ности, после  капитана  Фолсома,  который  пока  еще  слишком
болен, является Джолли, и было  бы  естественно  ожидать  такой  просьбы
именно от него. Однако ему  не  хотелось  привлекать  к  себе  внимание.
Уверен, что он вскользь бросил такое предложение и устроил,  что  кто-то
другой обратился к капитану. Джолли учел,  что  борта  "паруса"  обросли
льдом, стали гладкими и скользкими, и постарался при возвращении на борт
пристроиться сразу же за Бенсоном. Вы должны  помнить,  как  тогда  было
темно - но для Джолли вполне хватило фонаря на мостике, чтобы  различить
очертания головы Бенсона, когда тот  достиг  верхнего  конца  троса,  за
который мы все держались при подъеме. Быстрый рывок троса в сторону -  и
Бенсон потерял равновесие. Казалось бы. он должен  свалиться  на  голову
Джолли. Но нет! Через долю  секунды  после  падения  Бенсона  я  услышал
громкий и резкий звук и решил, что это Бенсон ударился головой о лед. На
самом же деле это Джолли изо вех сил лягнул его ногами по голове...
   Вы себе пятки не отбили, Джолли?
   - Вы  сошли  с  ума,  -  как  заведенный,  повторил  он.  -  Это  все
несусветная чушь!.. Но даже если бы это была правда, вы ничего не можете
доказать!
   - Посмотрим... Джолли утверждает, что Бенсон свалился  прямо  ему  на
голову. Он даже сам полетел вниз по склону и  стукнулся  головой,  чтобы
его  история  казалась  правдоподобной.  Наш  приятель,  как  мы  знаем,
старается не допустить даже самой малой оплошности. Я нащупал у него  на
голове небольшую шишку. Но в обмороке он не был, он притворился. Слишком
быстро и легко он пришел в себя, едва попал в медпункт. И  вот  тогда-то
он совершил свою первую ошибку, ошибку, которая навела меня на его  след
и  заставила  остерегаться  нападения.  Вы  при   этом   присутствовали,
коммандер.
   - Значит, я что-то упустил, - горько отметил  Свенсон.  -  Вы  хотите
окончательно подорвать мою репутацию?
   - Когда Джолли якобы пришел  в  себя,  он  увидел  лежавшего  тут  же
Бенсона.
   Но он мог видеть только одеяло и забинтованный затылок. Джолли не мог
знать, кто перед ним лежит: когда это все случилось, было темно.  А  что
он сказал? Я помню его слова абсолютно точно. Он сказал:  "Да,  конечно,
конечно. Да, так оно и было. Он свалился мне прямо на голову, верно?" Он
даже и не подумал спросить, кто это, то есть не задал самый естественный
вопрос. Однако ему ведь и не надо было спрашивать. Он и так это знал.
   - Он это знал. Свенсон внимательно  посмотрел  на  Джолли  холодными,
суровыми глазами, теперь он больше не сомневался в его вине. - Тут  я  с
вами согласен, доктор Карпентер. Он знал.
   - А потом ему надо было вывести из строя и меня. Разумеется, доказать
этого я не могу. Но он присутствовал, когда я  спросил  вас,  коммандер.
где хранятся медицинские запасы, и, скорее всего, опередив нас с  Генри,
проскользнул вниз и ослабил фиксатор крышки люка. Правда,  на  этот  раз
все вышло не так удачно для него. И все равно он попытался убедить  нас.
что  Болтон  слишком  слаб  и  болен.  Однако   вы,   коммандер,   взяли
ответственность на себя.
   - Я был прав относительно  Болтона,  -  сказал  Джолли.  Он  выглядел
теперь на удивление спокойным. - Болтон умер.
   - Да, он умер, - согласился я. -Он умер потому, что вы убили  его,  и
уже одним этим вы заслужили, чтобы  вас  повесили.  По  неизвестной  мне
причине Джолли все еще старался задержать корабль. Хоть как-то замедлить
его возвращение. Думаю, ему требовались всего час или два.  И  он  решил
устроить небольшой пожар, не особенно  опасный,  но  достаточный,  чтобы
припугнуть нас и заставить на  время  остановить  ядерный  реактор.  Для
пожара он выбрал механический отсек - единственное место на корабле, где
он мог что-то ненароком уронить. Что-нибудь такое, что могло,  никем  не
замеченное, лежать  там  часами  в  этом  нагромождении  труб  и  прочей
машинерии. Он состряпал в медпункте какую-то химическую  смесь,  которая
загоралась не сразу и давала больше дыма, чем огня:  существуют  десятки
таких смесей, а наш приятель в этом  деле  собаку  съел.  Теперь  Джолли
требовался только повод прогуляться  в  машинное  отделение,  когда  там
тихо, спокойно и почти нет народу. Скажем, в полночь. Он учел и это.  Он
все  учитывает,  этот  наш  приятель.  Он  действительно  очень  умен  и
изобретателен, да к тому же не знает жалости. Поздно вечером,  незадолго
до пожара, наш костоправ отправился проведать своих больных. Я  увязался
с  ним.  Одним  из  его  пациентов   был   Болтон,   который   лежал   в
дозиметрической лаборатории, а чтобы попасть  туда,  надо,  естественно,
пройти  через  машинное  отделение.  За  больными  присматривал  матрос,
которого Джолли предупредил, чтобы его  вызвали  в  любое  время,  когда
больному станет хуже. И  его  таки  вызвали.  Мы  с  командой  машинного
отделения после пожара все проверили досконально. Инженер был на  вахте.
еще двое находились в посту управления, но один матрос, который проводил
обычный осмотр и смазывал механизмы, видел, как  Джолли  проходил  через
двигательный отсек примерно в 1.30 ночи. По вызову матроса,  дежурившего
у больных.
   Проходя мимо  люка  в  механический  отсек,  он  сумел  уронить  туда
небольшой сверточек со своей адской смесью.  Но  кое-что  не  учел:  его
игрушка упала на пропитанную смазкой теплоизоляционную  обшивку  корпуса
турбогенератора по  правому  борту,  и  от  сильного  огня  эта  обшивка
загорелась.
   Свенсон пронзил Джолли угрюмым взглядом, повернулся ко мне и  покачал
головой.
   - Тут что-то не сходится, доктор Карпентер. Этот  вызов  к  больному,
это же случайность. А Джолли -  не  тот  человек,  чтобы  полагаться  на
случай.
   - Он и не полагался, - подтвердил я. - Ни в коем случае! В медпункте,
в  холодильнике,  я  припрятал  прекрасную  улику  для   суда.   Кусочек
алюминиевой фольги с прекрасными отпечатками пальцев доктора Джолли.  На
фольге осталось и немного мази. Эту фольгу Джолли наложил на  обожженную
руку Болтона, а потом сверху все забинтовал. Он сделал это ночью,  когда
ввел Болтону обезболивающее, потому что тот сильно мучился. Но перед тем
как нанести мазь на фольгу, Джолли подсыпал туда кое-что еще:  хлористый
натрий, то есть самую обыкновенную соль. Джолли знал, что обезболивающее
будет действовать три или  четыре  часа,  он  также  знал,  что  к  тому
времени, как Болтон придет в себя, мазь под действием  температуры  тела
растает, и соль попадет на обожженное место. Он знал, что, придя в себя,
Болтон станет кричать от боли. Вы только  представьте  себе:  почти  вся
рука обожжена, там и кожи-то почти не осталось и на живое мясо  попадает
соль!.. Когда вскоре после этого Болтон умер он умер от болевого шока. А
наш лекарь... Какой он добрый, какой заботливый, правда?..
   Вот и все, что касается Джолли. Кстати, неправда, что  он  героически
вел себя во время пожара, он, как и все мы, просто старался  спастись  и
выжить.
   Но действовал похитрее. Когда  он  в  первый  раз  попал  в  машинное
отделение, там было слишком жарко и неуютно на его вкус, тогда он просто
лег на палубу и позволил вытащить себя в носовые отсеки, где воздух  был
посвежее. А потом...
   - Он оказался без маски, - возразил Хансен. .
   - Да он просто сбросил ее!  Вы  ведь  сможете  задержать  дыхание  на
десять-пятнадцать  секунд,  а  он  что  -  хуже?  А   потом   он   начал
демонстрировать свое геройство -  когда  в  машинном  отделении  условия
стали получше, а в других отсеках, наоборот, гораздо хуже.
   Кроме  того,  отправляясь  в  машинное  отделение,  он  мог  получить
кислородный прибор. Так что Джолли, в отличие от  нас,  почти  всю  ночь
дышал чистым воздухом. Он не против обречь кого-то на  страшную  смерть,
но сам не расположен страдать ни в малейшей  степени.  Он  сделает  все.
чтобы избежать неудобств, не так ли, Джолли? На этот раз он промолчал.
   - Где пленка, Джолли?
   - Я не знаю, о чем вы говорите, - тихим и ровным голосом произнес он.
Клянусь Богом, мои руки чисты.
   - А как насчет отпечатков пальцев на фольге со следами соли?
   - Любой врач может допустить оплошность.
   - О Господи! Оплошность!.. Так где же она, Джолли? Где пленка?
   - Ради Бога, оставьте меня в покое, - устало откликнулся он.
   - Что ж, теперь ваша очередь действовать, - я повернулся к  Свенсону.
У вас найдется безопасное место, где можно запереть эту личность?
   - Конечно, найдется, - угрюмо отозвался Свенсон. -  Я  сам  его  туда
отведу...
   - Никто никого никуда не отведет, - произнес Киннерд.
   Он смотрел прямо на меня,  но  мне  было  наплевать,  как  именно  он
смотрел.
   Мне было наплевать и на то, что он держал  в  руке  очень  неприятную
штуку: грозно отсвечивающий "люгер".  Он  держал  пистолет  твердо,  как
привычное орудие производства, и дуло  было  нацелено  точно  мне  между
глаз.

Глава 13

   - Ах, этот умненький-разумненький Карпентер! Ах, этот грозный охотник
за шпионами! - с ироническим  пафосом  продекламировал  Джолли.  -  Увы,
фортуна бойца переменчива, так-то, старина. Но вам  не  стоит  очень  уж
удивляться. Вы не раскопали ничего действительно стоящего, но  наверняка
сообразили, что и в подметки  своему  противнику  не  годитесь.  Только,
пожалуйста, без глупостей.
   Киннерд один из лучших  стрелков,  каких  мне  когда-либо  доводилось
встречать.
   Кроме  того,  вы  можете  оценить,  как   удачно   он   устроился   в
стратегическом плане: практически каждый в этой комнате у него на мушке.
   Джолли осторожно погладил носовым платком все еще  кровоточащий  рот,
встал, подошел ко мне сзади и быстро ощупал руками мою одежду.
   - Нет, вы только подумайте! - сказал он. - Даже не прихватил с  собой
пистолет! Вы действительно не готовы к настоящей борьбе, Карпентер.
   Повернитесь-ка так, чтобы стоять спиной к Киннерду, хорошо?
   Я повернулся кругом. Он благожелательно улыбнулся и дважды  изо  всей
силы ударил меня по лицу: один раз правой, а второй раз левой  рукой.  Я
пошатнулся, но не упал. Во рту появился солоноватый привкус крови.
   -  Не  могу  это  назвать   достойной   сожаления   вспышкой   гнева,
удовлетворенно отметил Джолли. -  Я  сделал  это  умышленно,  с  заранее
обдуманным намерением. И с огромным удовольствием!
   - Значит, убийца - это Киннерд, -  медленно,  с  трудом  произнес  я.
Значит, это он - человек с пистолетом?
   - Я бы не хотел  приписывать  все  заслуги  себе,  приятель,  скромно
отозвался Киннерд. - Скажем так: мы все делим пополам.
   - Это вы ходили  с  пеленгатором  на  поиски  капсулы,  -  кивнул  я.
Оттого-то и лицо у вас так сильно обморожено.
   - Чуть не заплутал, - признался Киннерд. - Боялся уже, что никогда не
отыщу эту проклятую станцию.
   - Джолли  и  Киннерд,  -  удивленно  произнес  Джереми.  -  Джолли  и
Киннерд...
   Своих товарищей! Вы двое подло прикончили...
   - Ну-ка потише! - скомандовал Джолли.  -  Киннерд,  не  стоит  больше
отвечать  на   вопросы.   Пока   Карпентер   здесь,   я   не   собираюсь
распространяться насчет своих методов работы и подробно объяснять, какой
я умный и хитрый.
   Как вы заметили, Карпентер, я человек действия... Коммандер  Свенсон,
вот телефон, позвоните в центральный пост и передайте приказ  немедленно
всплыть и направиться к северу.
   - Слишком  много  на  себя  берете,  Джолли,  -  невозмутимо  ответил
Свенсон.
   - Вам не удастся похитить целую подводную лодку.
   - Киннерд, - сказал Джолли, - прицелься в  живот  Хассарду.  Когда  я
досчитаю до пяти, нажимай на спуск. Раз, два, три...
   Свенсон приподнял руки,  признавая  поражение,  подошел  к  телефону,
висевшему на стене, отдал необходимые  распоряжения,  повесил  трубку  и
встал рядом со мной. На его обращенном ко мне лице я не мог прочесть  ни
уважения,  ни  восторга.  Я   окинул   взглядом   всех   собравшихся   в
кают-компании: Джолли, Хансен  и  Ролингс  стояли,  Забринский  сидел  в
сторонке, номер газеты лежал теперь у него  на  коленях,  все  остальные
сидели вокруг стола, Киннерд отдельно от всех, по-прежнему держа в  руке
пистолет. Причем держал  он  его  твердо,  уверенно.  Похоже,  никто  не
собирался совершать героические поступки.
   Практически все были слишком удивлены и потрясены, чтобы решиться  на
какие-то серьезные действия.
   - Похитить ядерную  субмарину  было  бы  очень  интересно,  коммандер
Свенсон, да и наверняка очень выгодно, - заметил Джолли. - Но  я  хорошо
знаю свой потолок.  Нет,  старина,  мы  просто  расстанемся  с  вами.  В
нескольких милях отсюда дрейфует военный корабль с вертолетом на палубе.
Через некоторое время, коммандер, вы отправите на  определенной  частоте
радиограмму с указанием своего положения, и вертолет нас заберет. И даже
если  ваши  поврежденные  машины  разовьют  полную  мощность,  я  бы  не
советовал вам преследовать тот корабль и пытаться торпедировать его  или
что-то в этом роде. Это было бы весьма романтично, но, наверно,  все  же
не стоит брать на себя ответственность за начало третьей мировой  войны.
Да и потом,  вы  просто  его  не  догоните.  Вы  его  даже  не  увидите,
коммандер, а если и увидите, это тоже не играет никакой роли: на нем нет
опознавательных знаков о государственной принадлежности.
   - Где пленка? - спросил я.
   - Она уже на борту нашего корабля.
   - Она что? - резко вмешался Свенсон. - Каким чертом она могла?
   - Мои вам соболезнования и все такое  прочее,  старина.  Я  повторяю:
пока Карпентер здесь, я ни словом об этом не обмолвлюсь.  Профессионалы,
мой дорогой капитан, никогда не раскрывают свои методы работы.
   - Значит, вы от нее избавились, - с горечью констатировал я.  Губы  у
меня распухли и с трудом шевелились.
   - Не вижу, как вы сумеете задержать нас. Вам следует  знать,  что  за
преступлением далеко не всегда следует наказание.
   - Восемь убитых, - сокрушенно произнес я.  -  Восемь  человек!  И  вы
можете стоять здесь перед нами и  удовлетворенно  признаваться,  что  вы
виновны в гибели восьми человек!
   -  Удовлетворенно?  задумчиво  возразил  Джолли.  -  Нет,  вовсе   не
удовлетворенно. Я профессионал, а профессионалы никогда не  убивают  без
особой необходимости. Но в этот раз такая необходимость была. Вот и все.
-  Уже  второй  раз  вы  употребляете  слово  "профессионал",   медленно
проговорил я. - Значит, в одном я ошибся. Вы не были  завербованы  после
того, как попали в состав экипажа "Зебры". Вы в  этом  деле  уже  давно:
слишком уж вы умело работаете.
   - Пятнадцать лет, старина, спокойно ответил Джолли. - Киннерд и я  мы
были лучшей группой в Британии. К сожалению, в этой стране мы больше  не
сможем оставаться  полезными.  Но,  надеюсь,  наши,  гм,  исключительные
дарования найдут применение где-нибудь в другом месте.
   - Значит, вы признаетесь, что совершили все эти убийства?  -  спросил
я.
   Джолли взглянул на меня холодным, задумчивым взглядом.
   - Чертовски  забавный  вопросец,  Карпентер.  Разумеется.  Я  же  вам
сказал.
   А что?
   - А вы, Киннерд?
   Тот взглянул на меня угрюмо и подозрительно.
   - А почему вы спрашиваете?
   - Ответьте на мой вопрос,  и  я  отвечу  на  ваш.  Краешком  глаза  я
заметил, как Джолли  внезапно  прищурился.  Он  очень  тонко  чувствовал
атмосферу и понимал, что действие развивается не так, как  ему  хотелось
бы.
   - Вы сами чертовски  хорошо  знаете,  что  я  это  сделал,  приятель,
хладнокровно ответил Киннерд.
   - Теперь все ясно. В присутствии дюжины свидетелей вы оба  признались
в совершении убийств... Знаете вам бы не стоило этого делать. Вот  ответ
на ваш вопрос, Киннерд, Я хотел  получить  ваше  признание,  потому  что
кроме листка алюминиевой фольги и еще кое-чего, о чем я еще скажу, у нас
не было никаких доказательств вашей вины. Но  теперь  у  нас  есть  ваше
признание.  Bаши  исключительные  дарования  не   удастся   использовать
где-нибудь в другом месте.
   Боюсь, вы никогда не увидите ни вертолета, ни  военного  корабля  без
опознавательных знаков. Вы оба умрете, дергаясь на конце веревки.
   - Что за чушь вы несете? - высокомерно прервал меня  Джолли.  Но  под
высокомерием пряталась тревога. - Какой  еще  блеф  вы  задумали  в  эту
последнюю минуту, Карпентер?
   Я даже не обратил внимания на этот вопрос. Я сказал:
   - Шестьдесят часов назад, Джолли, я заподозрил не только  вас,  но  и
Киннерда. Однако пришлось сыграть в  такую  вот  игру.  Вы  должны  были
почувствовать  себя  победителями,  чтобы   признаться   в   совершенных
преступлениях. Что ж, теперь у нас есть ваше признание.
   - Не тушуйтесь, старина, - обратился Джолли к Киннерду. - Это  просто
отчаянный блеф. Он и понятия не имел, что вы заодно со мной.
   - Когда я понял, что один из  убийц  вы,  -  продолжал  я,  глядя  на
Джолли, - то сразу же сообразил, что вторым должен быть Киннерд. Он спал
вместе с вами, и раз его не оглушили или не  одурманили,  значит,  он  с
вами заодно.
   Когда Нейсби рвался в радиорубку, чтобы предупредить вас, дверь вовсе
не примерзла, это  вы  оба  держали  ее  изо  всех  сил,  чтобы  создать
впечатление, будто она простояла закрытой уже много  часов.  По  той  же
причине помощник радиста Грант должен был быть с вами в сговоре - или же
умерить. Он не был с вами в сговоре - и вы его уничтожили.
   После того как я заподозрил вас, я как следует присмотрелся к Гранту.
Я отправился на прогулку и выкопал его из ледовой могилы. Мы с Ролингсом
это сделали. У него на шее. у самого  основания,  я  обнаружил  огромный
кровоподтек. Что-то  его  насторожило  в  вашем  поведении,  или  же  он
проснулся, когда вы расправлялись с одним из людей майора Холлиуэлла,  -
и вы заткнули ему рот. Вы даже не стали его убивать,  вы  же  собирались
поджечь дом, и он просто сгорел бы, так что убийство вам было ни к чему.
Но вы не могли предвидеть  того,  что  капитан  Фолсом,  рискуя  жизнью,
вытащит Гранта... Живым!
   Получилось чертовски неудобно  для  вас  Джолли,  верно?  Правда,  он
находился без сознания, но вдруг бы  он  пришел  в  себя?  Тогда  бы  он
выложил всю правду о вас и испортил  вам  все  дело.  Но  вам  никак  не
удавалось выбрать момент и прикончить его, так ведь? В  жилом  доме  все
время был народ, почти все страдали так сильно, что не могли  уснуть.  А
когда на станции  появились  мы,  вы  пришли  в  отчаяние.  Вы  заметили
признаки того, что Грант приходит в себя, и  воспользовались  случаем...
Впрочем, ничего случайного в этом не  было.  Помните,  как  я  удивился,
когда узнал, что вы использовали весь  оставленный  мною  запас  морфия?
Тогда я действительно был удивлен. Но теперь нет. Теперь я знаю, куда он
пошел. Вы сделали ему инъекцию  морфия.  И  позаботились,  черт  бы  вас
побрал, чтобы доза была смертельная Правильно?
   - Вы умнее, чем я думал, . невозмутимо заметил Джолли. - Может  быть,
я немного недооценивал вас. Но особой разницы все равно нет, старина.
   - Как сказать... Если я так давно все знаю о Киннерде, то почему, как
вы думаете, я позволил вам якобы одержать верх?
   - "Якобы" здесь неподходящее слово.  А  ответ  на  ваш  вопрос  очень
прост.
   Вы не знали, что у Киннерда есть пистолет.
   - Вот как? - я взглянул на Киннерда. -  Вы  уверены,  что  эта  штука
исправна?
   - Со мной такие номера не проходят, приятель!  -  презрительно  кинул
тот.
   - Я просто поинтересовался, - кротко отозвался я. - Я  подумал:  что,
если вся смазка растворилась в бензине, пока он лежал в тракторном баке?
Джолли вплотную придвинулся ко мне, выражение лица у него стало холодным
и безжалостным.
   - Вы и это знали? Да что тут происходит, Карпентер?
   - На самом деле, это вот он,  коммандер  Свенсон,  нашел  пистолет  в
бензобаке, - пояснил я. - Вы оставили его там, потому что знали, что  на
корабле вас ждет медосмотр и переодевание, так  что  пистолет  неминуемо
будет обнаружен. Но убийца, если он профессионал, Джолли,  никогда  сам,
по доброй воле, не  расстанется  со  своим  оружи