кнами.
     - Вы американец?  - спросил он ровным,  чуть-чуть скрипучим  голосом. И
произнес очень быстро, с акцентом Луизианы или Южной Каролины  по-английски:
-  Ваша манера поведения и семантическая отстраненность от принадлежности  к
России подсказывают, что вы человек американской культуры. Нет?
     -  Я сионист,  если угодно. И одновременно гражданин мира. Почти Вечный
жид. Почему и отстранен семантически  как от России, так  и от  любой другой
страны,  за  исключением Земли обетованной, она же -  историческая Родина, -
ответил я на самом лучшем оксфордском, который только смог изобразить.
     - Сионист по имени Игорь? Забавно.
     - Вы не успели ознакомиться с моими документами?
     -  Не поверите,  но  и вправду  не успел... - он  достал из кармана мой
бумажник,   вытащил   лежавший  сверху  потертый  членский  билет  профсоюза
извозопромышленников, раскрыл.
     Великолепным  писарским  почерком с  завитушками  было выведено: "Игорь
Моисеевич Риттенберг", род занятий - владелец и  водитель  таксомотора,  год
вступления в союз - 1923-й. Удачно получилось. Он явно потерял темп.
     -  А  вас   очевидно   зовут  как-нибудь   вроде  Трофим  Арчибальдович
Стивенсон-заде? -  продолжил  я.  Он молчал секунд  пять, потом оглушительно
захохотал.  С  холодными  глазами.  Извлек раскладной  кожаный  портсигар  и
потянул мне  именно сигару,  а не  какой-нибудь "Молот" или "Иру". (Реклама:
"Папиросы "Ира" - это все, что осталось от старого мира".)
     - Вы интересный собеседник. Думаю, нам с вами будет легко общаться...
     - Надеюсь. Было бы о чем... Так как прикажете к вам обращаться?
     - Станислав Викентьевич вас устроит?
     -  Нормально.  То  ли  поляк, то  ли литовец...  Вполне  нейтрально.  И
работаете  не иначе как  на  польскую разведку?  Дезензиву,  так она  у  них
называется?
     Судя по выражению лица, моя бойкость начала его утомлять.
     - Прошу  запомнить, я  работаю только и исключительно  на  самого себя.
Если при этом мои интересы пересекаются с чьими-нибудь еще, такое совпадение
следует считать чисто случайными...
     - Но по возможности извлекать пользу, - закончил я его мысль.
     Он снова на несколько секунд задумался, старательно пыхтя сигарой.
     -  Мне  кажется,  - снова  повторил  Станислав  Викентьевич,  теперь  с
вопросительной интонацией. - Больших хлопот у нас с вами не будет?..
     - У нас с вами или У НАС с вами? - не утерпел я опять.
     - Господи,  -  вырвалось у него, -  неужели вы не можете помолчать хоть
две минуты подряд?
     - Простите, это у меня национальное. Вот если бы вы бывали в Одессе...
     - Хотел бы  я  знать, какой идиот пригласил  вас работать в разведке? -
тяжело вздохнул мой визави.
     - Это риторический вопрос или можно отвечать?
     Кажется,  хватит  валять  дурака,  я  понял  это по  сузившимся  глазам
англичанина. Еще ударит,  чего доброго.  Не хотелось бы,  ведь придется  ему
ответить, а тогда игра пойдет уже по совсем другому сценарию. Но он, видимо,
тоже  это  понял,  или  так  до  конца  и  не   сообразил,  действительно  я
придуриваюсь или от природы такой? Кто их знает, этих евреев?
     Я молча кивнул.
     - Тогда первое - какое задание вы получили и от кого? В данном эпизоде.
     - Проще некуда. Встретить на вокзале даму из Риги, в том месте, которое
она выберет сама, назвать пароль и взять "посылку" какого рода  -  не  знаю.
Пакет  с  бумагами, фотопленку  или какую-то вещь.  Известно, что компактную
можно унести в кармане... Если будет устное сообщение -  запомнить дословно.
Получив -  доставить на  указанную явку.  Получить вознаграждение  в  сумме,
эквивалентной ста югоросским рублям или десяти здешним червонцам. Все.
     - От кого?
     От господина, называющего  себя Виктором Петровичем.  Весьма неприятный
тип, смею заметить...
     - Вы что, не являетесь членом организации?
     - Какой?
     - Это ВЫ у МЕНЯ спрашиваете?
     -  Естественно.  Что  какая-то   организация  имеет   место   быть,  я,
разумеется,  не сомневаюсь. Цели  же  ее и наименование мне неизвестны. Могу
предположить,  что  она  близка  к врангелевскому  "Освагу" (Осведомительное
агентство, в белой России аналог ГПУ).
     - Вы завербованы давно?
     - Порядочно. Больше года назад. Как раз в Одессе, упоминание  о которой
вы приняли за глупую шутку. Но  чтобы вас чрезмерно не обнадеживать,  скажу,
что всегда выполнял разовые поручения, хотя подчас и весьма ответственные. В
штат никогда не входил и даже предложений таких не получал.
     - Почему же сейчас вам дали столь скромное, как бы даже недостойное вас
поручение?
     - А я такими вещами не интересуюсь. Не моя забота - оценивать  важность
заданий.  Может быть,  эта  посылочка  для  моих  работодателей  дороже, чем
контрольный  пакет  марсельской  пароходной  компании  "Мессажери  маритим",
который  я  приобрел  для  них  через подставных лиц минувшей  зимой. (Такая
операция  действительно проводилась, только не мной, конечно). А  мне только
лучше - работы меньше, оплата, пропорционально затраченному времени, выше...
     - А как вы отнесетесь к предложению поработать еще на одного хозяина?
     - По совместительству, значит? - я наконец сел на койке, показывая, что
раз разговор пошел всерьез, то и отношусь я к нему соответственно.
     - Можно и так сказать. Двойник это еще называется...
     -  Моральных  препятствий  к  этому, как  вы  понимаете,  у  меня  нет.
Абсолютная безыдейность и беспринципность - мой принцип.
     - Удобно. Если бы это еще было правдой...
     - Есть сомнения?
     - Вагон и маленькая тележка, как здесь говорят.
     - Если хотите, можем попытаться рассеять  их вместе. Только вот беда, -
я   простодушно  улыбнулся,  -  приходилось  мне  университетах   обучаться,
философии  в том числе. И овладел я  софистикой  в совершенстве.  Начиная  с
Сократа,  Платона  и  так  далее... То есть  я в  состоянии  очень  долго  и
качественно морочить собеседнику голову, пока он совершенно не потеряет нить
собственных рассуждений.
     Этому мня  тоже обучил Александр Иванович. Я и сам не чужд склонности к
словоблудию, а  он  за неделю преподал мне несколько  уроков вообще  высшего
пилотажа в  этом увлекательном занятии.  Станислав же Викентьевич производил
впечатление  человека  умного  и  опытного,  но  в  таких  делах  не слишком
искушенного.  Англосаксы  вообще  к  российско-византийским  талантам   мало
предрасположены.
     - Посему, май диа френд, у нас с вами  такая диспозиция получается: или
поверить мне на слово, что я именно таков, как хочу показаться, и продолжить
мою  вербовку, раз  уж  затеяли,  или на  слово не верить  и  начать  всякие
неприятные процедуры  с целью выяснить,  не резидент ли я ГПУ, Освага и всех
прочих организаций, с  которыми вы враждуете... Но все равно своих  сомнений
вы  не рассеете, поскольку информация,  полученная под пыткой,  обычно  куда
больше соответствует позициям допрашивающего, чем истине.
     Вот как я  изящно закрутил. А мой собеседник теперь, похоже, совершенно
не понимал, что же  мне следует делать. Он ждал более-менее долго и упорного
сопротивления, лжи,  уверток  и тому подобного.  Собирался  его  ломать. Как
дверь вышибают плечом. А она оказалась незапертой. И летит  сейчас вперед по
заданной траектории, изо всех сил стараясь сохранить равновесие.
     Он,  конечно, знает, что я близок к верхушке "Братства", с которыми они
сталкиваются четвертый год, и пока что несут только потери, как материальные
и  моральные, так и чисто физические, ничего  по сути не выяснив о составе и
даже  истинных  целях  этой организации.  Шульгин  мне  достаточно  подробно
изложил и предысторию, и историю данного противостояния.
     Теперь им  вроде бы улыбнулась  судьба.  Они перевербовали Людмилу  или
даже  вообще заменили подлинную женщину  с  этим  именем на своего человека,
вознамерились размотать  ниточку, насколько удастся. Явно поняли, что в моем
лице  имеют  дело не  с  простым  курьером (а  откуда,  собственно, они  это
взяли?), но вот теперь...
     Думаю, Станиславу сейчас требуется тайм-аут. Так и произошло.
     - Чтобы не терять времени на бесплотные дискуссии,  сделаем так - я вас
оставлю одного,  дам  карандаш и бумагу, и вы ответите  со  всей полнотой  и
подробностями на поставленные вопросы. А потом решим, что делать дальше.
     -  Не  возражаю.  Только...  По  вине  ваших  людей  я  не  успел  даже
позавтракать, хотя уже близится время  обеда. Так что уж распорядитесь. Я не
гурман,  но есть люблю вкусно  и сытно. Кухня значения не  имеет -  русская,
китайская, еврейская. Даже на английскую согласен, если ростбиф или бифштекс
будет  свеж и хорошо прожарен... Вино, виски, водка - соответственно меню. И
это...  - я  повертел пальцами в воздухе,  намекая  на проблему естественных
надобностей.
     - Распоряжусь, - без энтузиазма ответил британец.
     - А как вы  из такой коллизии выпутываться думаете? - вдруг вспомнил я.
- Если  до вечера  я  не  явлюсь куда следует с  посылочкой, операция  будет
сочтена  проваленной.  И  моя ценность, как  специального  агента с  особыми
полномочиями - тю-тю...
     Неужели  о таком варианте он забыл? Или им  неважен исход  именно  этой
конкретной  операции,  они надеются через меня проникнуть гораздо глубже. Но
как? Что им известно такого, что пока непонятно мне? Так и есть.
     -  Это вас пусть не  беспокоит.  Возможно,  выход найдется сам собой. А
пока работайте. Еду вам принесут. И в уборную сводят...
     Он вытащил  из кармана  галифе  согнутую  вдоль  школьную  тетрадку, до
половины сточенный простой карандаш, положил на стол. Посмотрел на часы.
     - Вот мои вопросы... Время вам - до семнадцати ноль-ноль.
     Лежа на койке, я  ждал обеда, пребывая в растерянных чувствах. Что же я
ему  должен писать?  Кое-какая канва  имеется, но  сочинить  за четыре  часа
связанную, непротиворечивую,  способную выдержать квалифицированную проверку
историю  моего сотрудничества  с  мифической  "организацией"? нереально. Все
известные  мне  конспиративные  квартиры?  Я  знаю  три,  но  должен  ли  их
раскрывать? Имена и краткие установочные данные на руководителей "Братства",
с которыми я имел контакты. Название нашей организации им тоже известно? Или
как раз для них оно и придумано?
     Итог моих размышлений: то, что я сумею им сообщить, их не удовлетворит,
и разговор пойдет совсем в другой тональности.
     Попытаться   убежать?   Еще  менее  реально.  Захватить  Станислава   в
заложники, когда он вернется? Тоже бред. И что остается?..
     По всем законам античной  трагедии сразу  после того, как я без особого
аппетита  пообедал, сопроводив банальную гречневую кашу  с приличным  куском
отварной говядины (мои гастрономические запросы во внимание приняты не были)
двумя  рюмками  водки  из крохотного  графинчика,  на большее  тюремщики  не
расщедрились, появился "Дейус экс махина". С его помощью древние  драматурги
выходили из любой сюжетной коллизии.
     Прямо перед  глазами,  на расстоянии вытянутой руки, возникла  знакомая
пульсирующая фиолетовым огнем рамка. Вход-выход тоннеля межпространственного
перехода. Но не большая, как раньше, а размером с половинку газетного листа.
     В  глубине  рамки  я   увидел  комнату  явно  технического  назначения,
напоминающую  обилием  всяких  приборов  и   устройств  рубку   космического
крейсера. Перед "окном" стоял Шульгин, за его  спиной еще один  человек, мне
ранее неизвестный, но по типажу очень подходящий к остальным "фельдмаршалам"
"Братства".
     - Мы все видели и слышали, - сказал Шульгин тихим голосом. - Нормально.
Держался ты правильно.
     Я почувствовал огромное облегчение. Сейчас сделать всего один шаг - и я
на свободе, среди единственно близких и понятных мне людей.
     - Вот,  возьми, - Александр Иванович протянул мне коробочку чуть больше
спичечной, с глазком окуляра посередине. - Здесь микропленка с текстом твоих
ответов.  Перепишешь,  раздавишь каблуком  и  засунешь, ну хоть  за  плинтус
вон... Думаю, ближе к вечеру они повезут тебя по раскрытым явкам. Делай все,
что скажут, абсолютно все. Бежать не пытайся, на провокации не поддавайся...
     - А как же..
     -  Все  так  и  задумано.  Мы  держим  тебя  под контролем.  Ничего  не
случиться. Но нам нужен в их лагере свой Штирлиц...
     - ?..
     -  Неважно.  Наш  человек  в  Гаване.  Работай раскованно  и  отчаянно.
Соглашайся на все, что угодно,  ты нам нужен там, действующий. Эта штука,  -
он обвел  рукой  край рамки, - работает и  в  одностороннем варианте. Просто
раньше мы тебя ненадолго потеряли. Теперь нашли.
     - А они - кто? - только спросил я.
     - Люди, которые нам очень мешают жить. Грубо говоря -  агенты  мирового
империализма. Враги "Нового миропорядка"  и  нас лично.  Подробности,  какие
удастся  -  выяснишь  сам.  Немотивированные  легендой  знание  тебе  только
помешает... еще раз  запомни - ты под наблюдением  каждую  минуту, и с тобой
совершенно ничего не может случиться...
     Он успокаивал меня так,  будто я дрожал от страха и  только и мечтал  о
том, чтобы сбежать от сюда любой ценой.
     Нет, радости мне  моя  роль  по-прежнему не доставляла, но отчего же не
поработать на общее благо, особенно не слишком рискуя.
     - Это тебе на непредвиденный  случай, - Шульгин подал мне тонкий,  чуть
толще   папиросы,  и  длиной  сантиметров  двадцать  уплощенный   цилиндрик.
Подобного я раньше не видел.
     - Вот кнопка. Внутри ножик жуткой остроты, пилка алмазная по металлу на
обушке, в заднем торце сильный фонарик, и еще там есть патрончик с двадцатью
таблетками. Одна на  стакан  любой  жидкости,  и  человек  через  пять минут
превращается в зомби. Можешь отдавать ему любые приказы  -  выполнит, причем
со стороны будет выглядеть в  здравом  уме. Через пол суток придет  в себя и
ничего не  вспомнит даже под пыткой...  То есть будет уверен, что действовал
по  собственным  убеждениям.  Две  таблетки - длительная потеря  оперативной
памяти. Три таблетки - смерть в течение часа с симптомами инсульта. Больше -
мгновенная  смерть.  Мало  ли  что,  возможно  пригодиться.  Смотри...  - он
показал, как пользоваться полезным инструментом.
     - И спрячь надежнее. Здесь толком обыскивать не умеют. В общем, мы пока
пошли, а ты держись, как начал.
     - А если бы пистолет, например?
     - Зачем он тебе? Задача - выжить и втереться в доверие,  а не  палить в
каждого,  кто  тебе не  понравиться...  -  Шульгин располагающе  усмехнулся,
подмигнул даже.
     Рамка вместе с  моими  друзьями и командирами исчезла,  не  оставив  ни
следа, ни озонового или серного там запаха.
     Вот  тебе и техника далекого, примитивного прошлого. Если бы у них было
достаточное количество таких установок и операторов  при них, никакая тайная
разведывательная деятельность не нужна в принципе, и все свои проблемы члены
"Братства" решали бы в момент их  возникновения,  а то  и раньше. Но Шульгин
мне  дал  понять  уже  в  Харькове,  что  по  невыясненному  закону  природы
функционирувет лишь один  канал. То есть  если  действует проход  из форта в
Харьков или Москву, то остальные установки, сколько бы их ни было, просто не
включаются...  Таким вот образом. Значит... Очередной артефакт получается, и
притом  неизвестного происхождения.  В  моем времени таких штук еще нет, и к
ним  скорее всего  попала  откуда-то  извне.  Тема,  достойная  специального
изучения, но не сейчас.
     Папирос у меня было еще  достаточно, я не  торопясь  закурил и принялся
старательно  переписывать свой  "диктант".  Ровно  в  семнадцать, ни минутой
раньше или позже, явился мой англичанин.
     - Жалоб  нет, обед  вас устроил?  -  поинтересовался он,  как  любезный
хозяин,   усаживаясь  за  стол  и  надевая   на  переносицу  очки  в  тонкой
металлической оправе.
     - Безусловно,  есть. Обед подходит  для казармы,  а не приличного дома,
водка из  древесного спирта, хуже  деревенского  самогона, курева  вообще не
принесли, а мое заканчивается. Если так пойдет дальше, не уверен, что захочу
продолжать с вами сотрудничество.
     Он удивленно посмотрел поверх очков, продолжая бегло вчитываться  в мой
труд.
     По выражению  его лица не  мог сообразить,  нравится ли ему  то,  что я
подготовил.
     На мой взгляд, такого материала хватило бы, чтобы бежать, спотыкаясь, к
своим начальникам и, брызгая слюной, докладывать об успехе операции.
     Но  с  выдержкой  у  Станислава  Викентьевича все было  в  порядке.  Он
аккуратно сложил тетрадку по сгибу.
     - Интересно. Весьма интересно. Особенно если все подтвердится...
     - Это уже ваша забота, любезнейший, проверяйте. Но ежели где-нибудь там
нарветесь  на  пулю  -  меня   прошу  не  винить.  Никаких  паролей,   кроме
действительных для встречи курьера, не имею.  Там, куда мне следует явиться,
меня знают в  лицо... И вообще  я участвовал в сем предприятии на  несколько
иных принципах, чем банальный шпион...
     Мне  забавно было  представлять, что  Шульгин  с  напарником, оставаясь
невидимыми, наблюдают сейчас за  нами, и могут сопровождать англичанина куда
угодно и подготовить в  любом месте любой сюрприз, приятный  или неприятный,
зависимо от ситуации.
     -  Да уж  проверим. Если все так  и  есть, наши  с вами отношения  тоже
непременно перейдут на совсем другой уровень...
     -  Не  сомневаюсь,  а  в  ожидании этого  не прочь бы сменить номер.  Я
предпочитаю с окнами или хотя бы  с одним окном и чуть побольше удобств. Вот
это, - я  снова  сделал рукой  вращательный жест,  - слишком напоминает  мне
слегка облагороженную, но камеру в замке Иф. Не приходилось бывать?
     -  Слава  Богу,  нет. Но  до утра  вряд ли что-то  можно сделать. Вы уж
потерпите, уважаемый  Игорь  Моисеевич.  Насчет  ужина  распоряжусь.  Книгу,
газеты?
     - Свежую "Джерузалем  пост"  можете  предложить?  Ладно, это я  так, не
стоит затрудняться. Тогда "Известия" или "Правду", на ваше усмотрение.
     Принесли  обе  газеты,  и  я  углубился  в  чтение  передовицы,  против
обыкновения  -   подписанной,  да  еще  и  самим  Троцким.  "Демократический
диктатор" с вялостью, совершенно не отвечающей остроте переживаемого страной
момента,  увещевал всех, стремящихся  к  новым  потрясением  и  беспорядкам,
сохранять  здравомыслие.  Мол,  возможности   для  компромиссов  далеко   не
исчерпаны,  и  прочая  словесная   жвачка,   вряд  ли   способная   погасить
разбушевавшиеся страсти.
     Но  одна  фраза  меня заинтересовала своей  туманностью  и одновременно
неким содержащейся  в ней  намеком: "Цель оправдывает средства  до  тех пор,
пока, что-то иное  оправдывает цель..." Я просмотрел остальные материалы, из
которых следовало,  что либо народное восстание  может начаться  со  дня  на
день,  либо  вот-вот власть перейдет от уговоров к репрессиям.  Кто -  кого.
Одним словом.
     А  сейчас неплохо бы  как  следует  выспаться. Последние  месяцы  спать
больше чем  по пять-шесть часов у меня не получилось.  Вчера вообще подремал
час-полтора. И вдруг появился шанс добрать все упущенное разом.
     Я  погасил  свет, вытянулся  на  плоском,  едва  ли не опилками набитом
матрасе, закутался в одеяло. Прислушался к себе. Я был спокоен, как человек,
севший играть  в покер  и заведомо знавший, что  денег у него хватит,  чтобы
поднимать ставки до бесконечности.
     Но  в  то же время меня не оставляла  странная мысль.  То,  что Шульгин
решил сдать несколько приличных явок в Москве и других городах, удивления не
вызывало. При их-то возможностях... Исходя из все привходящих обстоятельств.
Заранее списанные  на издержки производства жертвы, расходный материал? Или,
наоборот,  жесткие профессионалы, ждущие гостей  и подготовившие им кровавую
баню?
     Ну моя ли это  забота? Англичанина  я как бы и предупредил. Каждый  сам
выбирает свою судьбу.  Как вот  я.  Например. Что у меня за странная судьба,
кстати?
     Я  задумывался  об  этом не первый ра