсис - царь, она не
сомневалась: ведь ему прислуживало столько рабов! Разве не была она сви-
детельницей этого на пароходе, да и в поезде? И здесь, прибыв в его дво-
рец, она восприняла как нечто само собой разумеющееся то, что  множество
слуг выстроилось приветствовать их.  Шофер  распахнул  дверцу  лимузина.
Другие слуги внесли в дом чемоданы. Френсис за все время и пальцем ни  к
чему не притронулся, если не считать того, что поддержал ее  при  выходе
из машины. Даже Бэском - человек, который, как она догадалась,  не  при-
надлежал к числу слуг, - тоже служил Френсису. Она  не  преминула  заме-
тить, что, когда они уже входили во дворец, Бэском по  приказу  Френсиса
сел обратно в автомобиль и куда-то спешно уехал.
   У себя она правила горсткой дикарей в отрезанной от всего мира  доли-
не. А муж ее царил над королями здесь, в этой могущественной стране. Все
это было так чудесно, и она с восторгом говорила себе, что ее  королевс-
кое достоинство нисколько не пострадало от союза с Френсисом.
   Внутреннее убранство особняка привело ее в детски-наивное восхищение.
Забыв о присутствии слуг, или, вернее, не обращая на них  внимания,  как
она не обращала внимания на прислужниц и телохранителей в своем  доме  у
озера, она всплеснула руками при виде величественного вестибюля  и  мра-
морной лестницы, быстро взбежала наверх и заглянула в ближайшую комнату.
Это была библиотека, которую она видела в  Зеркале  Мира  в  день  своей
встречи с Френсисом. И видение это стало сейчас явью: Френсис, обняв  ее
за талию, вошел вместе с нею в эту большую комнату, полную книг,  -  все
было точно так, как она это видела на поверхности жидкого металла в  зо-
лотом котле. Она вспомнила и телефоны, и биржевой телеграф, которые тоже
тогда видела, - и совершенно так же, как тогда, подошла поближе к телег-
рафу, желая посмотреть, что это за диковина; Френсис последовал за  ней,
не снимая руки с ее талии.
   Он начал было объяснять королеве, как действует аппарат,  но  тут  же
убедился, что посвятить ее за несколько минут во все сложности  биржевых
операций просто невозможно. Вдруг взгляд его выхватил  на  ленте  цифру,
указывавшую, что акции "Фриско консолидэйтед" упали на двадцать пунктов,
- ничего подобного ни разу еще не случалось с акциями этой маленькой же-
лезной дороги в Айове, которую построил и финансировал еще Р. Г.  М.  До
последнего дня своей жизни он верил, что акции этой железной дороги спо-
собны выдержать любую бурю и устоять, даже если половина банков  и  весь
Уолл-стрит вылетят в трубу.
   Королева, разволновавшись, заметила, что Френсис взволнован не меньше
ее.
   - Эта вещь тоже волшебная, как мое  Зеркало  Мира...  -  полуутверди-
тельно, полувопросительно сказала она.
   Френсис кивнул.
   - Я понимаю: она раскрывает тебе тайны, - продолжала королева, -  как
мой золотой котел. Она показывает тебе здесь, в этой комнате,  что  тво-
рится во всем мире. То, что ты видишь сейчас, тревожит тебя. Это мне яс-
но. Но только что же может тревожить тебя в этом мире, где  ты  один  из
величайших королей?
   Френсис открыл было рот, чтобы ответить, но так ничего и  не  сказал:
как объяснить ей все это, как описать картины, что замелькали в эту  ми-
нуту перед его мысленным взором, - убегающие вдаль железнодорожные  пути
и огромные пароходные пристани; многолюдные вокзалы и шумные доки; рудо-
копы, работающие в рудниках Аляски, Монтаны и Долины Смерти;  оседланные
мостами реки и обузданные водопады; провода высокого напряжения,  перек-
рещивающиеся над долинами, низинами и болотами на высоте двухсот  футов,
- словом, всю технику, экономику и финансы в условиях цивилизации XX ве-
ка.
   - Тебя что-то тревожит, - настойчиво повторила королева. - А я - увы!
- не могу тебе помочь. Нет больше моего золотого  котла.  Никогда  я  не
увижу в нем того, что творится в мире. У меня нет уже власти  над  буду-
щим. Я теперь просто женщина, беспомощная и беззащитная в этом  огромном
чужом мире, в который ты меня привел. Я  просто  женщина  и  твоя  жена,
Френсис, - жена, которая гордится тобой.
   В эту минуту Френсису даже показалось, что он любит ее. Бросив  ленту
биржевого телеграфа, он крепко прижал ее к себе, а затем подошел к бата-
рее выстроившихся на столе телефонов. "Она - прелесть, - подумал он. - В
ней нет ни хитрости, ни коварства, она просто женщина, настоящая  женщи-
на, до мозга костей, любящая и достойная любви. Но, увы, Леонсии  сужде-
но, видно, вечно стоять между нами".
   - Еще одно волшебство! - пробормотала королева, когда Френсис, вызвав
контору Бэскома, заговорил в трубку.
   - Мистер Бэском должен через полчаса вернуться к  себе.  Это  говорит
Морган, Френсис Морган. Мистер Бэском уехал к себе в контору минут  пять
назад. Когда вы его увидите, скажите ему, что я выехал следом за  ним  и
буду у вас почти одновременно с ним. У меня к нему важное дело. Скажите,
что я уже выехал. Благодарю вас. До свидания.
   Естественно, что королева, очутившись в этом огромном,  полном  чудес
доме, думала, что Френсис покажет ей все, и была очень  огорчена,  услы-
шав,  что  он  должен  немедленно  выехать  в  некое  место,   именуемое
Уолл-стритом.
   - Что же заставляет тебя расстаться со мной и гонит куда-то, точно ты
раб? - с оттенком недовольства в голосе спросила она.
   - Бизнес - и это для меня очень важно, - сказал он с улыбкой и  поце-
ловал ее.
   - А кто этот Бизнес и почему он имеет такую власть над  тобой,  могу-
щественным королем? Так зовут твоего бога, которому все вы поклоняетесь,
как мой народ поклоняется богу Солнца?
   Френсис улыбнулся, удивляясь меткости ее сравнения, и сказал:
   - Да, это великий американский бог. И бог очень грозный: когда он ка-
рает, то карает быстро и ужасно.
   - И ты вызвал его недовольство? - спросила она.
   - Увы, да,  хоть  я  и  не  знаю  чем.  Мне  нужно  ехать  сейчас  на
Уолл-стрит...
   - Это там его алтарь находится? - перебила она его вопросом.
   - Да, там находится его алтарь, - подтвердил он, - и там я узнаю, чем
я его прогневил и чем могу умилостивить, чтобы искупить свою вину.
   Френсис попытался наскоро объяснить ей роль и обязанности  горничной,
которую он еще телеграммой из Колона распорядился здесь нанять,  но  это
нимало не заинтересовало его молодую супругу; перебив его, она заметила,
что горничные - это, по-видимому, то же самое, что женщины индианки, ко-
торые прислуживали ей в Долине Затерянных Душ, и прибавила, что привыкла
к их услугам с самого детства, с тех пор как мать  еще  только  начинала
учить ее английскому и испанскому языкам.
   Но когда Френсис, взяв шляпу, поцеловал  на  прощанье  королеву,  она
все-таки смягчилась и пожелала ему удачи перед алтарем его бога.
   После нескольких интереснейших часов, проведенных на своей  половине,
где ее водила по всем уголкам и нас водила горничная француженка,  гово-
рившая по-испански, а затем некая пышная матрона, по виду тоже  королева
(но на самом деле безусловно нанятая служить ей и  Френсису),  вместе  с
двумя девушками-помощницами обмерила ее со всех сторон и долго  восхища-
лась ее фигурой, новая хозяйка дома спустилась  вниз  по  величественной
лестнице, чтобы хорошенько осмотреть библиотеку с ее волшебными  телефо-
нами и биржевым телеграфом.
   Долго глядела она на биржевой телеграф, прислушиваясь к его прерывис-
тому постукиванию. Как странно: она ведь умеет читать и  по-английски  и
по-испански, но что значат эти таинственные значки на ленте - понять  не
может. Затем она принялась обследовать телефон. Она  видела,  как  делал
Френсис, и приложила ухо к микрофону. Потом, припомнив, что он  поступал
иначе, сняла трубку с крючка и поднесла к уху. И вдруг в ушах ее раздал-
ся чей-то голос - несомненно, женский,  да  так  близко,  что  королева,
вздрогнув от неожиданности, в испуге уронила трубку и отскочила от аппа-
рата. В эту минуту Паркер, старый камердинер Френсиса, случайно вошел  в
комнату. Королева не заметила его раньше в толпе слуг; костюм камердине-
ра был столь безукоризнен и осанка столь благородна, что она приняла его
скорее за друга Френсиса, чем за слугу, - за доверенного человека, вроде
Бэскома, который встретил их на вокзале в машине Френсиса и ехал  вместе
с ними, как равный, а потом без рассуждении отправился выполнять  прика-
зания ее мужа.
   Серьезная мина Паркера смутила ее, она рассмеялась и  жестом  указала
на телефон, как бы спрашивая, что это такое. Камердинер  все  с  той  же
серьезной миной поднял трубку, негромко сказала в нее: "Ошибка" - и  по-
весил на место. За эти несколько секунд в  сознании  королевы  произошла
целая революция. Голос, который она слышала, был вовсе не  голосом  бога
или духа, а просто голосом женщины.
   - Где эта женщина? - спросила она.
   Паркер еще больше выпрямился, принял еще более сосредоточенный вид  и
поклонился.
   - Здесь, в доме, спрятана женщина, - возбужденно заговорила королева.
- Я слышала ее голос в этой штуке. Она, должно быть, рядом,  в  соседней
комнате...
   - Это телефонистка, - сказал Паркер, пытаясь приостановить  поток  ее
слов.
   - Мне безразлично, как ее зовут! - прервала его королева. - Я не  по-
терплю, чтобы в этом доме была еще какая-то женщина, кроме меня.  Попро-
сите ее уйти. Я гневаюсь!
   Но Паркер лишь еще больше выпрямился и принял еще более сосредоточен-
ный вид. Тогда вдруг новая мысль пришла в голову королеве:  быть  может,
этот почтенный джентльмен занимает в иерархии малых царьков  куда  более
высокое положение, чем она думала? Быть может, он почти равен  Френсису?
А она обращается с ним, как с человеком, намного, очень намного ниже  ее
мужа.
   Королева схватила Паркера за руку и, несмотря на его явное  сопротив-
ление, потащила за собой на диван и заставила сесть рядом.  Окончательно
смутив старого камердинера, она взяла из коробки несколько конфет и ста-
ла угощать его, суя ему в рот  шоколадку  всякий  раз,  как  он  пытался
что-то возразить.
   - Скажите, - спросила она, наконец, набив ему полный  рот  конфет,  -
разве в вашей стране принято многоженство?
   Услышав столь прямой и откровенный вопрос, Паркер вытаращил  глаза  и
чуть не подавился шоколадом.
   - О, я отлично понимаю, что значит это слово, - заверила она его. - И
спрашиваю вас еще раз: разве в вашей стране принято многоженство?
   - В этом доме, сударыня, нет женщин, кроме вас, если не считать  слу-
жанок, - проговорил, наконец, Паркер. - Этот голос, который вы  слышали,
принадлежит женщине, находящейся не здесь, а за много миль отсюда, и она
к вашим услугам, как и к услугам всех, кто желает разговаривать по теле-
фону.
   - Она рабыня тайны? - спросила королева, начиная смутно  понимать,  в
чем дело.
   - Да, - подтвердил камердинер ее мужа. - Она рабыня телефона.
   - Летающих слов?
   - Да, сударыня, если вам угодно - летающих слов. - Он  уже  дошел  до
полного отчаяния, не зная, как ему выпутаться: в такую переделку он  еще
ни разу не попадал за все время своей службы. - Хотите, сударыня, я  по-
кажу вам, как пользоваться телефонным аппаратом? Рабыня летающих слов  -
к вашим услугам в любое время дня и ночи. Если вы пожелаете, она  соеди-
нит вас с вашим супругом, мистером Морганом, и вы сумеете  поговорить  с
ним.
   - Сейчас?
   Паркер кивнул, встал с дивана и подвел королеву к телефону.
   - Сначала, - поучал он ее, - вы будете разговаривать с  рабыней.  Как
только вы снимете эту штуку с крючка и поднесете к уху, рабыня заговорит
с вами. Она всегда спрашивает одно и то же: "Номер?" А  иногда  говорит:
"Номер? Номер?" Порой она бывает очень раздражительна. Когда  она  спро-
сит: "Номер? ", вы скажете: "Эддистоун, двенадцать-девяносто два". Рабы-
ня повторит за вами: "Эддистоун, двенадцать-девяносто два?" А вы  скаже-
те: "Да, пожалуйста..."
   - Я должна сказать рабе "пожалуйста"? - прервала его королева.
   - Да, сударыня. Эти рабыни летающих слов - рабыни  совсем  особенные,
которых никто никогда не видит. Я уже немолодой человек, однако  за  всю
свою жизнь я ни разу не видел телефонистки... Итак, через несколько  се-
кунд другая рабыня, тоже женщина, но находящаяся  на  расстоянии  многих
миль от первой, скажет вам: "Эддистоун, двенадцать-девяносто два". А  вы
скажете: "Я, миссис Морган. Я хочу поговорить с мистером Морганом, кото-
рый, насколько мне известно, находится в кабинете мистера Бэскома".  По-
том вы подождете - с полминуты или с минуту, - и  мистер  Морган  начнет
говорить с вами.
   - Через много-много миль?
   - Да, сударыня, и будет слышно его так, точно он в соседней  комнате.
А когда мистер Морган скажет: "До свидания", вы тоже скажете: "До свида-
ния" - и повесите трубку, как я это сделал.
   И королева проделала все, что сказал ей Паркер. Две разные рабыни от-
ветили ей, повинуясь названной ею магической цифре. И  вот  уже  Френсис
разговаривает с нею, смеется, просит не скучать и обещает быть  дома  не
позже пяти часов.
   А для Френсиса весь этот день был заполнен делами и волнениями.
   - Что за тайный враг у вас завелся? - снова  и  снова  спрашивал  его
Бэском, но Френсис всякий раз лишь качал  головой,  отказываясь  понять,
кто бы это мог быть.
   - Ведь вы же сами видите: там, где вы ни при чем, положение на  бирже
вполне устойчивое. А что происходит с вашими акциями? Начнем  с  "Фриско
консолидэйтед". Никакими причинами и домыслами нельзя объяснить,  почему
акции этой компании так резко падают  вниз.  И  заметьте:  падают  акции
только ваших предприятий. Компания "Нью-Йорк, Вермонт  энд  Коннектикут"
выплачивала последние четыре квартала пятнадцать процентов дивиденда,  и
акции ее казались так же непоколебимы, как стены Гибралтара. Тем не  ме-
нее они полетели вниз, и полетели здорово. То же самое происходит с  ак-
циями  "Монтана  Лоуд",  медных  рудников  в  Долине  Смерти,  "Импириэл
Тангстен" и "Норс-Уэстерн электрик". А возьмите акции "Аляска Тродуэлл"?
Они были устойчивее скалы. Наступление на них началось  лишь  вчера  под
вечер. К закрытию биржи они упали на восемь пунктов, а сегодня - на  це-
лых шестнадцать. Все это акции предприятий, в которые вложен  ваш  капи-
тал. Никакие другие бумаги не затронуты. Во всем остальном положение  на
бирже вполне устойчиво.
   - Но ведь и акции "Тэмпико  петролеум"  тоже  устойчивы!  -  возразил
Френсис. - А в это предприятие у меня больше всего денег вложено.
   Бэском в отчаянии пожал плечами:
   - Вы уверены, что не можете назвать никого, кто  способен  на  такое?
Неужели вам не приходит на ум, кто этот ваш враг?
   - Ей-богу, нет, Бэском! Ни на кого не могу подумать. У меня нет ника-
ких врагов просто потому, что после смерти отца я  совсем  не  занимался
делами. "Тэмпико петролеум" - единственное предприятие, которым я  инте-
ресовался, но с его акциями пока все обстоит благополучно. - Он нетороп-
ливо подошел к биржевому телеграфу. - Вот видите,  продано  еще  пятьсот
акций по цене на полпункта выше, чем до сих пор.
   - И все-таки кто-то за вами охотится, - заверил его Бэском. - Это яс-
но как божий день. Я просматриваю все отчеты об этих предприятиях, кото-
рые я назвал вам. Факты в них подтасованы - подтасованы искусно и тонко,
чтобы создать как можно более  мрачное  впечатление.  Почему,  например,
"Норс-Уэстерн" не выплатила дивидендов? Почему в таких черных тонах сос-
тавлен отчет Малэни о предприятиях "Монтана Лоуд"? Ладно, не будем гово-
рить об этих тенденциозных отчетах. Но  почему  такое  количество  акций
выбрасывается на рынок? Дело ясное: кто-то ведет наступление, по-видимо-
му, на вас - и, поверьте, наступление это не случайно; оно подготавлива-
лось медленно и неуклонно. Катастрофа может разразиться  при  первых  же
слухах о войне, о большой забастовке или финансовой  панике,  -  словом,
при первом же событии, которое ударит по всему биржевому рынку.
   Посмотрите, в каком вы сейчас положении: акции всех предприятий, кро-
ме тех, что вы финансируете, вполне устойчивы. Я все это время  старался
покрывать разницу между себестоимостью и продажной ценой  акций,  и  это
мне удавалось. Но значительная часть  ваших  дополнительных  обеспечении
уже израсходована, а разница между себестоимостью и продажной ценой  ак-
ций продолжает уменьшаться. Это не пустяк. Это может привести  к  краху.
Положение весьма щекотливое.
   - Но у нас есть "Тэмпико петролеум" - тут счастье все  еще  улыбается
нам: эти акции могут пойти в качестве обеспечения под все  остальное,  -
сказал Френсис. - Правда, мне бы очень не хотелось трогать их, - добавил
он.
   Бэском покачал головой:
   - Мы должны считаться с возможностью революции в Мексике и с тем, что
наше собственное правительство  отличается  удивительной  мягкотелостью.
Если мы введем в игру акции "Тэмпико  петролеум",  а  там  начнется  ка-
кая-нибудь серьезная заваруха - вам конец, вы