думаю, эти  двое,  -  ответил  Бенсон.  Не  обратив  внимания  на
испытующие взгляды в мою сторону, он  доверчиво  вручил  мне  стетоскоп.
Через минуту я выпрямился и кивнул.
   - Ожоги третьей степени, - сообщил Бенсон капитану. - Это снаружи.
   Кроме того, у обоих высокая температура, у обоих учащенный, слабый  и
неритмичный пульс, у обоих отек легких.
   - На борту "Дельфина" им будет гораздо лучше, - заметил Свенсон.
   - Переноска для них - верная смерть, - сказал я. - Даже если  их  как
следует закутать, все равно придется нести  их  по  морозу  до  корабля,
втаскивать на борт, спускать по трапам. Они этого не выдержат.
   - Мы не можем без конца торчать в этой полынье, - заявил Свенсон.  -Я
беру ответственность за их переноску на себя.
   - Извините, капитан, - Бенсон твердо покачал головой. -  Я  полностью
согласен с доктором Карпентером.
   Свенсон  пожал  плечами  и  промолчал.  Вскоре  вернулись  моряки   с
носилками, а следом  появился  и  Ролингс  с  тремя  другими  матросами,
которые несли кабели, обогреватели, осветительные лампы и телефон.
   Через несколько минут заработало отопление, загорелся свет.
   Ролингс покрутил ручку полевого телефона и что-то  коротко  бросил  в
микрофон.  Моряки  уложили  на  носилки  Хьюсона,  Нейсби  и   близнецов
Харрингтонов. Когда они ушли, я снял с крюка лампу Колмана.
   - Вам она теперь не нужна, - сказал я. - Я скоро вернусь.
   - Вы куда? - ровным голосом спросил Свенсон.
   - Я скоро вернусь, - повторил  .я.  -  Просто  осмотрюсь  вокруг.  Он
постоял в нерешительности, затем отошел в сторону. Я шагнул через порог,
завернул за угол и остановился. В  домике  послышалось  жужжание  ручки,
потом кто-то заговорил по телефону. Разобрать слова мне не удалось, но я
ожидал чего-то в этом роде.
   Штормовая лампа Колмана мигала и подрагивала на ветру, но не гасла.
   Ледяная пыль хлестала по стеклу, но оно не трескалось, очевидно,  это
был особый, высокопрочный сорт, который выдерживает перепад температур в
несколько сотен градусов. Я  направился  по  диагонали  к  единственному
домику,  уцелевшему  в  южном  ряду.  На  наружных  стенах  -   никакого
следа-огня,  золы  или  даже  копоти.  Рядом,  должно  быть,   находился
топливный склад -  в  этом  же  ряду,  западнее,  прямо  по  ветру:  его
расположение можно было определить более  или  менее  точно  по  степени
разрушения  других  домиков,  чьи  уцелевшие  каркасы   были   чудовищно
вздыблены и покорежены. Именно здесь был эпицентр пожара.
   К одной из стен оставшегося целым домика  был  пристроен  капитальный
сарай. Шесть футов высоты, шесть ширины, восемь футов в длину. Дверь  не
заперта.  Деревянный  пол,  тускло  поблескивающие  алюминием  стены   и
потолок, снаружи и внутри - большие черные обогреватели. От них отходили
черные провода, и не требовалось смекалки Эйнштейна,  чтобы  догадаться:
они идут  вернее,  шли  -  к  разрушенному  сейчас  домику,  где  стояли
генераторы.  Стало  быть,   пристройка   обогревалась   круглые   сутки.
Занимавший почти все помещение небольшой приземистый трактор можно  было
завести в любое время одним нажатием кнопки. Но это  раньше.  А  сейчас,
чтобы только провернуть двигатель,  понадобилось  бы  несколько  сильных
мужчин и три-четыре паяльные лампы. Я закрыл дверь и зашел в домик.
   Здесь размещались металлические столы, стулья, механизмы  и  новейшие
приборы  для  автоматической  записи  и  обработки  всех,   даже   самых
незначительных сведений о погоде в условиях Арктики. Что это за приборы,
я не знал, да и не особо интересовался. Я знал,  что  это  метеостанция,
этого мне было достаточно. Я торопливо, но тщательно  осмотрел  станцию,
но не сумел обнаружить чего-либо странного или  неподходящего.  В  одном
углу, на пустом деревянном ящике,  стоял  переносной  радиопередатчик  с
головными телефонами-наушниками. Рядом, в коробке  из  крашеной  фанеры,
лежали пятнадцать элементов "Найф", соединенных в батарею.  С  крюка  на
стене свисала двухвольтовая  контрольная  лампочка.  Я  коснулся  щупами
лампочки наружных контактов батареи. Если  бы  в  ней  сохранилось  хоть
немного энергии, лампочка загорелась бы, но сейчас она даже не  мигнула.
Я оторвал кусочек провода от стоящей рядом лампы и замкнул контакты.  Ни
искорки.  Киннерд  не  лгал,  говоря,  что  батареи  иссякли  полностью.
Впрочем, я и не думал, что он попробует солгать.
   Я направился в последний домик - домик, где лежали обгорелые  останки
семерых погибших во время пожара. Отвратительный запах горелого  мяса  и
дизельного топлива стал еще сильнее, еще тошнотворнее. Я  остановился  в
дверях, не испытывая никакого желания  двигаться  дальше.  Снял  меховые
рукавицы и шерстяные варежки, поставил лампу на стол, вынул свой фонарик
и опустился на колени над первым мертвецом.
   Прошло десять минут, пока я извлек  то,  что  мне  требовалось.  Есть
вещи, которых врачи, даже весьма загрубевшие патологоанатомы,  стараются
избежать.
   Это, во-первых, трупы, слишком долго находившиеся в море,  во-вторых,
трупы пострадавших от близкого подводного взрыва и, наконец, тела людей,
которые буквально сгорели заживо. Скоро я ощутил дурноту - и  все  равно
не собирался бросать это дело, пока не закончу.
   Дверь  со  скрипом  отворилась.  Я  обернулся  и  увидел   коммандера
Свенсона.
   Он сильно припозднился, я ожидал его гораздо раньше. Следом  появился
и лейтенант Хансен с обернутой толстым сукном поврежденной рукой.  Смысл
телефонного разговора  после  моего  ухода  из  жилого  дома  был  ясен:
коммандер вызывал подкрепление. Свенсон  выключил  свой  фонарь,  поднял
защитные очки и опустил  маску.  Увиденное  заставило  его  прищуриться,
ноздри у него дрогнули от омерзительной вони, кровь мгновенно  отхлынула
от раскрасневшегося на морозе лица. Мы  с  Хансеном  говорили  ему,  что
зрелище тут малоприятное, но к такому он все-таки не  был  готов:  очень
редко реальность страшнее описания. Я уже было решил, что его вырвет, но
тут скулы у него чуть заметно порозовели, и я понял, что он сумел  взять
себя в руки.
   - Доктор Карпентер, - произнес он, и чуть  заметная  хрипотца  только
подчеркнула сугубую официальность обращения. - Предлагаю вам  немедленно
вернуться на корабль, где вы будете находиться под домашним арестом.
   Надеюсь, вы сделаете  это  добровольно,  в  сопровождении  лейтенанта
Хансена. Я стремлюсь избежать каких-либо осложнений. Уверен,  что  и  вы
тоже. В противном случае, мы доставим вас на  корабль  сами.  За  дверью
ждут моих распоряжений Ролингс и Мерфи.
   - Звучит  вызывающе,  коммандер,  -  заявил  я  в  ответ.  -  Да  нет
прямо-таки враждебно. Ролингс и Мерфи могут там замерзнуть... - Я  сунул
руку в карман, где лежал пистолет, и внимательно посмотрел на  Свенсона.
- У вас что - умопомрачение?
   Свенсон взглянул на Хансена и кивнул в сторону  двери.  Хансен  начал
было поворачиваться, но приостановился, услышав, как я сказал:
   -  Хотите  продемонстрировать  свою  власть,  так  что  ли?  Даже  не
соизволите выслушать мои объяснения?
   Вид у Хансена был сконфуженный. Ему не нравилась вся эта затея.
   Подозреваю, что самому Свенсону тоже. Но он намеревался выполнить то,
что считал своим долгом, спрятав чувства в карман.
   -  Если  вы  не  дурак,  -  заговорил  капитан,  -  а  я  считаю  вас
исключительно умным  человеком,  то  прекрасно  понимаете,  как  я  могу
принять ваши объяснения.
   Когда вы появились на борту "Дельфина" в  Холи-Лох,  мы  с  адмиралом
Гарви отнеслись к вам в высшей степени подозрительно. Вы втерли нам очки
своей басней о том, что вы - специалист по условиям выживания в  Арктике
и даже участвовали в создании этой станции.  Когда  это  показалось  нам
недостаточным  для  того,  чтобы  взять  вас  с  собой  в  плавание,  вы
рассказали  довольно  убедительную  сказочку  насчет  передового   поста
обнаружения ракет. Нам  показалось  странным,  что  даже  адмирал  Гарви
ничего об  этом  не  слышал,  но  мы  все-таки  поверили  вам.  Огромная
параболическая антенна, радары, компьютеры что с ними случилось,  доктор
Карпентер? Испарились? Так, что ли? Растаяли, как воздушные замки?
   Я набрал было воздуха, но все же не стал его прерывать.
   - Здесь никогда не было ничего подобного, ведь так? А сами вы по  уши
в дерьме, приятель. В чем именно дело, я не знаю, и пока  что  меня  это
мало  интересует.  Единственное,  что  меня  заботит,  это  безопасность
корабля, жизнь  и  здоровье  команды  и  доставка  уцелевших  полярников
обратно на родину. И тут уж полагаться на всякую липу я не собираюсь.
   - Просьба Британского  Адмиралтейства,  приказы  вашего  собственного
начальника подводных операций - все это для вас липа?
   - У меня возникли очень сильные сомнения относительно того,  как  эти
приказы получены, -  угрюмо  сказал  Свенсон.  -  На  мой  вкус,  доктор
Карпентер, вы чересчур уж таинственны, да к тому же и  лжете  на  каждом
шагу, - А вот это уже грубо, коммандер, довольно грубо.
   - Что ж, не зря говорят, что правда глаза колет...  Так  вы  согласны
пойти на корабль добровольно?
   - Извините, я еще не закончил свое дело.
   - Понятно... Джон, пожалуйста...
   - Я вам все объясню. Вижу, что иного выхода нет. Вы собираетесь  меня
выслушать?
   - Еще одну побасенку? - он резко мотнул головой. - Нет!
   - А я еще не готов уйти отсюда. Тупик... Свенсон взглянул на Хансена,
тот повернулся к выходу. Я сказал:
   - Ладно, если вы такой упрямый  и  не  хотите  даже  выслушать  меня,
зовите  своих  бульдогов.  К   счастью,   у   нас   сейчас   целых   три
дипломированных врача. - А это еще к чему?
   - А вот к чему!..
   Разные виды оружия выглядят  по-разному.  Одни  кажутся  относительно
безвредными, другие - уродливыми, некоторые имеют чисто деловой  вид,  а
иные так и бьют в глаза злобностью и свирепостью.  "Манлихер-шенауэр"  у
меня  в  руке  выглядел  откровенно  свирепым.  В  свете  лампы  Колмана
вороненый металл отсвечивал зловеще и  угрожающе.  Чтобы  пугать  людей,
лучше орудия не придумаешь.
   - Вы не станете стрелять, - хладнокровно заявил Свенсон.
   - Мне надоело болтать. Мне надоело просить, чтобы меня выслушали.
   Давайте, приятель, тащите своих подручных.
   - Вы блефуете, мистер!  -  разъяренно  воскликнул  Хансен.  -  Вы  не
посмеете!
   - Нет уж, слишком многое поставлено на карту. Но вы можете проверить.
   Не будьте трусами, не прячьтесь за спины своих матросов. Не посылайте
их под пули...
   - Я щелкнул предохранителем. - Попробуйте сами отобрать его у меня.
   - Стойте на месте, Джон, - быстро кинул Свенсон. - Он не шутит.
   Похоже, в этом своем чемоданчике с секретным замком вы прячете  целый
арсенал, горько добавил он.
   - Совершенно верно. Пулемет, шестидюймовую  морскую  пушку  и  многое
другое.  Но  для  таких  вот  небольших  операций  годится  и  небольшой
пистолет...
   Так вы собираетесь меня выслушать?
   - Да, собираюсь.
   - Отправьте назад Ролингса и Мерфи. Мне  вовсе  не  улыбается,  чтобы
кто-то еще об этом узнал.  К  слову,  они,  должно  быть,  промерзли  до
костей. Свенсон кивнул.  Хансен  подошел  к  двери,  открыл  ее,  что-то
коротко произнес и тут же вернулся. Я положил пистолет на  стол,  поднял
фонарик и сделал несколько шагов.  -  Подойдите  сюда  и  посмотрите,  -
сказал я. Они подошли. Оба прошли мимо стола с пистолетом,  но  даже  не
взглянули на него. Я остановился над одним из лежащих на полу обгоревших
трупов. Свенсон приблизился вплотную, вгляделся повнимательнее.  Остатки
крови отхлынули у него от  лица,  какой-то  странный  звук  вырвался  из
горла.
   - Это кольцо, это золотое кольцо... - произнес он - и умолк.
   - Значит, про это я не соврал.
   -  Да,  не  соврали...  Я...  Я  даже  не  знаю,  что  сказать.   Мне
чертовски...
   - Да ладно, сейчас это уже не имеет значения, - грубо прервал я  его.
Посмотрите сюда. На спину. Извините, мне придется убрать немного угля.
   - Шея, - прошептал Свенсон. - Она сломана.
   - Вы так считаете?
   - Наверно, что-то тяжелое, может, какая-то балка в домике...
   Она, должно быть, свалилась...
   - Вы видели один из этих домиков. Там нет никаких балок.  Посмотрите,
здесь не хватает полутора дюймов  позвоночника.  Если  бы  что-то  очень
тяжелое свалилось ему на хребет и сломало его, то этот отломанный  кусок
остался бы на месте. А  его  здесь  нет.  Он  просто  вырван...  Он  был
застрелен спереди, пуля попала в горло и прошла через шею насквозь. Пуля
с мягким концом, это видно по размеру выходного отверстия, из  пистолета
крупного  калибра,  скажем,  из  "кольта",  "люгера"  или  "маузера".  Я
объясняю достаточно понятно?
   - О Боже  милосердный!  -  На  этот  раз  Свенсон  был  действительно
потрясен.
   Он всмотрелся в лежащие на полу  останки,  потом  перевел  взгляд  на
меня. Убит... Вы считаете, он был убит?
   - А кто это сделал? - яростно выкрикнул Хансен. - Кто, приятель, кто?
И зачем, черт бы его побрал!
   - Я не знаю, кто это сделал.
   Свенсон продолжал глядеть на меня, глаза у него сузились.
   - Вы обнаружили это только что?
   - Я обнаружил это прошлой ночью.
   - Вы обнаружили это прошлой ночью... - Свенсон произнес это медленно,
с расстановкой. - И все это время, уже на борту лодки, вы ни  словом  не
обмолвились... Вы ничем себя  не  выдали...  О  Господи,  Карпентер,  вы
просто бессердечны!
   - Да, конечно, - сказал я. - Видите пистолет вон там,  на  столе?  Он
бьет оглушительно, но когда я пристрелю того, кто  это  сделал,  я  даже
глазом не моргну... Вы правы, я бессердечен.
   - Это у меня сорвалось. Извините. -  Заметно  было,  что  Свенсону  с
трудом удается взять себя в  руки.  Он  взглянул  на  "манлихершенауэр",
потом на меня, потом снова на пистолет.  -  Око  за  око  -  это  уже  в
прошлом, Карпентер.
   Никому не позволено вершить суд собственноручно.
   - Перестаньте, а не то я расхохочусь. А в морге это неприлично.
   Кроме того, я указал вам еще не все. Есть еще кое-что.  Я  нашел  это
только что. Не прошлой ночью... - Я показал на другой труп  на  полу.  -
Хотите осмотреть этого человека?
   - Пожалуй, нет, - ровным голосом ответил Свенсон. - Может,  вы  лучше
сами нам все скажете?
   - Да вам будет видно даже оттуда. Вот голова. Я приподнимаю ее.
   Видите?
   Крохотная дырочка впереди на лице, чуть правее середины,  и  огромная
дыра на затылке. То же оружие. В руке у того же человека.
   Оба моряка не сказали ни слова. Оба были слишком потрясены.
   - А траектория у пули очень необычная, - продолжал  я.  -  Как  будто
стрелявший лежал или сидел, а погибший стоял прямо перед ним...
   - Да... - Свенсон, казалось, не расслышал моих слов. - Убийство.  Два
убийства... Это работа для властей... Для полиции.
   - Конечно, - сказал я. - Для  полиции.  Давайте  позвоним  в  местное
отделение и попросим сержанта заглянуть к нам на пару минут.
   - Это не наша работа, -  упрямо  повторил  Свенсон.  -  Как  командир
американского военного корабля, я несу  полную  ответственность  за  все
происходящее и в первую очередь обязан  сохранить  корабль  и  доставить
уцелевших полярников со станции "Зебра" обратно в Шотландию.
   - Сохранить корабль? - переспросил я. - Значит, по-вашему, убийца  на
борту не подвергает корабль опасности?
   - Есть ли он... Будет ли он на борту - нам неизвестно.
   - Вы сами не верите тому, что говорите. Вам хорошо известно,  что  он
будет на борту. Вы, как и я, прекрасно знаете, отчего возник этот пожар,
вы  чертовски  хорошо  знаете,  что  это  вовсе  не  несчастный  случай.
Единственный элемент случайности в  этом  деле  -  это  сила  и  площадь
распространения огня. В этом убийца, скорее всего, просчитался. Но время
и погодные условия были против него, а выбирать ему не приходилось.  Как
иначе  он  мог  уничтожить  следы  преступления?  Только  устроив  пожар
достаточной силы. И он бы вышел сухим из воды, если бы сюда не прибыл  я
и если бы я не был убежден заранее, еще до отплытия,  что  в  этом  деле
что-то нечисто.  Но,  разумеется,  убийца  принял  все  меры,  чтобы  не
погибнуть самому. Так что, нравится вам или нет, коммандер,  а  придется
взять убийцу на борт корабля.
   - Но ведь все эти люди обгорели, некоторые очень сильно...
   - А чего вы еще ожидали? Что этот  проклятый  мистер  Икс  предстанет
перед нами целехоньким и здоровехоньким, без единой царапинки, и тут  же
расхвастается на весь мир, как он тут швырял направо и налево спички,  а
потом стоял и смотрел в сторонке,  как  все  здорово  полыхает?  Нет,  с
волками жить - по-волчьи выть. Естественно, ему пришлось обгореть.
   - Ничего естественного тут нет, - возразил Хансен. -  Он  же  не  мог
заранее  знать,  что  у  кого-то   возникнут   подозрения   и   начнется
расследование...
   - Знаете, что я вам скажу? Вам и вашему  капитану?  Не  суйте  нос  в
работу детектива! - резко ответил  я.  -  В  этом  деле  замешаны  птицы
высокого полета с обширными и далеко идущими связями, а за ними прячется
настоящий  спрут,  чьи  щупальца  тянутся  даже  в  Холи-Лох.  Вспомните
диверсию на вашем судне...
   Зачем они сделали это, я не знаю. Но такие мастера своего  дела,  как
эти,  никогда  и  ничего  не  оставляют  на  волю  случая.  Они   всегда
предусматривают, что следствие  будет  вестись.  И  принимают  все  меры
предосторожности. Так что в самый разгар пожара...  А  мы  ведь  еще  не
знаем, как это все происходило...
   Так вот, убийца, скорее всего, бросался в самое пекло и вытаскивал из
огня обгоревших. Я бы удивился, если бы он этого не делал. Вот так он  и
сам обгорел.
   - О Господи! - У Свенсона уже зубы стучали от холода, но он  даже  не
замечал этого. - Какой дьявольский замысел!
   - Теперь понятно? Боюсь, в корабельном уставе ничего по этому  поводу
не написано.
   - И что... Что нам теперь делать?
   - Вызовем полицию. В моем лице.
   - Что вы хотите сказать?
   - То, что сказал. У меня сейчас  больше  власти,  больше  официальной
поддержки, больше прав, больше силы и больше  свободы  действий,  чем  у
любого полицейского. Вы должны мне доверять. То, что  я  вам  сказал,  -
чистая правда.
   - Я начинаю верить, что это правда, - задумчиво произнес  Свенсон.  -
За эти последние двадцать четыре часа вы удивляете  меня  все  больше  и
больше. Я старался убедить себя, что ошибаюсь, всего десять минут  назад
я еще убеждал себя, что ошибаюсь... Вы полицейский? Детектив?
   - Морской офицер. Секретная служба. Мои документы в чемодане, я  имею
право предъявить их только в чрезвычайном случае... -  Сейчас  не  время
было сообщать им, каким широким выбором документов я располагаю. -  Этот
случай чрезвычайный...
   - Но вы... Вы же врач!
   - Естественно. Кроме всего прочего, я еще и морской врач.
   Моя  специальность  -  расследование  диверсий  в  Вооруженных  силах
Соединенного королевства. Врач-исследователь  это  идеальное  прикрытие.
Обязанности у меня расплывчатые, я имею право совать нос во все дырки  и
закоулки, а как психологу мне позволительно беседовать с самыми  разными
людьми. Для обычного офицера это невозможно.
   Наступила долгая пауза, потом Свенсон с горечью заметил:
   - Вы могли бы рассказать все это и раньше.
   - Может быть, еще объявить об этом по  корабельному  радио?  С  какой
стати, черт побери, я стал бы  это  делать?  Не  хватало  только,  чтобы
всякие сыщики-любители путались у меня под  ногами.  Спросите  у  любого
полицейского, чего он  боится  больше  всего  на  свете.  Самоуверенного
Шерлока Холмса. Я не мог вам доверять - и прежде чем вы начнете рвать  и
метать по этому поводу, добавлю: я опасался не того, что  вы  специально
ограничите мою свободу, а того, что вы можете помешать мне  неумышленно,
с самыми лучшими намерениями. А сейчас у  меня  нет  выбора,  приходится
выложить вам то, что следует, несмотря  на  возможные  последствия.  Ну,
почему бы вам просто не принять к исполнению директиву вашего начальника
военно