полиции?
     - Нет. Я  репортер.  -  И  Леандро  достал  из  кармана  репортерское
удостоверение.
     - Он что-то натворил? Кроме того, что купил респиратор?
     - Нет, но я хотел бы иметь его описание.
     - Это будет несложно. Никаких особых  примет  я  не  заметил.  Но  мы
фиксируем в журнале всех, кто что-либо купил  у  нас.  Подождите...  дайте
найти... Вот! Ив Хиллмен, двадцать шестое июля.
     Удовлетворенный ответом, Леандро  заплатил  сорок  долларов,  получил
старый потертый противогаз и, оставив в недоумении продавца  и  не  сказав
больше ни слова, вышел из магазина.


     - Помедленнее, Джонни, - сказал Давид Брайт. Джонни Леандро  стоял  в
телефонной будке неподалеку от автостоянки. В душе у него пели скрипки: Он
поверил мне. Сукин сын, он наконец поверил мне!
     Он позвонил Брайту  из  ближайшего  автомата,  как  только  вышел  из
магазина. Он заставил его  выслушать  всю  невероятную  на  первый  взгляд
историю, не утаив ничего. Он не  скрыл  и  того,  что  пытался  попасть  в
Хейвен, и намерение повторить попытку. И  Брайт  поверил  ему.  Но  он  не
советовал Леандро ехать в Хейвен еще раз.
     - Думаю, тебе лучше было бы обратиться в полицию,  Джонни.  А  самому
остаться здесь.
     Леандро на мгновение прикрыл глаза и отвел трубку от уха. Он блаженно
улыбался. Поверил. Наконец поверил.
     - Джонни! Джонни?! Ты слышишь меня?
     Все еще не открывая глаз, Леандро ответил:
     - Да, слышу.
     - Оставайся на месте. И позвони в полицию.
     - Не бойся,  все  будет  хорошо,  -  Леандро  засмеялся.  -  Я  купил
противогаз.
     - Хиллмен тоже купил респиратор. И где же он сейчас?!
     - И все же я поеду, - твердо ответил Джон.  -  В  Хейвене  происходит
черт  знает  что.  Я   хочу   успеть   увидеть   все   это   первым...   и
сфотографировать.
     - Мне это не нравится.
     - Который час? - Часы Леандро остановились. И что  было  странно:  он
был совершенно уверен, что утром завел их.
     - Почти два.
     - Отлично. Я перезвоню тебе около четырех. И так  далее,  каждые  два
часа, пока не вернусь домой. Если я не позвоню, вызывай полицию.
     - Джонни, это так же опасно, как детские игры со спичками.
     - Ну, ты мне пока еще не отец, - вновь засмеялся Леандро. - Два часа,
Давид. В четыре я позвоню.
     И он повесил трубку.
     Он хотел было сесть в машину, но передумал и не  спеша  направился  в
ближайшую закусочную. Там он заказал два чизбургера и с удовольствием съел
их.
     -  Превосходно,  -  приговаривал  он  при  этом  с  набитым  ртом.  -
Превосходно, превосходно.
     Он забыл предупреждение своей матери о микробах. И напрасно.


     Проезжая Трою, Леандро  почувствовал,  что  настроение  его  начинает
меняться.  Веселость  сменилась   угнетенностью,   подавленностью,   некой
неуверенностью.  Чтобы  развеяться,  он  включил  приемник,  но  не  успел
настроиться на музыкальную волну, как сигнал начал "плыть", а на смену ему
появились беспорядочные шум и треск,  перемежающиеся  какими-то  голосами.
Потом внезапно зазвучала,  заглушая  все,  японская  речь.  Джон  выключил
приемник и, стараясь не думать о том,  что  ждет  его  впереди,  продолжил
поездку.


     Он примерил противогаз и, взглянув в зеркало, не узнал себя. Если  бы
его сейчас кто-нибудь увидел, то наверняка испугался. Он  выглядел  просто
кошмарно. И все же  Леандро  решил  не  снимать  противогаз,  хотя  бы  из
предосторожности.
     Он проезжал городскую черту.  Он  не  имел  ни  малейшего  понятия  о
тончайших невидимых нитях, опутавших весь  город...  и  поэтому  въехал  в
Хейвен, не тревожась ни о чем.
     Хотя положение с батарейками в Хейвене  достигло  критической  точки,
силовое поле вокруг городской черты поддерживалось постоянно. И как раз  в
день приезда Леандро этот вопрос решали Ньют Беррингер и Дик Аллисон.  Они
не хотели видеть  в  городе  посторонних,  иными  словами,  были  бы  рады
запереть город. Потом, правда, вспомнив об Иве Хиллмене и  Анне  Андерсон,
они сошлись на том,  что  если  кто-то  и  сумеет  попасть  в  Хейвен,  то
выбраться уже не сможет.
     Джон Леандро этого не знал и поэтому  ни  о  чем  не  беспокоился.  А
беспокоиться стоило.


     Джон знал только одно:  воздух  вокруг  отравлен  и  ему  не  следует
снимать противогаз ни при каких обстоятельствах.  Он  еще  на  подъезде  к
городу сделал попытку снять его и тут же чуть не потерял сознание.
     Через двести ярдов после городской черты его "додж" вдруг умер. Мотор
заглох, снова чихнул и заглох окончательно. Все  попытки  Леандро  завести
машину были напрасны.
     Большинство машин в Хейвене перестали  двигаться  около  двух  недель
назад. Постепенно растущее силовое электромагнитное  поле  на  поверхности
земли  способствовало  мгновенной  разрядке  аккумуляторов,  и  автомобиль
Леандро не избежал подобной участи.
     Джон немного посидел за рулем, тупо глядя на приборный щиток.  Ну,  в
чем дело? Бензина в баке достаточно, масла тоже, а  машина  не  заводится.
Ему даже в голову не приходило,  что  виноваты  могут  быть  аккумуляторы,
потому что они не прослужили и трех месяцев. По обе стороны  дороги  росли
деревья. Сквозь густую листву пробивались и падали  на  асфальт  солнечные
лучи. Леандро вдруг почудилось, что из-за деревьев на него смотрят  чьи-то
глаза. Ерунда, конечно, но ощущение почему-то не проходило.
     Что ж, выйди и посмотри. А потом не жди, иди в город, пока не отказал
противогаз.
     Он взял фотокамеру, повесил ее через плечо, спрятал ключ от машины  в
карман и, бросив на новенький "додж" взгляд, полный сожаления, сделал  шаг
в сторону дороги. Ему показалось, что он слышит какой-то  шум.  Он  быстро
оглянулся. Ничего... Он ничего не увидел.
     Невдалеке чернел лес. Он немного  пугал  Леандро,  и  тот,  помедлив,
вернулся к машине, отыскал пистолет, снял его с предохранителя  и  засунул
за пояс. Излишняя предосторожность никогда не помешает, - подумал он.
     Он напоминал себе мусорщика, собирающего в совок всякий хлам. От тоже
наполняет свой  совок  всяким  хламом,  потому  что  слово  "хлам"  вполне
подходит к тому вороху информации, которую он вынужден  собирать  по  роду
своей деятельности.
     И он был молод.  Разве  двадцать  четыре  года  -  возраст?  Молод  и
честолюбив. Он видел свои репортажи на первой полосе "Ньюсуик" и надеялся,
что репортаж о Хейвене - это его выигрышный билет в лотерее.
     Он входил в город. Ему не встретилась по дороге ни одна машина, он не
увидел ни одного человека, ни одного животного. Казалось, и его  никто  не
должен был видеть.
     Но процесс "превращения"  в  Хейвене  прогрессировал,  и  все  больше
горожан  побывало  у  Бобби  в  сарае.  Все  больше  странных  изобретений
наводнило город. Все легче на  расстоянии  читались  чужие  мысли.  Хейзел
Мак-Гриди сидела у себя в конторе за столом, когда вдруг получила  сигнал,
что кто-то вошел в город.
     И она позаботилась о вошедшем как могла.


     Перед Леандро вдруг возник аппарат, в котором продавались охлажденные
бутылки пепси-колы и фанты. Аппарат висел в воздухе в восемнадцати  дюймах
над дорогой.
     Я схожу с ума, - подумал Леандро. - Аппараты не могут летать. А  если
аппараты летают, тогда и я могу взлететь.
     Мысль почему-то позабавила его, и Леандро рассмеялся. Но смех тут  же
прервался: аппарат теперь не просто висел, он направлялся к нему.  Он  был
совершенно РЕАЛЬНОЙ ВЕЩЬЮ. Леандро понял, что  он  не  останавливается,  и
стал отступать назад. Автомат с воздуха настигал его, и Джон  слышал,  как
звякают в нем бутылки.
     Леандро споткнулся. Фотокамера слетела с плеча и  упала  на  асфальт.
Вот черт, - подумал он. - Четыреста долларов пропали!
     Автомат тем временем немного изменил  направление.  Он  отказался  от
преследования и  сосредоточился  на  машине.  Зависнув  прямо  над  крышей
"доджа", он вдруг, подобно прессу, стремительно опустился  вниз.  Раздался
скрежет металла о металл, треск - и крыша автомобиля начала проседать  под
тяжестью автомата. Автомат при этом тряхнуло, и одна бутылка выскочила  из
него и покатилась по асфальту. Еще секунда - и спрессованный "додж"  лежал
на асфальте, а аппарат снова поднялся в воздух.
     Джон, как завороженный, смотрел на случившееся. Он даже не сообразил,
что, собственно, остался без автомобиля.
     И тут он понял, что следующим объектом нападения становится  он  сам.
Автомат решительно направился по воздуху  в  его  сторону;  Джон  бросился
бежать, но автомат не отставал. Вспомнив о пистолете, Леандро вытащил  его
из-за пояса, на бегу прицелился  и  выстрелил  -  раз,  другой,  третий...
Первые два выстрела не попали никуда, а третьим было разбито стекло.
     Казалось, это  вывело  автомат  из  равновесия.  Он  догнал  Джона  и
спикировал непосредственно на него. Джон успел  уклониться,  но  при  этом
упал. Он забыл о камере, забыл о  машине,  забыл  обо  всем.  Разве  можно
помнить о чем бы  то  ни  было,  когда  на  тебя  падает  шестисотфунтовая
громадина!
     Автомат снова предпринял атаку. Он с грохотом опустился на ноги Джона
- и раздался ужасный треск, кости дробились на  мелкие  кусочки.  Джон  не
успел закричать - автомат проехал по нему, как каток, размазывая по земле.
Через несколько секунд все было кончено.
     Автомат, который до этого украшал кафе  на  Хейвен-Роуд,  поднялся  в
воздух и медленно удалился.



                             8. ГАРД И БОББИ

     Гарднер  боялся,  что  Бобби,  Новая  и  Усовершенствованная   Бобби,
постарается выйти раньше него, чтобы захлопнуть  перед  его  носом  дверь.
Воздуха в баллоне оставалось совсем немного, и тогда он  недолго  протянул
бы здесь.
     Внезапно он услышал или скорее понял ее мысль, адресованную  ему:  Не
снимай маску, пока не выйдем наружу. Была ли это мысль Бобби, или  же  это
была игра его воображения? Нет. Это реальность. Она действительно дала ему
этот совет.
     Кровотечение из носа не прекращалось.  Оно  было,  пожалуй,  наиболее
сильным за все время, даже по сравнению с тем, самым первым,  когда  Бобби
только привела его к кораблю.
     Почему нельзя ее снимать? - спросил он  Бобби,  стараясь,  чтобы  она
услышала только вопрос и ничего больше.
     Большинство машин, которые заработали, - это  воздухопреобразователи.
Воздух вокруг корабля теперь ничем не  отличается  от  воздуха  внутри,  и
необходимо не только выйти наружу, но и отойти  на  достаточно  безопасное
расстояние и лишь потом снять маску.
     Ее мысли не походили на мысли человека,  который  собирается  кого-то
убить, но глаза... Этот странный взгляд...
     Они достигли вершины. Гарднер начинал  задыхаться.  Очевидно,  воздух
был уже совсем  на  исходе.  Он  судорожно  его  глотал,  старался  дышать
помедленнее, но все было напрасно: в глазах у него постепенно  темнело,  а
ноги слабели.
     Досчитаю до десяти, - подумал он, - досчитаю до десяти, постараюсь за
это время отбежать как можно дальше от входа, потом сорву маску -  и  будь
что будет. Лучше умереть, чем чувствовать себя так, как сейчас.
     Но он смог досчитать только до пяти. Сознание его помрачилось,  и  он
сорвал маску с лица.
     Он  хватал  ртом  воздух,  а  тот,  будто  цемент,  заполнял   легкие
тяжестью... стало невозможно  дышать...  и  он  упал  на  устланную  хвоей
землю...
     Я умираю, - успел подумать он, теряя сознание.  Он  закрыл  глаза,  и
перед ним разверзся туннель, в конце которого был свет, и...
     Нет! Нет, ты не можешь так уйти! Ты приехал сюда, чтобы спасти Бобби,
и теперь Бобби спасет тебя! Пожалуйста, Гард, постарайся!! Не умирай!...
     - Будь что будет, - сдавленным голосом прошептал он.  -  Боже,  прими
мою душу.
     Внезапно ему стало немного легче  дышать.  Во  рту  появился  привкус
резины. Он приоткрыл глаза: Бобби,  сорвавшая  с  себя  маску,  засовывала
нагубник ему  в  рот.  Рука...  рука  Бобби...  нисколько  не  похожая  на
человеческую руку.
     Гард, как ты?
     - Хорошо, - вслух ответил он и попытался встать на ноги.
     Земля поплыла под ногами, но он сумел сохранить равновесие.
     Он почувствовал, что Бобби поддерживает его, и посмотрел на нее. В ее
глазах он не прочитал ни любви, ни жалости. Она просто делала свое дело.
     Наконец-то мир для него уравновесился.
     - Что ж, пойдем, - предложил Гарднер. - Только трактор  поведешь  ты.
Я, кажется... - он покачнулся и  ухватился  за  ее  плечо.  -  Кажется,  я
немного не в себе.


     Когда они добрались до фермы, Гарднер совсем пришел  в  себя  и  смог
обходиться без маски. Рубашка его была залита кровью, и он потерял  девять
зубов.
     - Мне нужно переодеться, - сказал он Бобби. Она безразлично кивнула.
     - Переоденься и приходи на кухню. Мне нужно с тобой поговорить.
     - Да и мне тоже.
     Переодеваясь, он вспомнил о лежащем под кроватью  ружье  и,  подумав,
решил на всякий случай захватить его с собой. Он не знал, как обернется их
разговор, но интуитивно не ждал от него ничего хорошего.
     Ему повезло: когда он входил в  кухню,  Бобби,  отвернувшись,  искала
что-то в  шкафчике  у  окна.  Гард  спрятал  ружье  под  столом,  и  почти
одновременно с этим она повернулась и посмотрела  на  него,  но,  кажется,
ничего не заметила.
     На столе стояли банки с пивом. Рядом с ними лежал корпус  от  старого
карманного  радиоприемника,  три  дня  назад   принесенный   Бобби   Диком
Аллисоном.
     - Садись, Гард, - усаживаясь, сказала Бобби.


     Гарднер сразу же постарался отгородить свое мышление  от  Бобби,  как
это было в корабле. Правда, он не был уверен, насколько ему это удалось.
     Он сидел за столом. Его ногу холодило дуло ружья,  и  он  чувствовал,
что Бобби пытается копаться в его мыслях, желая понять, что у него на уме.
     - Это для меня? - спросил он, указывая на пиво.
     - Я думала, мы  посидим,  немного  выпьем  и  поговорим,  как  старые
друзья.
     - Отлично, - пробормотал Гард. В нем поднялась  волна  гнева.  Старые
друзья!
     - По-моему, ты забыла,  что  такое  друзья,  когда  так  поступила  с
Питером... Бобби, помнишь прежние времена? Мы  жили  вместе,  мы  прогнали
твою сестру, когда она приехала к  нам,  мы  любили  друг  друга  и  тогда
по-настоящему были друзьями. Может быть, ты забыла? Я мог бы умереть  ради
тебя. И я умер бы без тебя. Помнишь? Помнишь нас?
     Бобби  не  смотрела  на  него.  Она  рассматривала  свои  руки.   Ему
показалось, или в ее странных глазах промелькнули слезы?
     - Когда ты был в сарае?
     - Прошлой ночью.
     - Ты трогал там что-нибудь?
     - Ничего, - ответил Гарднер. - Ничего я не трогал.
     Она расслабленно откинулась на спинку кресла:
     - Впрочем, это неважно. Все равно ты не смог бы там ничего испортить.
     - Как ты могла так обойтись с Питером? Допустим, я не  знал  старика,
да и Анна мне не слишком нравилась. Но Питер? Он любил тебя!
     - Он поддерживал во мне жизнь,  когда  тебя  здесь  еще  не  было,  -
сказала Бобби. Чувствовалось, что ей  неприятен  поворот  разговора.  -  Я
работала без перерыва. Если бы не он, ты не застал бы меня в живых.
     - Да ты настоящий вампир!
     Она посмотрела на него и отвернулась.
     - Боже, какой же я дурак,  что  до  сих  пор  не  сбежал  отсюда!  Ты
воспользуешься мной, как воспользовалась старым преданным биглем, а  когда
я стану не нужен, просто вышвырнешь меня из своей жизни и забудешь.
     - Пей лучше свое пиво. - На лице Бобби была непроницаемая маска.
     - А если я не хочу?
     - Тогда я включу этот приемник, - Бобби указала рукой на  лежащий  на
столе приемник, - раскрою границы реальности и отправлю...  отправлю  тебя
куда-нибудь подальше.
     - На Альтаир-4? - язвительно спросил Гарднер.
     - Тебе не кажется, что ты слишком много знаешь?
     - Главное, что я знаю, - это то, что ты все время лгала мне.
     - В основном ты лгал сам себе, Гард.
     - Да?
     - Гард, будет лучше, если ты сейчас заткнешься.
     - Боже, - сказал вдруг Гард, словно  размышляя  вслух,  -  а  как  ты
поступила с Сисси?
     - Заткнись!
     Она дрожала.
     Он кивнул в сторону приемника:
     - Значит, если я не замолчу и не буду просто пить пиво, ты  отправишь
меня на Альтаир-4, верно? И  я  присоединюсь  в  Давиду  Брауну,  медленно
умирающему от асфиксии?
     Внезапно она успокоилась и, как почувствовал Гард, перестала копаться
в его мыслях.
     - На самом деле никакого Альтаира-4 не существует, -  начала  она,  -
как не существует и никаких призраков. То есть  эти  вещи  существуют,  но
называются совершенно иначе. Неважно, кто и как назовет  их.  Мы  называем
все это иначе.
     - Кто же эти "мы"? И откуда они?
     Бобби - или то, что сейчас скрывалось под оболочкой  Бобби,  -  почти
ласково улыбнулась.
     - Мы - не "люди", Гард. Не какая-то "раса". И мы не с Альтаира-4.
     Она вдруг рассмеялась:
     - Если тебе  известно  об  Альтаире-4,  то  странно,  почему  ты  так
удивился, когда узнал о существовании корабля.
     Гарднер молча смотрел на нее.
     - Ты  должен  бы  был  понять,  что  существам,  овладевшим  техникой
телепортации, не нужен для перемещения физически существующий корабль.
     Гарднер приподнял брови. Да, об этом он, признаться, не задумывался.
     - А как же вы можете перемещаться в воздухе?
     - Не знаю, Гард. Возможно, участвуют какие-то волны... Но  нам  и  не
нужно знать. Мы не философы, мы строители.
     Она  подняла  глаза  к  потолку,   и   в   ее   руках   из   ниоткуда
материализовался небольшой пистолет, не больше игрушечного.
     - Вот она, телепортация, Гард. Из этой  штуки  мне  ничего  не  стоит
разнести твою голову на мелкие кусочки.
     Бобби рассмеялась, как будто ей удалось сказать отличную шутку.  Дуло
пистолета было направлено Гарду прямо в грудь.
     - Но это еще не все,  -  отсмеявшись,  продолжила  она,  -  когда  ты
включаешь приемник, то думаешь о том, какую  хочешь  поймать  станцию.  Но
волны и частота - это на самом деле не  станция.  Это  всего  лишь  темное
пространство между станциями. Понимаешь?
     - Да.
     - Поэтому, раз это пространство существует,  я  могу  поместить  тебя
туда. Назови это Альтаир-4 или как-то иначе - ничего не изменится.
     - Именно это и произошло с Давидом Брауном?
     Бобби отвернулась и нехотя сказала:
     - К этому я никакого отношения не имею. Это  произошло  исключительно
по вине его брата. Так что же ты думаешь обо всем этом, Гард?
     - Ничего, что бы я хотел рассказать тебе, - грустно улыбнулся  он.  -
Все это похоже... на запертый на замок сарай.
     На мгновение она замерла, приоткрыв рот или то, что было когда-то  ее
ртом, потом на лице Бобби опять заиграла странная, загадочная улыбка:
     - Собственно, это и неважно. Мне не нужно пытаться  понять  тебя.  Мы
никогда не блистали умом. Мы исполнители. Строители.
     Гарднер решился:
     - Бобби, расскажи мне о призраках.
     Бобби улыбнулась:
     - При одном условии, Гард.  Сейчас  ты  откроешь  пузырек  валиума  и
примешь все таблетки,  которые  есть  в  нем.  Тогда  я  расскажу  тебе  о
призраках.
     - А если нет...
     - А если нет, то мне придется... - она указала на пистолет, - или  ты
действительно составишь компанию Давиду Брауну.
     Делать было нечего. Гарднер побрел в ванную, где стоял пузырек. В нем
оставалось не менее тридцати таблеток. Если он примет все сразу, он умрет,
- пронеслось у Гарднера в голове. - И все подумают,  что  я  кончил  жизнь
самоубийством.
     Что лучше - самоубийство или смерть от выстрела из игрушки Бобби?
     Вернувшись в кухню, он высыпал на ладонь  несколько  таблеток.  Когда
они подействуют? Через двадцать минут? Через полчаса? Он не знал.
     Бобби заглянула в его ладонь:
     - Еще столько же, Гард. Этих будет явно недостаточно.
     - Странно... - вслух подумал Гарднер, - все так обыденно, будто мы  с
тобой просто гуляем и разговар