иваем.
     Новая и Усовершенствованная  Бобби  моргнула...  и  ее  голос  слегка
дрогнул:
     -  Так  и  есть,  Гард.  Мы  гуляем  и  разговариваем.  И  сейчас  мы
возвращаемся с прогулки. А напоследок я хочу рассказать  тебе  одну  вещь.
Без этого ты не сможешь ничего понять.
     Гард думал о ружье. Сможет ли он  застрелить  Бобби?  Поразит  ли  ее
обычная  пуля?  Или,  как  в  фильмах  об  оборотнях,  нужна  специальная,
серебряная?
     - Да, - сказал он. - Ты расскажешь, и тогда я приму  весь  оставшийся
валиум. Я хочу знать только одно: кто вы.


     - Что ж, я попытаюсь ответить  на  твой  вопрос,  -  медленно  начала
Бобби. - И начать нужно издалека. Мне  кажется,  Томас  Эдисон  был  более
велик, чем Альберт Эйнштейн, потому что он понимал взаимосвязь  и  природу
вещей. Мы... мы создаем. Создаем  вещи.  Мы  не  теоретики.  Мы  практики.
Строители.
     - Вы усовершенствуете вещи, - Гард подумал об управляемой  с  помощью
телепатии пишущей машинке.
     Бобби довольно улыбнулась.
     - Усовершенствуем! Верно!  Именно  это  мы  и  делаем.  И  сейчас  мы
усовершенствуем Хейвен. У нас огромный потенциал, как  ты  мог  убедиться.
Все  наши  усовершенствования   питаются...   питаются   от   органических
источников энергии и от бактерий. Они долгосрочны и надежны. Не  все  люди
способны на это. Но существует особая прослойка, люди, которых можно  было
бы охарактеризовать словом "сливки общества". Хотя даже Питер - всего лишь
собака - тоже сумел создать кое-что полезное, а именно большое  количество
энергии.
     - Причина, неверное, лежит в его духе  и  любви  к  тебе,  -  вставил
Гарднер. Под столом он потихоньку взвел курок.
     - Говорить о моральных аспектах того, что  мы  делаем,  не  стоит,  -
продолжала Бобби. - Важен аспект осуществляемых усовершенствований. Мы  не
имеем никакой истории, ни письменной,  ни  устной.  Когда  ты  решил,  что
корабль потерпел крушение из-за возникшей на его  борту  потасовки,  ты  в
чем-то был прав... но  так  или  иначе  это  должно  было  случиться.  Это
подсказывает телепатия, Гард, одно  из  величайших  завоеваний  с  момента
сотворения мира. Иногда говорят, что телепатия от Бога, но скажи "Бог" или
скажи "призраки" - ты назовешь одно и то же  разными  словами.  Мы  всегда
существовали и всегда были  готовы  к  борьбе.  Готовы,  как  дети  готовы
поссориться из-за пустяка.
     - Не произошло ли в Хейвене именно это - ссора из-за пустяка?
     Но когда ссорятся дети, в ход никогда не идут пистолеты  и  ружья,  -
хотелось добавить ему.
     - Как у детей? - Задумчиво переспросила она. - Да, в  чем-то  мы  как
дети, но одновременно мы... мы - воплощенное величие.
     - Да, в Хейвене вы доказали свое величие, - сказал Гарднер,  даже  не
пытаясь скрыть сарказм.
     Бобби улыбнулась.
     - Иногда действительно приходится  разрушать,  потому  что  наступает
время разрушений. Корабль, конечно, не мертв и никогда  не  был  мертв,  и
когда я обнаружила это, мы... мы вернулись.
     - И сколько же вас таких здесь - много?
     Бобби пожала плечами:
     Я не знаю.
     И не хочу знать, - сказало  это  пожатие.  -  Мы  здесь.  Здесь  есть
потребность в усовершенствованиях. И этого достаточно.
     - И это все, что вы есть? - Он хотел убедиться, убедиться, что они не
представляют собой еще чего-то более страшного. Он боялся, что и  так  уже
поздно, слишком поздно... но он должен был знать. - И это все?
     - Что значит все? Разве того, что мы можем, мало?
     - Ничтожно мало, - ответил Гарднер. - Жаль, что  я  потратил  столько
времени, почти всю мою  жизнь  на...  на  домового,  -  он  демонстративно
зевнул, стараясь вывести ее из себя. - Жаль, что понял это только сейчас.
     И в последний раз с издевкой в голосе он переспросил:
     - Это все, что вы можете? Всего лишь мелкие усовершенствования?
     - Жаль, что разочаровала тебя, - начала она, - но...
     Гарднер поудобней перехватил ружье под столом и собрался было достать
его, как вдруг... как вдруг защита, которую он поставил, чтобы скрыть свои
мысли, разлетелась вдребезги, глаза Бобби округлились и засверкали,  а  ее
голос, ментальный голос в голове Гарда, начал без остановки вскрикивать,
     (РУЖЬЕ У НЕГО РУЖЬЕ У НЕГО РУЖЬЕ У НЕГО)
     и звук постепенно нарастал.
     Она попыталась сдвинуться  с  места,  целясь  в  него  из  пистолета.
Гарднер вскинул ружье и выстрелил в нее. Сухо щелкнул курок. Старое  ружье
дало осечку.



                        9. В ДОМ ПРИЗРАКИ ПРИДУТ...

     Джон Леандро умер, но его совок все еще жил.
     Давид  Брайт  прождал  звонка  Леандро  до   четырех,   как   они   и
договаривались. Время от времени он оглядывался на стол  коллеги,  и,  чем
ближе было к намеченному сроку, тем больше Брайту казалось, что с  Леандро
что-то случилось.  Постепенно  это  чувство  переросло  в  уверенность.  В
половине пятого, так и не дождавшись звонка, Брайт позвонил в  полицейский
участок.


     На мгновение воцарилась напряженная тишина: голубые глаза Гарднера  и
зеленые глаза Бобби встретились.
     - Ты попытался... - начала Бобби, а ее мозг
     (!пытался!)
     посылал сигналы, которые эхом отзывались  у  Гарда  в  голове.  Пауза
затягивалась и вдруг резко прервалась.
     Бобби схватила свой фотонный пистолет. Выбора не было. Не  оставалось
никакого шанса, и Гарднер прочел это в ее мыслях.
     Правая рука Гарднера находилась под столом, но оставалась  левая.  Он
ухватился за край стола и, не задумываясь, изо всех сил толкнул его.  Стол
качнулся и упал на Бобби. В этот момент из игрушечного пистолета  вырвался
ярко-зеленый луч  и  пронизал  насквозь  плечо  Гарднера.  Кожу  неприятно
обожгло под рубашкой, но рука могла двигаться.
     Гард отпрыгнул вправо, не дожидаясь повторения выстрела.  Он  схватил
стул и запустил им в Бобби. От толчка луч  изменил  траекторию  и  оставил
длинный след на кухонном потолке.
     В голове Гарда звенели мысли Бобби,
     (ружье, у него ружье, он пытался убить меня, мерзавец, у него ружье)
     и он попытался каким-то образом защититься от них, потому что боялся,
что сойдет с ума. Бобби, лежа на полу, упрямо целилась в него.
     Под руку Гарднеру подвернулась банка с пивом, и он запустил ею  прямо
в   лицо   Бобби.   Пиво   выплеснулось   на   нее,   заливая   Новую    и
Усовершенствованную кожу.
     Он бросился на Бобби, не думая, что делает. В руках его все еще  было
старое ружье.
     Бобби попыталась улыбнуться.
     Ее крики и стоны все время звучали в его голове, и он чувствовал, что
если не положить этому конец, то он вот-вот сойдет с ума. Он прицелился ей
в голову.
     Выстрели, ну же, пожалуйста, выстрели...
     А руки его, не переставая, дрожали.
     Палец нащупал курок ружья и нажал на него.
     Щелчок.
     Бобби стонала, стонала, стонала... Каждый ее  стон  отзывался  в  его
голове.
     Он вновь спустил курок. И на этот раз ружье выстрелило.
     Стон внезапно перерос в долгий, протяжный  вой.  В  голове  зазвенело
так, что Гарднер чуть не потерял сознание.
     Потом вдруг стон оборвался, и стало тихо.
     Бобби Андерсон - или то, во что она превратилась, - была мертва,  как
упавший с дерева осенний листок.
     Она  была  мертва,  и  Гарднеру,  очевидно,  тоже  в  скором  времени
предстояло умереть, но он еще не закончил всех дел.
     Еще не закончил.


     Киль Арчинбург пил пепси-колу, когда в  его  голове  вдруг  прозвучал
этот жуткий стон. Бутылка выпала из его рук и разбилась об асфальт.  Перед
глазами замелькали огоньки, он зажмурился и внезапно грузно осел на землю.
Под тяжестью головы шея хрустнула, и он был  мертв  раньше,  чем  коснулся
земли.
     Хейзел Мак-Гриди, Дик Аллисон, Ньют Беррингер - все они услышали этот
стон, и все они отлично знали, откуда он.
     Бобби, - думали они. - Бобби Андерсон умирает!


     Стон Бобби прорезал воздух Хейвена, как  сирена.  Все  жители  города
замерли...  а  потом  преобразованные  люди  ринулись  на  улицы,  все   с
одинаковым выражением на лицах: боли, ужаса... и злобы.
     Все они знали, кто сейчас бьется в агонии.
     И все они слышали внезапную тишину, означавшую только одно - смерть.
     И сразу во всех головах одновременно мелькнула мысль:
     Ее  ферма.  Все.  Каждый.  Убить  его,  пока  он  не   совершил   еще
чего-нибудь.
     Эта коллективная мысль, словно дружный хор, повисла в воздухе,  почти
осязаемая.
     И дальше, как развитие этой мысли, в головах каждого  прозвучало  то,
чего все они опасались больше всего: ОСТАНОВИТЬ  ЕГО,  ПОКА  ОН  НЕ  НАНЕС
УЩЕРБ КОРАБЛЮ, ОСТАНОВИТЬ ЕГО, ОСТАНОВИТЬ ЕГО, ОСТАНОВИТЬ ЕГО.


     Ошеломленный происшедшим и обессиленный, Гард стоял над распростертым
на полу телом Бобби. Валиум начал действовать. Больше всего  Гарду  сейчас
хотелось спать.
     Двигаясь как сомнамбула, он добрался  до  умывальника,  взял  стакан,
высыпал в него всю соль из солонки, долил  воды  и  не  размешивая  выпил.
Через пару минут его тело сотрясала кровавая рвота. Но  принятые  таблетки
продолжали свое действие. Борясь со сном,  Гард  неловко  сел  на  краешек
стула. В голове его проносились бессвязные мысли... О Бобби... О том,  как
счастливы они были... О  Питере...  Мир  в  его  глазах  померк.  Гард  из
последних сил приказал себе не спать... и глаза его закрылись.


     Пробудившись от забытья, Ив  Хиллмен  внезапно  почувствовал,  что  с
Гарднером неладно. Он прислушался. Так и есть - спит.
     Спит... и обо всем забыл...
     ...но существует еще Давид.
     Умирающий Давид. Ив слышал мысли внука, и это придавало ему силы.
     Ив боролся с темнотой.
     Боролся и звал:
     Вставай! Вставай! Ты должен выйти из дома! Ты должен выйти  на  свет!
Ты должен спасти Давида! Вставай! Вставай! ВСТАВАЙ!


     Сквозь сон Гарднер услышал мысли старика.
     - Хорошо, - промычал он переполненным кровью ртом. - Я слышал, оставь
меня в покое.
     Он попытался встать на ноги. Пол поплыл под ним, и он,  покачнувшись,
упал на четвереньки. Гард повторил попытку и вновь неудача.
     Изо рта его выскочили два  зуба  и  покатились  под  стол.  Простонав
что-то, Гард, как был, на четвереньках, пополз по направлению к сараю.


     Хейвен преследовал Джима Гарднера.
     Они  ехали  на  машинах.  Они  ехали  на  грузовиках.  Они  ехали  на
велосипедах. Они заполнили всю дорогу к ферме Бобби.  Они  очень  спешили.
Они забыли о правилах дорожного движения, и две машины сразу же на  выезде
с центральной улицы столкнулись, смяв друг  друга,  не  оставляя  в  живых
своих пассажиров. Это был прекрасный день, отличный день для  убийства,  и
все они хотели убить его, Джима  Гарднера,  и  их  было  много,  не  менее
пятисот, добрых горожан из штата Мэн, и  каждый  хотел  быть  первым.  Они
спешили. И все они были вооружены.


     Гарднер прополз почти полпути до сарая. Постепенно ему стало  немного
лучше. Туман в голове начал проясняться.
     Возможно, старик, висящий под потолком в сарае, придал ему сил.
     Еще несколько метров - и он  смог  встать  на  ноги  и,  покачиваясь,
подойти к двери. На ней, как и прежде, висел  замок.  Неподалеку  валялась
связка ключей.
     Он услышал звук приближающихся  моторов  и  торопливо  открыл  ключом
замок. Как и в первый раз, едва он распахнул  дверь,  его  окутало  облако
ярко-зеленого света. Свет, казалось, стал еще ярче. Он будто  пульсировал,
еле различимыми вспышками освещая просторное помещение.
     Гард огляделся по сторонам. Висящий под потолком  старик  смотрел  на
него уцелевшим глазом.
     Воспользуйся трансформером и спаси Давида.
     - Старик, они едут за мной, - прошептал Гард. - Я слышу их мысли. Они
хотят убить меня. Я теперь вне закона.
     В углу, в дальнем углу.
     Гард  взглянул  в  дальний  угол  и  увидел  там  нечто  напоминающее
телевизионную антенну.
     - Это?
     Вставь это в дверной проем.
     Гарднер не задал никаких  вопросов.  Не  было  времени.  Напоминающий
антенну предмет стоял  на  небольшой  квадратной  подставке.  Очевидно,  -
подумал Гард, - внутри спрятаны батарейки.  Предмет  не  был  тяжелым,  но
нести его было несколько неудобно.
     Ты точно знаешь, что это поможет, старик?
     Ответил не старик. Ответила женщина. Она  открыла  глаза.  Ее  взгляд
напоминал колдовской взгляд леди Макбет. На мгновение Гард  даже  забыл  о
своей боли и слабости. Он был загипнотизирован взглядом этих глаз. Из  них
шла сила. Она была сейчас силовым полем. Она была ведьмой. Она до сих  пор
ненавидела.
     Бери эту штуку, болван. Я заряжу ее.
     Гарднер от неожиданности охнул, чуть не выпустив из рук свою ношу.
     Старик:
     жди жди
     Зеленый свет вокруг стал настолько ярким, что слепил глаза.
     Сделай так, как я сказал, сынок. Отнеси эту штуку ко входу.
     Гарднер очнулся  и  медленно  поплелся  к  двери.  Там  он  установил
антенну, выставив ее конец за дверь. Почти сразу же вокруг  конца  антенны
возник зеленый ореол, и  предмет  стал  напоминать  зонтик.  Зеленый  свет
смешался с солнечным, и все вокруг засверкало.


     Первым прибыл Фримен  Мосс.  Он  был  вооружен  новеньким  "кольтом".
Остановив машину, он выскочил из нее и бросился к сараю. На  пороге  стоял
Гарднер, держа в руках что-то непонятное. Мосс, не вглядываясь в  странный
предмет, вскинул пистолет и выстрелил  в  Гарда.  Пуля,  предназначавшаяся
Гарду,  пролетела  через  двор,  но,  войдя  в  спектр  действия  зеленого
"зонтика", внезапно изменила свое направление и  ударилась  о  стену  дома
Бобби. Вспыхнула искра - и вдруг на  месте  дома  запылал  небывалой  силы
пожар. Но пуля, казалось, не успокоилась. Отскочив от  стены,  она  летела
прямо в грудь Мосса. Он попытался увернуться, но раньше, чем  ему  удалось
это сделать, пуля прошла через его левое плечо - и он вспыхнул, как  живой
факел.


     В сарае Анна Андерсон с удовольствием вслушивалась в крики Мосса.
     Потом крики стихли, шляпка "зонтика" погасла, и  предмет  вновь  стал
безобидной, на первый взгляд, телеантенной.
     Делай свое дело, болван, и ничего не бойся, - передала она Гарднеру.
     Потом в его голове вновь зазвучал голос старика.
     Скорее! Я пока могу помочь тебе настроить трансформер,  но  мои  силы
быстро иссякнут. Скорее! Мальчик! Давид! Скорее, парень!
     Мало времени, - тупо подумал Гард, - совсем мало времени.
     Он направился в глубь сарая. Теперь  он  не  боялся,  что  кто-нибудь
помешает ему. Антенна-"зонтик" остановит любого. Только бы у Анны  хватило
энергии!
     Он повернулся спиной к выходу и не видел, что весь  дом  Бобби  объят
пламенем. Огонь начинал расползаться по  двору,  угрожая  перекинуться  на
сарай.


     Скорее, сынок. Если ты собираешься помочь мне, не тяни  время.  Я  не
знаю, как долго смогу аккумулировать энергию. Сам ты не сможешь  запустить
трансформер.
     Гарднеру стало жаль его... и одновременно он восхищался  беспримерным
мужеством Ива.
     Тебе ведь больно, верно?
     Больно, сынок. Но я переступлю через это... если ты не будешь  сейчас
медлить.
     Начинай же.
     Гарднер сделал шаг к тому, что старик называл трансформером.
     Перед ним вновь возник экран компьютера, и на экране светилось слово:
     ПРОГРАММА?
     Хиллмен мог бы рассказать Гарднеру, что делать, но тот не нуждался  в
инструкциях. Он знал. Он чувствовал.  Видимо,  процесс  его  "превращения"
достиг уже той стадии, когда, еще не создавая своих  "изобретений",  ты  в
состоянии понять чужие.
     За спиной Гарда, у двери сарая, "зонтик" вспыхнул вновь. Гард даже не
повернул головы. Он знал, что надежно защищен с тыла.


     Это были Ньют и Дик Аллисон. Они подъехали к ферме  Бобби  одними  из
первых. Они чувствовали  и  слышали,  что  остальные  почти  догоняют  их.
Остальные ждут.
     Ждут указаний.
     Дик удивленно осмотрелся по сторонам и повернулся к Ньюту.
     Пожар.
     Да. Пожар.
     Мы можем его потушить?
     Ньют помолчал, прежде чем ответить. Дик с нетерпением ждал. Он ждал и
в то же время представлял, с каким удовольствием убил бы Джима Гарднера.
     Да, мы могли бы погасить огонь, - наконец ответил Ньют.
     Ты уверен?
     Опять долгая, напряженная пауза, и потом Ньют ответил то, что  Дик  и
рассчитывал услышать:
     Честно говоря, я не очень уверен.
     Они посмотрели друг на друга,  и  их  мысли  слились  в  одну  общую,
коллективную мысль:
     Огонь разделяет его и корабль. Он не сможет пробраться в корабль!
     И люди на улицах города, на дороге, ведущей к ферме Бобби, на полях и
в лесу, все эти люди, слушая из безмолвный разговор, немного расслабились.
Он не сможет попасть в корабль.
     Он все еще в сарае?
     Да.
     Ньют обратил в Дику обеспокоенное лицо.
     Какого черта он там копается? Не делает ли он там чего-нибудь такого,
что могло бы повредить кораблю?
     Дик не ответил. Прошли долгие пять минут. И все жители Хейвена  вдруг
услышали призыв Дика:
     СОСРЕДОТОЧЬТЕСЬ.  СОСРЕДОТОЧЬТЕСЬ  И  СЛУШАЙТЕ.  СЛУШАЙТЕ   ГАРДНЕРА.
СЛУШАЙТЕ.
     Они слушали. В  этот  жаркий  летний  день  в  полном  безмолвии  они
слушали. А в небо поднимался дым от вспыхнувшего на ферме пожара.


     Гарднер почувствовал, что они слушают. Почувствовал всей поверхностью
своего мозга. Это было странное и  одновременно  смешное  ощущение.  Пусть
слушают. Все равно никто не сможет помешать ему.
     Висящий на крюке старик задвигался, стараясь привлечь внимание Гарда.
Он потерял глаз, но не способность мыслить. Гард поднял голову.
     Неважно, сынок, они хотят знать, что ты делаешь, но забудь  об  этом.
Пусть едут сюда. Это не помешает. В чем-то, быть может, даже  поможет.  Их
не интересует Давид. Они беспокоятся только о проклятом корабле. Давай же,
сынок. Давай!
     Гарднер сидел перед трансформером с наушниками в руках. Он  не  хотел
надевать их. Он был уверен, что и с помощью мысли сможет изменять  функции
на экране.
     Да,  ты  сможешь  изменять  функции,  но  никогда  не  заставишь  его
работать. Надевай их, сынок. Мне очень жаль, но ты должен их надеть.
     Я боюсь, что это убьет меня, - послал он мысленный сигнал  старику  и
подождал, надеясь, что тот ответит.  Но  никакого  ответа  не  прозвучало,
только один глаз с  болью  смотрел  на  него  да  тихо  шуршал  работающий
двигатель компьютера.
     Да, это может убить меня, и ему это известно.
     Через окно он видел вспышки пламени во дворе.
     Убьет эта штука, или он сгорит в огне - исход один.
     Решившись, Гард натянул наушники.


     Киль и Хейзел слегка расслабились.  Они  смотрели  друг  на  друга  с
одинаковым почти человечным выражением в глазах. Выражение  говорило,  что
им удалось обнаружить что-то утешительное.
     Давид Браун? - подумал Киль. - Значит...
     он пытается спасти мальчишку, да...
     вернуть его назад...
     с Альтаира-4...
     В их мысленный разговор внезапно вмешался Дик Аллисон. В  его  голосе
звучал триумф.
     ЧЕРТ ПОБЕРИ! Я ЗНАЛ, что мальчика давно нужно было вернуть!


     Вначале, надев наушники, Гард  ничего  не  почувствовал.  Он  немного
расслабился, и именно в это время его голову пронизала  невыносимая  боль.
Она не прекращалась, она все время усиливалась.
     - Я не могу, я не могу, БОЖЕ, ОСТАНОВИ ЭТОТ КОШМАР!
     Из носа хлынула кровь, заливая рот и подбородок.
     ПРЕОДОЛЕЙ ЭТО, СЫНОК!
     Боль  внезапно  начала  стихать.  Она  сменилась  другим   ощущением.
Мазохистским ощущением: ему даже нравилось его нынешнее состояние.
     Сынок, я теряю тебя.
     Гарднер очнулся, поддаваясь  магическому  влиянию  воли  несгибаемого
старика. Чувство, овладевшее им, пьянило, как вино, но он  преодолел  его.
Старик сейчас управлял им; он пил энергию старика подобно  вампиру.  Долго
ли он будет вампиром, как она? Как они все?
     Он послал Хиллмену сигнал: я с тобой, старая перечница.
     Ив Хиллмен прикрыл свой единстве