сли бы мне президент предложил нечто
подобное? Я прыгал бы до потолка. Господи! Мне просто хотелось, чтобы Мэри
осталась дома и заботилась обо мне и о детях. Какая же я свинья!"


     Загородный клуб Джанкшн-Сити представлял  собой  трехэтажное  здание,
сложенное из известняка и  стоящее  среди  холмов.  Здесь  было  поле  для
гольфа, два теннисных корта, бассейн, бар, ресторан, зал для игры в карты.
     Родители Эдварда и Мэри были членами этого клуба,  поэтому  они  сами
были  приняты  в  него  еще  в  детстве.  Загородный  клуб  был   символом
благосостояния в их маленьком городке.
     Когда Эдвард и Мэри  приехали,  было  уже  поздно  и  почти  все  уже
разошлись. Те, кто остался, не сводили глаз с Мэри,  перешептываясь.  Мэри
уже привыкла к этому.
     Эдвард посмотрел на жену.
     - Не жалеешь?
     Конечно, она жалела. Но это все были несбыточные мечты, которые  есть
у каждого  человека.  "Если  бы  я  была  принцессой...  Если  бы  я  была
миллионершей... Если бы... Если бы..."
     Мэри улыбнулась.
     -  Совсем  нет,  дорогой.  Просто  приятно,  что  мне  сделали  такое
предложение. Я бы все равно не смогла оставить тебя и детей. -  Она  взяла
его за руки. - Я не жалею. Я рада, что отказалась.
     Он наклонился к ней и прошептал:
     - Я  хочу  сделать  одно  предложение,  от  которого  ты  не  сможешь
отказаться.
     - Тогда пошли, - улыбнулась Мэри.
     В самом начале, как только они поженились, их  занятия  любовью  были
жаркими и требовательными. Они  чувствовали  друг  к  другу  непреодолимое
физическое  влечение  и  получали  удовлетворение,   лишь   когда   совсем
выбивались из сил. Время смягчило чувства, но радостные эмоции остались.
     Вернувшись домой, они не спеша разделись и легли  в  постель.  Эдвард
крепко держал ее в объятиях, лаская ее лицо, грудь,  нежно  проводя  рукой
все ниже и ниже.
     - Как прекрасно, - простонала Мэри.
     Она принялась целовать его тело, чувствуя, как  он  возбуждается  все
сильнее. Затем они до изнеможения занимались любовью. Эдвард крепко прижал
к себе жену.
     - Я люблю тебя в два раза больше. Спокойной ночи, дорогой.


     В три часа  ночи  тишину  разорвал  телефонный  звонок.  Эдвард  снял
трубку.
     - Алло...
     - Доктор Эшли? - произнес взволнованный женский голос.
     - Да...
     - У Пита Граймса сердечный приступ. У него ужасные боли. Похоже,  что
он умирает. Я не знаю, что делать.
     Эдвард сел в кровати, пытаясь прогнать сон.
     - Ничего не делайте. Пусть он не шевелится. Я буду через полчаса.
     Он повесил трубку, встал с кровати и принялся одеваться.
     - Эдвард...
     Он посмотрел на Мэри. Ее глаза были полуоткрыты.
     - Что случилось?
     - Все в порядке. Спи.
     - Разбуди меня, когда вернешься, - пробормотала Мэри. - Я опять  тебя
хочу.
     - Я постараюсь вернуться побыстрее, - улыбнулся Эдвард.
     Через пять минут он уже направлялся к ферме Граймса.
     Он ехал по Олд Милфорд-роуд.  Ночь  была  холодная  и  сырая.  Эдвард
включил печку. Ведя машину, он  думал,  что  зря  не  позвонил  в  "скорую
помощь" перед тем, как выйти из дома. Последние два  "сердечных  приступа"
Пита Граймса оказались обострением язвы. Но все равно сначала надо во всем
убедиться самому.
     Он свернул на дорогу номер 18, которая проходила через  Джанкшн-Сити.
Город спал. Дул пронзительный холодный ветер.
     Доехав до 6-й улицы, Эдвард свернул на  дорогу  57.  Сколько  раз  он
ездил здесь летом, когда с полей доносятся запахи свежести, а вдоль  дорог
стоят стога сена. А сколько раз он ездил  тут  зимой,  когда  все  покрыто
снегом, а в  морозном  воздухе  поднимается  дым  из  труб.  Непередаваемо
чувство одиночества, когда в ночной темноте мимо  тебя  пролетают  поля  и
деревья.
     Эдвард быстро вел машину, не спуская глаз  с  дороги.  Он  подумал  о
Мэри, которая ждет его. "Разбуди  меня,  когда  вернешься.  Я  опять  тебя
хочу!"
     Он был так счастлив. Он был готов на все ради нее. "Я  приготовлю  ей
такой медовый месяц, о каком она и не мечтала", - пообещал он себе.
     Впереди на пересечении дорог 57 и  77  стоял  знак  остановки.  Когда
Эдвард повернул на дорогу 77, откуда-то появился грузовик. Эдвард  услышал
шум его двигателя и увидел фары, надвигающиеся  прямо  на  него.  Это  был
армейский пятитонный грузовик. Последний звук, который услышал Эдвард, был
его собственный крик.
     Звон колоколов церкви Нейи растаял в  воздухе.  Жандармы,  охранявшие
виллу Марина Грозы, не  обратили  никакого  внимания  на  пыльный  "рено",
проехавший мимо.  Ангел  вел  машину  медленно,  но  не  настолько,  чтобы
возбудить подозрение. Два охранника у ворот, высокая стена, очевидно,  под
током. Различные приспособления  -  инфракрасные  лучи  и  тому  подобное.
Понадобилась бы целая армия, чтобы атаковать такую виллу.
     "Мне не нужна армия", - подумал Ангел. - "Только мой  гений  способен
на это. Марин Гроза уже не жилец на этом свете. Если бы  только  моя  мать
видела, сколько у меня денег. Как она была бы счастлива".
     В Аргентине бедные семьи были действительно бедными.  А  мать  Ангела
была одной из несчастных матерей-одиночек. Никто не знал, кто отец Ангела.
Он видел, как его друзья и родственники  умирали  от  голода  и  болезней.
Смерть была образом жизни. Ангел рассуждал филосовски: "Раз это все  равно
должно случиться,  почему  на  этом  нельзя  заработать?"  Вначале  многие
сомневались в его способностях убивать, но те, кто становились у  него  на
пути, имели обыкновение куда-то исчезать. Слава Ангела как  убийцы  росла.
"Я никогда не допускаю просчетов", - думал Ангел.  -  "Я  -  Ангел.  Ангел
Смерти".



                                    9

     На покрытой снегом дороге было  полно  машин  с  красными  мигалками,
которые окрашивали морозный  воздух  в  кровавый  цвет.  Пожарная  машина,
"скорая помощь", тягач, четыре  патрульные  машины,  машина  шерифа,  а  в
центре,  освещаемый  фарами,  -  пятитонный  армейский   тягач   М871   и,
практически  под  ним,  -  искореженная  машина   Эдварда   Эшли.   Дюжина
полицейских и пожарных стояли  в  стороне,  притопывая  ногами,  чтобы  не
замерзнуть в этот предрассветный час. Посреди дороги лежало тело, накрытое
брезентом. Подъехала машина шерифа, и  не  успела  она  остановиться,  как
оттуда выскочила Мэри Эшли. Она дрожала так сильно,  что  едва  стояла  на
ногах. Увидев брезент, Мэри направилась к нему.
     Шериф Манстер схватил ее за руку.
     - Я бы на вашем месте не стал смотреть на него.
     - Пустите меня! - закричала она и, вырвавшись побежала вперед.
     - Пожалуйста, миссис Эшли. Вам не надо смотреть на него.
     Он подхватил ее, когда она потеряла сознание.


     Она очнулась на  заднем  сиденье  машины  шерифа.  Манстер  сидел  на
переднем сиденьи, наблюдал за ней. Печка была включена, и  в  машине  было
жарко.
     - Что случилось? - тупо спросила Мэри.
     - Вы упали в обморок.
     Внезапно  она  вспомнила.  "Вам  не  надо  смотреть  на  него".  Мэри
посмотрела в окно машины с красными мигалками и подумала:  "Это  сцена  из
ада". Несмотря на жару в машине, у нее стучали зубы.
     - Как это... - Ей было трудно говорить. - Как это с-случилось?
     - Он проехал на знак. Армейский тягач, что ехал по дороге 77, пытался
свернуть, но ваш муж мчался прямо на него.
     Она закрыла глаза и представила эту ужасную сцену. Она  увидела,  как
грузовик врезается в машину  Эдварда,  и  почувствовала  его  предсмертный
страх.
     Она с трудом произнесла:
     - Эдвард был осторожным в-водителем.  Он  никогда  бы  не  поехал  на
з-знак остановки.
     - Мисс Эшли, - сочувственно сказал шериф, -  у  нас  есть  свидетели.
Священник и две монахини видели, как все случилось, и  полковник  Дженкинс
из Форт-Айли. Все они говорят одно и то же. Ваш муж не  остановился  перед
знаком.
     Ей казалось, что время замедлило ход. Она видела,  как  тело  Эдварда
перенесли  в  машину.  Полицейские  допрашивали  двух  монахинь,  и   Мэри
подумала: "Они же там замерзнут".
     - Тело отвезут в морг, - сказал шериф Манстер.
     "_Т_е_л_о_".
     - Спасибо, - вежливо сказала Мэри.
     Он встревоженно посмотрела на нее.
     - Давайте я лучше отвезу вас домой, - сказал он. - Кто  ваш  семейный
доктор?
     - Эдвард Эшли, - сказала Мэри. - Эдвард Эшли - мой семейный доктор.
     Позже она смутно вспоминала, как шериф привез  ее  домой.  Флоренс  и
Дуглас Шайферы ждали ее в гостиной. Дети еще спали.
     Флоренс обняла ее.
     - О, дорогая! Какое горе! Какое ужасное горе!
     - Все в порядке, - сказала Мэри. -  Эдвард  попал  в  аварию.  -  Она
хихикнула.
     Дуглас внимательно посмотрел на нее.
     - Давай я отведу тебя наверх.
     - Со мной все в порядке, спасибо. Может, выпьете чаю?
     - Пойдем, - сказал Дуглас, - я уложу тебя.
     - Я не хочу спать. Может, вам что-нибудь приготовить?


     Когда Дуглас вел ее наверх в спальню, Мэри сказала:
     - Это была авария. Эдвард попал в аварию.
     Дуглас Шайфер посмотрел в ее глаза. Они были пустыми и невидящими. Он
почувствовал, как у него по телу пробежала дрожь.
     Он спустился за своим медицинским чемоданчиком.  Когда  он  вернулся,
Мэри лежала неподвижно.
     - Я дам тебе снотворного.
     Он дал ей таблетку и сел рядом на кровати. Прошел час, а Мэри еще  не
спала. Еще одна таблетка. Потом еще одна. Наконец она заснула.
     Расследование по делу 1048 -  об  аварии  со  смертельным  исходом  -
проходило очень строго. Так как здесь были замешаны и  военнослужащие,  то
вместе с шерифом в расследовании принимал участие ОУР  -  отдел  уголовных
расследований вооруженных сил.
     Шэл Плэнчард из ОУР  Форт-Райли,  шериф  и  его  заместитель  изучали
рапорт о происшествии, сидя в кабинете шерифа на 9-й улице.
     - Странно, - сказал шериф Манстер.
     - Что такое, шериф? - спросил Плэнчард.
     - Вот посмотрите. Пять очевидцев  видели,  как  произошел  несчастный
случай, правильно? Священник и две монахини, полковник Дженкинс и водитель
грузовика сержант Уэллис. И все они говорят, что машина  доктора  Эшли  не
остановилась перед знаком,  повернула  на  другую  дорогу  и  врезалась  в
армейский грузовик.
     - Так оно и есть, - сказал  представитель  ОУР.  -  Что  вам  кажется
странным?
     Шериф Манстер почесал затылок.
     - Мистер, вы  когда-нибудь  сталкивались  с  тем,  что  хотя  бы  два
очевидца говорили одно и то же? - Он  ударил  кулаком  по  столу.  -  Меня
удивляет, что каждый из этих пяти говорит точно так же, как и другие.
     Представитель ОУР пожал плечами.
     - Это лишний раз доказывает, что все так и случилось.
     - Что-то мне здесь не нравится, - сказал шериф.
     - Что?
     - Что делали священник, две монахини  и  полковник  на  дороге  77  в
четыре часа утра?
     - Тут нет ничего удивительного. Священник и монахини  направлялись  в
Леонардвилль, а полковник возвращался в Форт-Райли.
     - Я проверил архив, - сказал шериф. - Доктор Эшли за  все  время  был
оштрафован всего один раз -  шесть  лет  назад  за  неправильную  парковку
машины. Он никогда не попадал в аварию.
     Представитель ОУР пристально посмотрел на него.
     - Шериф, на что вы намекаете?
     Манстер пожал плечами.
     - Я ни на что не намекаю. Просто все это кажется мне странным.
     - Речь идет о несчастном случае, который наблюдали  пять  свидетелей.
Если вы полагаете, что здесь какой-то заговор,  то  ваша  теория  довольно
шаткая. Если...
     - Я знаю, - вздохнул шериф. - Если бы это было сделано преднамеренно,
то грузовик скрылся бы. И не надо было бы никаких свидетелей.
     - Точно. - Представитель ОУР  встал  и  потянулся.  -  Ну,  мне  пора
возвращаться на базу. Насколько  я  понимаю,  водитель  грузовика  сержант
Уэллис не виноват. - Он посмотрел на шерифа. - Вы согласны?
     - Да, - выдавил шериф. - Это был несчастный случай.


     Мэри проснулась от  плача  детей.  Она  лежала,  не  шевелясь,  боясь
открыть глаза. "Это просто кошмарный сон. Я сплю, а когда проснусь, Эдвард
будет жив". Но плач продолжался. Не в  силах  выносить  его,  она  открыла
глаза и уставилась в потолок. Наконец  она  заставила  себя  встать.  Мэри
чувствовала страшную усталость. Она пошла в спальню Тима.  Флоренс  и  Бет
тоже сидели там. Все они плакали.  "Если  бы  я  тоже  могла  плакать",  -
подумала Мэри. - "Господи, как мне хотелось бы заплакать!"
     Бет посмотрела на Мэри.
     - Папа действительно мертв?
     Мэри кивнула, не в силах сказать ни слова. Она села на край кровати.
     - Мне пришлось им все рассказать, - виновато сказала Флоренс.  -  Они
собирались идти гулять.
     - Все в порядке. -  Мэри  погладила  Тима  по  голове.  -  Не  плачь,
дорогой. Все будет хорошо.
     Н_и_ч_е_г_о _у_ж_е _н_е _б_у_д_е_т _х_о_р_о_ш_о_.
     Н_и_к_о_г_д_а_.


     Отдел  уголовных  расследований  вооруженных  сил  США  в  Форт-Райли
располагался в корпусе 196, окруженном со всех сторон деревьями.  В  своем
кабинете на первом этаже Шэл Плэнчард, офицер ОУР, беседовал с полковником
Дженкинсом.
     - Боюсь, что у нас опять неприятности,  сэр.  Сержант  Уэллис,  шофер
грузовика, который сбил того доктора...
     - Что случилось?
     - Умер сегодня утром от сердечного приступа.
     - Жаль.
     - Да, сэр, - ровным  голосом  сказал  офицер  ОУР.  -  Его  тело  уже
кремировали. Все это произошло так внезапно.
     - Бедняга. - Полковник встал. - Меня переводят служить за границу.  -
Он улыбнулся. - С повышением.
     - Поздравляю вас, сэр. Вы это заслужили.


     Позднее Мэри Эшли поняла,  что  лишь  состояние  шока  спасло  ее  от
безумия. Ей казалось, что все это происходит с кем-то другим. Она  как  бы
стояла в стороне, голоса доносились издалека, как будто через вату.
     Отпевание происходило в небольшой церквушке на Джефферсон-стрит.  Это
было голубое здание с белым портиком и часами над входом.  В  церкви  было
полно друзей и коллег Эдварда, множество букетов и венков. На одном из них
была прикреплена карточка: "Примите мои  глубочайшие  соболезнования.  Пол
Эллисон".
     Мэри, Бет и Тим сидели сбоку. Гроб с телом Эдварда был  закрыт.  Мэри
старалась не думать об этом.
     - Отче наш, - читал священник, -  прими  душу  раба  Божьего  в  свое
царство, из земли рожденные в землю и возвратятся...
     Она вспомнила, как они с Эдвардом катались на небольшой яхте по озеру
Милфорд.
     - Тебе нравится? - спросил он ее в первый день знакомства.
     - Я никогда раньше не каталась на яхте.
     - Тогда встречаемся в субботу, - сказал он.
     Они поженились через неделю.
     - Знаешь, почему я женился на тебе? - ехидничал Эдвард. -  Ты  прошла
испытание. Все время смеялась и ни разу не упала за борт.
     Когда отпевание закончилось, Мэри с детьми села в длинный  лимузин  и
отправилась на кладбище.
     Кладбище, самое старое в Джанкшн-Сити, было похоже на обширный  парк,
окруженный дорогой. Многие могильные камни были разрушены  временем.  Было
холодно, поэтому погребение прошло быстро. Священник закрыл Библию.
     Наконец все закончилось. Мэри с детьми стояли на пронизывающем ветру,
глядя, как гроб опускают в могилу, вырытую в промерзшей земле.
     "Прощай, мой любимый".


     Считается, что смерть - это конец всего, но для Мэри Эшли  это  стало
началом нескончаемых страданий. Они говорили  с  Эдвардом  о  смерти,  но,
когда она внезапно стала реальностью, это было ужасно. Это совсем  не  то,
что должно было произойти в каком-то неопределенном будущем. Никак  нельзя
было примириться с тем, что Эдварда нет. Вся сущность  Мэри  отрицала  его
смерть.  Когда  он  умер,  все  хорошее  в  мире  умерло  вместе  с   ним.
Действительность пугала ее. Ей хотелось быть одной. Она  чувствовала  себя
маленьким испуганным ребенком, которого бросили взрослые. Она поймала себя
на мысли, что злится на Бога. Почему он не забрал ее первой?  Она  злилась
на Эдварда, что он оставил ее, на детей, на себя.
     "Я тридцатипятилетняя женщина с двумя детьми, и  я  не  знаю,  кто  я
такая. Когда  я  была  миссис  Эшли,  я  была  личностью,  я  принадлежала
человеку, который принадлежал мне".
     Время текло медленно, усиливая ее внутреннюю пустоту. Ее жизнь  стала
похожа на движущийся поезд без машиниста.
     Флоренс и Дуглас, друзья Эдварда, приходили, чтобы  побыть  с  ней  и
облегчить ее страдания. Но ей хотелось, чтобы ее оставили в покое. Однажды
Флоренс застала Мэри перед телевизором, она смотрела футбольный матч.
     - Она даже не заметила меня, - вечером сказала Флоренс мужу. - Она не
сводила глаз с экрана. - Флоренс вздрогнула. - Так страшно.
     - Почему?
     - Мэри ненавидит футбол. Это Эдвард не пропустил ни одного матча.


     Мэри собрала все силы и волю, чтобы покончить с  делами,  оставшимися
после смерти Эдварда.  Завещание,  страховка,  банковские  счета,  налоги,
долги и прочие бумаги. Ей хотелось выгнать всех этих адвокатов и  банкиров
из дому. Пусть ее оставят в покое.
     "Я не хочу с этим мириться", - думала она, заливаясь слезами.  Эдвард
умер, а их интересовали только деньги.
     Наконец она заставила себя поговорить с ними.
     Фрэнк Данфи, представитель банка, сказал:
     - Боюсь, что после выплаты налогов и долгов от страховки почти ничего
не останется, миссис Эшли. Ваш муж довольно небрежно относился к  деньгам.
Ему многие остались должны. Я договорюсь с судебным исполнителем, чтобы он
собрал деньги с должников.
     - Нет, - резко произнесла Мэри, - Эдварду это не понравилось бы.
     Дафни был в отчаянии.
     - Боюсь, что тогда у вас  останется  всего  тридцать  тысяч  долларов
наличными. Есть еще закладная на дом. Если вы его продадите...
     - Эдварду бы не хотелось, чтобы я его продавала.
     Она сидела прямо, погруженная в свои горестные мысли.
     "Господи, сделай так, чтобы и моя жена  так  же  заботилась  обо  мне
после моей смерти", - подумал Данфи.


     Но самое худшее было еще впереди. Надо  было  избавляться  от  личных
вещей Эдварда. Флоренс хотела ей помочь, но Мэри отказалась.
     - Нет. Эдварду это бы не понравилось.
     Сколько  было  всяких  вещей.  Дюжина  курительных  трубок,  кисет  с
табаком, две пары очков,  конспект  лекции,  которую  он  уже  никогда  не
прочтет. Она открыла шкаф Эдварда и провела рукой по костюмам, которые  он
никогда уже не наденет. Голубой галстук, который был на  нем  в  последний
раз. Его перчатки и шарф, которые согревали его зимой. Они  не  пригодятся
ему в холодной могиле. Двигаясь как автомат, она отложила  в  сторону  его
бритву, зубные щетки.
     Она  нашла  любовные  записки,  которые  они  писали  друг  другу,  и
вспомнила о тех счастливых днях, когда  Эдвард  начал  заниматься  частной
практикой,  рождественский  вечер  без  индюшки,  летние  пикники,  зимние
катания на санках, ее первую беременность, когда они включали классическую
музыку для еще не родившейся Бет, любовное  письмо,  что  написал  Эдвард,
когда родился Тим, позолоченное яблоко, которое он подарил ей,  когда  она
стала преподавать в университете.  Сотни  и  сотни  прекрасных  вещей,  от
которых у нее на глазах наворачивались слезы.  Его  смерть  казалась  злой
шуткой  какого-то  колдуна.  Еще  недавно  он  был  живой,   разговаривал,
улыбался, любил, и вот он уже лежит в сырой земле.
     "Я взрослый человек. Я должна смириться  с  реальностью.  Нет,  я  не
взрослая. Я не хочу мириться ни с чем. Я не хочу жить".
     Ночью  она  лежала  с  открытыми  глазами,  думая,  как  легко  будет
присоединиться к Эдварду и покончить с невыносимой агонией, успокоиться от
всего.
     "Мы рождены, чтобы прийти к счастью", - думала Мэри. - "Только  конец
всегда несчастливый. Нас ждет только смерть. Мы любим и радуемся, а  потом
все это рушится без всякой причины. Мы будто на космическом  корабле,  что
бороздит звездные просторы. Весь мир - Дахау,