лаза Дэвиса  потемнели
от пережитого ужаса. - Там разорвался  снаряд.  Пост...  его  просто  не
существует.
   А запасной командный пункт, что над ним...
   Срывающийся голос сигнальщика утонул в грохоте залпа первой башни.
   Казалось почему-то странным, что орудия главного калибра  по-прежнему
действуют.
   - Я там был, сэр, - продолжал Дэвис несколько спокойнее. - Все...
   Словом, беднягам не повезло.
   - А что  с  коммандером  Уэстклиффом?  -  произнес  Тиндалл,  хотя  и
понимал, что цепляется за соломинку.
   - Не знаю,  сэр.  Пост  управления  разнесло  в  клочья.  И  если  он
находился там...
   - Где же ему еще было  находиться?  -  прервал  его  мрачным  голосом
Тиндалл. - Авиационный офицер никогда не оставлял свой  командный  пункт
во время боевой тревоги...
   Сжав  в  кулаки  изуродованные  руки,  адмирал  замолчал:  послышался
пронзительный визг и оглушительный треск снарядов, разорвавшихся до жути
близко. Оба эти звука слились в адскую какофонию.
   - Боже мой! - прошептал Тиндалл. - Чуть снова не угодило! Дэвис!  Что
за дьявол!
   Голос внезапно превратился в мучительный  стон.  Отчаянно  размахивая
руками, чтобы сохранить равновесие, адмирал ударился спиной о палубу, да
с такой силой, что едва не отбил себе легкие. Это Дэвис, взвившись точно
снаряд катапульты, перелетел через последние три  ступеньки  трапа  и  с
размаху ударил головой и плечами в живот адмиралу.
   Упав на ноги Тиндалла, юноша неподвижно лежал, раскинув руки.
   С усилием набрав воздуха в легкие, Тиндалл словно всплывал из  пучины
обморока.  Еще  ничего  не  соображая,  он  машинально  приподнялся,  но
сломанная рука подломилась, не выдержав тяжести тела.  От  ног,  похоже,
тоже не было  проку.  Они  были  тачно  ватные.  Туман  рассеялся,  и  в
потемневшем небе возникали ослепительные разноцветные вспышки - красные,
зеленые, белые. Что это,  осветительные  снаряды?  Какой-то  новый  тип?
Усилием воли адмирал заставил себя размышлять. До  его  сознания  дошло,
что между этими яркими отблесками и пронзительной болью где-то в  лобной
части его мозга есть какая-то связь. Он провел по лицу тыльной  стороной
ладони: глаза его были все еще зажмурены...
   - Вы ранены, сэр? Не двигайтесь. Мы вас сию же минуту унесем  отсюда,
-  прогудел  над  головой  адмирала  грудной,  властный  голос.  Тиндалл
отпрянул назад в неописуемом ужасе. Это был голос Тэрнера, а Тэрнер,  он
знал, погиб.
   Уж не умер ли и он сам? И мир, куда он теперь  попал,  -  это  жуткий
мир, где все смешалось - кромешный мрак и ослепительный свет, - темный и
яркий мир, наполненный болью, бессилием и голосами из прошлого?
   Неожиданно веки его открылись. В каком-то футе от себя Тиндалл увидел
худощавое пиратское лицо старшего офицера, озабоченно склонившегося  над
ним.
   - Тэрнер! Неужели это Тэрнер? - с надеждой протянул руку  адмирал  и,
несмотря  на  боль,  благодарно  ощутил  прикосновение  жесткой   ладони
старпома. - Тэрнер! Ну, конечно же, это вы! А я-то думал...
   - Кормовой командный пост? Меня там и близко не было. Я шел сюда, уже
по трапу  на  бак  поднимался,  когда  разорвался  первый  снаряд.  Меня
швырнуло на палубу... Как себя чувствуете, сэр?
   - Слава Богу! Слава Богу! Только вот ноги. Силы небесные, что это?
   Глаза его расширились от изумления. Над самой головой  Тэрнера  навис
похожий на дерево огромный белый ствол, наклонившийся на левый борт.
   Протянув руку, можно было коснуться этой громады.
   - Это фок-мачта, сэр, - объяснил Тэрнер. - Последним снарядом ее ниже
рея срезало. Воздушная волна закинула обломок на  мостик.  Боюсь,  почти
полностью разрушен пункт управления  зенитным  огнем.  Мачту  вдавило  в
главный командно-дальномерный пост. Юный Кортни вряд ли смог  уцелеть...
Дэвис вовремя заметил, что она падает. Я поднимался вслед за ним.
   "Дэвис!" - Тиндалл только сейчас вспомнил  о  нем.  Ну,  конечно  же,
Дэвис!
   Должно быть, это он и придавил ему ноги. Вытянув  шею,  Тиндалл  смог
увидеть тело юноши; огромная мачта упала тому на спину.
   - Ради Бога, старпом, вытащите его!
   - Лежите, сэр, скоро придет Брукс. С Дэвисом все в порядке.
   - В порядке? Вы говорите, в порядке! - кричал своим голосом  Тиндалл,
не обращая внимания на молчаливые фигуры, скапливавшиеся  вокруг.  -  Вы
что, спятили, Тэрнер? Бедняга парень, должно быть, мучается.
   Сделав отчаянное усилие, адмирал попытался  подняться,  но  несколько
пар рук - заботливых и крепких - удержали его.
   - С ним все в порядке, сэр.  -  Голос  Тэрнера  прозвучал  непривычно
тихо.
   - Это правда, сэр. Дэвис больше не мучается. Он отмучился.
   Тиндалл все понял. Ошеломленный  страшным  открытием,  закрыв  глаза,
адмирал плашмя упал на спину.
   Глаза его были все еще  закрыты,  когда  появился  Брукс,  уверенный,
расторопный. С его приходом у всех словно отлегло от сердца. Не  прошло,
казалось, и минуты, как адмирал снова был на ногах - потрясенный, весь в
синяках и ушибах, но в целом невредимый. Открыто  выражая  неповиновение
доктору, Тиндалл настоял, чтобы его отвели на мостик. При виде  Вэллери,
который,  пошатываясь,  прижимал  ко  рту  белое  полотенце,  глаза  его
вспыхнули.
   Но  он  промолчал.  Нагнув  голову,  адмирал  с  мучительным  усилием
забрался в свое высокое кресло.
   - На мостике! Докладывает радиорубка! Докладывает  радиорубка.  Прошу
подтвердить сообщение.
   - Этот проклятый болван все еще бормочет? - сварливо заметил Тиндалл.
- Почему никто не заткнет ему глотку?
   - Вы были без сознания всего лишь несколько  минут,  сэр,  -  заметил
Капковый мальчик.
   - Несколько минут! - Тиндалл изумленно уставился  на  него  и  тотчас
умолк. Потом взглянул на Брукса, перевязывавшего ему правую руку.
   - Начальнику корабельной медслужбы больше нечего делать? - спросил он
неприязненно.
   - Да, нечего, - проворчал Брукс. - Когда  снаряды  рвутся  в  четырех
стенах, начальнику медслужбы остается одно... подписывать  свидетельства
о смерти, - добавил он грубо. Вэллери и  Тэрнер  переглянулись.  Вэллери
понял, что  Брукс  даже  не  догадывается,  насколько  тяжело  состояние
Тиндалла.
   - На мостике!  Докладывает  радиорубка!  "Вектра"  снова  запрашивает
указаний. Срочно. Срочно.
   - "Вектра", - Вэллери взглянул на умолкнувшего, оцепеневшего адмирала
и повернулся к посыльному. - Крайслер! Во что бы то ни стало  доберитесь
до радиста. Пусть повторит первое донесение.
   Снова поглядев на Тиндалла и увидев его искаженное лицо, он посмотрел
вниз, через борт, куда смотрел адмирал... И  тотчас  отпрянул  в  ужасе,
подавив внезапную тошноту. Зенитчик, находившийся в гнезде ниже мостика,
- ровесник Крайслера, должно  быть,  увидев  падающую  мачту,  попытался
спастись.  Едва  он  выскочил  из  гнезда,  как  антенна  радиолокатора,
укрепленная  на  мачте,  обрушившейся  на  мостик,  -  стальная  решетка
площадью в добрую сотню квадратных футов - с размаху  ударила  по  нему.
Комендор лежал без движения - обезображенный, изуродованный, не  похожий
на человеческое существо.  Лежал,  раскинув  руки,  словно  распятый  на
спаренном стволе своего "эрликона".
   Вэллери  отвернулся  в  душевной  боли.  Боже,  до  чего  безумная  и
бессмысленная эта вещь - война! Будь проклят этот немецкий крейсер,  эти
немецкие артиллеристы! Будь они трижды прокляты!.. Хотя что это он? Ведь
они просто делают свое дело, и делают его  дьявольски  умело.  Невидящим
взором каперанг уставился на остатки  своего  мостика.  Какая  точность,
будь они неладны! "Интересно, получил ли повреждения вражеский корабль?"
- машинально подумал Вэллери. Очевидно, нет, а теперь попасть в  него  и
вовсе невозможно.
   "Улисс", по-прежнему мчавшийся в тумане на зюйд-ост, стал  слеп,  пав
жертвой непогоды и немецких  орудий,  выведших  из  строя  обе  радарные
установки. Хуже того, и оба командно-дальномерных  поста  в  безнадежном
состоянии. Если так будет продолжаться и дальше,  криво  усмехнулся  он,
останется одно: пустить в ход абордажные крючья  и  сабли.  Хотя  орудия
главного калибра "Улисса" и уцелели,  с  военной  точки  зрения  крейсер
беспомощен. Больше того, он попросту обречен. Как это выразился  кочегар
Райли? Ах, да. "Нас бросают  на  съедение  своре  волков".  Вот  именно,
брошены на съедение волкам. Но только Нерон, подумал он устало,  был  бы
способен ослепить гладиатора, прежде чем бросить его на арену...
   Огонь  прекратился.   На   мостике   воцарилась   могильная   тишина.
Невыносимая, небывалая тишина. Слышен был  лишь  шум  воды,  рассекаемой
форштевнем,  глухой  рев  огромных   втяжных   вентиляторов   котельного
отделения да монотонное, действующее на  нервы  щелканье  гидролокатора.
Но, странное дело, эти звуки лишь усугубляли безмолвие.
   Вэллери увидел, что  глаза  всех  устремлены  на  адмирала  Тиндалла.
Старина  Джайлс  бубнил  что-то  неразборчивое.  Его  лицо  стало  вдруг
мертвенно-серым, изможденным. Адмирал перегнулся через  борт.  Казалось,
взгляд его был прикован  к  убитому  юноше.  А  может  быть,  к  решетке
локатора? Дошло ли до его  сознания,  что  в  действительности  означают
сбитая  радарная  антенна  и  разрушенные  командно-дальномерные  посты?
Вэллери долго смотрел на адмирала, потом отвернулся, поняв, что дошло.
   - На мостике! Докладывает радиорубка! Докладывает радиорубка!
   Все, кто находился на мостике, и без того взвинченные до предела, так
и подпрыгнули, заслышав голос в динамике. Все, кроме Тиндалла. Он застыл
словно изваяние.
   - Донесение с "Вектры". Первое донесение, полученное в 09.52.
   Вэллери взглянул на часы. Прошло всего шесть минут. Невероятно!
   - Повторяем текст донесения. "Установлены контакты. Три контакта.
   Повторяю, три. Отставить три. Пять контактов. Крупное  сосредоточение
подводных лодок противника впереди по курсу и  на  траверзе.  Вступаю  в
бой".
   Всем было  известно,  что,  вопреки  указаниям  руководства,  Тиндалл
самолично принял решение оставить конвой почти без всякого охранения. На
свой страх и риск. Вэллери невольно восхитился мастерством, с каким была
подложена приманка и рассчитано время  захлопнуть  мышеловку.  Каково-то
воспримет старина Джайлс этот страшный просчет,  завершивший  целый  ряд
роковых ошибок, -  просчетов,  за  которые,  говоря  по  справедливости,
судить его нельзя... Но держать ответ ему все равно  придется.  Железный
голос динамика прервал размышления командира крейсера.
   - Передаю текст второго донесения с "Вектры":
   "Вступил в бой.  Начал  бомбометание.  Один  транспорт  торпедирован,
тонет.
   Танкер  торпедирован,  имеет  повреждения,  но  остается  на   плаву,
управляется.
   Прошу срочных указаний. Прошу срочной помощи".
   В динамике щелкнуло.  Снова  воцарилась  напряженная,  неестественная
тишина. Так продолжалось  пять,  десять,  двадцать  секунд.  Потом  все,
словно сговорясь, как-то неловко отвернулись.
   Тиндалл стал слезать со своего кресла. Движения его были  неуклюжими,
медленными. Он неуверенно зашаркал ногами  -  так  ходят  очень  дряхлые
люди.
   Было заметно, что он сильно хромает. Правая рука, неестественно белая
из-за наложенной на нее  повязки,  поддерживала  сломанную  кисть  левой
руки. В  фигуре  адмирала  ощущалось  какое-то  неестественное,  как  бы
вымученное достоинство,  лицо  было  бесстрастно,  лишь  бледный  отсвет
улыбки, казалось, еще играл на нем. Потом он заговорил  -  словно  бы  с
самим собой.
   - Я нездоров, - произнес он. - Спущусь вниз.
   Крайслер, при всей своей молодости понявший разыгравшуюся у  него  на
глазах трагедию, отворил дверцу и вовремя подхватил Тиндалла, когда  тот
оступился на ступеньке трапа.
   Адмирал, бросив через плечо умоляющий взгляд,  заметил  сочувственный
кивок Вэллери.
   Оба - старик и юноша - медленно, бок о  бок,  пошли  в  сторону  юта.
Спустя короткое время шарканье стихло.
   Изуродованный мостик стал удивительно пустынным, а  те,  кто  на  нем
находились, чувствовали  себя  словно  осиротелыми.  Старины  Джайлса  -
жизнерадостного, энергичного, неутомимого Джайлса - больше не было. Люди
еще не успели осознать непоправимое: столь быстрой  и  разительной  была
эта страшная перемена в адмирале. В ту  минуту  они  лишь  почувствовали
себя беззащитными, беспомощными и одинокими.
   - Ибо сказано: "Устами младенцев глаголет истина..."  -  Конечно  же,
первым нарушил тишину Брукс. - Николлс всегда утверждал...
   Осекшись  на  полуслове,  старый   врач   медленно,   словно   что-то
припоминая, покачал головой.
   - Схожу выясню, не могу ли чем-нибудь помочь, - проговорил он и  стал
торопливо спускаться с мостика.
   Вэллери, проводив его взглядом, повернулся к Бентли.  Поросшее  седой
щетиной, осунувшееся лицо  командира,  казавшееся  мертвенно  бледным  в
туманном полусвете, было бесстрастно.
   - Отправьте три депеши, главстаршина. Сначала "Вектре": "Идти  курсом
360  градусов.  Не  рассеиваться.  Повторяю,  не  рассеиваться.  Иду  на
помощь". - Помолчав, он добавил:
   - "Подписано: Командующий 14-й эскадрой авианосцев".
   Записали?.. Хорошо. Шифровать некогда. Пусть передают клером. Пошлите
немедленно кого-нибудь из ваших людей в радиорубку.
   -  Второе  радио  "Стерлингу",  "Сиррусу"  и  "Викингу":  "Немедленно
оставить преследование. Курс  норд-ост.  Ход  самый  полный".  Это  тоже
передать открытым текстом.
   Вэллери повернулся к Карпентеру.
   - Как голова, штурман? Можете нести службу?
   - Разумеется, сэр.
   - Спасибо, мой мальчик. Вы слышали, что  я  говорил?  Конвой  изменит
курс на норд... минут через шесть, в 10.15. Скорость  его  шесть  узлов.
Рассчитайте как можно скорей наш курс соединения с конвоем.
   - Третье радио, Бентли. "Стерлингу", "Сиррусу"  и  "Викингу":  "Радар
выведен из строя.  Не  могу  обнаружить  вас.  Выпустить  туманные  буи.
Подавать сигналы сиреной с перерывом в две  минуты".  Эту  депешу  пусть
зашифруют.
   Подтверждения депеш тотчас на мостик. Старший офицер!
   - Слушаю, сэр. - Тэрнер в мгновение ока был рядом.
   - Объявить обычную походную готовность. Полагаю, к тому времени,  как
мы придем, "волчья стая" уберется восвояси. Кто будет на подвахте?
   - А Бог ее знает? - откровенно признался Тэрнер.  -  Допустим,  вахта
левого борта.
   Вэллери усмехнулся.
   - Левого так левого.  Отрядите  из  подвахтенных  две  партии.  Пусть
первая партия расчищает обломки. Все за борт. Ничего не  оставлять.  Вам
понадобится кузнец  и  его  подручный,  а  Додсон,  думаю,  выделит  вам
газорезчиков.
   Руководство  примете  на  себя.   Вторая   партия   будет   выполнять
обязанности похоронной команды. Пусть ее возглавит  Николлс.  Все  трупы
снести в корабельную лавку... Через час  дать  мне  отчет  о  потерях  и
повреждениях сумеете?
   - Сделаю это гораздо раньше, сэр... Нельзя ли  поговорить  с  вами  с
глазу на глаз?
   Оба зашли в броневую рубку. Когда дверь за ними захлопнулась, Вэллери
с любопытством и чуть ли не весело взглянул на Тэрнера.
   - Снова бунт, старпом?
   - Нет, сэр. - Тэрнер, расстегнув куртку, достал  из  заднего  кармана
брюк плоскую бутылку и посмотрел сквозь нее на свет.
   - Слава Богу, цела! - произнес он с облегчением. -  Боялся,  что  она
разбилась, когда я упал.  Это  ром,  сэр.  Неразбавленный.  Я  знаю,  вы
противник подобного зелья, но ничего. Хлебните, вам это необходимо!
   Вэллери нахмурил брови.
   - Ром. Послушайте, старпом, что это вы себе позволяете?
   - К едреной матери правила и уставы, командир! -  грубо  прервал  его
Тэрнер. - Выпейте, вам  это  будет  как  нельзя  кстати!  Вы  контужены,
потеряли много крови и до смерти замерзли.
   Он открыл фляжку и сунул ее в руки Вэллери, который неохотно взял ее.
   - Будем смотреть фактам в лицо. Вы нам нужны, нужны как никогда, а вы
едва стоите на ногах. Да, да, едва стоите, - прибавил он сурово. - А ром
поможет вам продержаться еще несколько часов.
   - Вы весьма деликатны, -  пробормотал  Вэллери.  -  Хорошо,  как  вам
угодно.
   Он замолчал, не донеся флягу до рта.
   - Кстати, вы подали мне одну мысль, старпом. Прикажите боцману начать
раздачу рома.  Велите  сыграть  сигнал:  "Улучшить  состояние!"  Каждому
матросу  двойную  порцию.  Им  это  тоже  понадобится.  -  Глотнув,   он
поморщился. Но не вкус рома вызвал у него гримасу отвращения. - Особенно
похоронной команде, - добавил он.
 
Глава 10 
 
В ПЯТНИЦУ 
(пополудни) 
 
   Щелкнул выключатель, и  хирургическую  палату,  где  начало  темнеть,
залило  резким  голубоватым  светом.  Вздрогнув,  Николлс  проснулся   и
машинально прикрыл рукой утомленные веки: резало глаза. Он прищурился  и
с усилием взглянул на стрелки ручных часов. Уже четыре! Неужели  он  так
долго спал?
   Боже, ну и колотун!
   Восседая в зубоврачебном кресле, он с трудом повернул голову назад. У
двери стоял Брукс. Запорошенный снегом капюшон, словно  венец,  обрамлял
его серебристые волосы. Онемевшими пальцами он пытался распечатать пачку
сигарет. Наконец ему  удалось  вытащить  одну  сигарету.  Держа  в  руке
горящую спичку, он насмешливо поднял брови.
   - Привет, Джонни! Простите, что разбудил вас, но вы нужны командиру.
   Правда, времени у вас еще хватит. -  Поднеся  сигарету  к  угасающему
пламени, он снова поднял глаза. - Как себя  чувствуете?  Хотя  чего  тут
спрашивать? Я себя чувствую еще хуже. Не осталось ли у вас этой отравы?
   - Отравы, сэр? - в тон ему ответил Николлс. -  Она  понадобилась  вам
только потому, что поставили ошибочный диагноз? С адмиралом все будет  в
порядке, не волнуйтесь.
   - О дьявол! До чего же несносны зеленые юнцы, особенно в  тех,  слава
Богу, редких случаях, когда они оказываются правы... Я имел  в  виду  ту
самую бутылку контрабандного зелья, что изготовлено на острове Молл.
   - Колл! - поправил его Николлс. - Но это неважно, как оно называется,
-  все  равно  его  больше  нет.  Это  вы  его  выпили,  -  прибавил  он
недружелюбно. Он устало усмехнулся при  виде  огорченного  лица  Брукса,
затем, сжалившись, произнес:
   - Но бутылочка "Талис-кера" у нас найдется.
   Подойдя к шкафчику с надписью "Яд",  он  отвинтил  крышку  флакона  с
наклейкой "Лизол". Он скорее услышал, чем увидел, как  стекло  коснулось
стекла, и машинально, как бы со стороны, попытался определить, почему  у
него так сильно трясутся руки.
   Брукс опустошил свой стакан и блаженно  вздохнул,  чувствуя,  как  по
всему телу разливается благодатное тепло.
   -  Спасибо,  мой  мальчик,  спасибо.  У  вас   налицо   все   задатки
первоклассного лекаря.
   - Вы так думаете, сэр?  А  я  нет.  Я  больше  так  не  думаю.  После
сегодняшнего дня. - Он поморщился, вспомнив  что-то.  -  Их  было  сорок
четыре.
   Одного за другим, словно мешки с мусором, их побросали  за  борт.  На
все ушло каких-то десять минут.
   - Сорок четыре? - поднял глаза Брукс. - Неужели так много?
   - Не совсем, сэр. Это  число  пропавших  без  вести.  Убитых  человек
тридцать, и Бог знает, сколько кусков и клочьев...  В  посту  управления
авиацией  пришлось  пустить  в  ход  швабры  и  лопаты.  -  Он  невесело
усмехнулся. - Сегодня я не обедал.  Не  думаю,  что  и  у  остальных  из
похоронной команды появился аппетит. Задраю-ка я этот иллюминатор.
   Он поспешно отвернулся от Брукса  и  пересек  лазарет.  Невысоко  над
горизонтом сквозь  редкий  снежок  он  заметил  мигающий  свет  вечерней
звезды.
   Значит, туман рассеялся - туман, который спас конвой,  укрыл  корабли
от подводных лодок, когда транспорты резко повернули на север. Он увидел
"Вектру" с бомбосбрасывателями, на которых не  оставалось  ничего,  даже
отдаленно  похожего  на  глубинные  бомбы.  Увидел  "Вайтуру",  подбитый
танкер, почти по палубу осевший в воду, который угрюмо тащился в  хвосте
конвоя.
   Видел четыре транспорта типа "Виктори" - огромные, мощные, надежные и
в то же время, при всей  их  кажущейся  неуязвимости,  какие-то  жалкие.
Захлопнув водонепроницаемую крышку иллюминатора, туго  закрутив  все  до